И всё же, как бы я не спешила, но перед дверьми, ведущими в Большой Зал, пришлось остановиться.
Прийти сейчас, в разгар праздничного пира, будет слишком показательно.
Если сразу отправлюсь к преподавательскому столу, то однозначно привлеку нежелательное внимание. Это если меня не попытаются утянуть за факультетский стол.
И вряд ли кого-то устроит короткая отговорка о том, что мне необходимо поговорить с кем-то из профессоров, а если начну отвечать подробнее…
Нет, ни к чему разводить панику среди мелкотни.
Поэтому в Большой Зал я зашла под вновь наведёнными дезиллюминационными чарами.
Замерев у дверей, пристально оглядела сидящих за алознаменным столом.
Что же, минус одна проблема.
Было действительно странно идти между столами с галдящими детьми, видеть чужое веселье и быть для окружающих меньше, чем призраком. Я иду по своим делам, и никто, никто даже не думает мне помешать. Не этого ли я хотела, поступая сюда?
Неважно.
Замерев на этот раз у преподавательского стола, и в извинительном жесте приложив руку к груди, я склонилась у уха первого преподавателя, начиная тихое оповещение об инциденте.
Действительно неважно.
К сожалению, план провалился. Оповестив о тролле профессора Кеттлберна, а затем, по его просьбе, деканов Рэйвенкло и Слизерина, которые с самого момента приближения к преподавательскому столу явно меня заметили, я начала было отвечать на уточняющие вопросы директора, который уже хотел незаметно для учеников отослать троих преподавателей, как в Зал ворвался Квиррелл.
И всё пошло к чёрту.
Мелкотня перепугалась, самые ответственные старшекурсники вначале полезли их успокаивать, а затем приступили к отлову и удержанию самых безответственных старшекурсников.
Во всём этом безумии уже бессмысленным было удерживание чар.
Пока факультеты выстраивались в шеренги, преподаватели как-то слишком кучной группой отправились в сторону выхода.
Чёрт, та тварь точно на верхних этажах.
Мне повезло зацепиться за профессора Кеттлберна, дабы крайне агрессивным шёпотом ему сообщить, что куда-куда, а в подземелья, из того коридора, куда я послала тролля, эта тварь бы не успела добраться. Так что или профессор Квиррелл крайне медленно бежал, или в школе два тролля.
Тот чертыхнулся и подал какой-то знак другим профессорам.
Хорошо. Мне доверяют.
И мы ринулись вперёд.
Я знала, что была уставшей. Я знала, насколько болезненно реагирует мой организм на бег. И одновременно с тем я не чувствовала ничего, кроме стремления бежать вперёд.
Найти.
Увидеть страх в его глазах.
Но принять участие в поимке тролля мне так и не довелось, ибо на полпути от Большого Зала фактически под ноги профессора вывалилась Мышь.
Чёрт.
Столько времени прошло, а она смогла дойти лишь сюда?
Я думала, что она должна уже была оказаться в Больничном крыле или хотя бы в своей гостиной.
Разве это не было тем, что ей стоило сделать в первую очередь?
Но Мышь, чем бы она не руководствовалась, смотрела на меня расширившимися глазами и стремительно бледнела, пряча повреждённую ладонь.
И на этот раз у меня не было причин на то, чтобы оставить её одну.
Профессор продолжил путь без нас.
Чёрт, я бы могла просто довести её до башни Рэйвенкло, но глядя на то, с какой болью этот ребёнок прижимает правую ладонь к себе и видя огромный, фактически чёрный синяк на её лице, я понимаю, что не смогу так поступить.
Эти увечья были получены ею от меня.
Мне их и убирать.
И из этого всего хорошо, что хоть мазь от синяков и ранозаживляющее у меня были с собой.
У входа в гостиную всё же пришлось снять свою мантию, чтобы не испугать никого до сих пор не смытой красной слизью.
Решив, заодно, что испорченное невозможно испортить сильнее, я стёрла с лица Мыши остатки мази, сделавшей своё дело за время, понадобившееся нам, чтобы добраться сюда.
Хорошо.
Хорошо, что уже я знаю чего стоит ожидать от своего факультета. Потому что дезориентированная шумом и сумбурными попытками организовать праздничный стол в гостиной Мышь не была способна заметить мои переглядывания со старостой.
