***
Что я надеялся обнаружить тут? Какое-нибудь спасительное доказательство? Вряд ли. Скорее всего, просто случайным образом выбрал направление, чтобы скрыть лагерь от моих глаз. По крайней мере, забившись в угол, я уже не видел всех этих жилых строений, один взгляд на которые непременно и окончательно свёл бы меня с ума. — Ой! — взвизгнула девочка с двумя огромными хвостами бирюзовых волос, выронив мел, которым до этого рисовала на доске корявые ноты. Она отошла за рояль и стала буравить меня любопытным взглядом. Возникла неприятная немая сцена. Пока она подходила всё ближе, я сжимал голову, отчаянно пытаясь прогнать ужасные воспоминания об этом месте, которые словно ждали своего часа. И дождались. — Привет. Ты новенький да? А почему сразу сюда зашёл? Ты уже сходил к вожатой? — щебетала тем временем Мику, внося и без того хаос в мои мысли. — П-почему? — прохрипел я, совсем отчаявшись разобраться в происходящем. — Что «почему»? — удивлённо переспросила Мику, подойдя ещё ближе. — Почему это случилось опять? — спросил я пустоту меж ладоней. — Что случилось? — совсем запуталась девочка. — Что тут происходит?! — завопил бы я, если бы обладал нормальным голосом. — Тут? Клуб музыкальный… — её брови поползли вверх. — Кто вы все такие? Что это за место? — хрипел я в потолок, молотя руками по дощатому полу. — Пионерлагерь… — Вот именно! Почему я снова здесь? Почему?! — Так, никуда не уходи. Я сейчас! — вдруг выдала Мику и выбежала наружу, хлопнув дверью. Я её практически не слышал, кровь прилила к голове и давила с неимоверной силой. Всё тот же лагерь. Всё те же люди. Почему это происходит снова? Почему это случилось прямо перед тем, как должно было закончиться? Я переводил взгляд с одного музыкального инструмента на другой, надеясь, что хоть один из них будет мне незнаком. Тщетно. Они стояли на прежних местах. Даже рояль не сдвинулся ни на сантиметр. Снова скрипнула входная дверь. — Он тут? — спросила статная женщина в белом халате, неся в руках бутылку с водой и полотенце. — Да. — И вы здесь. — отрешённо прошептал я, стараясь не смотреть на Виолу. — Видите? Что с ним такое? — беспокойно спросила Мику. — Ничего необычного. Похоже, голову напекло. — спокойно произнесла медсестра, щедро поливая полотенце водой из бутылки. — Ну да ничего, это не смертельно. Сейчас тебе станет легче, пионер. Мокрая и до ужаса холодная тряпка с глухим шлепком легла на мою голову. Как раз в то самое время, когда я уже был не в силах вынести напор реальности, которая упрямо не хотела опровергать своё существование. И это стало последней каплей. Бежать, бежать, бежать! Я не останусь в этом лагере ни секундой дольше!!! Перестав контролировать себя, я вскочил и побежал к окну, даже не потрудившись стянуть с себя мокрое полотенце. Под ногами раздался металлический лязг. Кроссовок утонул в тромбоне, который так неустойчиво покоился на хлипкой стойке. Мир завертелся перед глазами. А затем пол тепло поприветствовал мою голову.***
Мешанина из образов и чьих-то неразборчивых возгласов роем вилась внутри головы. Размытые очертания маячили перед закрытыми глазами. В носу ощущался сильный запах нашатыря и той самой стерильности медицинских комнат, от которой внутри всё сжималось. Поминутные шушуканья и шёпотки со временем стихли, дав место звучному голосу Виолы. — Знатный ты концерт по заявкам устроил, пионер. — усмехнулась Виола, сидя за столом и подкидывая вверх зелёное яблоко. — Извините. — спустя некоторое время я смог выдавить из себя. — Перед Мику извинись. Ты ей смял целый инструмент, и я предположить боюсь, сколько он стоит. И что за пионеры пошли… Уже лучше? — она наблюдала со стороны, как я трясущейся рукой стягиваю со лба мокрое полотенце. — Немного. — мне было так плохо, насколько вообще может быть человеку, и дело далеко не в ударе головой. — Думаю, можешь идти. И в случае чего — непременно сюда. А то инструментов у нас не так много… Что-то пробормотав в качестве благодарности за лечение, я на негнущихся ногах направился к выходу.***
