***
— Если не оказать ему помощь, он окончательно поедет мозгами! — страшным шепотом сообщил Мишка, выразительно округляя глаза. Хрис только отмахнулся, продолжая что-то там крутить и настраивать на новеньком синтезаторе, толком не вслушиваясь в слова. А потом и вовсе надел наушники… — Какого хрена, Хрис?! — рявкнул Мишка, стягивая наушники с головы парня и, поймав в ответ гневный предупреждающий взгляд, уже более миролюбиво произнес: — Мы должны что-то предпринять, понимаешь? Так нельзя! — Ну и что ты предлагаешь? — упрямо скрестив руки на груди, грубо спросил Хрис, свысока поглядывая на мальчишку. — Может, обратиться к Стасу? Он ведь на всю страну славится своим великодушием, да? Мишка виновато опустил глаза и отступил на шаг, прекрасно понимая, что ничего не добьется. — Ты бы мог, например, поговорить с Амиром?.. — уже у самого выхода пробормотал мальчик, но Хрис только показал ему средний палец и снова надел наушники, погружаясь в музыку.***
— Ой, да ладно, охраны почти нет, мы могли бы сбежать! — активно размахивая руками, заявил Димка, напрочь забыв про уже порядком остывший суп. — Хрис, это же шанс! — Тебе надо, ты и беги, — отталкивая от себя пустую тарелку, холодно ответил парень и, подперев голову рукой, прицельно уставился на мальчика взглядом, наполненным такой животной жестокостью и ненавистью, что Димка мигом стушевался, замолчал, растерянно хлопая глазами. — Хрис… — осторожно начал Мишка, когда заметил в глазах самого младшего и пока что глупого уже подступающие неконтролируемые слезы. — Захлопнись, — коротко бросил парень, даже и не планируя прекращать с Димкой игры в гляделки. Он смотрел и смотрел своими пугающими голубыми глазами, и ярость в них остро контрастировала с покрасневшими от постоянных слез белками глаз, и синими от недосыпа кругами под нижними веками. Хрис очень похудел, все черты его лица заострились, отчего он стал похож на блеклую тень себя прежнего. — Я… не хочу есть, — вымученно улыбнувшись, Димка вскочил из-за стола и кинулся прочь из столовой. — Ди… — вскрикнул Мишка, побежав следом. Повисла такая глубокая и гнетущая тишина, что любому стало бы некомфортно, только не Хрису, который жаждал этого одиночества, и не Артуру, который будто и вовсе не понимал, что происходит.***
— Хрис, спустись, пожалуйста! — позвала Эльвира, останавливаясь посреди лестницы, так и не удосужившись подняться на второй этаж. — Что случилось? — парень свесился через перила, заглядывая ей в глаза, но ничего вразумительного женщина не ответила. Неопределенно махнула рукой, вздохнула… — Сейчас, майку надену. Вернувшись в свою пустую спальню, он быстро натянул излюбленную рваную майку с AC/DC и, завязав волосы в высокий хвост, как-то совсем отстраненно подумал, что выглядит как обдолбанная рок-звезда восьмидесятых. Хмыкнув, он показал «фак» своему отражению в зеркале и направился вниз. — Ну, что?.. Оу! — Здравствуй, Хрис. Парень замер, так и не спустившись с последней ступеньки лестницы. Все смотрел и смотрел на миниатюрную красивую девушку, сидящую за столом в гостиной. — Ты Кьяра, правильно? — осторожно начал он, рассматривая ее пристальным взглядом, находя все новые и новые сходства с Амиром. Тот же разрез карамельных глаз, тот же оттенок волос, овал лица, изгиб губ, манера вести себя… — Да, присаживайся, — девушка махнула рукой на стул напротив себя и взглянула на золотые наручные часики. — Он просил не начинать без них, так что… О, а вот и они! Хрис, покачнулся, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Зачем она здесь? Без кого не начинать? — Амир приехал? — стараясь придать голосу твердости, поинтересовался парень, присаживаясь