Инакомыслие, иноверие и наказание

— Амир Ахматович, он ничего не ест, плохо спит, не ходит в душ, не читает, не выходит на улицу… Пухлая дородная баба, в самом лучшем смысле этого слова, подобрала юбку своего почти что викторианского платья, и шустро, насколько позволял немаленький вес и уже уважительный возраст, взбежала по ступеням следом за хозяином. Эльвира вообще была находкой для Амира. Домработница, кухарка, нянька, безучастная ко всему, проживающая в доме на постоянной основе, работающая двадцать четыре на семь без выходных ради того, чтобы Амир оплачивал лечение ее слабоумного сыночка в лучшей лечебнице на другом конце страны. Прекрасная неболтливая особа, закостенелая настолько, что ни один умоляющий взгляд голубых глаз Хриса еще не тронул ее сердце. — Я понял, Эля, можешь идти, — Амир остановился перед дверью в спальню мальчика и быстро скинул с плеч пиджак. — На, повесь в гостиной, чтобы я не искал. И попроси, чтобы нас не тревожили. — Конечно, как скажете. Дождавшись, пока тяжелые шаги стихнут внизу, он закатал рукава рубашки, расстегнул пуговицы на воротнике и взъерошил волосы. Встреча с Хрисом немного его страшила, и это было даже странно, ведь он в своей жизни чего только не делал! И на стрелки ездил, и конкурентов убирал, и со всякими важными людьми совещался, а вот посмотреть в глаза мальчишки… Не давая себе времени более, он распахнул дверь и шагнул в светлую спальню. Прошло два месяца с тех пор, как в этом доме поселился Хрис, а обстановка осталась все та же. Ничего не разломано, шторы не сорваны, цветы в вазонах тоже не тронуты, будто никаких истерик не было. Но ведь их действительно не было. Охрана докладывала, что парень замкнулся в себе, почти все время проводил в кровати, пялясь в окно. К книгам не прикоснулся, ничего не заказал, пожеланий в еде у него тоже не было, на улицу выходил только если Эльвира выгоняла, а последние несколько дней он и вовсе отказался от всего, будто пытался взять себя голодом и измором.  — Эй… — тихо позвал Амир. — Тебе бы помыться, знаешь? — Зачем? — пробормотал Хрис плотнее закутываясь в одеяло. — Тебе не все ли равно? — Выглядишь как беспризорник. И пахнешь так же. Мужчина присел на край кровати и попытался заглянуть мальчику в лицо, но тот накрылся с головой и перевернулся на другой бок, отворачиваясь. Пробубнил что-то… — Что ты там бормочешь? — Амир дернул за одеяло, стаскивая его до середины. Хрис недовольно поджал губы, открыл глаза и раздельно произнес: — Я тут схожу с ума от безделья. — Так ты сам же ничем не хочешь заниматься! Книг внизу куча, целая библиотека! Если мало, можешь заказать еще! Хочешь что-нибудь другое — просто скажи, и тебе это привезут!.. Мальчик не ответил, только насупился злобно, зарываясь носом в подушку. И снова что-то проворчал. — Блять, Хрис, да говори ты нормально! — разозлился Амир и схватил парня за худое плечо, заставляя подняться. — Что ты там мяукаешь?.. Мальчик тут же дернулся, сбрасывая руку мужчины, и зарылся пальцами в свои неопрятные черные лохмы, устало закрывая глаза. — Людей здесь нет. Я как дурак хожу от охранника к охраннику, пытаясь заговорить, а они молчат и смотрят презрительно, будто я… будто… — Хочешь друга? — Хочу домой. — Здесь твой дом. Они помолчали какое-то время, а потом Амир поднялся на ноги и поймал мальчишку за тонкое запястье, заставляя тоже подняться. — Ну ты, конечно, дохляк, — рассматривая тощую фигурку, облаченного в одни домашние серые штаны парня, он повел его прочь из спальни, по коридору налево и к двери в ванную комнату. Остановился, перегнулся через перила, крикнул вниз: — Эля, перестели постель! — и втолкнул безучастного