Самоконтроль. Или самогипноз.

      Реакция на мой вопрос была… Ну, каюсь, возможно, немного переборщил в попытках выявить в моём вроде как братце нечто большее, чем обычный ребёнок, каким он казался.       В общем, он обиделся.       Почти сразу, после того, как я его спросил, он, возмущённо, ответил.       — Сам ты псих!       И, насупившись, отвернулся от меня, и поспешил перебраться в другую часть сада. Мнда. Нехорошо вышло. Попытаться что ли хоть немного выправить ситуацию? Или может ну его? Ладно, ладно. Я поднялся и поспешил догнать мальчика. Всё-таки сам накосячил — самому и исправлять.       — Гарри! Эй, Гарри! — видя, что он в попытке от меня отвязаться, собирается уйти ещё дальше и понимая, что мне его всё равно, уже сейчас, не догнать, без шансов, я остановился.       — Постой, Гарри! Ну извини меня, был неправ! — видя, что он вроде притормозил, я поспешил продолжить. — Извини! Просто тётя тебя так расписывала. А я до конца ей не поверил, решил у тебя спросить, правда ли ты ненормальный.       — Сам ты ненормальный. — огрызнулся братец. — Сейчас хоть немного понятно говоришь. А до этого я вообще большую часть слов не понимал.       — Ну извини, извини. Больше не буду. — и улыбаться. Раз уж это оказалось таким безотказным средством в общении с вроде как сверстниками.       А вообще да, жаль. Не сработала моя проверка. Я ведь вполне сознательно перешёл тогда в разговоре с ним на, в общем-то, не детскую лексику — или как там активно используемый словарный запас называется? Впрочем, нет. Всё-таки не зря я так сделал. Потому что пока что он единственный, кто показал более-менее нормальную реакцию. Не проигнорировал, как медперсонал в больнице, не поддержал подобный переход, как было бы, если бы для него это был более привычный способ общения. Ну, в случае, если его сознание тоже старше его тела. Но даже так, единственная нормальная реакция сама по себе вызывает интерес. Ну, есть, конечно, ещё Дурсли, но с ними я старался не очень сильно выходить из образа ребёнка, хотя и почти уверен, что вышло так себе. Но да не важно.       — И обзываться тоже больше не будешь? — тем временем несколько недоверчиво спрашивал сам Гарри.       — Не буду. — подтвердил я, продолжая всё так же улыбаться.       — А точно?       — Точно-точно. — подтверждаю я. И, протягивая ему руку, спрашиваю. — Мир?       — Мир. — вынужденно соглашается он, принимая руку.       Дальше в ближайшее время я старался пока не поднимать в разговорах тему странностей, а по мере сил «влиться в коллектив», то бишь не отсвечивать лишний раз, ну и по мере сил наладить отношения со всеми обитателями этого дома. Что, на мой взгляд, у меня, так или иначе, получалось.       Ну и не оставлял попыток, правда, уже не столь явных, подловить их на каком-нибудь несоответствии, впрочем, пока всё так же безуспешно.       И так могло продолжаться бы и дальше, если бы столь спокойная картина мира не была бы внезапно нарушена одним происшествием.       Это произошло примерно через месяц, после моего приезда. Когда мой братец потащил меня куда-то на улицу, «показать что-то». Я не особо сопротивлялся, посмотреть на мир вне нашего дома и сада мне и самому хотелось. А на улицу нам особо не разрешали ходить. Ну, а так в случае чего попадёт только Гарри, причём в двойном размере — и за то, что сам туда пошёл, и за то, что меня туда потащил. Мне для этого и делать-то, в общем ничего не надо. Благо отношение ко мне старших Дурслей оказалось не в пример лучше их отношения к моему брату. Может, дело в том, что я оказался более спокойным, ну и в особых хулиганствах замечен не был? Да и какие вообще хулиганства, если я, хоть потихоньку и прихожу в норму, но теперь уже заметно медленнее, и до нормы всё равно не дотягиваю. Да и не уверен, что когда-нибудь смогу сравняться в физическом развитии со сверстниками, даже такими недокормленными, как мой брат.       Хотя какое там недокормленный. Это он любит жаловаться, что его никто не любит, издеваются над ним, бедным (ага, попросили вытереть со стола и пола им же пролитую кашу), игрушек ему не покупают, предпочтя отдавать старые Дадлины. И почти не кормят, да. То есть, я, конечно, согласен, что ему не дают такого количества сладостей, как Дадли. Но, блин. Тарелка овсяной каши — вполне здоровая еда для ребёнка. Другое дело, что у того же кузена эта каша полита клубничным джемом, обильно подслащена, и вдобавок к ней идут выклянченные им пироженки. А у Гарри — невзрачная несладкая субстанция серого цвета. Но тут уж извините.       