Первый раз мне повезло с момента приезда — лагерь был пуст от слова совсем. Ни голосов юных пионеров, ни бодрого топота башмаков по тротуару не раздавалось в дневном знойном воздухе. Я одиноко брёл через площадь, порой останавливаясь, чтобы обдумать особо удачные мысли. Коих было очень и очень мало. В основном, я задавал себе вопросы, которые всяко останутся без ответа. Реже — строил предположения, как покинуть это место. Подумал обойти лагерь и посмотреть, всё ли на своих местах, но решил, что ещё рано для этого. Вспомнив, что хотел забрать своё пальто, я ускорил шаг. Красная громада автобуса за время отсутствия никуда не делась. Икарус мирно кипятился на жаре, словно издеваясь над моим текущим положением. Робко ступив вовнутрь, я быстро отыскал пальто и, жадно хватая ртом воздух, поскорее скрылся в тени. Поначалу я хотел спрятаться в салоне — вдруг транспорт поедет обратно, но духота в салоне была просто невыносимой. Запустив руку в карман, я вспомнил, что кроме билета и ключей от квартиры у меня там ничего и не было — телефон в последнее путешествие я как-то не потрудился взять. Впрочем, и ключи, и билет лежали на своих законных местах. Не зная зачем, я сунул звякнувшую связку в карман джинс и поднёс к лицу автобусный билет, надеясь, что хоть он мне что-то скажет. Бесполезно. Дата та же, тот же маршрут и конечные остановки. Не изменилось абсолютно ничего. Раздосадовано я скомкал белый квадратик и хотел уже швырнуть его на газон перед статуей, но в последний момент остановился и убрал его в карман. Кто знает, вдруг пригодится. Ключи убрал туда же — их тем более незачем выкидывать. Я облокотился на автобусную шину и пару раз глубоко вдохнул. Что-то во мне поменялось. Наверное, мозг таки нашёл способ избавиться от особо крышесносных воспоминаний. Я невольно провёл ладонью левой руки по правому запястью, вздрогнув от ощущения гладкой кожи. Единственное доказательство роковых событий исчезло. За всё время я свыкся со шрамами, ставшими словно частью меня, не давая совсем забыть о девочке с фиолетовыми волосами. А сейчас даже они оставили мой разум загнивать здесь. Руки непроизвольно сжались в кулаки, разве что бить было некого, кроме себя. Но себе я уже отомстил сполна. Встав с асфальта, я направился… Куда? А без разницы. Сидеть на месте много хуже. Навещу вожатую, отмечусь, удовлетворю низменные потребности желудка, который начал предательски ворчать. Может, после попробую сбежать, или прожить очередную неделю в лагере. Без цели. Без желаний. Без последствий. После того, что я сделал, от этого места нечего ждать. Мёртвые не воскресают.***
Судя по всему, обед я умудрился пропустить, и настроение упало ещё ниже. Пионеры и пионерки постепенно выходили из столовой и разбредались кто куда, словно не замечая меня. Тихо скользнула Ульяна, махнув своими красными соплами — только её и видели. Она тоже тут… Следом за ней показались Алиса, Мику и Славя. Японка ожесточенно поливала своих собеседниц пулемётным огнём из слов несмотря на то, что те давно не проявляли никаких признаков интереса. Поскольку я нелепо стоял словно парализованный на пустой площади, не заметить меня они не могли. Когда все трое повернули в мою сторону, я ощутил острое желание убежать куда-нибудь в лес, но по итогу смог с ним справиться. Знакомые лица будили во мне неприятные чувства. — Вот он! — воскликнула Мику и с молниеносной скоростью ткнула пальцем в мою сторону. Подойди она ближе, я бы решил, что она хочет выбить мне глаз. — Неуравновешенный какой-то! Взял и раздавил один из моих любимых инструментов! Да он дороже стоит, чем ты! — Какая жалость, — ехидно перебила её Алиса, взлохматив бирюзовые волосы. — Глядишь, к концу смены я бы наконец услышала, как этот ужас звучит. — Алиса! — возмущению Мику не было предела. — Всё, успокойся, хватит комедию ломать, — Алиса оттянула насупившуюся девушку назад за воротник рубашки. — Нормально ты дёру дал, — она обратилась ко мне, — даже Ульяна не догнала бы. Это та рыжая, если что, которая всегда впереди всех, думаю, ты её