мальчика в просторную ванную комнату. Настроив температуру, он заткнул пробкой ванную и принялся набирать воду. Хрис наблюдал за его действиями равнодушно, и в глазах его была такая пустота, что единственный вариант, который Амир рассматривал, заключался в игнорировании упаднического настроения своего пленника. Хотя бы просто потому, что он понятия не имел, что делать. Вернее, у него были краткосрочные цели, ради которых он и прилетел, но в глобальном смысле… — Эй, Хрис, — Амир коснулся пальцами дрожащего подбородка мальчишки, заставляя поднять голову и посмотреть в глаза. — Вредничать не будешь? Но в синеве этих прекрасных глаз плескалось столько концентрированной тоски, что ни о каком сопротивлении и речи не шло. Подойдя еще ближе, мужчина положил ладони на худые бледные плечи, провел вниз по безвольно висящим рукам, задевая пальцами грудь и живот, с уже полностью зажившим мелкими царапинами и вечными неисчезающими шрамами, и принялся медленно развязывать шнурки на штанах. — Вот так… Он выдохнул, прекрасно понимая, что Хрис смотрит ему в лицо, отслеживая каждую эмоцию, и осторожно стянул штаны с худых бедер, позволяя им упасть вниз. На небольшой член в окружении курчавых темных волос он старался не пялиться, как и на все остальное тело, потому что… сейчас надо было заставить мальчика помыться. И только. — Молодец, — похвалив за послушание, он коротко улыбнулся и потянул за руку, заставляя переступить через одежду. — Остаться с тобой, или ты сам справишься? Хрис промолчал, и Амир понимающе поджал губы, не зная, радоваться ему или нет. Вода уже набралась на треть, и он помог мальчику забраться в ванную, а сам принялся перебирать флакончики со всякими цветными ароматными гелями и шампунями. — Понимаю, что тебе сейчас все равно, но ты можешь заказывать любые из каталога, что лежит внизу, — зачем-то сказал Амир, и взгляд равнодушных голубых глаз небрежно мазнул по полупрозрачной бутылочке в руках мужчины. — Этот гель какой-то… — он поднес бутылочку поближе к лицу, читая, — с кокосом. Не знаю, насколько он тебе понравится, но моя жена покупает только его. Он и не ожидал, что Хрис как-то отреагирует на его слова, но он… отреагировал. — Так если у тебя есть жена, зачем тебе нужен я? Амир переключил на лейку и направил теплые струи воды на голову мальчишки, попутно расправляя стремительно намокающие черные лохмы. — Ты мне нужен для любви, а жена — просто прикрытие. Он вылил на руку немного шампуня, которым пользовался и сам, и принялся распределять по голове, впервые имея дело с такими длинными волосами. С женой они подобными ласками не занимались, детей она всегда купала самостоятельно, не позволяя отцу присутствовать, а сам он всегда стригся достаточно коротко, поэтому, видимо, порой с непривычки слишком сильно дергал за пряди, отчего мальчишка морщился и жмурился. Потом очередь дошла до того самого кокосового геля для душа. Хрис оставался неподвижным все это время, а потом молча выбрался из ванной, позволил вытереть себя полотенцем и покорно пошел обратно в спальню. Только вот, когда Амир принялся медленно расстегивать пуговицы на собственной рубашке… — Что ты делаешь?! — мгновенно запаниковал мальчишка, вжимаясь спиной в изголовье кровати. — А ты не переживай. Все бывает впервые. — Эй!.. Не надо! Хочешь, чтобы я ел? Окей, я буду есть! — голос Хриса дрожал, в глазах плескался страх, но Амир старался не обращать на это все внимания. Он скинул всю одежду на пол и подошел поближе к кровати, прикидывая, а смогут ли они вместе разместиться на ней. Вроде кровать достаточно большая, но, конечно, не такая, как хотелось бы… Он сел на край и заглянул в перепуганные