Море

Когда они добрались до квартиры Питера, сил не осталось ни у одного из них. Гвен, напряженная как никогда, попрощалась с ними, только сойдя с поезда в Куинсе. Нед дошёл уже практически до квартиры Питера, как ему позвонил отец, зазывая того на какое-то «очень важное дело». Питер и Элли, выжатые словно лимоны, вместе завалились на диван в гостиной, прикрыв глаза. - Не вздумай так больше делать. Элли даже глаза не открыла. Она промычала что-то вопросительное, положив голову Питеру на плечо и прижав колени к груди. Питер впервые обратил внимание на то, насколько она худая. Практически нездоровая худоба. Только тронь – сломаешь что-нибудь. Почему он раньше не замечал? - Не лезь на линию огня. У тебя-то нет такой быстрой регенерации, как у меня. На этих словах Элли вскинулась, словно потревоженная кошка. Взгляд у неё был сонный, и она бы наверняка уснула, если бы Питер не завёл эту тему. - Ты ранен! Он только отмахнулся. Видали и хуже. Футболка, конечно, уже пропиталась кровью насквозь, однако толстовка все его ранения прикрыла без проблем. И всё-таки Элли видела, как Паркс прошёлся по нему лазерными лучами. Питер уже жалел, что сам не прилепил её к дереву паутиной. На коленках у неё всё ещё багровели ссадины, но кровь уже перестала идти, и они начали заживать. - Пустяки. Лучше взгляни на свои колени. Элли упрямо потянулась к бегунку на его толстовке. Иногда её упрямство было не к месту, и всё же сейчас Питер понимал её правоту. Обработать действительно было бы неплохо. Он прикрыл глаза, откидываясь на спинку дивана, пока Элли разглядывала пропитанную кровью футболку, его любимую, с учёным псом. - Снимай футболку, - безапелляционно заявила она и удалилась на кухню, вероятно, в поисках аптечки. Элли ещё не была в курсе, что уже завтра от этих ран останутся всего лишь багровые рубцы, а послезавтра ничего и вовсе о них не напомнит. Вернувшись с небольшим жёлтым ящичком в руках, она нетерпеливо всплеснула руками, едва удержавшись от зевка. – Давай-давай! Ты же не хочешь заляпать кровью диван? Сомневаюсь, что Мэй будет в восторге. Питер нехотя потянул рукава толстовки вниз, пока Элли отвлеклась на вибрирующий телефон. Лицо её исказилось от едва ли не презрения, однако она ответила на звонок. Сначала звучали короткие и неэмоциональные «да» или «нет», однако всего спустя десять секунд разговора она чуть не выронила аптечку от потрясения. Питер, конечно, без проблем мог сконцентрироваться на голосе по ту сторону провода, но он не хотел влезать в дела Элли. Это её личное. Она расскажет, если захочет. - Даже и не думай об этом, понятно?!. Всё равно мне!.. Знаешь, я на это не подписывалась, я категорически против, и если ты это сделаешь, то тебе ещё придётся меня найти, чтобы туда ехать, - в динамике зазвучал женский голос, но Элли сбросила, даже не дослушав. Питер замер, стоя перед ней и держась за нижние края испорченной футболки, пока Хендерсон едва ли не плевалась огнём. - Всё в порядке? Она открыла глаза. Паркер видел, что она шепотом считает до десяти, и это его напрягало. Ещё ни разу ему не доводилось видеть, чтобы Элли заводилась вот так, с полоборота. В конце концов, она избавилась от остатков внутренней злобы, и дернула головой, словно отмахиваясь от мошки. - Ты всё ещё в футболке, Пит, - намекнула она, дёрнув бровями. Телефон она небрежно откинула на кресло, и даже не обратила внимания, когда он отскочил от обивки и с глухим ударом повалился на пол. Она демонстративно отвернулась, принимаясь копаться в аптечке. – Ну, раз уж ты стесняешься, хотя чего я там не видела. Питер почувствовал, как к щекам приливает румянец. В прошлый раз она была совсем другая. Отвернулась, чуть с него слетел костюм, а сейчас… Он потянул за края футболки вверх и зашипел от боли, когда ткань начала отрываться от припёкшейся крови на руке и груди. Абсолютно непривычная для него ситуация. Элли обернулась на звук и, отложив аптечку, помогла ему избавиться от бедного учёного пса. - Немощь. Как ты