Вместо дня рождения

– Так, – Харди воспользовался драматической паузой и слегка откашлялся. Обе женщины удивленно посмотрели на него. – Это звучит как начало длинной истории. Если вы не против… гхм… мне не очень-то удобно смотреть на вас в таком положении, – он приподнял скованное запястье. Мисс Дедалас как будто секунду колебалась, однако потом, решительно шагнув к нему, достала из кармана ключ. – Да, конечно. Это было сделано только ради вашей же безопасности. Надеюсь, вы меня понимаете. Я не хотела, чтобы вы встали с кровати или еще, чего доброго, ушли из дома в таком состоянии. – А он мог… – поспешила кивнуть Элли. – Ни в каком я не состоянии! – Видите? – Элли показала на него пальцем. Мисс Дедалас, однако, и не подумала улыбнуться. Но наручники все же сняла и помогла Харди приподнять подушку так, чтобы он мог сесть. Он неловко подтянул простынь, накинутую Элли, и скрипнул зубами. Элли понимала, что его наверняка ужасно бесят их взгляды, да и беспомощность больного, с которой он никогда не умел нормально справляться. Она попыталась отвести взгляд, будто ничего особенного не происходило. – Итак, мисс Дедалас? – поторопил он снова замолчавшую женщину. – Меня зовут Афина. – Ого, – не удержалась Элли. – У вас, наверное, греческие корни или… – Миллер! Мы так до утра ничего не услышим. – Нет, напротив. Я совершенно местная, уверяю вас. Отец взял себе псевдоним, когда только начинал свое дело. Настоящая фамилия казалась ему недостаточно звучной для того, кто собирается усовершенствовать человека, понимаете? А меня назвал так, надеясь, что я поддержу его знамя. Определил мою судьбу, можно сказать. У греческой Афины, вы же знаете, две роли в мифологии: она богиня мудрости и… – Войны, – мрачно закончил Харди. – Справедливой войны, – поправила его Афина. – Она всегда помогала героям и спасала тех, чьи дела на земле еще не были завершены. – Ясно. Так с кем же воюете вы? – Это случилось четыре года назад. Незадолго до смерти отца. Они с группой ассистентов работали над ограниченной партией приборов новой модели. Все шло неплохо, но отец был не уверен в отлаженности принципа, и, уже когда партия была готова, внезапно передумал продавать и пускать в производство такие кардиостимуляторы. Требуется доработка, говорил он. Однако на доработку не хватило времени. – Он скончался? – Да. Его собственное сердце остановилось совершенно внезапно. Кто бы мог подумать: он спас стольких людей, столько жизней продлил… Но он ничего не смог сделать для себя. – Так часто случается с хорошими людьми, – тихо кивнула Элли. – После его смерти мы списали экспериментальную партию, как он и велел. Закрутилась работа над переустройством компании в связи со сменой руководства, кадровые перестановки, новые контракты, позволившие нам не только удержаться на плаву, но и развиваться дальше, как того хотел отец. И вдруг неожиданно два года спустя в местной газете появилась новость о том, что некий мужчина средних лет скоропостижно скончался из-за неправильной работы кардиостимулятора. Нашего кардиостимулятора. – Но ведь такое бывает. Не так часто, как раньше, но… – не столько спросил, сколько сказал Харди. У Элли тоскливо заныло под ложечкой. В последний год она уже почти не вспоминала об этом волшебном моторчике, не дающем ему умереть. Но Харди никогда не мог о нем забыть. – Во-первых, с нашими приборами такого не случалось уже много лет. Во-вторых, сбой кардиостимулятора почти никогда не происходит «вдруг». Обычно пациенты замечают, что стали хуже себя чувствовать и обращаются к врачу, так как на этот счет их, как вы помните, инструктируют. Однако этот человек, судя по статье, прекрасно чувствовал себя и умер совершенно внезапно. Мне повезло, что новость не успела распространиться и не дошла до конкурирующих фирм. К счастью, погибший был одиноким человеком, и мне не пришлось иметь дела с убитыми горем родственниками. Я лично поехала в газету, приложила все свои способности к убеждению – а также изрядный капитал – чтобы они опровергли новость и замяли это дело. Затем настал черед больницы. Там пришлось выложиться еще основательнее. Зато я получила информацию… Когда пришли результаты вскрытия, оказалось, что в кардиостимуляторе действительно произошел фатальный сбой, сердце не выдержало навязанного ему ритма. И это в самом деле был наш прибор. Сомневаться не приходилось. Вот только… Таких приборов мы не выпускали. Это был кардиостимулятор из списанной экспериментальной партии отца. Кто-то, вероятно, забрал ее и продал. И вот теперь – последствия. Я не могла выяснить, кто это сделал – не сохранилось никаких документов, никаких свидетельств. Даже если кто-то что-то видел – прошло два года, и сейчас было бы невозможно допрашивать свидетелей. Я стала отслеживать других людей, получивших такие кардиостимуляторы. Это было словно искать черную кошку в темной комнате. Да еще и не быть уверенной, что она там. Однако спустя несколько месяцев мне, наконец, удалось. Я выследила одного пациента в Уэльсе. Поехала туда. Но… когда я приехала – он был мертв. Несчастный случай, авария на дороге. Как такое могло случиться, и главное – почему? Когда такой случай повторился – на этот раз на другом конце страны, я поняла: он, тот продавец, тоже выслеживал их, одного за другим и убивал раньше, чем правда о кардиостимуляторах моего отца всплывет на поверхность. Я не знаю, зачем он это делает, ведь он наверняка продал их нелегально, через посредников, и больницы не знали ни продавца, ни поставщика, ни истории приборов… Наконец удача повернулась ко мне лицом – я стала обгонять его. Я нашла одного за другим нескольких человек раньше, чем до них добрался он. Я заплатила им за молчание и в частном порядке организовала операции по замене кардиостимулятора. Но мы продолжаем играть. Пока что я веду счет. У меня есть деньги, связи, информация. У него – только его мания. Он не боится оступиться, его не страшат сопутствующие потери. Его ничто не держит на одном месте. Наверняка он легко меняет имена, города, профессии. Поэтому, я не знаю, кто он и где. Вероятно, когда-то давно он был одним из ассистентов моего отца. Или же ассистенток – я не удивлюсь, если это окажется женщина. Хотя их было немного. Он очень хорошо заметает следы. Только здесь, в Бродчерче, ему не повезло. Здесь оказались два его «пациента». Он всего полгода назад убил того несчастного бродягу, Паркера. А мне удалось найти второго – Тэйлора. – Это вы похитили Тэйлора? – Я вас умоляю, детектив, никого я не похищала! Я позвонила мистеру Тэйлору, объяснила ему, что по ошибке нашей компании в его кардиостимуляторе может быть неисправность. Попросила его согласиться на операцию и принять от нас крупную сумму в знак компенсации. Разумеется, он согласился. Мы встретились в одной из наших частных клиник в Саутгемтоне, операция прошла успешно, но некоторое время он еще не мог вернуться домой, чтобы не возбудить подозрений. Я сняла этот коттедж на время его полной реабилитации. Вчера он вернулся к жене. – Почему он ничего не сказал ей?     Афина хмыкнула. – А сами не понимаете? Вы разве сказали дочери, когда заболели? А когда легли на операцию? – Он даже мне не сказал, – шепнула Элли. – Ну вот. Тэйлор боялся, что жена будет беспокоиться, подумает, что он делает это из-за денег… Хотя в каком-то смысле так и было, но… Все-таки у него не было выбора. Или один риск сейчас – или страх каждый день. Она помедлила немного, прежде чем продолжать. И теперь самоуверенное выражение на ее лице сменилось чем-то вроде… стыда. – Я допустила ошибку. Не надо было так спешить. Если бы я получше подготовила Тэйлора, приехала сама, поговорила с ним лично… Может быть, даже с его женой… Возможно, этой паники вокруг его исчезновения не поднялось бы, вы не ввязались бы в это дело и он не заинтересовался бы вами. – Что значит, «он не заинтересовался бы»? Это полиции давно пора заинтересоваться этим ненормальным! А теперь он выдал себя, мы знаем, что он в Бродчерче. Если вы окажете