голубые глаза, в которых уже мерцали слезы, и коснулся мокрых всклокоченных волос. — Я не сделаю тебе больно, малыш. — Н-не надо… — Хрис попытался незаметно отстраниться, но Амир перехватил его за плечо, не позволяя сбежать. — Доверься мне, пожалуйста, — прошептал он, устраиваясь поудобнее на кровати и укладывая оцепеневшего от страха мальчишку рядом с собой. — Вот так, смотри, я не кусаюсь. Он свесил руку с кровати и в кармане своих брюк нашел маленький пузырек со смазкой. Неискушенный в таких делах Хрис даже не понял, что это такое. Стараясь не испугать еще сильнее, он положил правую руку на вздрагивающий впалый живот и с нажимом провел вниз, к покрытому жестким волосом лобку. Мальчик судорожно выдохнул, когда Амир обхватил рукой основание его вялого члена. — Тш-ш… Видишь, не больно. И никогда не будет, если я рядом. Хрис судорожно всхлипнул, но замер, будто прислушиваясь к себе, позволив хотя бы несколько минут передышки от невыносимых мыслей о заточении. — Вот так… — Амир коснулся губами виска мальчишки, медленно двигая рукой. Только когда плоть в ладони начала твердеть, он вылил на пальцы немного прозрачного геля и, чуть согрев, распределил по всей длине. — Тебе нужна разрядка, малыш. Только и всего. Он крепче сжал в кулаке уже достаточно твердый член, вслушиваясь в горячее дыхание потерявшегося в ощущениях Хриса, и принялся сильнее двигать рукой. Собственный член уже тоже стоял, как каменный, но он не коснулся себя до тех пор, пока не заметил, что мальчик расслаблен достаточно, чтобы не испугаться… слишком сильно. — Не переживай, — произнес он, чуть замедляя движения. Хрис неосознанно двинул бедрами, пытаясь не потерять ритм, но Амир провел пальцем по чувствительной головке, и мальчишка замер, судорожно всхлипнув. — Тише, дай руку. Уже ничего не соображающий парень протянул хрупкую белую руку, и Амир, потянул ее ниже, положил на свой член… А потом сжал поверх дернувшейся ладошки своею, не позволяя отстраниться. Хрис вскинул голову, испуганно посмотрел ему в глаза, а потом быстро опустил взгляд вниз и снова попытался освободить руку. — Эй! — прошипел он, но Амир не позволил ему ничего сказать. Он осторожно сжал одной рукой член мальчика, а второй — его ладонь на своем, и синхронно двинул обеими руками. Это было странно, и на самом деле, он старался даже не задумываться, что именно сейчас творит, но, кажется, подобной близости ему и не хватало в жизни. Кажется, все это было именно то, что нужно. Как-то даже глупо. У него в руках была власть, деньги, возможности, а ему-то всего лишь для полного счастья нужен был чей-то чертов член! — Расслабься, — прошептал он, касаясь губами покрасневшего ушка, выглядывающего из прядей влажных черных волос. — Видишь, не так уж и страшно… — Заткнись! — цыкнул Хрис, выгибаясь на кровати. Еще чуть-чуть, и он содрогнулся всем телом, толкнулся бедрами в кулак мужчины и, раскрыв рот в беззвучном крике, кончил. Амиру потребовалось еще с десяток секунд наблюдения за мальчиком, пытающимся восстановить дыхание и выплыть из дурмана, и он тоже выплеснулся в ладонь мальчишки, который будто вообще не понимал, что происходит вокруг. Полежав минутку неподвижно, он взял с прикроватного столика пачку салфеток, и аккуратно вытер всё, радуясь хотя бы временной передышке, потому что знал, что вскоре последует истерика. И она последовала. Когда Амир лег рядом, накрыл их обоих одеялом, притянул к себе, обнимая, Хриса вдруг мелко затрясло. Он закрыл рот рукой, пытаясь справиться с эмоциями, но они нахлынули, подобно волне, и он просто разрыдался, цепляясь ослабевшими пальцами за руки своего тюремщика, пытаясь найти в них поддержку и тепло.

