***
После той ночи мое отношение к Трауну стало куда спокойнее. Я перестала засыпать его вопросами по поводу и без — а он, вместо того, чтобы порадоваться этому, начал своими силами подталкивать меня к обсуждениям и активности. Это было странно, но со временем стало приносить очевидные результаты. Я все чаще угадывала его планы, без дополнительных объяснений улавливала, что лежит в основе того или другого решения, полуинтуитивно чувствовала, что от меня потребуется. Но, несомненно, наиболее важным было зарождение обоюдного доверия. С моей стороны — исключительно как к воину. С его, скорее всего, тоже. И это всех более чем устраивало — ведь большего в работе и не требовалось. Вскоре Траун начал время от времени давать мне возможность проявить себя. Небольшое сражение, одиночная миссия с минимумом инструкций — такой опыт шел на пользу. Я четко осознавала, что он подбирает мне задачи адекватного уровня сложности. И что если что-то вдруг пойдет не так — то я всегда могу обратиться за помощью. Чаще всего этого не требовалось, но страховка давала мне возможность отходить от стандартных приемов в сторону импровизации. Уточню — речь шла о битвах с заранее очевидным результатам, и риск негативных последствий подобной самодеятельности был сведен к минимуму. Вопрос стоял лишь о уменьшении длительности сражения и минимизации жертв, а порой и вовсе о тактике ради тактики. Именно в тот период я заработала прозвище «гроза контрабандистов» — но для меня самой куда ценнее был опыт, который я получала не только в сражениях, но и в наблюдении за ними. Должна признать, что я действительно поняла, почему Траун так парадоксально-быстро поднялся по табелю о рангах, только когда «Химера» под его руководством попала в первый серьезный бой. Ним была внезапная защита базы «Ленсенд». И если до начала сражения я еще сомневалась в правильности части выводов адмирала, то после него мне оставалось только поаплодировать. Вместо того, чтобы тягаться в силе с напавшими, мы несколькими выстрелами заблокировали их основные силы в отдельных отсеках базы. Быстро. Ювелирно. Бескровно. Я же в это время занималась отвлечением внимания противника. Ну, и заодно вполне эффективно лишала его кораблей. А отчет о результатах этого боя до сих пор хранится у меня в датападе — помню, что трижды пересчитывала статистику, в последний раз даже вручную. Ибо цифры выходили нереалистично-красивыми. Но это было правдой, и, глядя на нее, нельзя было не улыбаться. Затем было еще много удачных сражений. И резким, болезненным контрастом к ним — Бэттон. Этот бой должен был стать триумфом, а стал катастрофой. И, готова поклясться, Траун знал, кто в этом виноват. Если и я, и Вэнто независимо друг от друга пришли к одному выводу — то адмирал и подавно должен был обо всем догадаться. Но никакого возмездия не последовало. А затем, будто в насмешку, нас отправили защищать Лотал. И Аринда Прайс вновь замаячила на мостике «Химеры» — то в виде голограммы, то вживую. В обоих случаях я с трудом сдерживала свою неприязнь к ней. Думаю, мимо Трауна это не проскользнуло, и поэтому он вскоре отправил меня с парой кораблей искоренять контрабандистов в отдаленных районах сектора. В другой ситуации я бы не обрадовалась подобному. Но тогда это было единственным логичным выходом из ситуации. И кто же знал, к каким последствиям приведет цепочка случайностей, началом которой было суждено стать захвату коррелианского фрахтовика с кодовым названием «Звездная леди»…Траун
13 февраля 2019 г. в 18:18
Ко дню, когда на «Химеру» назначили нового командира, мое внутреннее состояние пришло хоть в какое-то равновесие. Хроническая боль постепенно притупляется, становится обыденностью, которую большую часть времени и не замечаешь. Но она никуда не исчезает, а при любом удобном случае обостряется и напоминает о себе. И далеко не всегда возможно заранее предсказать, насколько сильный эффект даст то или иное событие.