нам содействие, мы найдем его. Почему вы не заявили раньше? – На кону репутация моего отца. Не важно, кто продал прототипы, на них все равно наша фамилия. Я не могла позволить полиции и газетам поливать грязью того, кто, как вы верно заметили, – она повернулась к Элли впервые за все время разговора. – Был хорошим человеком. – Ему повезло иметь такую дочь, как вы, – кивнула Элли. – Я не понимаю, почему он не бросит это дело? – Харди, как всегда, не терпел затягивающихся сентиментальностей. – Он ведь видит, что вы работаете над тем, чтобы замести его следы. Почему он не оставил это вам? – Может быть, его жертвы что-то знают о нем? – Но тогда он бы убил и тех, кому заменили неисправный кардиостимулятор. Однако их он не тронул, так ведь, мисс Дедалас? – Да. Сначала я боялась, что он может не узнать о том, что я делаю, и люди все равно пострадают. Я старалась оставлять ему какие-то намеки, послания. Но позже поняла, что он очень тщательно изучает своих жертв, прежде чем нанести удар. Уверяю вас, раз он убил Паркера, он здесь уже очень давно. Он мог учить ваших детей, или работать с вами, или выпивать в баре, приглядываясь при этом, сколько алкоголя вы можете себе позволить. – Ну что ж, все ясно. Сейчас мы с детективом Миллер вернемся в Бродчерч. И просим вас как можно скорее приехать туда для дачи показаний. Желательно, чтобы вы захватили с собой все документы, какие сможете отыскать, касательно сотрудников, работавших у вас и уволившихся после смерти вашего отца. – Вы можете гарантировать, что это не попадет в газеты? – Мисс Дедалас, вы не в том положении, чтобы торговаться, – снова вскипел Харди. Элли даже не могла его осуждать. У нее самой голова шла кругом от бессонной ночи и всей этой  запутанной истории. А каково же должно быть ему… – Вы выдали себя. Теперь этот человек знает, что вы связались с полицией. Вы можете гарантировать, что он не последует за вами и не избавится от партнера по игре? – Мы не партнеры. Мы соперники. – Тем более. – Хорошо. Я приеду. – Отлично. Харди, видимо, хотел отцепить капельницу, но правая рука не слушалась, и он в замешательстве уставился на левую. Элли сделала шаг вперед, но Афина была ближе. Она со вздохом покачала головой и, прежде чем освободить Харди от иголок, датчиков и прочих ненавистных ему оков больницы, спросила: – Уверены, что не хотите остаться здесь до утра и отдохнуть? – Нет, нам нужно ехать. У нас дома дети. – Не общие, – поспешила вставить Элли, и увидела, как Харди закатил глаза. Харди осторожно заглянул под простынь и, кажется, вздохнул с облегчением, увидев, что хотя бы его штаны были на месте. – Честно сказать, я хотела бы, чтобы вы остались здесь еще по одной причине. Я поняла, что вы говорили всем о своем состоянии, чтобы привлечь преступника. Но вы сказали правду: вам действительно установили кардиостимулятор три с лишним года назад. В вашем районе уже обнаружились две жертвы, что если ваш прибор тоже из этой партии? Я хотела бы проверить и убедиться… – Я дам вам телефон своего врача и отыщу документы. Будьте уверены, резать я себя больше не позволю… – Нет, это… – Есть идеи, где сейчас моя рубашка? – О, от нее пришлось избавиться. Можете забрать с собой простынь. Элли хихикнула. Харди скрипнул зубами и усилием воли заставил себя встать с кровати. В первую секунду Элли показалось, что он упадет, и она снова непроизвольно шагнула к нему. Он покачнулся, но, сам удержал равновесие. Элли сделала вид, что собиралась подать ему его плащ и уставилась на коврик у кровати. Харди неловко вдел в рукав одну руку, вторую Афина закрепила на импровизированной перевязи из бинтов. – Скоро местный наркоз совсем отойдет, боль будет адская. Вот, возьмите, – она протянула ему какие-то таблетки. – И не забудьте завтра сходить в больницу сделать перевязку. – Я напомню, – кивнула Элли с улыбкой. – Спасибо, что подлатали его. – Ну, если бы не я, его бы вообще не пришлось подлатывать… – Увидимся завтра, мисс Дедалас, – сказал Харди, и прошел