***

Амир проснулся спустя два часа. За окном вовсю пели птицы, закатное солнце пробивалось сквозь неплотно задернутые шторы, а на первом этаже между собой негромко переговаривались охранники. Осторожно, чтобы не разбудить мирно спящего мальчика, Амир поднялся с кровати и принялся одеваться, стараясь не звенеть пряжкой ремня. Но Хрис все равно проснулся. Обнял подушку обеими руками, приоткрыл один глаз и сонно поинтересовался: — Который час? — Без четверти пять. Лежи пока. Мальчик послушно закрыл глаза и, закутавшись в одеяло, расслабленно выдохнул, будто его впервые за долгое время отпустили тяжелые мысли. Мягко улыбнувшись, Амир спустился на первый этаж и направился на кухню. — Эль, а скажи-ка мне, сколько он не ел? — наблюдая за перемещениями женщины, спросил он. — Да вот сегодня второй день, — быстро глянув на календарь, сообщила она. — Неделю пластом лежал, а вчера завтрак приготовила, зову, а он не спускается. Я к нему, а он сидит ревет, говорит, не хочется ничего. Я к нему и так, и эдак… — Ясно, — перебил ее Амир, постукивая пальцами по столу. — Ты, знаешь, приготовь-ка оладушков по-быстрому на двоих и два кофе. Я сам отнесу. Эльвира закивала и принялась хлопать дверцами шкафчиков, доставая необходимые ингредиенты. Спустя полчаса на резной деревянный поднос опустились две тарелки с оладушками, баночка с черничным вареньем и две чашки ароматного кофе. Амир, где-то в глубине души ощущая себя полнейшим идиотом, потащил все это добро наверх. Хрис уже совсем проснулся. Лежал, свернувшись калачиком, и думал о чем-то своем. Вымотанный, взъерошенный, как воробей, печальный… — Завтрак в постель? — хмыкнул он, с искрами заинтересованности в глазах поглядывая на мужчину. Приподнялся на локтях, сел поудобнее. Улыбка из вымученной стала совсем-совсем нехорошей… уже знакомой. — Технически, уже почти ужин, — делая вид, что совсем не замечает яда в голосе, ответил Амир, устанавливая поднос на прикроватный столик. — Да похер, — шикнул мальчик, злобно поглядывая на него из-под челки. — Я не твоя жена, чтобы ты мне еду носил. Амир на это только хмыкнул. — Поверь мне, жене я никогда не приносил завтраки в постель. — А чего так? — язвительно продолжил Хрис, но упрямиться не стал и взял одну из тарелок. Это был достаточно сложный вопрос, ответ на который был неоднозначный. Вернее, ответов было много. Очень много. — Я ее не любил и не люблю, — снова тепло улыбнувшись, пробормотал он, открывая маленькую пластмассовую коробочку со сливками для кофе. — А меня, значит, любишь?.. Этот вопрос оказался еще сложнее, чем предыдущий, и Амир, который твердо решил быть честным с Хрисом, решил ответить так, как чувствовал. Пусть даже прозвучало это жестоко. — Люблю, но как кошечку или собачку, которую себе завел. Он и сам бы не мог сказать, зачем сформулировал мысль именно так, ведь он мог вести подобные напряженные диалоги, дипломатично выкручиваясь из сложных ситуаций, но это сравнение… Хрис замер. Даже прекратил жевать крохотный кусочек оладушка, который едва ли успел положить в рот. Чашка кофе, которую он держал в руке, вдруг затряслась, роняя горячие капли на белоснежное одеяло. Мальчик посмотрел остановившимся взглядом в окно, и Амир понял, что сейчас будет очередной взрыв. Он видел, как неотвратимо в красивых голубых глазах загорается огонек безумия, чувствовал, как от Хриса буквально исходит волна ненависти, поэтому, когда чашка, обливая все кипятком, полетела в стену напротив кровати, оставляя грязную черную кляксу на обоях, он даже не удивился и не стал ничего предпринимать. Тарелка отправилась туда же, а следом и банка с черничным вареньем. Звон разбивающейся керамики и стекла сперва будто оглушил, обездвижил, но когда белые тонкие пальцы потянулись к чашке, которую держал Амир… — Успокойся! — прикрикнул мужчина, отведя назад руку с чашкой. — Я тоже толком не завтракал, не обедал, а теперь ты хочешь у меня и кофе забрать! — Ты забрал у меня всё! — зарычал мальчишка, испачканными в чернике пальцами хватаясь за его одежду, точно так же, как совсем недавно, когда в истерике пытался найти в нем опору. — Всё забрал!.. Я тебе не собачка, не кошечка, не птичка, не, мать ее блядскую душу, черепашка! Я человек, я… Он всхлипнул, расцепил пальцы и повалился на постель, заходясь изматывающим плачем.