вообще супергероем стал? - Паук не особо разбирался в моих личных данных перед укусом, - вяло усмехнулся Питер, повинуясь её лёгкому толчку и присаживаясь на диван. - Ну, тогда сиди смирно. Пришло время мои суперспособности продемонстрировать, - она присела на журнальный столик, прямо перед ним, и принялась возиться с бутыльками жидкостей. Он и сам мог это всё сделать, однако такая забота была до чёртиков приятна. Пару минут она молча стирала кровь вокруг ран, однако её явно что-то терзало. То рука дёрнется, то взгляд станет слишком отсутствующим. Тем не менее, она была сосредоточена. Питеру нравилось наблюдать за этим действием, и он сам не мог избавиться от этого приятного чувства внутри. - Неужели так сложно не лезть на рожон? Вот оно. Питер усмехнулся, отвернувшись. Как ему не лезть на рожон? Как говорил дядя Бен, с большой силой приходит большая ответственность. Питер это прекрасно осознавал. Старк тоже так считал. Из-за этого он и наблюдал за его деятельностью. Он видел в нём эту большую силу. - А как не лезть? Слишком многое может случиться, если я буду постоянно оставаться в стороне. Элли покачала головой, откладывая насквозь пропитавшуюся вату. Руки у неё тоже тонкие. А пальцы и вовсе словно спички. Питер бы подумал, что она больна, если бы не знал её достаточно хорошо. Почему он вообще думает об этом? - Однажды тебе очень сильно прилетит, помяни моё слово, Паркер. Полив чистую вату перекисью, она продолжила обрабатывать рану на груди. Питер, конечно, переживал и худшую боль, но от этого дискомфорта грех было не зашипеть. - Больно? – она быстро подняла голову, встретившись с ним взглядом. И глаза у неё такие прозрачные, что в них утонуть можно. Питер отвёл взгляд первым, не выдерживая этого испытания силы воли, и покачал головой. Элли смущённо опустила взгляд обратно на рану и сделала вид, что сейчас ничего не произошло. Питер считал, что это правильное решение. Вся эта их дружба, она… казалась какой-то неправильной. Но с какого момента он так стал считать, он не понимал. Четыре года плечом к плечу, и тут они смущаются смотреть друг на друга. Боже, да это всего лишь от того, что он без футболки, а она слишком близко, и… это неправильно. - Когда вы с Гвен собираетесь сойтись? Опять она запела свою песню. Питер не понимал, почему она вдруг так заинтересовалась этой темой, и почему она так уверена, что это произойдёт. Гвен, безусловно, прекрасная. Она красивая, умная, весёлая, но… но не для Питера. Он это прекрасно понимал. И как девушка она его не особо интересовала. Да и он её вряд ли. - Почему мы должны «сойтись»? - Ну, не знаю, - протянула Элли, пожалуй, слишком сосредоточенно наблюдая, как кровь впитывается в вату. Голос у неё был, как у учителя, объясняющего элементарную тему не понимающему ученику. – Ты ей нравишься, это очевидно. Она нравится тебе, иначе и быть не может. Так почему нет? Она мне не нравится, хотелось ответить Питеру. Даже не так – не она мне нравится. Он быстро мотнул головой, прогоняя совсем непрошенную мысль. В любом случае, он не нашёлся, что ей ответить, поэтому просто покачал головой. - Кто тебе звонил? Элли замерла на мгновение. Рука её остановилась прямо над раной, так что Питер почувствовал холод исходящий от её пальцев. Может быть, ей холодно? Он потянулся за толстовкой и протянул её подруге. Элли с благодарностью её приняла, набросив на плечи и снова принялась за рану. - Мама. Вирджиния… Не знаю, как мне правильнее её называть. Хочет увезти меня из Нью Йорка. Питер нахмурился, глядя на её руку. Было в этом что-то завораживающее. В её движениях, осторожности, пальцах… он пока не совсем понимал. - На лето? - Насовсем. Он резко выпрямился, так что Элли не успела убрать руку, и вата больно врезалась в рану. Она хмурилась, но взгляда не поднимала. В гостиной повисло неприятное молчание. - Когда? - Завтра. Элли изобразила на лице гримасу пренебрежения и легонько толкнула Питера в живот, чтобы он вернулся в исходное положение. Это было