***
Чёрт, стоит запомнить, импровизация - не моё.***
— Пять обмороков и панический побег остальной группы, Грэхам, твою мать! Только засмейся, какого вообще… Ненавижу крики. Но кричат на дядюшку, а это вау. Мне нужен от него не только краткий курс бытия мудаком и медицинские знания, но и это. Учитывая его характер и сомнительное чувство юмора, тот факт, что на моей памяти на него орут лишь раз третий, восхищает. Вау. Чисто теоретически, в возникшей ситуации можно винить прошлую жизнь и неискоренимые фамильные привычки. Пускай многие события и воспоминания оттуда покрыты слоем пыли, но инстинкт брать всё, что читается и тащить домой, не перечеркнуть одним лишь перерождением. Этот-то инстинкт и поднял меня в ту ночь. Сама мысль о том, что некто проберётся в Комнату и отберёт у меня книги, вызывала приступ боли. На какой нечеловеческой решимости я перенесла всю, завалившую меня ранее, гору книг в свой сундук, с чёртовым гуляшом вместо внутренностей, неизвестно. Чёртово Accio. Тогда даже мысль о приближении к двери кабинета меня пугала. Завалит. Однозначно. Но откладывать стратегическую закупку комиксов из-за своего букинистического хомячества тоже не хотелось. К сожалению, даже простой разбор по категориям отнимал слишком много времени и усилий. В основном моральных. Оторваться от сравнения учебников, изданных с разницей в две сотни лет, было сложно. Да и вообще, это ведь были книги и их было много. Так что, когда Пэтер великодушно предложил свою помощь, я ожидала что угодно, кроме того, что эта задница посреди процесса вдруг выпнет меня из сундука, с фразой: «Мне через 5 минут на работу, подменишь». Ну… Подменила, да. Сегодня, правда, у него совесть проснулась и он на работу пришел. Зря. Зря-зря-зря.***
— Мэгги… Мэг, Мэган… — Мэйв. — О, точно. Прости, забыл, с Пэтеровой-то любовью к прозвищам. — Лиам. — Да? — тот смотрел настороженно. — А что было следующим? — Мэггуайз. Придурок. Ну, примерно так, во время совместной вылазки за продуктами, мой, относительно, брат узнал как я смеюсь. И мы чудом не врезались в столб. Даже как-то обидно. Он ведь не настолько раздражающе-глупый, как мне казалось. Господи, у него есть чувство юмора. И он тоже умеет в отсылки. Не так, как дядюшка, но тот вообще единственный в своем роде человек, той, что… Да, очень легко не заметить хорошие качества у людей, если ты от них абстрагируешься, игнорируешь и относишься с предубеждением. Хотя, возможно, я так распинаюсь оттого, что Лиам добровольно перенял на себя суровое бремя моей компании на неделю, хотя Пэт старательно изображает страдающее одиночество на работе… И ещё он вместе со мной объездил все возможные точки сбыта комиксов. Он не сказал ни единого едкого слова по поводу заваленного изданиями багажного отсека его джипа… Не то чтобы меня задело, в конце концов, лишь Пэт способен это сделать подобным образом, но… Это было приятно.***
— Как человек, дававший клятву Гиппократа, хотя как патологоанатом не могу понять зачем, спешу предупредить тебя, Мэйв, ты обречена. Как минимум, на обострение своей близорукости, приступы общего человеконенавистничества и уроки латыни вперемешку со староанглийским. Как минимум. Тут я горестно вздохнула. Пускай некоторые книги и встречались в десятках повторов, но их все ещё было слишком много. Впрочем, приятная новость, понятным языком из «неповторимого» была написана едва ли треть от общего количества. Оставшиеся мы разделили на группы «тут есть английский», «тут есть латынь», «что это вообще такое», но хуже всего, конечно, были рукописные экземпляры в которых угадывался английский, но разобрать, о чем «оно», было затруднительно. — Как человек, к счастью, не успевший дать лишних клятв, спешу заметить, что если мы не уберёмся с этого чердака, вскоре мы обнаружим у себя аллергию на пылевых клещей. — Потерпи, я уверен, что коробки с моим университетским добром где-то близко. — «Конечно, я помню, где они, Мэйв», ага, никаких проблем, ты, ведь, считай, их вчера спрятал, а меня тут часа на два ты мурыжишь, оттого, что внезапно осознал себя вампиром и... — И мне нужна жертвенная девственница? — Знаток чердаков, дядя. Надеюсь, родственные чувства не дадут тебе превратить меня в чудовище с волосатыми ладошками. Тактика прорыва к самому пыльному углу оказалась провальной. И дядюшка, решивший ранее отдать мне свои книги по латыни, уже и сам не помнил, какие ящики мы сравнивали, а какие нет.***