на указанное ему место. — Нет, к сожалению, нет, — мягко улыбнулась Кьяра, поглядывая в сторону входной двери. — Я хотела поговорить. — А кто «они»? — пробормотал Хрис, почему-то испытывая стыд за свой внешний вид. Господи, почему Эля не предупредила?! Хотя он бы и сам не мог сказать, почему так разволновался. Наверное, просто много факторов сошлись в одной точке. Во-первых, он впервые за двенадцать лет увидел девушку. Нормальную девушку. Не старуху Эльвиру и не фригидную равнодушную медсестру Иру. Во-вторых, это же была сама Кьяра! Любимая дочь Амира, главная наследница всего в целом и этого коттеджа в частности, а значит — хозяйка. В-третьих, он почему-то был уверен, что именно она сейчас принимала решение о его дальнейшей судьбе, а если она приехала, значит… значит, что-то уже решила. Входная дверь вдруг распахнулась, и в дом вошел Стас, а следом… Хрис сперва его даже не узнал. Длинные светлые волосы шелковистой волной спадали на плечи, сияющие искренней радостью глаза с интересом рассматривали все вокруг, будто не созерцали эту гостиную ежедневно на протяжении двух лет. Да, Юрка будто остался таким же, но что-то было в нем неуловимо другое, притягательное, настоящее и такое… недоступное. Стас по-хозяйски прошелся к столу, кивнул Кьяре и сел рядом с ней, с самым деловым видом, на какой только был способен. Неловкое молчание вгоняло Хриса почти в паническое состояние, а омерзительное ощущение, что все они здесь по одну сторону баррикады, а он — по другую, навевала тоскливую беспомощность… Черт, да он тут будто на допросе у гестапо! А осознание, что и Юрка, который вроде бы был с ним в одной лодке все эти два года, теперь свободен и не подчиняется законам «заповедника», может выходить за ворота, когда вздумается, гулять, где вздумается, и ложиться спать — тоже, просто убивало. — Сядь, — буркнул Юрке Стас, мельком взглянув на него, и мальчик послушался. Они все выждали вежливую паузу, и Кьяра, дежурно улыбнувшись, мягко произнесла: — Хрис, я здесь для того, чтобы обсудить с тобой то, что произошло пару месяцев назад. Парень медленно кивнул, сцепляя пальцы в замок, чтобы не заорать. Не время включать королеву драмы. Нужно выслушать. Спокойно. Без истерик. — Мой отец хотел… нет, планировал совершить не самый правильный поступок, за который, я уверена, ему самому было бы стыдно, потому что он не плохой человек. Хрис позволил себе только иронично дернуть уголками губ, и, хоть это не осталось незамеченным Кьярой, она предпочла дипломатично промолчать. — Он хотел увезти тебя, но и там ты бы не был свободен какое-то время, понимаешь? Судебные разбирательства по его делу еще не закончены, мы подключили лучших адвокатов, но, сам понимаешь, игра ведется на совсем другом уровне. — Я понимаю, — хрипло отозвался Хрис, утыкаясь взглядом в столешницу. Ему срочно захотелось уйти отсюда. Стало гадко от всей этой ситуации, а абсурдность… абсурдность просто пробивала дно. Ведь все это какой-то фарс. Он запер его, сделал его своей безвольной игрушкой, а теперь приходят Кьяра, Стас, Юрка, организовывают круглый стол и начинают что-то ему объяснять. Зачем? Просто оставьте в покое и делайте, что хотите. Скотину не ставят в известность, когда ее отвезут на убой. — У него не осталось денег на содержание этого коттеджа, поэтому с того самого дня, когда случилась неувязочка, всем здесь заведую я, — Кьяра склонила голову на бок, рассматривая Хриса, как какую-нибудь диковинную зверушку. — А теперь конкретно о той ночи. Стас должен был доставить тебя в аэропорт, а остальными должны были заняться охранники. У Хриса внутри все заледенело. Он взглянул на молчаливого Юрку, но