слишком. Ему пришлось запрокинуть голову и зажмуриться, чтобы сдержать себя в руках. Несколько минут они просто молчали. Ни один из них не знал, что сказать, поэтому они продолжали заниматься своими делами, как ни в чём не бывало. Элли закончила с раной на груди и пересела на диван, чтобы рана на руке была прямо перед глазами. Питер же, в свою очередь, старался по максимуму абстрагироваться. - Можно я останусь сегодня у тебя? Ну, это уже настоящее издевательство. - Конечно. - Просто, я не хочу возвращаться домой, не хочу уезжать, не хочу… Это было слишком внезапно. Руки у Питера были тёплые, а губы ещё теплее. Мягкие, шершавые, и почему-то такие родные. Элли полностью растворилась в поцелуе, не совсем понимая, что сейчас вообще происходит и кто она. Ни один из них, вероятно, не понимал, как это произошло, но это было так сладко и так горько одновременно, что хотелось позабыть обо всём на свете, остановить время и раствориться в моменте. Это было полное и неоспоримое сокрушение всех стен между ними. Элли не совсем контролировала свои руки. Вата выпала из ослабевших в один момент пальцев, и рука, ледяная, мягкая, нежная, сама потянулась к волосам Питера. Взъерошить, запустить в них пальцы и легонько сжать. И никогда уже не отпускать. Он отстранился, уперевшись своим лбом в её. Глаза он почему-то не осмеливался открыть, но, когда рука Элли соскользнула с его шеи, он и сам не понял, как они распахнулись. - И не уедешь. Я обещаю. Она кивнула, глядя ему в глаза. Точка невозврата. - Я тебе постелю на кровати. Элли стояла посреди комнаты Питера, осознавая всю неловкость ситуации. Выглядела она так, словно впервые тут. Рассматривала предметы мебели и книги с фотографиями с тройным интересом, прохаживаясь по комнате и кусая губы. До сих пор она чувствовала его вкус на них. Солоновато-сладкий. И такой приятный. Боже, зачем он это сделал? Это же они! Питер и Элли. Друзья с тринадцати лет. В какой реальности они могли понравиться друг другу? Этот поцелуй был совсем неправильным. Он сокрушил все границы, и теперь, в этих новых условиях, Элли знать – не знала, как ей себя правильно вести и что делать. Питер, Человек-Паук и Элли. Сумасбродная чушь. Такого не могло случиться ни в одной из реальностей. И всё же случилось. С трудом заставив себя оторвать взгляд от фотографии с Лиз, Элли перевела взгляд на Паркера, нерешительно топчущегося на пороге собственной комнаты. Он мял в руках что-то махровое и белое, и только спустя бесконечные секунды до Элли дошло. - Вот, - он протянул в её сторону, почему-то не решаясь сделать шаг и поднять взгляд с полотенца. Питер, ты меня поцеловал, а сейчас даже посмотреть на меня не можешь, вопил внутренний голос Элли. Однако она неуверенно приняла полотенце, растерянно его рассматривая. – Это… ты, наверное, хочешь принять душ после всей этой заварушки в парке, так что держи. Не хочешь ли со мной, ехидно поинтересовался голос внутри. Элли покраснела и резко отвернулась обратно к фотографиям. Какие, чёрт возьми, мысли начали появляться в её голове?! Нет, этого она говорить точно не станет. Взгляд Хендерсон сам собой наткнулся на фотографию маленького Питера. Он стоял в своих старых и дурацких очках около кресла, в котором сидел интеллигентный мужчина, с едва заметно начинающей появляться залысиной. Бен Паркер. Элли его всё ещё довольно хорошо помнила. - Давно мы не навещали дядю Бена, - грустно протянула Элли, с щемящей нежностью проведя пальцем по фотографии. - Мэй ходит к нему каждую субботу. А потом готовит его любимый пирог с патокой, - Питер взъерошил волосы, улыбаясь с невероятной любовью. Вот он – единственный и настоящий отец Питера. Духовный наставник. Возможно, его место сейчас постепенно начинал занимать Старк, однако дядя Бен оттуда никуда не делся. У Питера было достаточно большое сердце. Элли совсем не заметила, как Питер оказался у неё за спиной. Он повторил её жест, проведя пальцем по краю фотографии, а потом сделал шаг назад, опустил