мимо нее так, как будто знал, куда идет. *** – Ты же понимаешь, что теперь тебе нельзя будет вести дело. Ты потерпевший. – Прекрасно, наконец-то хоть появится польза от того, что ты теперь инспектор. – Эй! – Элли шлепнула его по плечу, и у нее тут же сердце ушло в пятки: это же не та рука, да? Харди поморщился. Черт, все-таки та самая! – Прости я… – Не подумала, ага. Ничего, она еще почти ничего не чувствует. – Почти? – Пальцев не чувствует точно. Итак, ты будешь вести расследование и докладывать мне обо всем происходящем. Я буду консультировать. Элли подумала, что Харди нарочно спровоцировал ее, чтобы теперь давить на чувство вины и манипулировать ею, как его черной душе угодно. – Посмотрим, –  сказала Элли. Некоторое время они ехали в молчании. В какой-то момент Харди задремал и стукнулся головой о стекло сбоку. – Может, сядешь сзади, поспишь? – Не, – пробормотал он. – Не хочу спать, когда приедем домой… Дэйзи может испугаться. – Поздновато ты спохватился, – фыркнула Элли. – Я это не планировал. – Вообще-то планировал. – Не совсем это! – Да, не совсем, на самом деле ты предпочел бы встретиться с настоящим похитителем-убийцей. Эх, жаль, не довелось! – она сбавила скорость и достала с заднего сиденья плед. – На, возьми, положи под голову хоть... – Спасибо. Я все равно не… – …Надоело слушать, как ты отбиваешь дробь лбом о стекло. Я разбужу тебя, когда подъедем.   *** Когда они подъехали, в доме горел свет. Харди было так стыдно, что он малодушно пожалел, что не спит. Как он мог так напугать Дэйзи? Да к тому из-за чего? Из-за человека, который согласился скрыть преступление за неплохую взятку. Пытаясь заглушить собственное чувство стыда, Харди искал виноватых и, разумеется, упирался в чертова Тома Тэйлора и мисс Как-ее-там Дедалас. Харди был твердо намерен во всем этом разобраться, даже если кто-нибудь из них будет очень недоволен… Но пока что ему пришлось иметь дело с недовольством собственной дочери. – Папа! – Дэйзи выскочила на порог, как только Миллер остановила машину. Харди сделал глубокий вдох и заставил себя выйти на прохладный предрассветный воздух. Плащ съехал с правого плеча, и он едва успел придержать его. Однако Дэйзи была уже рядом. – Господи, что с тобой случилось! – Шальная пуля… – пробормотал Харди, не решаясь посмотреть ей в глаза. – Не переживай, это всего лишь рука. К тому же, мне повезло: меня похитил врач. – Что? Зачем? – Очевидно, чтобы спасти. – Па-ап? О чем ты? Я не понимаю ни слова… Тебе плохо? Он, наконец, встретился с ней взглядом. На ее лице было это знакомое сочетание раздражения и беспокойства. Он видел, что теперь, когда опасность миновала, ей очень хочется завершить то, что не смог сделать вчерашний стрелок. Харди повестил голову. У нее были все права злиться. – Прости, милая… Мне очень жаль… Я тебя… заставил волноваться. Обещаю, это был последний дерьмовый план в моей жизни. – Не обещай того, что не сможешь выполнить. Элли, спасибо, что привезла его. – Не за что, – кивнула та, потом наклонилась к Дэйзи и что-то шепнула ей, Харди не смог разобрать. – Ладно, – вздохнула Дэйзи и посмотрела на него уже немного теплее. – Пойдем в дом, тебе надо отдохнуть. – Угу, – он даже не стал сопротивляться, когда она подставила ему плечо. – До завтра, Миллер. И… прости… То есть… спасибо. – Всегда пожалуйста. Хотя… Надеюсь, такое будет не всегда. Будьте осторожны, оба, – неожиданно серьезно сказала она. – Он ведь еще где-то здесь… Я поеду в участок, а потом – на место преступления. Там могут быть какие-то следы. Жду тебя с показаниями, как только почувствуешь себя лучше. Харди кивнул. Он уже с трудом держался на ногах. Мысли путались, а вроде бы знакомые слова не желали складываться в предложения. Он почти не помнил, как Дэйзи довела его до комнаты, помогла раздеться и лечь в постель. Но он помнил, как перед уходом она присела на краешек кровати, осторожно откинула пряди волос у него со лба и поцеловала. – Спокойной ночи, пап. За окном уже начинало рассветать.