заметил. Это вот, — она потрясла японку за воротник, — Мику, ну с ней ты, можно сказать, знаком. Я Алиса. А это… — Меня он уже знает. — Славя явно не горела желанием пересказывать наше знакомство. — А… ну да. Тебя самого как звать-то? Девушки уставились на меня разом, буравя любопытными взглядами, но я не смог выдать ничего вразумительного. Меня захлестнула волна из сбивчивых мыслей. То, что Славя меня не помнит, ещё можно объяснить, но похоже, что в этом лагере меня не помнит вообще никто. И что-то внутри говорило, что никто меня не решил разыграть. Все смотрели так, будто видели меня в первый раз. Почему? Что… что происходит? — Ты че, завис что ли? — Алиса сощурилась. — Се… Семён, — я выдавил имя сквозь зубы. Славя стала в ответ что-то говорить, но её слова потонули в отдалённом скрипе двери столовой. Я посмотрел в ту сторону голову и замер. Из-за двери легонько выпорхнул силуэт девочки в обычной пионерской форме, разве что она отличалась от других наличием книги в руках. Маленькие фиолетовые хвостики как-то по-детски торчали в разные стороны и покачивались при каждом её шаге. Лена сошла с крыльца и, уткнувшись взглядом под ноги, пошла как раз в нашу сторону. Нет, нет, нет, не надо, не надо! Резко стало не хватать воздуха, и внутри стало пусто, как в тот роковой день из прошлого. Славя, задающая в очередной раз один и тот же вопрос, Алиса, крутящая пальцем у виска, Мику, удивлённо переводящая взгляд с моего широко разинутого рта на приближающуюся девушку — всё потерялось и перестало существовать, оставив меня наедине со своей выношенной продолжительное время, рвущей грудь изнутри виной. Я не могу на неё смотреть, это слишком больно. Но и не могу отвести взгляд. Боюсь, что это видение, причиняющее мне сейчас столько боли, исчезнет без следа. И тогда станет ещё больнее. В глазах помутнело, и я сделал шаг назад, чтобы хоть немного отдалиться от происходящего. Я смирился с тем, что попал сюда, смирился с теми же пионерами, с тем, что здесь обо мне никто не помнит, но это… Это слишком. Это уже слишком. Мёртвые не воскресают — непререкаемое правило жизни. Почему она здесь? — Ау, Семён? Ты меня слышишь? — Славя помахала рукой перед лицом. — На кого он так смотрит? — Алиса обернулась. — О, Ленка. Лееен! Иди сюда! — её крик резал больнее ножа. — С ним опять что-то не так? — Мику вторила остальным. Надо бежать. Уходить отсюда, пока Лена не заметила меня, пока не посмотрела. Собравшись с силами, я сделал шаг назад, потом ещё один. И ещё. — Мне… мне надо к… — не в силах закончить фразу, я развернулся и рванул что было сил к воротам, поджав хвост как последний дворовый пёс.***
— Боже, ну и что это было? — через некоторое время Славя нашла меня в тени от автобуса. Я вжался спиной в горячую шину, отчаянно пытаясь разобраться в других, в этом мире, и в первую очередь в себе. — Мне стало нехорошо. — Ну так пошел бы в медпункт. Здесь точно… — Мне уже гораздо лучше. Спасибо за беспокойство. Я отвернулся, но блондинка не спешила никуда уходить. — Не думаю. Ты сейчас бледный как мел, а ещё… — Славя, что это за место? — я бесцеремонно перебил её. — Где оно находится, какой сейчас год, месяц и день? — Что?.. — Где мы? Какое сегодня число? — Слушай, не начинай снова… — Просто ответь и всё! Это так сложно? — Знаешь, что! — нахмурилась блондинка, цепко хватаясь за мою руку. — Хватит мне голову морочить. — Это всё, что ты можешь сказать? — я смирился с тем, что ничего конкретного про Совёнок узнать не удастся. — О, нет, далеко не всё, — она тянула меня за собой с силой паровоза. — Начнем с того, что вожатая тебя полдня ждёт…***