Хорошо, что я уговорила шляпу на Хаффлпафф. Ведь никто из заметивших наш приход не возмутился тому, что я провела в гостиную чужака.
И чертовски хорошо, что, за исключением совсем уж экстренных ситуаций, я поддерживаю порядок в комнате, тщательно следя за чистотой и тем, чтобы не оставлять органических частиц.
В конце концов, не так уж важно, возьмёт ли кто-то пару моих волосинок, найдёт ли кровавые пятна на книгах или стенах, пользы мне от этого не будет.
Мышь застыла у порога.
Я на всякий случай обвела взглядом комнату.
Всё в порядке, даже на полках с фигурками и музыкальными шкатулками. На ковре ничего не валяется…
Чёрт. Точно.
Мышь же на полу валялась.
Как минимум её мантию необходимо постирать.
Стягивать одежду с Мыши пришлось самостоятельно.
Выйдя за двери, позвала Броди. Всё же не стоит напрягать этого воронёнка ещё и тем, что Хаффлпафф находится на более короткой ноге с домовиками, чем прочие факультеты. Хватит с неё и того, что нам организовывают комнаты, а не держат всей однокурсовой толпой в едином загоне.
Вернувшись и быстро пропшекав пароль, достала одежду, лежащую в одном из нижних отсеков комода, купленную мне Мелиссой в Италии.
В конце концов, есть вещи, которые я никогда не буду носить в этой жизни.
И эта многослойная белая тряпка, выдающая себя за тунику, могла бы заменить Мыши платье.
Я оглянулась, оценивающе смотря на это человеческое недоразумение.
Мышь обнимала себя за плечи и крупно дрожала, глядя мне в глаза. Значит, она так и не отошла от той встречи с троллем.
Тяжело вздохнув, я встала и медленно приблизилась к ней.
Так.
Не пугать.
Не пугать и так напуганного произошедшим ребёнка.
Я взрослая, я справлюсь.
— Забудь всё, что ты видела. Держи новое платье и свежее полотенце. Я сейчас отведу тебя в ванную. Дверь закрывается изнутри на замок и не открывается простой Алохоморой. Ты видела, что происходит в гостиной, в ближайшие несколько часов туда никто не пойдёт, так что кроме тебя там никого не будет. Полагаю, никто и не узнает, что ты там была. Можешь привести себя в порядок и принять душ, если это поможет успокоить твой разум.
Мышь продолжала дрожать и бледнеть.
Что-то тут не так.
Наклонившись, коснулась губами её лба.
Слишком холодный.
Чёрт, ещё не хватало, чтобы она простудилась, если она простудится, то будет ещё долго мерзко сопливить, а побочки от Бодроперцового будут мешать мне с максимальной выгодой проводить с ней время в библиотеке.
— Я оставлю на постели свой старый свитер и шерстяные гольфы. Если хочешь - можешь после ванны улечься спать или спуститься в гостиную на ужин, ясно?
Вниз я шла одна.
Возможно, мне не стоило этого делать, но оставаться с ней в одном помещении было слишком сложно.
А мне ещё чертовски необходимо набраться сил. Сегодня ведь тридцать первое октября.
Чёрт, я взрослая тридцатиоднолетняя женщина, и, даже если этому телу двенадцать, то я не на одну голову выше даже самых высоких сверстников.
В конце концов, у меня имеется определённая репутация, связанная не только с тем, как я проводила лекции в отсутствие профессора зельеварения.
И именно поэтому я была совершенно не готова к тому, что меня просто возьмут, дёрнут за ухо вниз и потащат к ближайшему диванчику, чтобы отчитывать и одновременно осматривать на предмет повреждений.
И если в первые мгновения подобной экзекуции мне хотелось всадить в чью-то чрезмерно наглую тушу палочку, то спустя несколько мгновений это желание отступило.
Если что в человеческих эмоциях я и научилась различать, так это искреннее беспокойство.
В самом деле, я слишком часто за прошедшие двенадцать лет видела это в исполнении Мелиссы и Брендона, сложно было бы не научиться.
