Вместо дня рождения

 – Что значит, вы не будете открывать дело?! Не-не-не, так не пойдет! Детектив, как вас там..? – Детектив Харди… – Детектив Харди! Не собираюсь я ваши бумажки подписывать. Вас там не для этого держат – целую кучу полицейских! – чтобы вы бумажки выписывали! Слышите? Не за этим! – Миссис Коннолли, существуют правила. Официальное заключение патологоанатома ясно говорит о том, что причиной смерти вашего мужа стал тяжелый случай аппендицита. Экспертиза обрывка упаковки реланиума, который вы нашли у себя дома, не дала никаких существенных результатов. Мы не можем не только связать его со смертью мистера Коннолли, но и вообще с чем-либо противозаконным. – А как же проникновение к чужой дом? А? Разве это не противозаконно? – Вы обнаружили следы взлома? Что-нибудь пропало? Лежало не на своих местах? – Нет, но это ничего не меняет. У меня нет привычки запоминать, что на каких местах лежит, я могла и не заметить. К тому же взломщик мог быть очень аккуратным… – И разбросать бумажки перед уходом? – Нечего иронизировать! Я вижу, в чем дело: вы не знаете, как раскрыть это преступление и просто пытаетесь избавиться от меня! – Поймите, миссис Коннолли, здесь нечего раскрывать… – со вторым ее утверждением Харди даже спорить не стал. Он провел в этом доме совсем немного времени, но голова уже звенела. Миссис Коннолли действительно была истеричкой. Она ни минуты не могла усидеть на месте. Поминутно вставала с одного кресла, подходила к окну, садилась в другое кресло, снова вставала, снова подходила к окну, потом к шкафу, брала какую-нибудь вещицу, вертела в руках, ставила на другое место. Да, она легко могла забыть, где что лежало. Но она так же легко могла забыть, кто был у нее дома и мог обронить необычную бумажку. – Нечего раскрывать? Ну, конечно! Вы хотите дождаться, пока меня тоже отравят в моем же собственном доме, как мужа! Тогда вам будет, что раскрывать! Отлично! Только я вам такого удовольствия не доставлю! Она вдруг выскочила из комнаты, и через секунду вернулась с гигантским чемоданом. – Можете идти, детектив. У вас наверняка есть дела поважнее, если жизнь женщины для вас пустяк. У Харди действительно были дела поважнее, чем выслушивать глупости. Вот только… – Что вы делаете, миссис Коннолли? – А на что это похоже? Собираю вещи! Я не буду жить в доме, где отовсюду чувствую опасность. А полиция не желает меня защищать. Я уезжаю к сыну, в Лондон. – Как пожелаете, только сначала мне нужно, чтобы вы пришли в участок подписать документы… – Я что, неясно выразилась? Я не буду ничего подписывать! Не желаю облегчать вам жизнь! Вы же ничего не сделали для меня. На самом деле, вы только еще хуже меня довели. Не хочу больше слушать ваших лицемерных отговорок. Мне нельзя волноваться – в моем состоянии! – В вашем состоянии? – Да, – она внезапно замолчала, поняв, что сказала больше, чем хотела. Но потом, похоже, оправилась, и почти с вызовом пояснила. – Да, если хотите знать, волнение может быть смертельно опасно для меня. Так что если прямо вот здесь и сейчас я умру от разрыва сердца – это будет на вашей совести! Харди показалось, он ослышался. – Сердца..? – хрипло повторил он. – У вас больное сердце? Но… – Это конфиденциальная информация. Я говорю вам, только потому что вы представляете фактор риска! – она снова порывисто подбежала к Харди и ткнула его в грудь ярко-красным ногтем. Потом продолжила с трагическим придыханием. – Да, врачи сказали, я могу умереть. Но мой Альфред так заботился обо мне, так заботился! Он заставил меня лечь на операцию, поставить кардиостимулятор, он следил, чтобы я правильно питалась, вела здоровый образ жизни, не перенапрягалась… Боже правый, теперь, когда его не стало, мне что же придется искать работу?! Я умру до срока и встречусь с ним… У Харди голова шла кругом. Он должен был вернуться в участок. – Миссис Коннолли. Я понимаю ваше решение. Не волнуйтесь, мы разберемся с бумагами. Если вы хотите