Я узнала о назначении за три дня до прибытия Трауна. И паранойя тут же расцвела буйным цветом. Днем я подмечала каждый уголок корабля, в который теоретически небезопасно заходить. Ночью — часами лежала без сна. Впервые за долгое время у меня на датападе появилась художественная литература — с той единственной целью, чтобы в такие моменты не нужно было бесцельно шататься по каюте и вести борьбу с собственными мыслями. Усталость нарастала, нервы накалялись, каф толком не помогал.
В ангар я шла, как на эшафот. Объективных причин для этого не было, но моему подсознанию было безразлично. Оно заочно видело опасность, рисовало образ жестокого врага. И от этого не помогал холодный анализ фактов. Разум с изворотливостью змеи опровергал каждый из аргументов.
Не все мужчины подлецы. Откуда тебе знать?
У него репутация гения. Еще плюс один к вседозволенности.
Он не человек. Физиологически влечения к иному виду быть не должно. Скажи это твилечкам.
Судя по всему, в первое время я вела себя просто жутко — ума не приложу, как Траун вообще меня выдерживал. Причиной тому были эмоции. От страха с моих губ по малейшему поводу срывались колючие замечания. Превентивные удары. Маскировка, обнажение бутафорских клыков — чтобы ближе не подошел, чтобы не заметил блефа. А со стороны это выглядело неповиновением и протестом. На второй неделе ко мне за ужином подсела старшая огневая офицер. Она осторожно удивлялась моей ксенофобии, убеждала не сеять смуту. И — шепотом — не лезть на рожон. Я уже хотела было в привычной манере попросить оставить меня без поучений, но тут мы встретились взглядами. После этого все стало понятно без всяких слов, а ответ намертво застыл у меня в горле. Ведь в первый миг мне показалось, будто я смотрю в зеркало.
В ночь после этого я дежурила. «Химера» неспешно патрулировала сектор. В иллюминаторе царили звезды — и ничего более, кроме них и черно-синего бархата космоса. Вглядываясь в бело-желтое сияние вселенной, я пребывала в каком-то странном, полумедитативном состоянии. Это был покой, сопряженный с абсолютным осознанием себя самой — но не как базовой точки, а чуть со стороны, словно из-за плеча. Будто перебирая осколки витража, я вспоминала прошлое. Дом, семью, войну, отнявшую у меня детство. Все это прошло — а я стояла на капитанском мостике. Живая. И разве после всего пережитого меня сможет сломать какой-то мужчина? Не я первая переживала подобное. Увы, и не я последняя. Он меня ранил. Только ранил, а не убил. Все, что дальше — только игра моей психики. И разве я могу позволить яду внутри меня шаг за шагом разрушать ее? Нет и еще раз нет. Я должна выжечь его, искоренить до последней капли. В пламени мрачной решительности мои мысли сплавлялись в импровизированный, бессмысленный экзорцизм.
«Ты надо мной больше не властен. Ты сидишь в камере где-то на Кесселе. Ждешь своей смерти. Так пошел прочь. Убирайся вон из моей памяти!»
— Коммандер Фаро, вы что-то заметили прямо по курсу?
Тихий и неизменно спокойный голос Трауна чуть было не заставил меня подпрыгнуть на месте. Транс и самовнушение мигом прервались, а мостик вернулся на место. Отдернув руку от кобуры, я что-то ответила — по уставу, но немного невпопад. Вопрос о том, что адмирал вообще забыл на посту не в свою смену, появился в моем сознании уже после беседы.
— Да, космос порой так завораживает, что забываешь обо всем на свете, — философски, но без тени порицания протянул он, переводя взгляд за иллюминатор.
— Но я уже все вспомнила. И должна совершить обход.
— Пойдите лучше к себе в каюту. Несколько лишних часов сна будут только на пользу. А я заменю вас.
— Я… буду очень вам признательна, сэр.
Помню, что через мгновение сама удивилась своему ответу. Я не ощущала себя уставшей — даже наоборот, у меня уже давно не было такого приподнятого настроения, такого всепоглощающего ощущения внутренней энергии. И все же я согласилась, не побоявшись этим продемонстрировать слабость. А по корке льда внутри прошла первая трещина.