Беру все свои добрые слова о Лиаме обратно, вот просто все. Ну, в принципе, книги мы нашли. В гараже. Те подпирали старенькую, полуразобранную машину. Круто, да? У Пэтера после этого было такое лицо, будто он сейчас будет гонять своего брата по двору с палкой наперевес. Не гонял. Просто мрачно сверлил его взглядом. За ужином. И после. Встал у изголовья его постели. Вот тут уже не выдержала Джейн и тот был выкинут за пределы спальни. Ну, Лиам. Пэтера она опасалась, так что он был неприкосновенен.***
В начале августа, за несколько дней до приезда малышни со стороны Абигайл, родители предложили вместе отправиться на море. Ну точнее: «мы через три дня вылетаем и пробудем там недельку, присоединишься?» Хааа, пиздец, пиздец, пиздец. И это не мои слова, это было написано на лице у Пэтера. Пока он обдумывал возможные варианты объяснения отсутствия у меня документов родителям, я шпаром побежала в нашу комнату, схватила кошелёк и начала судорожно аппарировать. Не знаю, у кого глаза были больше - у сов, или у мага за почтовой стойкой, когда я бешеным вихрем влетела, молниеносно застрочила на первом попавшимся куске чего-то, и, выбрав наиболее крепкую, на вид, сову, едва ли не пинком отправил ее в полёт. Потом опомнилась, вежливо поздоровалась с продавцом и заплатила. Где-то, примерно на подступах к Фортескью до меня дошло. Палочка. Волшебная. На прикроватной тумбочке. В Америке. Мать мою, неволшебницу. Вновь переходя на максимальную скорость, сиганула, предположительно, в Лютный, едва не сбив по пути тощего очкарика, а уже там, в ближайшем закоулке, переместились, не став дослушивать, что происходит с детьми, забегающими не туда. Уже на месте, влетев на кухню, я жадно выхлестала графин с водой, затем побежала наверх, по пути откусив половину бутерброда, покоящегося в руках Финна, схватила палочку и, ничего не объяснив ошалевшему от такого поворота Пэту, опять исчезла, быстро перемещаясь обратно в Косой Переулок. Все мои надежды на то, что у Уиллига есть дела поважнее, чем срочно реагировать на мои письма, были разбиты нервно наматывающим круги Эгню. Хотя, стоит признать, это приятно. Было. До того момента, пока он, мертвецки бледный, не схватился за своё горло. Что? Что за... О, Ох, черт. Стоило лишь на мгновение замедлить бег, как я почувствовала это. Взрывающиеся ледяными осколками гранаты у меня в легких, бешено вращающийся мир и, как якорь для сознания, обжигающая не кровь, но магма, текущая у меня из носа. Блядь. Срань Господня. Я дура. Приняв максимально невозмутимый вид, утёрла кровь левой ладонью. Чёрт, а кровь-то тёмная. Чёрт. — Ну, как насчёт чашечки горячего шоколада? Вот этого нежная гриффиндорская душа не перенесла и Уиллиг решил прилечь отдохнуть. Вниз. Прямиком на брусчатку. Второй час дня, по английскому времени. Чёрт. Оглянувшись в поисках помощи, я увидела луч света в непроглядной тьме любопытствующих зевак. Знать не хочу, какими проклятьями тот мысленно награждает меня за эту встречу, я счастлива его видеть. — О, профсрр… — пережив неприятное отключение, длившееся, кажется, пару мгновений, я продолжила, — тут Эгню слегонца так ударился в, в… в ислам. Да, иии… — и я замолчала. Silencio. Чёртов волшебник. … Лучше так, чем попытки что-то объяснить. Внятно. Вслух. Без криминала. — Как ваш профессор, полагаю, я должен немедленно приступить к расследованию произошедшего, и последующему наказанию виновных, но, как смею надеяться, вы заметили, мисс, что сейчас лето и я не скован никакими обязательствами