уехать, я не буду вам препятствовать. Только давайте договоримся, что вы поедете завтра. А сегодня я оставлю двух офицеров вас охранять, хорошо? – Это что? Арест? – Нет, что вы… Скорее, защита свидетелей. Она посмотрела на него с подозрением. – Я вам не верю. Вы хотите заставить меня подписать ваши бумажки, а до тех пор не выпустите из города, я права? – Возможно, – Харди уже надоело спорить. – В любом случае, у вас здесь столько вещей, что сборов хватит до утра. Уильямс, Десай! – он окликнул свою охрану, молчаливо торчащую в саду. – Я хочу, чтобы вы последили, чтобы с миссис Коннолли все было хорошо. Ясно? – Но… сэр, – замялся Ниш. – Нам приказано следить, чтобы с вами все было хорошо… – Со мной все блестяще. Ваша миссия выполнена. И я поручил вам новую. – Типа не дать ей свалить из города? – И это тоже. Главное – держите ее все время в поле зрения. – Хм-м, сэр, это может быть трудновато… Уже, знаете ли вечер, а ночью она… – Придумаете что-нибудь, – отрезал Харди, и больше уже не стал задерживаться в доме.   *** – Ну? – Харди! Ты почему опять здесь? – Мне кажется, я схожу с ума, Миллер… А может быть, совсем наоборот: может быть, я ближе к разгадке, чем думаю… – Что с тобой такое? Ты похож на привидение с незаконченными делами. Чего ты не пойдешь домой и не отдохнешь уже, наконец? Тебе надо успокоиться… – С миром? – Я сказала, «успокоиться», а не «упокоиться». – Не могу. Я все это время возился с бумажками Коннолли, чтобы она могла уехать завтра. Наконец-то избавился от них, хотел спросить, как у тебя дела… И мне надо кое-что еще сказать… – Знаешь, пока рано говорить, но, кажется, мы кое-что нашли… Погоди, почему ты ее отпустил? Ты же должен был уговорить ее подписать документы. – Потом расскажу. Что там у тебя? – Ладно. Вот, смотри. Харди подошел к столу и надел очки. Миллер показывала ему ксерокопию с какой-то бумаги, где от руки было написано… – “theo.pro.me2013”. Что это? – Похоже на пароль или электронный адрес. Лежало в старой больничной брошюрке, а та в свою очередь – в журнале о самолетах. Это точно что-то важное. – Возможно… Если это какой-то контакт, надо попробовать найти его, подключи побольше компьютерщиков. – Или это может быть имя в соцсети. – «Тео»… Мы не знаем никаких Тео? Тео, Теодор, Тедди… Может быть, в списках коллег Дедаласа? – Уже смотрела – ничего похожего. – Нужно спросить Соммерса. И миссис Коннолли… – При чем здесь миссис Коннолли? – Об этом я и хотел тебе рассказать. Миллер, ты не поверишь, но… Мне кажется, миссис Коннолли может быть следующей жертвой нашего убийцы. – Что?! – Когда я говорил с ней сегодня, выяснилось, что у нее тоже проблемы с сердцем. – Не может быть! Да что, черт возьми, такое с этим городом?! – Помнишь, тот парень, аптекарь, у которого Коннолли покупал лекарства, говорил, что миссис Коннолли помешана на здоровье. Так вот, похоже, у нее есть на это причины. А что, если проникновение в их дом все-таки было, могло ли это быть как-то связано с убийствами? Если так, то смерть мистера Коннолли – несомненно, случайная – могла спасти жизнь его жене… – Эй-эй, постой… – она придвинулась ближе и положила руку ему на плечо. – По-моему,  ты просто пытаешься удержаться за это дело и видишь улики там, где их нет. Ты хотя бы спросил у нее, стоит ли у нее кардиостимулятор? – Да, она сказала, что муж заставил ее сделать операцию. – Но когда? В какой клинике? Проверил ли ты ее бумаги? – Черт… – он понял, что действительно вылетел из дома миссис Коннолли слишком резко, не проверив как следует новорожденную теорию. Он откинулся на спинку стула. Голова кружилась от усталости. Он не хотел признавать, но, похоже, вчерашняя ночь все же сильно его подкосила. – Эй, – Миллер ободряюще погладила его по плечу, и он запоздало осознал, что даже не пытается отстраниться. – Не переживай. Мы найдем его. Тебе поручили дело Коннолли, чтобы ты мог отдохнуть. Перестань видеть везде загадки. Такое только в книжках