Жертва для себя

Майя шла домой с уроков тихо бурча себе под нос, — Ну конечно, стыдно после такого показываться всем на глаза, но если он не придет сейчас, то будет еще хуже. Вдруг глаза ее просияли, она нащупала в кармане телефон и позвонила Алле, старосте класса. — У тебя телефон новенького есть? А адрес? — Само собой, — лениво ответила Алла. — Я тебя люблю! — Лучше помоги завтра на контрольной. — Договорились. Майка шла по улице быстрым шагом. Ей нужно поддержать новенького в трудный момент. Это будет благородно и так она отблагодарит его за помощь. А потом можно над ним поработать: научить его паре приемчиков, и он превратится в нормального парня. Тимофей не стал распахивать дверь широко, а просто высунул лохматую голову и спросил:  — Ты зачем пришла? — Я ненадолго, поговорить, — сказала Майка протискиваясь в приоткрытую дверь. — Ну хорошо, — сказал он, отступая под ее напором. Я тогда чай сделаю, или ты сока хочешь? — Чай подойдет, ответила Майка, бросая на него взгляд. Он был одет по-домашнему: в майку с длинным рукавом и серые штаны, и Майя с удивлением заметила, что он не такой худой и нескладный, каким казался ей в начале. У него были широкие плечи и хорошая осанка. Да я из тебя супермена сделаю, — воодушевилась Майка. Прихожая была маленькая. Кухня тоже оказалась небольшой. Обеденный стол стоял заставленный книгами и кружками, источавшими кислый кофейный запах. Тимофей перехватил Майкин взгляд:  — Отец тут ночами работает, чтобы маме не мешать. Пойдем лучше в мою комнату. Руки мальчика были заняты кружками с чаем, и он толкнул дверь ногой. Майка зашла за ним. Комната была узкая и длинная, и по всей левой стене висели фотографии и рисунки. Майка подошла поближе и остановилась у фото девушки на фоне самолета. — Это бабушка, — сказал Тимофей, подходя ближе, — Она убежала из дома, чтобы поступить в летное училище и проработала всю жизнь пилотом гражданской авиации. Из-за того, что она женщина, ей не хотели доверять самолет, но она устроила страшный скандал и добилась своего. Значит твоя бабушка была очень настойчивой и смелой, почему же ты такой трус? — захотелось сказать Майке, но она подумала, что такими словами лишит его остатков храбрости. Тимофей поставил кружки с чаем на письменный стол, и повернулся к ней: — Ты о чем хотела поговорить? — Понимаешь, ты новенький, и я хотела помочь тебе освоиться. Интерес на его лице помог Майке продолжить уже более уверенно: — Просто если ты будешь вот так себя вести, тебя будут дальше обижать. — А как я себя веду? — Ну, терпишь, не пытаешься дать сдачи. Если покажешь свою слабость они не отстанут. Будут издеваться каждый день. — Но людям ведь нужно над кем-то издеваться, — спокойно сказал Тимофей. —В смысле? — Когда люди собираются вместе, среди них всегда есть один, кого травят. — И что? — Если я начну показывать силу, изгоем станет кто-то другой — тот, кто слабее меня, и у кого возможно не хватит сил терпеть это долго. — Я не понимаю, Ты что добровольно берешь на себя эту роль? Может тебе нравятся боль и унижение? — Да никому это не нравится. Просто думаю для меня это легче. Я физически вынослив, и униженным себя совсем не чувствую. Моя самооценка опирается на другие вещи. Майя с возмущением в голосе сказала: — Ты хоть понимаешь, что никто из тех кого ты защищаешь не вступится за тебя? Им плевать! — Но МНЕ не плевать. Я делаю это для себя. Я не хочу быть свидетелем происходящего зла. Не хочу видеть как издеваются над другими. — Поэтому просто отвлекаешь огонь на себя? Если ты так сильно переживаешь, не хочешь проучить злодеев, показать им, что всегда найдется кто-то, кто сильнее их? — голос Майки стал громче. — Но ведь всегда найдется и тот, кто будет сильнее меня. Они могут собраться вместе и победить. А если я притворюсь слабым, они будут срывать свое зло на мне по чуть-чуть, каждый день, и те, кто по-настоящему слаб смогут все это время жить без страха. Уже не контролируя себя, взбешенная его логикой, Майка произнесла: — Может, чтобы казаться более слабым, ты еще будешь плакать? Может еще и лизать им ботинки будешь? — А ты думаешь это поможет? — сказал он спокойно и серьезно. Майя, не в силах продолжать разговор, бросила на Тимофея гневный взгляд, и не попрощавшись, выбежала из его квартиры. Она шла домой и злилась, — Он просто трус. Прячет за красивыми словами свой страх. А может ему промыли голову религией? Мученик долбаный. В любом случае она сделала что могла и больше ничего ему не должна. Вечером Майя опять не смогла поговорить с Иркой. Проклятая скарлатина! Ирка написала, что не может говорить из-за горла, попросила писать сообщения. Но разве о таком напишешь? Майка хотела слышать голос подруги, ее шутки. Она бы в два счета разобралась с той путаницей, которая сейчас была у Майки в голове. Нарисованная ворона, странная улыбка, слова новенького мальчика — все это сводило Майку с ума. Тимофей как будто рушил все ее представления о мире и это ее ужасно злило. На следующий день новенький опять не появился, а Майка, от какой-то злости и отчаяния, попросила Громова сесть с ней за одну парту. В конце утренней переклички староста Алла скучающим голосом сказала: Тимофей Чистяков сегодня опять не придет по той же причине. — По какой? — спросила Майя, и, видимо, слишком громко потому, что все уставились на нее. Вчера утром она опоздала на перекличку и очевидно пропустила информацию о том, почему не пришел новенький. Потом сама напридумывала непонятно что и исполнившись благородства побежала его спасать. Она чувствовала себя полной дурой. — Майка, а зачем ты к новенькому домой ходила? Влюбилась? — противно растягивая слова и говоря специально громко, чтобы услышали все, спросила Катька. Неужели Алла уже успела пересказать Катьке их вчерашний разговор? — Майка пыталась побыстрее отшутиться, но не могла ничего придумать. Громов очевидно решил спасти ее репутацию: он грубо обнял ее одной рукой за плечи и притянул к себе: — Не придумывайте. Майка — моя подружка, — улыбаясь и обводя взглядом класс произнес он, как будто хвастался трофеем. Его ладонь хлопала Майку по плечу. — Отпусти сейчас же, придурок, — прошипела ему в лицо Майка. — Только не бей, — шепнул он, смеясь и поднимая руки вверх. — А вот и Чистяков, легок на помине, уже полечил свой зуб? — громко сказала Катька, — А невеста твоя уже другому отдана и будет век ему верна! Майка резко обернулась и увидела Тимофея, садящегося на заднюю парту рядом с Борисовым. Значит он видел как Громов обнимал ее и слышал его слова. Ей стало ужасно стыдно и она сама не понимала почему.