голову и отвернулся. Элли почувствовала внутренний укол. Возможно, только что она, не ведая того, затронула самые тонкие струны души Паркера. - Скучаешь? Питер стоял, опустив голову, и с невероятной старательностью тёр большим пальцем ладонь. Элли протянула руку и коснулась его плеча. Границы уже разрушены, так что переживать, в прочем, не о чём, так? Питер поднял взгляд на неё, на лице не было и следа улыбки. Только безмерная тоска. - Очень сильно. Смотреть на него такого было невыносимо. Элли коротко вздохнула, подавляя какой-то внутренний вой, и быстро прижалась к Питеру, зажмурившись. Дядя Бен водил их троих, с Недом, в кино, в парки аттракционов, в зоопарки, даже в океанариум сводил, и в планетариум. Одни из самых счастливых воспоминаний дружбы с парнями были связаны также и с дядей Беном. Его доброта не знала границ. Он был потрясающим человеком с доброй душой. Питер выдохнул, сжимая плечи Элли и утыкаясь носом ей в волосы. Они оба знали, как тяжело жить в неполной семье, и прекрасно знали, что для того, чтобы как-то поддержать другого, достаточно было только обнять. Крепко и искренне сопереживая. -Эй, - Элли отстранилась, подбадривающее улыбаясь. Питер выдавил совершенно неискреннюю улыбку. Актёр из него так себе, как ему вообще удавалось скрывать, что он Человек-Паук? – Не раскисай. Слушай! – Элли вдруг озарило. – Мэй придёт уже через сорок минут, может, мы ещё успеем ей что-нибудь приготовить? Порадуем, задобрим, а потом всю ночь будем смотреть ужастики и боевики, а? - Завтра испанский, - улыбка уже выглядела гораздо более искренней. Элли поняла, что она на верном пути. – А у тебя французский. - Сорок минут мне не помогут, - Элли фыркнула, уже делая шаги в направлении двери. – А ты итак прекрасно знаешь испанский, так что экзамен сдашь на «отлично». Пойдём! - Эй, - его голос нагнал её уже в дверях. Она обернулась, старательно делая действительно радостный вид. Питер опустил голову, нерешительно замерев, а потом снова поднял, улыбаясь уже совсем по-настоящему. – Спасибо, Элли. Не знаю, как ты это делаешь, но спасибо. Она сделала жест рукой, словно отдавала ему честь, а потом вышла в гостиную, тихо прикрыв за собой дверь и тяжело вздохнув. Мама… Зачем она так с ней поступила? Элли подняла телефон с пола, стараясь не пустить слезу. Внутри засела чертовски сильная боль. Огромная и сильная, словно тёмный монстр, она сидела внутри Элли и раздирала внутренности, не прекращая выть. Вирджиния не имела права это делать. Она не имела права бросать Элли на девять лет, а потом возвращаться, как ни в чём не бывало, и уж тем более она даже думать не могла о том, чтобы забрать Элли, куда бы то ни было. А отец не мог ей врать. Так долго и так старательно он скрывал правду от собственной дочери, делал вид, что скорбит о Вирджинии! Может, так ему было проще принять то, что она бросила его и родную дочь, однако по отношению к Элли это было слишком жестоко. Она плакала ночами, зовя маму. Смотря на других детей с матерями, она всегда бросалась в тоску. Ходила на кладбище и сидела у безымянных могил, потому что не знала, где лежит её мама. Он не имел права так поступать с Элли. На экране сверкали три пропущенных от мамы и один от папы, а следом шли сообщения, содержание которых ей совсем неинтересно было читать. Вряд ли отец против её отъезда. Он наверняка слегка утомился в одиночку растить дочь за девять лет. Пришла пора передавать бразды правления Вирджинии. Однако, они не учли, что дочь может быть против. Включив беззвучный режим, Элли сунула телефон в задний карман испорченных падением джинсов. Не время сейчас, да и не место. В холодильнике было далеко не пусто, однако из содержимого за сорок минут они бы успели от силы сделать пирог или салат. Паста с томатами, в принципе, тоже была под силу, поразмышляв, решила Элли. Когда все ингредиенты для пирога и пасты были на столе, из комнаты вышел Питер, наконец-то натянувший чистую футболку, и сменивший джинсы на домашние брюки. - Если