бывает, чтобы два дела, которые расследует один детектив, оказались таинственным образом связаны. – Таких совпадений не бывает, Миллер, – он покачал головой, и с усилием встал, опираясь здоровой рукой о край стола. – Кто еще остался в офисе? Я хочу, чтобы завтра с утра мы могли проверить все аптеки, продающие реланиум. Если окажется, что мы все это время считали Коннолли истеричкой, а она в действительности окажется следующей жертвой, представляешь, как мы будем выглядеть? – Тебе предстоит долгий разговор с Кларк… – Ага. Спорим, она пожалеет, что повесила на меня эту бумажную работу? – Однозначно, – усмехнулась Миллер. – Она еще здесь? – Нет, ушла полчаса назад. И тебе бы тоже не мешало. – А ты как же? – Я пока в норме, – она зевнула и потерла лоб, начисто опровергая то, что сейчас сказала. Харди был зол на себя. Если бы не его дерьмовый план, они бы сейчас занимались этим вместе. А теперь он бросил ее одну с безнадежными загадками, убийцей на свободе и связанными высшим руководством руками. – Посижу еще немного, потом пойду. Брайан понес оригинал листка в лабораторию. Посмотрим завтра. Может быть, он что-то даст. – Ладно. Спасибо, Миллер. – Иди уже, – улыбнулась она. В дверях Харди столкнулся с Брайаном. – Привет, Брайан. В руках у того были два бумажных стаканчика с кофе. Харди обернулся к Миллер и выразительно выпучил глаза, кивнув на Брайана. Миллер хихикнула. – Что? – удивленно и слегка обиженно протянул Брайан. – Ничего, детектив Харди уже уходит. – Я оставлю бумаги по Коннолли у Кларк на столе. На случай, если она придет раньше меня. Но это вряд ли. * Он ушел. Элли с благодарностью взяла у Брайана кофе. – Как думаешь, он пошел домой? – с подозрением спросила Элли. – Куда еще он может пойти? – Не знаю. Допросить свеженайденного свидетеля? – Кого-то он мне напомнил сейчас, – прищурился Брайан. – Себя три года назад, – Элли кивнула. – Странно, в такие моменты он кажется одновременно и старше и моложе. Похож на того Харди, с которым я работала в первый год знакомства. Знаешь, я только что поняла, что немного скучала по нему! – Что? – Не-не-не, не то чтобы мне хотелось, чтобы он по-прежнему ходил тут, как восставший мертвец… Просто, когда он работает над чем-то настолько серьезным и для него нет ничего важнее, чем добиться справедливости… Кажется, он совсем не замечает себя… Ну, своего тела, своих потребностей. Иногда у меня даже возникает такое жутковатое ощущение… нечто вроде видения… что, если бы он вдруг умер, физически, то его воля, его ум, его внутренняя сила продолжали бы носить его по земле, пока он не закончил бы все дела. Представляешь? Ну, такой сгусток энергии, как в фантастике… – Ой, ой, хватит! Представляю. Да уж, ты права: это было жутко. – Прости. – Не дай бог ночью приснится. Он живой-то – не самый приятный человек, не то что в виде зомби. – Фу, я не называла это «зомби»! Элли помолчала немножко для приличия, но потом не выдержала и хихикнула. – А закончив все дела, он бы поселился на пляже, смотрел бы на закат и распугивал туристов. – Прекрати, пожалуйста! Про прозвище лучше давай колись…   * Тратить деньги полиции на такси было глупо и унизительно. Тем более от участка до дома было рукой подать: в хорошую погоду Харди, со своей дальнозоркостью, мог увидеть из окна, как крошечная фигурка Дэйзи поднимается по тропинке на холм. И все же он решил не искушать судьбу. К тому же он еще не был уверен, что поедет прямиком домой. Таксист повез его не той же дорогой, которой он сам ехал вчера. Объезжает место преступления, догадался Харди. Странное это было чувство – находиться по другую сторону процесса расследования. Ему там не нравилось. И он решил вернуться на свою. Еще же не слишком поздно, нет? Миссис Коннолли наверняка еще не собрала вещи и уж точно не легла спать. Если бы только голова так не кружилась последние пару часов… Он предпочитал гнать прочь мысли о том, что что-то не так с кардиостимулятором. Это было бы слишком несправедливо. Но, наверное, пришло время купить уже эти чертовы таблетки. По счастью, впервые за много месяцев после утреннего приема у него наконец-то был с собой рецепт. – Где вас высадить-то? На холм-то я не въеду ж. – И не надо… а знаете, остановите прямо здесь. – Здесь? – Да… Дом белел впереди сквозь быстро опускающуюся ночь. Если пройти немножко в сторону, как раз будет аптека. Он может заскочить туда перед тем, как пойти к Коннолли, и заодно поговорить с аптекарем – ему хотелось узнать, кто в городе еще продает реланиум. Миллер убьет его, если узнает.   * – Знаешь, чего я не могу понять? Харди сказал, что у преступника были бледные руки. А мы ведь не нашли на сломанных ветках ни одного отпечатка. – Наверное, он был в перчатках? – В белых? Что это за клоун – черный костюм и белые перчатки? – Не знаю, – пожал плечами Брайан. – Всякие бывают. Ты ведь веришь, что все было так, как он говорит? – Харди-то? Разумеется. Если я кому и доверяю, так ему. Я бы доверила ему все, что угодно. – А у вас с ним не..? – Что? У нас с Харди?! – Элли вытаращила глаза. – Перестань! Если я не зову его Говнорожей, это еще не значит, что он мне нравится. – Ты сказала, что доверяешь ему… – Доверяю. Не уверена, правда, что он доверяет мне… – …восхищаешься им… – Я ничего такого… Эй! Если хоть звук из этого разговора покинет помещение, я сделаю так, что к тебе до конца жизни будут обращаться по прозвищу.   * – Добрый вечер, – Харди вошел в ослепительную после ночного полумрака аптеку. – Здравствуйте! Детектив Харди, кажется? – молоденький аптекарь – как его, Стайн? –натянуто улыбнулся: очевидно, иметь дело с полицейскими ему не слишком понравилось. – Вы по тому делу или купить что-то? – Купить. Хорошо, что вы открыты, думал, никогда не доберусь до аптеки. – Мы открыты круглосуточно, – с гордостью сообщил Стайн. – Итак, чем могу помочь? Харди протянул уже успевшую где-то помяться бумажку с рецептом. Стайн посмотрел и присвистнул. – Вон оно что! – Да. Только, пожалуйста, не надо сплетен и советов. С тех пор, как мне поставили кардиостимулятор, я в полном порядке. Только недавно что-то начал быстро уставать. Миллер говорит, это старость. – А сколько он у вас уже? Может, батарея? – Нет, вряд ли. Когда мне его ставили, сказали, что он из новых моделей, батарея должна жить долго. Слава богу. Не хочется думать, что придется ее менять. Мне как бы порядком повезло вообще пережить ту операцию. – Что ж, ладно. Сейчас.   Опустив таблетки в карман, туда, где до сих пор лежал бесполезный пустой блистер, Харди откашлялся и спросил: – А вы случайно не знаете, какие аптеки в Бродчерче продают реланиум? Видите ли, хотя то дело Коннолли мы так и не открыли, мне все-таки было бы интересно проверить. Похоже, у меня будет много свободного времени из-за этого, – он кивнул на свою руку. – Может быть, вы дадите мне пару адресов? Хотя бы из тех, что поблизости? – Хм… Все не назову, но… Вот одни наши товарищи-конкуренты через два квартала, я как раз говорил с одной девчонкой оттуда, ну, обсуждали Коннолли за пивом, и всплыло. У них точно есть. И она еще говорила про тех, что на Грин-роуд. Но это надо проверить. – Можете записать мне адреса? – Без проблем. Он привычным жестом достал из-за прилавка ручку и неровно оборванный клочок бумаги и стал писать. Пахнущая лекарствами тишина нарушалась только поскрипыванием ручки о пальцы в резиновых перчатках.   * Харди смотрел на белые скрипящие пальцы, пока они не протянули ему бумажку. – Вот. – Спасибо. Всего доброго, – Харди кивнул и пошел к дверям. Бумажка была плотной. И гладкой. Отодвинув руку подальше от глаз, он различил на одной стороне неровные каракули адресов, а на другой… – «Nurofen»… В этот момент свет в комнате погас. – Вы же сказали, что работаете круглосуточно? – хмыкнул Харди. – Я должен был сразу догадаться… Вчера у вас тоже не горел свет. Харди обернулся. Тяжелый удар в висок сделал темноту окончательной.