на лице друга не читались никакие эмоции, будто он уже знал все это… Да, блять, конечно знал! И в подробностях, в которые Хрис боялся вникать. Украдкой услышанный разговор в машине был настолько ерундовым по сравнению с разломанным на куски собственным заледеневшим сердцем, что думать о судьбе каких-то там мальчишек, которых пристрелят во сне или убьют иным способом просто не получалось. Ну убьют, сильное дело! Все умирают. В конце-то концов, почему Хриса вообще должна волновать чужая судьба, когда собственную втаптывают в грязь? Но теперь осознание, что смерть ребят была бы на его совести, что та жизнь, которую он лелеял в мечтах, не стала бы счастливой, заляпавшись их кровью, просто выкинуло его из реальности. У него не было выхода. — Звучит ужасно, я понимаю. Отец просто не находил иного выхода, но когда я предложила ему решение, мы успели вовремя все это остановить. — Вы хотели убить их. Убить Димку, Мишку, Артура, Юрку… — прошептал Хрис, сжимая пальцы в кулаки. Он ничего не чувствовал. В голове тоже была пустота, да вот только он уже знал, что все это — предвестник шторма. — Поэтому ты забрал его, да? — он посмотрел Стасу в глаза, но тот вовсе не смутился, кивнул, продолжая равнодушно смотреть в ответ. — Отец не простил бы себя, — произнесла Кьяра, но Хрис не хотел ее слушать. Он резко поднялся на ноги и бросил: — Да плевать мне. Ушел на второй этаж, прежде чем эмоции прорвутся наружу. Он не хотел кричать, плакать, ведь он был уже далеко не маленьким ребенком, и стоило бы научиться самоконтролю, но истрепанные нервы просто не выдерживали таких потрясений, а потому единственный способ хоть как-то сохранить лицо — отстраниться, закрыться там, где не будет чужих глаз. Он вернулся в свою спальню и упал лицом в подушку, надеясь уснуть, и, в принципе, он смог бы, да. Смог бы вырубиться, чувствуя в себе невыразимую усталость, что давила на плечи неподъемным грузом, но буквально через пару минут дверь тихо скрипнула. Хрис знал, кто пришел. Он умел определять людей по походке, по звукам, которые они издают, задевая предметы, по дыханию. Димка все время бегает, например, Мишка водит руками по стенам, Артур шаркает ногами, а Юрка… — Чего тебе надо? — глухо пробурчал Хрис в подушку, не поднимая головы. — Ничего, — пробормотал парень, садясь на свою старую кровать. — Тут так все необычно теперь. Странно так… — Нет ничего странного, — Хрис рывком поднялся на локтях, обвел взглядом спальню, избегая смотреть на Юрку. — Все как всегда. Обычно. Соседи приходят и уходят в эту комнату, а я остаюсь в ней. Ты ушел, но придет кто-то другой. — Не придет, — отрицательно помотал головой друг, отчего его светлые волосы взметнулись и упали на плечи. — Не придет, потому что все это скоро закончится. Захотелось рассмеяться наивности этого ребенка, ведь каким же надо быть глупым и доверчивым, чтобы в который раз поверить, будто люди меняются. Люди не меняются. Никогда. И Хрис тоже уже не изменится. — Не закончится. Я не хочу уже никуда уходить, ясно тебе? — грубо спросил он, глядя в печальные серые глаза. — Раньше хотел так, что готов был все отдать за свободу, а теперь я понял, что мне она не нужна. Я вырос здесь и не умею жить иначе. А там… — он махнул в сторону окна и печально улыбнулся. — Там нет места для меня. — Есть! — безапелляционно заявил Юрка, пересаживаясь к нему на кровать. — Никогда не поздно начать все сначала! Да, будет непросто, и мне даже представить сложно насколько. Даже мне тяжело адаптироваться, а я всего три года пробыл в изоляции, но ведь люди и дольше в тюрьме сидят, верно? Многие выходят спустя пятнадцать лет, двадцать. Понимаешь? Хрис покачал