Сохраняя натянутое молчание, мы прошли через весь лагерь к знакомому треугольному домику с пышными сиренями по бокам. К счастью, не встретив по пути знакомых. Пока Славя отбивала четкий ритм по тротуару, я не мог избавиться от особенно навязчивых мыслей. Больше всего меня донимала одна — что, если Лена, в отличие от остальных, всё помнит? И тогда семь летних дней превратятся в настоящий ад. Да даже если нет, что мне в итоге делать? С одной стороны, у меня появился шанс начать всё сначала. Обрести наконец свою цель в затянувшейся невзрачной жизни. С другой, я не могу ручаться, что всё будет хорошо. От одной мысли о повторении прошлых событий невыносимо сводило живот. — Вот наш беглец. — сказала Славя, втаскивая меня через дверной проём. — Замечательно. — повернулась Ольга Дмитриевна. — Почему сразу не зашёл, Семён? И что это за беготня по лагерю? Я машинально отметил, что вожатая тоже меня не знает. Затем, не сказав ничего в ответ, прошел мимо и устало сел на кровать, ожидая новых расспросов от неё, но Ольга лишь молча смотрела. — Ладно, тебе и так досталось. Сегодня сделаю поблажку, но впредь такого не будет! А ещё у нас закончились свободные кровати, так что спать пока будешь здесь. Располагайся, я сейчас схожу за формой. Вожатая несколько секунд пристально на меня смотрела, после чего развернулась и вышла наружу, Славя последовала за ней. Услышав стук её ботинок по крыльцу, я растянулся на кровати и уставился на деревянный потолок. Можно считать, что я расположился –зимняя одежда осталась в икарусе, и я не то чтобы горел желанием забрать её, мое имущество из другой реальности всё равно размером с карман. Через некоторое время на меня нахлынула сильная усталость, будто только что бежал марафон. Доски всё сильнее терялись во тьме закрытых век…***
— Уходи. Опять. Опять я наблюдаю со стороны, не в силах изменить что-либо. Лену совсем не видно за деревом. Я стою с другой стороны большого дуба, собирая разрозненные мысли. Паническое осознание того, что всё безвозвратно теряется, даже сквозь пелену сна поглотило меня. — Выслушай меня. — Не хочу ничего слушать! Уходи к своей Алисе! — Ты не понимаешь… — Не уйдёшь ты — уйду я. Всё. Тупик. Я тогда не знал, что сказать, не знаю и сейчас. Хруст веток и удаляющийся силуэт Лены ставят точку. Она всё ещё сомневалась в моих чувствах даже когда я остался с ней в покинутом лагере. А я не понял этого. Не увидел прямого вопроса в её зелёных глазах. И вот результат. Скрип двери, который постоянно преследовал меня, раздаётся и сейчас. Мой голос, переходящий в крик, словно звучит со стороны. Теперь, когда я знаю, что Лена жива, этот сон уже не оказывает на меня должного воздействия. Но всё равно жутко от вида засохшей крови.***
— Вот твоя форма. Голос вожатой как нельзя вовремя разбудил меня. Я приподнялся на кровати, чувствуя себя совершенно разбитым после дневного сна. На табуретке рядом лежала новая пионерская форма. Запустив туда руку, я первым делом вытащил алую тряпицу. Ну конечно. Галстук. Прямо как тогда. Его вид напомнил мне о почти забытом спасителе, но я решил оставить этот вопрос на потом. У меня точно будет время его обдумать. А пока вожатая будничным тоном напомнила, что ужин через час, и, прихватив книгу, оставила меня наедине с обновками. Разумеется, форма идеально сидела на мне. Взяв в руки галстук, я обернул его вокруг шеи и… одним махом завязал. Некоторое время я удивлённо рассматривал идеальный узел, после чего развязал галстук и снова попробовал завязать. С тем же результатом. Напоследок я ещё раз оценил своё мальчишечье лицо и покинул новый дом. — Не опоздай! — буркнула вожатая, не отрываясь от книги. Кивнув ей затылком в ответ, я задумался, что делать дальше. Мелькнула мысль всё же попробовать навестить Лену. Но смогу ли я хотя бы заговорить с ней? Смогу ли без дрожи в руках снова смотреть на неё? Как-то не хочется рисковать. Я должен сперва разобраться в себе. Должен понять, что от меня хотят и зачем я здесь. Да и ради чего всё это? Что нас ждёт? Ноги сами вынесли меня на площадь. Я рухнул на первую попавшуюся скамейку и стал наблюдать, как Славя машет метлой с таким видом, словно от этой работы зависит жизнь всего лагеря. Блондинка заметила меня и некоторое время, сощурившись, разглядывала, после чего продолжила убирать с асфальта последние соринки. — Привет, Семён! — прощебетала Мику, подкравшись сзади. Её несколько детский голосок никак не мог напугать меня. — Ага. Давно