Нет, я понимаю, что на контрасте подобное отношение заметнее. Понимаю, что дети очень остро воспринимают игнорирование их хотелок. И что даже в семьях с двумя и более детьми, где родители действительно любят всех, каждому из детей в отдельности будет казаться, что его совсем не любят, а любят только брата/сестру. Понимаю. И понимаю, что тут всё усугубляется тем, что Дурсли действительно недолюбливают, скажем так, моего брата, хотя и терпят. Но блин. Хотя бы в части такого отношения он сам виноват. Нефиг было обзывать тётю лошадью, дядю — моржом, а кузена — свином. Это, если что, то, что я лично наблюдал. Тётя сделала ему замечание о том, что нужно быть опрятнее, есть аккуратнее, и так далее. Он, дурак, попытался перевести стрелки на кузена — мол, ему-то она замечаний не делает. Тётя завелась окончательно, ну, а он высказался обо всём их семействе крайне уничижительно, в процессе, обозвав всех, и поспешил скрыться в свою каморку. Мда. Когда мозгов нет, часто начинает работать пятая точка. Вот у него и сработала, подсказав, что встающий из-за стола с побагровевшим лицом Вернон — это не к добру. И пора бы делать ноги. Мда.       Впрочем, это пока всё лирика.       Сейчас происходило другое — Гарри упорно тащил меня куда-то на улицу, чему я особо и не сопротивлялся.       Не знаю уж, чего он хотел мне показать, но мы были вынуждены остановиться, так как прямо перед нами пробежала здоровая собака, азартно гонясь за каким-то удивительно шустрым, хоть и весьма упитанным котом. Кот, шарахнувшись от собаки, побежал в нашу сторону, после чего мгновенно взлетел вверх по росшему за нами дереву. Подбежавшая следом собака, поняв, что свою цель уже упустила, к сожалению, решила переключиться на нас. То есть я-то видел, что она это не всерьёз, а играясь — подскакивала, делала вид, что собирается укусить, отскакивала, и заливаясь лаем, продолжала. А вот брат, судя по всему, таких тонкостей уже не различал, всерьёз испугавшись и сжавшись. И даже попытавшись спрятаться за мной, хотя я и был ниже его.       И в один момент, когда собака в очередном своём наскоке подскочила совсем близко к Гарри и даже вроде почти изобразила, что кусает его, произошла какая-то хрень.       Серьёзно. Вот собака подскакивает. Следующий кадр — собака обнаружилась на соседнем дереве, откуда после неловкого движения почти сразу упала, и, вполне разумно, бросилась наутёк, подальше от такой хрени.       Я скосился на брата. Он выглядел всё ещё немного испуганным, но вполне логичного в такой ситуации ступора и непонимания ситуации заметно не было. То есть произошедшее — нормально для него?       Жаль, что у меня не было часов и я не заметил, сколько в действительности времени прошло с последнего момента, что я помню, до того, когда собака оказалась уже на дереве. Жаль.       — И что это было? Не хочешь объяснить?       На такой, в общем-то, логичный вопрос, реакция последовала не совсем адекватная. То есть логично было бы тоже удивиться, или ещё чего. Но братец предпочёл поступить по другому.       — Это не я, честно. — даже как-то сжался он. — Правда. Оно само.       Вот и почему я ему не верю, как не верю и тому, что он не понимает ничего в происходящем. Он не удивлён. И даже, судя по проскальзывавшей улыбке, ну до моего вопроса, вполне доволен случившимся.       Но в любом случае, общая картина пока отказывает складываться в моей голове. Даже если братец действительно как-то замешен в произошедшей хрени. И что с того? Кто-то на кой-то хрен взял, в общем-то, ни в чём не виноватую собаку, зачем-то отнёс её на соседнее дерево, после чего стёр мне память об этом и успел скрыться в неизвестном направлении? Или это всё сам Гарри и совершил? Ну так тем более странно. Собаки он до этого вполне боялся. Да даже если и не боялся бы — собака была достаточно крупной, чтобы у него возникли проблемы с её относом к соседнему дереву и, тем более, с её посадкой на не самую низкую ветку.       Как ни крути, картинка пока как-то не складывается.       А значит, я чего-то не знаю. Важного.       А это заставляет чувствовать себя дураком. Что бесит. Неимоверно.