головой отворачиваясь. Он и сам думал об этом, но почему-то ему казалось, что именно у него не получится восстановиться. Если он все-таки выберется… Он крепко зажмурился, прогоняя от себя дурные надежды. Нет, не выберется. Амир не отпустит его. — Мы никогда не говорили о прошлом, — тихо произнес Юрка, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Ты когда-то говорил, но я забыл... Как тебя зовут? — Женя, — ответил парень, пальцами комкая край одеяла. — Воскресный Женя. Мать зачем-то назвала и сестру тоже Евгенией, поэтому, чтобы не путаться, я придумал себе имя Хрис. Типа Воскресный — Христос — Хрис. Но… мать религиозная очень, сказала, что это богохульство. А здесь… здесь бога нет, а если и есть, то меня он не слышит. Юрка вдруг всхлипнул и порывисто обнял его, прижимаясь щекой к щеке, и Хрис оцепенел, совсем не зная, что говорить и что делать. А потом силы вдруг оставили его, маска равнодушия спала, и он с громким судорожным вздохом уткнулся носом ему в плечо, обнял в ответ, согреваясь в кольце теплых рук, хватаясь ослабевшими пальцами за его одежду. Его затрясло, шум в ушах заглушил все остальные звуки, но он все равно отчетливо услышал слова Юрки, отдающиеся глухими вибрациями в его груди. — Мне очень жаль, что это с тобой случилось. Они посидели так еще пару минут, пытаясь собраться с мыслями, а потом осторожно расцепили руки, отстранились, почему-то чувствуя себя неловко. — Как… как ты? — смущенно пробормотал Хрис, чувствуя, как отчаянно краснеет. — Привыкаю, — дернул плечом Юрка, накручивая прядь светлых волос на палец. — Стас не запрещает мне выходить из квартиры, оставил мне ключи, дал карточку… — Карточку? — Да, ну, банковскую. Истерично всхлипнув, Хрис закрыл лицо руками и прошептал: — Боже, я уже и забыл, что такое банковская карточка. В начале двухтысячных в моем городке они еще были редкостью, а теперь, как я понимаю, все через них, да? — Я тебе больше скажу, еще до моего заключения в «заповедник» все почти проходило через терминалы. Но ты привыкнешь. Хрис слабо улыбнулся, но спорить не стал. — Ну вот, он не запрещает выходить, покупать что захочу, дал мне свой ноутбук, и я в принципе всем доволен, только скучно очень. Стас часто в командировках или у вас тут, приходит домой ближе к полуночи, уходит рано. Я даже стараюсь ему что-то готовить, — Юрка хмыкнул, покачал головой, видимо, вспоминая попытки соорудить нормальное блюдо. — Знаешь, я и не подозревал, что, когда снова буду свободен, не захочу никуда идти. Вернее, не так. Что я не буду никуда спешить. Хочу вот с сентября пойти снова в университет, только пока не знаю на кого. Ну, все равно не скучно. — А родители? Улыбчивое лицо будто сияющего изнутри Юрки вдруг омрачилось. — Понимаешь, мои родители — очень богатые люди. Отец равнодушен ко всему, кроме денег, а мачеха — стервозная дрянь, которая только рада, что единственный сын мужа пропал, освободив дорогу ее собственным детям. Я не хочу возвращаться в этот кошмар. Лучше Стас, чем родной отец. — Но ты же его не любишь, да? — осторожно спросил Хрис. Юрка только плечами пожал. — Я думаю, что никогда не был способен любить. Да и он тоже. Нам просто комфортно вместе. Подавить горестный вздох у Хриса не получилось. Он на секунду зажмурился, нервно покусал губы и произнес: — Это так несправедливо, что Амир позволил тебе уйти со Стасом, а ты ведь даже его не любишь! И он тебя не любит, но все равно спас. А Амир твердит мне о любви и оставляет гнить в этом болоте… Юрка сжал его руку так, что пальцы побелели. Прицельно взглянув в мокрые от невольных слез глаза, он твердым голосом произнес: — Он заберет тебя. Обещаю, Хрис, заберет.