не виделись. — Задумчиво сказал я, недоумевая, чего это она такая приветливая после недавнего происшествия. — Как тебе лагерь? — Не знаю, я ведь только приехал. — А мне здесь очень нравится. Совсем не похоже на нашу страну. Вот в Японии, например… Что это с ней? С чего она вдруг такая разговорчивая? Нет, она и раньше поливала меня потоками слов, но в этот раз как-то уж совсем старается. — Тебе что-то нужно, Мику? — Что? Вовсе нет. Просто поговорить захотелось. Разве нельзя? — она чуть отвернулась, пряча взгляд. — Да нет… можно. Кстати, по поводу инструмента… — я поспешил сменить тему, явно промахнувшись с вопросом. — А… — Мику махнула рукой. — Не переживай, всё равно он был бесполезным для меня, слишком тяжелый. В кладовке сейчас валяется… Как легко она меняет настроение каждые полчаса. Я замолчал, не зная, как продолжить разговор, Мику тоже не предпринимала попыток. Такое неприятное молчание продолжалось минуты две, после чего она унеслась в свой клуб, не забыв несколько раз попросить меня приходить почаще. Потом Славя пошла с метлой к складу, и я остался в одиночестве. — Ну наконец-то мы можем поговорить. — Что?! — я подскочил на месте. — Кто здесь? — А то девушки здесь слишком настырные. — из-за статуи вышел пионер, одетый в точно такую же форму, как и я. Ростом он был примерно с меня, но на лицо падала непроглядная тень, полностью скрывая глаза, отчего по спине пробежал неприятный холодок. — Да ты уже заметил, наверное. — Ты всё это время за статуей прятался? — я не мог вспомнить, чтобы видел его по пути к площади. — Может быть. Может и нет. Может, ты просто не туда смотрел, Семён? — Мы разве знакомы? — я сделал шаг назад. — Мы были. Или будем?.. Не так уж и важно, что кто-то знает твоё имя, когда имена здесь так мало значат, согласись. — Тебе что-то от меня нужно? — Мне? — он изобразил на лице задумчивость. — Ровным счётом ничего. Просто пришёл поглядеть на старого друга. — Я не помню, чтобы мы были друзьями, и знать тебя не знаю, — мне надоело играть в загадки. — Если у тебя всё, я пойду. — А ты интересный. Не такой, как другие. — он сделал непонятный акцент на последнем слове. — И что ты хочешь этим сказать? — О, ты даже этого не знаешь? Интересно… Я думал, что за то время, пока… Ой, там тебя кто-то зовёт. Я посмотрел в этом направлении, но никого не увидел. «Ещё увидимся» — прозвучало за спиной с насмешкой в голосе. Когда я обернулся, рядом никого не было. Я махнул рукой перед собой, но ничего не почувствовал. Исчезновение странного пионера оставило за собой неприятное чувство слежки, которое никак не проходило. Да что не так с этим лагерем?! Зависнув на несколько минут, я развернулся и побрел куда угодно, лишь бы подальше от всех мозговыносящих тайн.***
Заходящее солнце окрашивало в багряные тона не то, что окна, саму воду огромной реки. Купающихся в вечернее время было на удивление мало. Спустившись пониже, я наконец-то избавился от большей части солнечной ряби в глазах и смог разглядеть знакомый силуэт с двумя копнами красных волос. Ульяна неутомимо разбрызгивала вокруг себя воду, словно прогоняя оставшихся пионеров. Шезлонг легонько скрипнул, чуть погрузившись в песок. Я выбрал самый дальний, чтобы случайно не попасть под раздачу. Часы у вожатой сказали, что до ужина осталось где-то полчаса, а я совершенно без понятия, чем их занять. Пока я рассматривал немногочисленные камешки на песке, путаясь в мыслях, Ульяна уже вылезла из воды и переоделась. — Привет. А ты кто? Я тебя раньше здесь не видела. — она внезапно появилась возле меня. — Новенький. Семён. — Какой-то ты неразговорчивый. А почему так поздно приехал? Две недели прошло. Хотел бы я знать ответ на этот вопрос. В прошлый раз известие о скором отъезде повергло меня в самый настоящий шок. Впрочем, из лагеря вместе со всеми я так и не уехал. И вот я снова здесь. Те же самые люди, вплоть до последней пионерки. Никто меня не помнит, приехал я в то же самое время, как и раньше. Кому вообще понадобилось снова затаскивать меня сюда после того, что было? Когда я вынырнул из глубин внутри себя, Ульяны рядом не было. Солнце наполовину скрылось за горизонтом, а воздух начал остывать. Я слез с шезлонга и пошёл на ужин, медленно перебирая ногами.***
