Часть 4
11 февраля 2018 г. в 21:10
Раннее утреннее солнце слепит сквозь полупрозрачные шторы. Александр недовольно морщится, накрывая закрытые глаза локтем, и с тихим вздохом переворачивается на бок, лицом к спинке дивана, уходя от траектории падения света. Сознание настойчиво напоминает о том, что сегодня ему нужно добраться до цирка, а тяжесть в голове — о происходящем вчера вечером. Алек шумно втягивает носом воздух и тут же закашливается и отплевывается, распахивая глаза. Прямо перед его лицом, на подушке, удобно устроился серый пушистый кот, названный Магнусом Председателем Мяо.
— Александр! Доброе утро, — хозяин кота появляется в дверном проеме в домашнем шелковом халате темно-синего цвета, завязанном на пояс, и чашкой ароматно пахнущего кофе, которую ставит на журнальный столик рядом с диваном. — Я не хотел тревожить тебя раньше, но через час нам нужно выходить, а я все еще без макияжа.
С этими словами, стремительно развернувшись на пятках, он, разминая пальцы, опускается за туалетный столик, усеянный различными тюбиками, коробочками, палетками, кисточками и прочей косметикой.
Алек бормочет что-то, отдаленно напоминающее «дбр-ое утр», сонливо щурится и зарывается ладонью в кошачью шерсть, пропуская ее сквозь пальцы под довольное урчание Председателя и хриплым ото сна голосом интересуясь:
— Который час?
— Половина одиннадцатого. Кофе на столе.
— Спасибо.
Александр с обреченным вздохом поднимается на диване, роняя голову на ладони и массируя уголки глаз, стараясь привести себя в чувство. Затем обхватывает принесенную чашку ладонями и делает пару глотков, чувствуя, что от крепкого напитка ему становится значительно лучше. Качество кофе ничуть не уступает аромату, отгоняя сонливость и неприятную мышечную слабость.
Председатель Мяо, пользуясь положением драматурга, вальяжно забирается ему на колени и начинает тереться головой о подбородок, всем своим видом демонстрируя желание утренней ласки — и Александр сдается, начиная почесывать его за ухом, улавливая благодарное мурлыкание, вибрацией проходящее по всему кошачьему телу.
Магнус, наблюдающий за ними в зеркало, старательно пытается удержать тихие смешки.
Через несколько минут наслаждения напитком, почесыванием Председателя и наблюдением за процедурой ухода за собой артиста, Александр поднимается с места и следует к стулу, на котором оставил вчера одежду — спал он в заботливо предоставленном Магнусом флисовом халате.
— Как ты встретился с Барнумом? — внезапно спрашивает он, накидывая на себя рубашку, и, оставляя ее расстегнутой, надевает брюки. У него не укладывается в голове, как такой человек, как Магнус, может на кого-то работать. Ко всему прочему, артист уверенно чувствует себя в любом обществе и не похож на того, кто постоянно подвергается угнетению.
— Я всего лишь откликнулся на объявление, поданное мне очаровательной девочкой, — отзывается Магнус, прикрывая один глаз и принимаясь аккуратно подводить его иссиня-черным густым карандашом, подавшись всем корпусом к зеркалу, — Как и мой… — артист замолкает, зажимая в зубах карандаш и медленно поворачивая в разные стороны голову, оценивая результаты своей работы, и, удостоверившись в ее пригодности, принимается за второй глаз. — … партнер.
— Партнер? — Александру хочется верить, что он ослышался.
Чувство обескураженности, смешанное со страхом услышать утвердительный ответ и разочарованием, где-то на задворках сознания услужливо разбивающемся едва-едва зародившейся надеждой, перекрывают друг друга и оседают отвратительным ощущением. И хуже всего то, что драматург не может подыскать этим чувствам логического объяснения, как и не может понять, почему, когда Магнус говорит о своих с кем-то взаимоотношениях, у него неприятно и болезненно ноет где-то в груди. Он даже перестает застегивать пуговицы, с большим усилием сохраняя на лице натянутую улыбку в попытках сдержать эмоции, и излишне беззаботно, откровенно переигрывая и мысленно проклиная себя за это, интересуется:
— У тебя есть партнер?
Он выглядит глупо. Конечно, стоило сразу догадаться, что у такого обворожительного, чертовски красивого, и не по-человечески волшебного человека наверняка кто-то есть! На что он вообще надеялся?
— Разумеется, — Магнус удивленно приподнимает брови, и этот недоумевающий тон, которым он отвечает, режет Александра без ножа, заставляя сглатывать противный образовавшийся тяжелый ком.
Действительно. Р а з у м е е т с я.
— О… вот как, — драматург с притворной улыбкой, от которой сводит лицевые мышцы, сжимает зубы, неосторожно и излишне резко сдергивая со стула свой пиджак, и торопливо набрасывает его на плечи, путаясь в пуговицах непослушными пальцами. — Тебе не стоило приглашать меня остаться. Твой партнер наверняка будет не в восторге.
— Александр?..
Недоумение в голое Магнуса становиться почти осязаемым, и Алек не выдерживает, все же разворачиваясь к нему лицом. Артист воззаряется на него с выразительно приподнятыми бровями и отведенным от лица карандашом, которым успел подвести глаз лишь наполовину. Затем выражение удивления сменяется постепенным осознанием происходящего и Магнус торопливо поднимается с места, одаряя Александра улыбкой, находящейся на тончайшей грани с мягким и бархатным смехом.
— Ты меня неправильно понял. Я не имел ввиду любимого человека. Мой партнер — это Рагнор Фелл. Мы вместе выступаем в номерах с трапецией.
Понимание значения слова обрушивается на Александра горстью холодного снега. Он готов провалиться сквозь землю от чувства стыда и неловкости за собственное поведение. Но даже они не могут перекрыть легкую улыбку и вздох облегчения, который появляется на губах драматурга и который не ускользает от пристального внимания азиата.
— Так значит… ты ни с кем не встречаешься? — на всякий случай уточняет брюнет и получает довольно прищуренный взгляд в ответ.
— Нет, — Магнус поправляет лацканы его пиджака и, бросая на смущенного драматурга лукавый взгляд, принимается застегивать пуговицы. — Но я готов это исправить.