хочешь, я могу поискать тебе домашнюю одежду, - стушевался он, вспомнив про рваные джинсы и неудобные майку с рубашкой. Элли мотнула головой, пристально глядя на стол. - Лучше потом, и если Мэй разрешит остаться. Не хочу доставлять ей неудобства, - Элли промычала что-то невнятное, после чего упёрла руки в бока и вздохнула. – Берёмся за дело, Ватсон? Питер рассмеялся, включая музыку на телефоне для фона. - Разумеется, Холмс. Элли никогда не готовила с кем-то. Будучи на протяжении девяти лет единственной хозяйкой в семье, она привыкла готовить самостоятельно, но уж точно не отдавать команды. Однако, с Питером она довольно быстро вжилась в роль. Их готовка напоминала урок актёрского мастерства. Они дурачились, иногда плескаясь друг в друга водой из под крана, или бросаясь мукой. Перед приходом Мэй было бы неплохо ещё убраться, поняла Элли, как только она поставили с горем пополам приготовленный пирог в духовку. Когда настала пора пасты, Элли взяла всё в свои руки, указав Питеру убирать следы их «побоища». Приказывать ему было непривычно и забавно, особенно находясь у него на кухне, в забавном фартучке с лягушками. Когда Мэй вернулась с работы, Элли уже сменила свои рваные джинсы на Паркеровские спортивные штаны на веревочках, Питер домыл посуду, а деликатесы домашнего приготовления стояли на столе, источая дивнейшие ароматы. - Питер, ты заказал еду из ресторана? – послышался голос миссис Паркер из прихожей. Элли неловко переминалась с ноги на ногу прямо на пороге кухни, а Питер уже сидел за столом, едва ли не истекая слюной. – Это отлично, потому что мне ле… Элли! – Мэй так обрадовалась, увидев Хендерсон, что когда та подошла и крепко обняла её, Элли почувствовала, как голова кружится от волнения и смущения. – Я так рада тебя видеть, и… О! Мэй выглядела обескураженной, и неизвестно, от чего больше – видеть Элли в штанах Питера или приготовленный этими двумя «её» неугомонными детьми ужин. Элли сначала напряглась – вдруг она всё же перешла грань дозволенного? Хотя, казалось бы, этот день уже обещал называться «стирающиеся грани». До колик смешно. И всё же, когда на лице Мэй начала расцветать растроганная улыбка, а глаза заблестели от радости, Элли тихонько выдохнула. - Детки мои! - Мэй протянула это так, что Элли невольно почувствовала себя частью самой настоящей семьи. Вот Мэй, их мама. Вот Питер, её брат... правда, с братом, конечно, не случается такого, что вы внезапно целуетесь, а потом смотреть друг на друга не можете. И всё же, Элли это почувствовала. И уходить из этого дома, в один миг превратившегося в родной, ей совсем не хотелось. - Дайте мне вас обнять, - Мэй потянула Элли в сторону кухни. Питер, весь покрасневший и смущенный донельзя, встал из-за стола и подтянулся к ним для того, чтобы Мэй их сжала в крепких объятиях. - Если вы всё это задумали, чтобы сказать мне, что вы встречаетесь, то не переживайте, я итак давно это знала! - Мэй! - хором воскликнули Элли и Питер, выпутываясь из объятий и вставая на расстоянии друг от друга. Ох, зря, ох, как же зря они все это затеяли! - Ну ладно, чего же мы, действительно... садимся за стол. А как вкусно пахнет! Признавайтесь, откопали мои специи? Застолье проходило за просмотром новостей. Элли любила читать новости, телевизор вообще у неё был не в топе любимой электроники. И всё же она с интересом наблюдала за новинками техники, уплетая пасту и пирог с мясом. В один момент новостной сюжет прервался выпуском экстренных новостей. - ... И Железный Человек одерживает феерическую победу! Кстати, об этом «Живом Лазере», - корреспондент изобразил кавычки в воздухе. На заднем фоне Элли разглядела знакомый Центральный Парк, сейчас ещё более разгромленный, чем когда они оттуда уходили. - Днём в сражении с ним был замечен Человек-Паук, наиболее широко известный в Куинсе. Он одержал победу, однако всего лишь временно отстранив злодея от разрушения Национального Достояния города. Когда же герой в трико снимет маску и даст о себе знать