Странно, но пришёл я одним из первых. Малышня не обратила на меня никакого внимания и продолжила обсуждать какие-то свои темы. Подоспевшая Ольга Дмитриевна, с трудом протиснувшись сквозь толпу, впустила эту ораву в столовую. Еда уже стояла на столах, пуская клубы белого пара в потолок. Повара явно постарались на славу. Сразу за мной вошла Ульяна, махнув мне рукой, после неё постепенно подтянулись и остальные. Едва завидев меня, знакомая пара кибернетиков тут же села на соседние стулья. — Приветствую. Новенький? — весело спросил Электроник, лучезарно улыбаясь, как будто этот день был наисчастливейшим в его жизни. Сидящий рядом с ним Шурик с важным видом пережёвывал котлету, не спеша задавать вопросы. Вот только этих двух с их техническими загонами мне не хватало. — Да. Семён. — выдавил я и вернулся к остывающей еде. — Меня Электроник зовут. Почему-то. Но на самом деле я Сыроежкин. Забавно, да? — неуместно хихикнул он. — А его звать Шуриком. Эй, ну ты бы хоть поздоровался! — Электроник щёлкнул его по руке. — А… Кхм, да, привет. — Шурик протянул мне руку. Я уставился на неё, не в силах поднять свою, которая словно приросла к стулу. Только сейчас я понял, что меня беспокоило всё это время, но до чего мозг почему-то не успел дойти. Ведь кибернетики здороваются совсем не так, как в прошлый раз. Более того, сегодня я случайно навестил Мику на день раньше, чем надо было. Но ведь жизнь в лагере продолжается, несмотря на моё изначально другое поведение. Значит ли это, что… Ещё не поздно изменить ход событий? Повести себя в некоторых моментах по-другому, сказать другие слова, быть смелее, благоразумнее… Я пожал протянутую руку и посмотрел на своё отражение в чашке чая. Нет, ошибки быть не могло. На меня замученно смотрело знакомое лицо семнадцати лет от роду на вид. Ни уродливой щетины, ни синяков под глазами от постоянного залипания в мертвое окно браузера. Выглядел я так же, как и в прошлой смене. Никто меня здесь не помнит. А не идеальная ли это ситуация? Я действительно могу начать всё сначала, и прошлое никогда не проберётся сюда. Но что будет дальше? Встречу ли я Лену потом? Если так, то как я ей объясню все эти шрамы? Да и захочет ли она жить вместе с тощим и небритым безработным психом? — Ау? — тихо шепнул Электроник и помахал ладонью перед моим носом. — Да ладно тебе. — Степенно ответил Шурик. — Не видишь, задумался человек? Кибернетики разом потеряли ко мне интерес, их речь наполнилась какими-то терминами и законами механики, от прослушивания которых пухла голова. Осмотрев столовую, я подметил, что Лены всё ещё нет, хотя некоторые пионеры уже начинали вставать со своих мест и нести пустые тарелки к окну сдачи. Входная дверь тихонько скрипнула. Нутром чувствуя, кто мог её открыть, я обернулся, собирая в кулак все душевные силы. Наши взгляды встретились, и время замерло для меня. Сумасшедший стук сердца бил по ушам. Лена замерла на мгновение, затем покраснела и отвернулась, быстрым шагом дойдя до своего места. Ни ошеломленности, ни злости, ни тени событий прошлого я не заметил на её лице. Но затем все внутренности будто сдавило гигантской рукой.***
Всё ещё умственно слаб. Всё ещё неспособен свыкнуться с ситуацией. В самом деле, не было такого случая, когда человека сводили с его мёртвой возлюбленной, которая почему-то дышала и ходила, не помня его. Или был? Сколько уже существует Совёнок? Я прекратил бежать только тогда, когда нашёл опору в виде дерева в лесу неподалёку. Солнце село, небосвод постепенно приобретал серые тона. Ветки под ногами терялись во тьме, которая поглощала лагерь стремительно и неумолимо. Я должен принять решение прямо сейчас. Я хочу вернуть её, или нет? Хочу уехать вместе с ней из этого лагеря, или же медленно сходить с ума над окровавленным трупом в случае ошибки? Если я не решусь, мне придётся ещё шесть