Вратарь квиддичной команды и наша староста не сильно походили на моих родителей, но от них я чувствовала именно это беспокойство.
Слушать то, как староста обосновывала свои просьбы о том, чтобы я предупреждала её о своих вечерних отлучках, если уж буду нарушать свой режим, было… странно.
А слышать заверения старшей части квиддичной команды в том, что они бы нашли способ безопасно показать мне тролля, если уж мне стало так интересно на него посмотреть, было совсем уж абсурдно.
И всё же, знать, что моим отсутствием на ужине, а затем и в комнате, обеспокоились настолько, чтобы искать своими силами…
Это было приятно.
За всем этим я едва успела их угомонить и попросить связаться с гостиной Рэйвенкло, чтобы предупредить о том, что Мышь останется у меня.
И всё же было чертовски неловко оттого, что не только мои однокурсники, но и староста знала имя Мыши, в то время как я сама - нет.
Или это чувство неловкости связано с тем, что спустившаяся в моей одежде Мышь застала момент, в котором я вслух обозначила её как «мой друг», чтобы не приходилось пытаться вспомнить то, что я никогда не стремилась запоминать?
Неважно.
Мышь спустилась, и мои понимающие софакультетники по одному вопросительному наклону головы освободили диванчик и проявили достаточно такта, чтобы подождать с расспросами. Когда нам левитировали поднос с заварником и чашками, когда подносили разные яства на небольших, явно трансфигурированных тарелочках, когда обращались ко мне… Я это видела.
На Мышь смотрели.
И как бы я к ней не относилась, это было понятно.
Пускай ей всего двенадцать, но она очень миловидна. А своей миниатюрностью, особенно заметной в одежде с моего плеча, она напоминала фарфоровую куклу. Маленькую, хрупкую, способную изрезать неосторожно играющего ребёнка и содержать в себе демона, куклу.
Нечто красивое, что лучше содержать за стеклом.
Одна ли я это вижу?
Мышь в основном молчала и неловко оглаживала эмблему моего факультета, вышитую на горчичного цвета свитере.
Мышь молчала на большинство обращённых к ней вопросов. Мышь молчала в ответ на маленькие страшилки, Мышь молча слушала то, как меня искали, шифруясь от преподавателей. Мышь молчала.
А потом, когда самые маленькие ушли в свои спальни и меня подробнее расспросили о том, почему же мы задержались, Мышь заговорила.
И для меня слышать то, что она говорила, было слишком странно. Ведь там я думала о том, что принесёт мне меньше неприятностей. Ведь я… могла бы бросить её там.
Со слов Мыши я была едва ли не героем-драконоборцем.
Я…
Я не могу понять, почему.
мне не приятно
мне стыдно
***
Как я и подозревала, никто не пришел за Мышью.
А я, наконец, услышав то, с каким трепетом она ко мне относится, не могла оставить это дитя в гостиной.
Так что мы лежали на постели, пока музыкальные шкатулки одна за другой, по мановению моей ладони, заводились и играли.
О чём думала она, глядя на свою правую ладонь?
Не знаю.
Я просто лежала рядом и силилась вспомнить, были ли у меня когда-то подобные ночёвки.
Я… Хотела ли я защитить от всего мира кого-то, кто так же лежал бы рядом со мной?
Чувствую ли я это желание по отношению к лежащему рядом ребёнку или переживаю отголоски прошлого?
Есть ли смысл об этом думать, если Солнце уже погасло, а всё, что мне остаётся - согреваться зыбкими воспоминаниями?
Разве это…
важно?
***
Проснулась я рывком.
Три часа ночи.
Погасший масляный светильник был ещё тёплым.
Чёрт. Время.
Подсунув по бок Мыши злую королеву в драконьей форме, я как можно тише стала собираться. Время поджимает.
Хорошо, что самое важное было собрано заранее.
Эта ночь…
Я не имела права её пропустить.
Начиная перемещение за пределы Хогвартса, а затем уже и за пределы Британских островов, я старалась по возможности сохранять равновесие и не испортить свой внешний вид.
Ведь…
я упала на кресло, счастливым осьминогом обнимая дядюшку
— С наступившим, Пэтер.
…ведь я как никто другой понимаю, насколько важно получить поздравление вовремя.