в следующий раз?.. На экране замелькали обрезанные сцены борьбы Паучка с Парксом, которые засняла Элли. Питер смерил Элли недоумевающим взглядом, однако она только лишь пожала плечами, состроив святую невинность. Однако, тут её ждал очередной сюрприз. - Питер! - Мэй потянулась через стол и легонько стукнула его по голове. - Я же говорила, пока не сдашь экзамены, про все свои выкрутасы забудь! - Мэй! - он кивнул на Элли, как бы намекая, мол, ну не при гостях же. Мэй перевела взгляд на Элли и погрозила ей пальцем. - Я узнала голос за кадром, юная леди. И то, что ты вместе с Питером решила во всё это ввязаться меня совсем не радует. Элли замерла, не успев проглотить кусок поджаренного томата. Она едва не выпалила с набитым ртом: «Чего?», однако вовремя спохватилась, с натугой сглотнула, поперхнулась, отпила воды из стакана и отдышалась. Теперь можно. Растерянность в одном лице. - В смысле? Вы в курсе насчёт этого... ну... этого! Но, как? Мэй проницательно улыбнулась. Она действительно каким-то образом чувствовалась словно покровительница для Элли. Это и забавляло, и толкало в растерянность, и жутко горело душу. - Питер не умеет скрывать от меня секреты. А ещё дверь в комнату закрывать, пока носится по комнате в своём костюме! - Я не ношусь! - Но-но, молодой человек! С тобой у меня разговор ещё не закончен, - она грозно посмотрела на Питера, после чего вернула все своё внимание интервью с режиссером последнего блокбастера, побившего все рекорды в кассовых сборах. Элли и Питер переглянулись, словно нашкодившие котята, и вернулись к вялому продолжению трапезы. Ближе к ночи Элли себя чувствовала выжатой до последней капли. Столько всего, и за один день. Слишком много вопросов для ночного размышления. Слишком мало сил для него же. Питер улёгся на одеяло, расстеленное на полу. Мэй долго шутила насчёт их «ночевки», однако разрешила, и предоставила дополнительную пару подушек и одеял. Питер из двух одеял, подушки и пледа соорудил себе уютный спальный мешок. Однако, Элли все равно себя чувствовала неправильно, и это ее тянуло поменяться с ним местами. И всё же, это была не единственная идея для того, как начать разговор. - Тебе страшно, Питер? Она смотрела на его темный силуэт при выключенном свете. Питер повернул к ней голову, и она даже словно разглядела выражение его лица. Элли вздохнула, уставившись в потолок, и пожала плечами, словно он мог это увидеть. - Я про всё это геройство. Тебе не страшно? - Я в ужасе, - признался Паркер спустя долгое молчание, за время которого Хендерсон успела даже подумать, что Питер уснул. - Если я не ввяжусь, может случиться много плохих вещей. А если ввяжусь, то могу пострадать, и тогда Мэй не выдержит. А выбирать я не могу, потому что из-за силы на мне лежит слишком большая ответственность... Элли кивнула, запоздало промычав что-то в ответ. Ей тоже было страшно. Однако, не за себя - за Питера. Он мог не просто пострадать. Каждый день у него была ровно такая же вероятность выжить, как и погибнуть. Элли теперь даже закрыть глаза не могла, не почувствовав в то же мгновение жгучее одиночество. - Питер? - Я не сплю. Элли в нерешительности прижала одеяло к губам, не понимая, как она может решиться на такое. - Можешь, пожалуйста, лечь со мной? Она услышала, как он поперхнулся воздухом, неумело замаскировав это под чихание, и едва сдержала нервный смех. До чего дошли дела! - Д-да, конечно, - снова он начал от волнения так мило заикаться, что это вызывало неконтролируемую улыбку. - Без проблем. До чего же они оба стеснительные, смех да и только. Элли прижалась спиной к ледяной стене, освобождая Питеру место, пока он ложился. Искры летали от напряжения похлеще, чем во время грома. И всё же так было спокойнее. Намного. - Спокойной ночи, Питер, - она робко протянула руку, коснувшись его руки под одеялом. Горячая и мягкая. - Спокойной, Элли, - он ответил на касание, взяв её руку в свою и погладив тыльную сторону большим пальцем. Намного, намного спокойнее.