в отношении вас двоих, как моих учеников. Это вам понятно? Спрашивал он или утверждал, неважно. Ещё немного и я присоединюсь к этому гриффиндурку, так что я просто киваю, на что профессор мученически вздыхает. — Впрочем, принимая во внимание привычную бесполезность праздных зевак, именующих себя магами и ваш нежный возраст, я окажу вам минимальную, слышите меня, Грэхам, минимальную адекватную помощь взрослого человека, на которую вы, как ребенок, должны рассчитывать. После этих слов, он произнёс несколько заклинаний над телом Уиллига, отлевитировав того внутрь кафе, влил ему в глотку флакон с вонючим зельем и, мрачным взглядом смерив мое лицо, вручил два флакончика, видимо, уже для меня. После чего тот пошёл драматично рассекать толпу.***
Наш столик был фигурно заставлен чашечками из-под горячего шоколада, а я уже, как минимум внешне, не напоминала давно поднятое умертвие. Это, впрочем, мне ничем не помогало. Недавно пришедший в себя Уиллиг молчал. Чёрт, в будущем буду назначать встречи лишь в местах, где продают что-то помимо сластей. Меня тошнит. — Я, конечно, благодарна тебе за столь быструю реакцию, но может тебе стоило… Ну, знаешь, поспать, поесть, захватить нюхательные соли? Пытаюсь растянуть губы в улыбке, но, очевидно, выходит не очень. Скулы сводит. Слишком много сладкого. Тошнит.***
К интересующей меня проблеме мы приступаем ой как нескоро. Ненавижу отбывку стандартного набора вежливости, пускай тот и помогает придерживаться хоть бы и минимальной социальной активности. Но я действительно ему благодарна и отбыть эту беседу - меньшее, чем я могу ему ответить. Поэтому я слушаю его. Приветствую его старшего брата, родственника?, вежливо с ним же прощаюсь и говорю о том, что важно лишь тогда, когда звучит заветное «А ты что?» — Хорошо, можно сказать, что я отправилась в небольшое семейное путешествие. Оу, я не говорила? Верно, есть родня в Америке. Я… Спасибо. Сложно резко переходить к сути дела, когда тебе столь искренне рады. — Представим, что я пересекла границу маггловского государства магическим путём, но мне нужна действительная отметка в паспорте. Ты знаешь как её получить? Ммм, об этом стоит попросить при покупке портключа, либо при пользовании межнародным камином… Шикарно. Лучше не бывает. Непередаваемо. — Ладно, ладно, чисто теоретическая ситуация, что если… Иногда мне кажется, что мне лучше говорить прямо, либо молчать, ведь во всех иных случаях меня неверно понимают. Иногда мне кажется, что это всё же посмертие и я единственный тут человек. Я решительно не понимаю. Эгню. По первому письму примчался сюда из, кажется, Ирландии, говорит, слушает. Странно реагирует на мои вопросы, но тут же подрывается, готовый заставить других на них ответить. Странный, странный. Нас связывает, кажется, лишь еда из моей сумки, да его дурацкие шутки, но вот он, стоит, переговаривается о чём-то со своим, оказывается, кузеном. — Мисс Грэхам, верно? — У него странное выражение лица. Меня тошнит. Голос затекает в уши будто кисель. Мне всё ещё плохо, не могу сдержаться и на краткий миг затыкаю уши. Мне мерзко, меня тошнит, чёрт, зря я встала. — Мой приятель имеет должность в нужном вам отделении министерства, и к вашей удаче… — он долго разглагольствует, а затем делает драматическую паузу, за которую готова вырвать ему глотку, — но его стоимость неприлично велика. Чёрт с ней, волшебной палочкой, я давно не чувствовала себя столь плохо. Чем я думала. Чем я думала. — Порядка пятидесяти галеонов. Это дорого. Очень дорого. Это почти-почти-почти авиаперелёт от дома к Пэтеру в эконом-классе с кучей пересадок. Но. Они всегда старались отправить меня чартерным рейсом в хороших условиях. «Леденец?» «Хотите пить?» «Курица или рыба?» Срань господня. В этой жизни я не летала в тесном и душном эконом-классе. — Всего-то? Открыв кошелёк, достаю из него блокнот. У меня есть эти деньги. Чёрт. Я мать его богата. Не я. Брендон и Мелисса. Р-родители. Мои. Которые щедро отсыпали мне денег на поездку в Америку, а теперь зовут меня с ними отдохнуть на море. Они… Чёрт возьми, они меня балуют. — Так мы идём? Выражение лица этого человека меняется, но остаётся столь же неприятным. Не понимаю, как у Уиллига, столь радостного, что даже мне порой хочется улыбнуться, может быть столь отталкивающий родственник. … Не мне судить. По сути - я тоже неприятный родственник. Была. Надеюсь. Всё в порядке. Меня ведь любят. Заботятся. Всё хорошо.***