дней провести в этом месте, которое таким образом станет для меня тюрьмой. Риск — благородное дело. Наверное. У каждого риска есть цена. И сейчас слишком высока цена того, что поставлено на кон. Если я ничего не предприму, то конец мне уже известен — холодные воды озерка не оставят шанса. Что лучше — один труп, два трупа или сумасшествие одного? Есть ли здесь вообще выбор? Говорят, правильный выбор приходит спустя несколько часов после поставленного вопроса. Но сейчас он пришёл мгновенно, словно отгоняя от меня тот сумасшедший сон, в котором я находился несколько месяцев. Я исправлю свои ошибки. В этот раз всё будет так, как и должно было быть. Наконец-то вернулась твёрдость к ногам. Выйдя из леса, я уверенной походкой направился к лагерю. Память, хоть и исковерканная бывшим стрессом, не подвела меня. Основные события прошлой смены припоминались смутно, словно я смотрел на них сквозь закопчённое стекло. Но хотя бы что-то можно было разглядеть. И я, ещё не дойдя до площади, видел Лену, сидящую на скамейке и смущённо рассматривавшую меня поверх книги. Что-то в лагере должно повторяться, должно браться за основу. Вот и сейчас Лена увлечённо перелистывает страницу под светом фонаря, не замечая течения времени вокруг. Теперь, когда я смотрел на неё, чувствовал лишь легкое присутствие надежды и толику неуверенности, которая всегда присуща таким моментам. Лена повернула голову на негромкое шарканье кроссовок по асфальту и тут же вплотную приблизила книгу к лицу. Осторожно устроившись на самом краю скамейки, я посмотрел на усыпанное звёздами небо. Конечно, вид его был прекрасен как никогда, но неловкое молчание нужно было как-то разрядить. — Привет. — начал я, не сводя глаз с одной звезды, светившей особенно ярко. — Мы ещё не знакомы? Лена пробормотала что-то в ответ, цепляясь за книгу как за спасательный круг. — Меня Семёном звать, только сегодня приехал. А тебя? — Л-лена. — Любишь читать? — я откинулся на спинку, продолжая вспоминать, как это было тогда. — Не совсем… просто книга интересная. — Это же унесённые ветром? — А? Д-да, — она резко кивнула. — Ты её знаешь? — Читал… отрывками. — я прервался, опасаясь ненужных вопросов. — Не скажу, что понял что-либо. А ты что про неё думаешь? — Она… странная. Но мне очень нравится, — когда дело доходило до литературы, с Лены отчасти слетал ореол скромности, но лишь на мгновение. Перекинувшись с ней парочкой ничего не значащих фраз, я остался с абсолютно пустой головой. Как же мы полюбили друг друга в прошлый раз? Когда это случилось, и с чего всё началось? Всё произошло настолько естественно, что я вряд ли мог бы провести четкую грань в наших отношениях. В любом случае, сейчас придётся начинать всё сначала. — Уже поздно. Я пойду. Спокойной ночи, — звучало так, словно Лена несколько минут прокручивала в голове эти фразы. — Ага, увидимся. И тебе спокойной, — выдохнул я в прохладный вечер. Силуэт девушки мелькнул под светом последнего фонаря и скрылся во тьме. А я продолжал сидеть на скамейке, и отчего-то не хотелось никуда идти. На беду, вспомнился таинственный пионер, бесследно растворяющийся в летней жаре. Он явно не похож на галлюцинации из-за перегрева под солнцем. Почему-то мне кажется, что здесь всё взаимосвязано. Может, именно он и вытащил меня из ванной? Но если пионеры так спокойно появляются в моём мире… Где тогда начинается реальность и заканчивается Совёнок? Плевать. Даже если всё не то, чем кажется на первый взгляд, меня это не остановит. Я непременно добьюсь своего, раз уж оказался здесь. Перед уходом я последний раз обвёл взглядом ночное небо и увидел тоненький белый росчерк. Падающая звезда? Как символично. Никогда не верил в чушь с загадыванием желаний, но сейчас почему-то от её вида стало теплее на душе. Так называемая звезда — всего лишь инородное тело, сгорающее в верхних слоях атмосферы, и оно явно не стремится выполнять желания таких ничтожных людей, как я. Тем не менее, в голове возникли четыре слова, которые словно ждали этого момента. «Хочу быть с Леной!»