— Ольха и волос сфинкса, в пользовании год, цель посещения министерства… И, за сорок с лишним галлеонов за оформление бумаг, я стала обладательницей крайне удобного артефакта, выглядящего, как обложка для моего паспорта гражданина Великобритании. «Просто берите его с собой, и ваши путешествия через границу будут зафиксированны в магических министерствах и пограничных службах! Сорок галлеонов и никакой бумажной волокиты и проклятий в очередях!» Попрощавшись с лучшей частью семьи Эгню, я ухожу. Мне надо домой. Поэтому, купив что-то однозначно не сладкое, я иду в сторону вокзала. Купив билет на поезд, я жду его, честно стараясь не отрубиться. Надо забрать свой паспорт. Надо успокоить дядюшку.**
Участливый проводник будит меня на нужной остановке. Следующий поезд в нужном направлении будет только через час. Так, мне надо связаться с Пэтером, а для этого надо всего лишь… стоп СТОП. Неужто я только что всерьёз намеревалась пробраться на частную собственность, в чужой дом, ради того, чтобы позвонить? Я нахожусь на станции поездов. Красная телефонная будка буквально таки в пределах видимости. Никого вокруг, так что я вполне могу позволить себеупасть на колени и сделать несколько панических вдохов.
Мне надо остановиться. Магия развращает. Вдох-выдох. — Я… Сегодня меня не будет. Поможешь это скрыть? Прости. Постараюсь вернуться к утру.***
Всего пять часов на общественном транспорте, и я почти дома. К счастью, сейчас достаточно темно и безлюдно, так что мой визит - секрет для соседей. Но сейчас лето, а подобная темень возможна лишь ночью. Они дома. Мне, кажется, стало лучше, но рисковать не хочется, так что я не перемещаюсь к себе на чердак. Нетушки, отплёвывание всяких мерзостей не значится у меня в планах. Неумело забираюсь на наш дуб и устраиваюсь в его ветвях. Я не сплю, так - дремлю в перерывах между попытками не свалиться. Когда вдали начинает светать я тихонько пробираюсь домой, к себе, за паспортом. Хотя от краткой ревизии холодильника не удерживаюсь. Я голодна, мне холодно, мои рёбра сбиты об ветви. Сдаётся мне, что в моих волосах завелась жизнь. Не думать об этом. Не думать об этом! Беру в руки документ и начинаю перемещаться. Мне не так уже и плохо, но паранойя и остатки здравого смысла заставляют меня делать пятнадцатиминутные передышки каждый раз, когда мне надо пересечь значительное водное пространство. По возвращению я попыталась принять душ, где, чёртчёртчёрт, не было ничего помимо холодной воды, а затем вконец холодная, мокрая и злая пробралась в нашу спальню где (уже, ещё? Чёртовы часовые пояса) не было дядюшки. Голова болит. Возможно, дядюшка даже не представляет, сколько жизней он спас, просто вовремя появляясь рядом со мной. Он ничего не сказал, просто очень тяжело вздохнул и лёг рядом. Несмотря на всю его язвительность и мудацтво, он хороший, тёплый и обнимает меня. Я действительно очень в нём нуждаюсь.***
Через три дня, когда я уже буду отдыхать в морской воде, сюда приедет Бербр и дети. Возможно, это самое странное лето за последние шесть лет здешней жизни, но… но для меня по каким-то причинам ценно всё, произошедшее в этот короткий промежуток времени. Не только время, проведённое с Пэтером. Мне чертовски важно было пережить всё, включая даже то, что относилось к здешним… к моим родителям. На самом деле мне уже не так важно то, что мне придётся покинуть Пэтера на некоторое время. Даже без него я хочу провести остаток лета настолько весело, насколько я вообще могу. Мне хочется жить.