Верный способ "отшить" жениха или Фонарику на Земле слова не давали.

Иван с досадой констатировал, что фонарик с принцем потащатся за ним даже к чёрту в Ад. Свалился же душевнобольной на его голову! Девчата по очереди обняли Любимова и расцеловали. Маша и Света дали свои контакты, пообещав морально-психологическую поддержку. Ваня из вежливости промолчал, хотя всыпать уже хоть кому-нибудь хотелось до крайнего нерва. Тут не выслушивание нужно, а литров семь самогону или едва разведённого спирта! И это на один раз! К бывшим невестам зараза-астериец почему-то не спешил ревновать, просто смотрел, как ни в чём не бывало. Видимо, наслаждался, как солидно на фоне несерьёзного бабья выглядит его распрекрасный И’ван. Малисс как-то незаметно исчезла, и первым хватился её почему-то именно мопс.  — Дааа, высочество, какую девку продинамил! Такую днём с огнём и с фонариком не отыскать, а этот даже в её сторону не посветил! И всё из-за вдвэшника-сердцееда! — как-то досадно гавкнул пёс.  — Я, между прочим, всё слышу, Шарик! — рыкнул рядом мрачный баритон подполковника.  — Я протестую против такой плебейской и безвкусной клички! — начал было мопс.  — А никто тебе санаторий на Канарах и не обещал! — отрезал Иван. — Будешь тявкать не по уставу, назову Муму! Читал?  — Читал! — мопс вздёргивает курносый нос. — Я думал, вы интеллигентнее и выдержаннее, Любимов.  — Был! До пришествия в мою жизнь этого жлоба с фонариком! — Ваня мотнул буйной головой в сторону астерийца. — Что глядишь, будто я тебе перед зачётом стропы на парашюте перепутал? У жениха нежно дрогнули щупальца, а Любимов ощутил неприятный липкий холод, заскользивший по спине от шейного позвонка до самой задницы. Пришелец, странным образом, не бузил и носа не задирал. Реально втрескался! Стоял и слушал, как Андрей ему по второму коммуникатору объяснял земные особенности: показатели окружающей среды, стабильно-объективные характеристики разумных жителей и то, что принц должен правильно понимать все ожидающие его риски на территории Любимова. Внезапно жених снова посмотрел в сторону Вани:  — В досье по моему запросу сказано, что И’ван — гуманист. Да уж, не дал Господь падлой родиться! Ваня трёт лоб: хорошо, что пока дома… на Земле! Никогда Любимов не позволял себе осатанелой муштры пацанов, не переносил дедовщину и блат. Таким уродился! Сам с ними на всех учениях в полном снаряжении бегал, личным примером вдохновлял, мордой падал в грязь, и в снег, и в дождь. И весь полк это, в конце концов, оценил. Никогда Любимова не кликали «зверьком» или «шакалом»*, не попадал он никак под шаблонного подполковника. За глаза он неизменно был Батей Любимым, который всегда выслушает, разберётся и отругает отрывисто да по-отечески. Сколько благодарственных писем ему мамки молодняка настрочили! Трёшку можно вместо обоев обклеить! Сколько «трудных» неглупых пацанов он не сломал, а, напротив, «на крыло» поставил. А тут?! Позор позорный на весь полк без права на обжалование! Как ребятам объяснить, что невиноватый он, а фонарик-гей сам пришёл и отреагировал?! Иван уже видел жёсткий ироничный взгляд Тамира Алиева, мрачное и тяжёлое созерцание Ярослава Волкова и тихий молчаливый ахер остальной четвёрки бравых капитанов спецназа. «Убьют… И если не физически, то загнусь под тоннами стёба!» — Любимов рассеянно смотрит, как девчата садятся в «бэху», что его привезла, за рулём которой ему как-то гаденько машет на прощание Андрей. «Дыши пока, сводник!» Генерал и шатающийся полковник Белокаменный жмут Ване руку. «Бля, сорок шесть лет мужику, а он не знает, что ему делать?! И есть ли этот верный способ, как отшить жениха?! Господа, кто инфой располагает, не будьте суками, поделитесь! Только, чтобы наверняка! Чтобы драпал он лишь от отзвука имени моего и фонарик по дороге поглубже прятал!» Наглое щупальце осторожно заползает на плечо Ивана.  — Чего тебе, неугомонный? — серьёзный мужик — суровый мужик. — Команда «облапать» не давалась!  — Ты ведь гуманист, И’ван? — глазок шлема вот-вот лукаво подмигнёт или это уже игра больного воображения «по-любимовски»?  — Тебе, значит, Афоня, досье по запросу, а мне только наглядное пособие? Что я про тебя знаю? Может, у тебя родители пьющие или дед по материнской линии планеты порабощал? Жду от тебя, короче, достоверного повествования про все твои корни и сучья. Очень хотелось Любимову довести жениха до бесячки хоть раз. Вытянуть наружу его самцовую сущность! Неужели, действительно, все принцы ведут себя так приторно вежливо? Или Ваня для него — дама сердца, тьфу ты, фонарика?! Тентакля, меж тем, по широкому плечу бесцеремонно добралась до шеи подполковника спецназа… А щекотки, как известно, даже слоны боятся! Любимов дёрнулся, как ужаленный, и грубо схватил наглую упругую конечность. Инопланетный жених замер, и Иван замер.  — О, наконец-то, ты меня тронул, И’ван! — пропело это чудило.  — Считай задатком на будущее! — проворчал Иван, превозмогая вполне понятное мерзостное ощущение в правой ладони. — Подержались за щупальца и ладно! А целоваться до свадьбы мне мама не велела!  — Цело…ваться? — жених заинтересованно щёлкнул чем-то внутри экзокостюма, тентакли свились в крендельки на плечах. — Знаю! Контакт губ и языка! На данный момент это нам недоступно! Слава тебе, Господи! Первая хорошая новость на сегодня! Ваня аж просиял.  — Почему ты считаешь моего деда межгалактическим террористом? — Афоня, похоже, начал серьёзно разбираться в любимовских скабрезностях.  — Слушай, давай дома за столом поговорим? — Иван махнул мопсу, мол, пора, брат, пора, и двинулся к вертолёту.  — Ты не хочешь пролететь до пункта назначения на моём модуле? — вдруг курлыкнул над его ухом интимно-настойчивый голос пришельца.  — Счаз! Ты думаешь, я вчера родился? — ухмыльнулся Иван. — Я в твою тачку, а ты по газам и на свой имперский корабль? И поминай, как меня звали? Нееет, высочество, я…  — Я бы хотел, чтобы ты мне доверял, И’ван. Не хочу обидеть. Не хочу потерять. Ни хрена себе заява! Иван даже забыл на мгновение, как материться. Стоит чудище четверорукое и говорит то, от чего любая баба, и не только земная, растает.  — Откуда ты только взялся на мою голову?! — простонал Любимов. — Лети ты с Богом один на своём модуле, а я уж на нашей вертушке как-нибудь! Всё! От винта! «Громокряк» с принцем на борту неслышно поднялся в воздух. Иван вместе с собакой сели в вертолёт. Пилоты «Аллигатора» даже смотреть в Ванину сторону не решались. Мопс через иллюминаторы таращил выпуклые большие глаза на местные красоты, редко облизывая морду. Жарко, а попить на дорожку даже не предложили! Рядом на жёстком сидении в глубоких раздумьях «зависал» подполковник. Пёс едва заметно скосился на мужчину. Фактурный, ничего не скажешь! Сорок шесть ему, конечно, не дашь, от силы «сорокет». Выдаёт возраст обветренное из-за частых прыжков с парашютом и беготни на свежем воздухе, мужественное лицо и морщинки-лучики вокруг глаз. Профиль чёткий, нос прямой, чувственный большой рот, глаза яркие, выразительные. Красивый мужик, даже по собачьим меркам! Куда, млять, бабы смотрели? Захомутали б вовремя — не попал бы мужик под категорию «годен». А нелюдь с фонариком один раз увидел и запал! Потом вынужденный стать Шариком мопс опять отвлёкся на созерцание длинной береговой полосы. Чёрное море высверкивало алмазными бликами, разбавляя насыщенный цвет «морской волны» белой пеной, венчающей десятки тысяч набегающих на пляж волн… Всё было бы хорошо, выбери астериец невесту женского пола, а что прикажете делать теперь? Тьфу, ты! Мопс чихнул, мотнул короткой забавной мордой и, внезапно, ощутил на голове тяжёлую тёплую руку подполковника. Гладит, а за что?  — Что, красивые у нас места, сводник блохастый?  — Рррргаф!  — Правильно сбрехал! А то сядем прямо в море! — Любимов даже гадать не хотел, знают ли пилоты «Аллигатора» о том, что собаки могут говорить. Территорию тренировочного лагеря вылизали, как кот яйца, извините за суровый армейский жаргон. Не стыдно и королеву английскую на экскурсию привезти! Даже свежей краской попахивало, хотя по сметам её покупка вовсе не планировалась. Асфальтовые дорожки с мылом, что ли, помыли?! Газоны пропылесосили?! Голубиные «пометки» со всех видных мест стёрли. Над лагерем из репродукторов плыла неподражаемая Симфония N°5 Густава Малера, подчёркивая всю торжественность момента. Любимова затошнило. Высадились быстро. Когда с мопсом под мышкой из вертолёта выбрался Иван, их встретил вечно недовольный капитан Волков, единственный частично посвящённый в это тёмное дело человек и верный неболтливый друг. Ярослав тут же показал, в какой подготовленный ангар отогнать диковинный модуль. На гостя-великана капитан из вежливости и не пялился совсем, отвёл всех скопом в демонстрационный зал, где их уже ждал весь младший офицерский состав полка. Кратко Любимовым было озвучено следующее. В их лагере будут проводиться плановое экспериментальное испытание и оценка новейшего секретного экзокостюма с живым пилотом внутри. Снимать костюм нельзя. Человек говорит только через коммуникатор. Имя пилота Афанасий. Фамилию знать никому не обязательно. Жизнь лагеря протекает в общем режиме с соблюдением всех запланированных тренировок и иных мероприятий. За исключением того, что пахать придётся элите и всему младшему офицерскому составу. Всё время пока подполковник излагал, Афоня стоял рядом с ним, как памятник дружбе народов. После того, как батя изрёк дежурное и угрюмое:  — Вопросы есть? — поднялся лес рук. Подполковник мощно втянул ноздрями воздух, и руки подчинённых упали на колени.  — Вопросы пишите в личку! — рыкнул Любимов. — Спасибо за понимание! Вольно! Разойтись! Переглядываясь, мужики покинули зал. Иван исподлобья смотрел на своё персональное проклятье в лице инопланетного принца. Дверь бесшумно открылась, впуская тех, от кого укрыться Ивану не стоило и пытаться. Загорелый до цвета «ореха» Тамир запер дверь на ключ, а коренастый, широченный в плечах Ярослав недобро осклабился:  — Так, Ваня! Пока все варят лапшу с ушей, которую ты понавешал, мы от тебя надеемся получить более полную информацию. Дагестанец в подтверждение этих слов русоволосого сибиряка кивнул.  — Мы поможэм. Нэ пережывай! Почему-то прозвучало, как ласковая угроза. Но у Любимова от сердца отлегло: от этих чертей шила в мешке не утаишь! Они его насквозь видели, всю его тревогу без штрих-кода считали.  — Садитесь, братцы, только, чур, не драться! Расскажу по порядку, — начал Иван. В это время мопс выглянул из-за пластиковой трибуны. Пока никто не видел, он вылакал пол литра негазированной минералки.  — Чэй это жывотин? Испытатэля? — поинтересовался Тамир.  — Да погоди ты! — Любимов больше кота за хвост не стал тянуть. Начал с полуденного звонка генерала, потом с идиотского Ваниного марафета, далее рассказал про пятерых невест, плавно переходя к явлению сначала астерийского жениха, а потом его фонарика… Пока капитаны, мрачно похрустывая зубами, разжёвывали шок, Любимов вкратце представил мопса, как специального агента-наблюдателя за всем предстоящим блядством. Пёс выступил вперёд и добил:  — Прошу любить, жаловать и оказывать полное содействие, товарищи офицеры! Минута молчания длилась минут десять. Капитаны откровенно, не скрывая горечи, скорбели по другу и…  — Какого хуя тут происходит?! — ярко и лаконично выразил своё недовольство Волков, не сводя глаз с пришельца, явно адресуя вопрос ему. — Фонарику надо подбить глаз, если здоровым он плохо рассмотрел, что Ваня — настоящий мужик и офицер. Тамир положил руку на плечо Яру:  — Да погоди ты! Тут цена другая, так? Планэта можэт пострадать. Отказатьса нэльзя, так? Любимов всегда считал, что немногословный дагестанец всегда выцарапывал самую суть.  — Что надо сдэлать, Иван? Позабытый астериец, тем временем, напоминая о своём присутствии, выдал в окружающую среду приятную руладу. Оба капитана воззрились на Любимова, ожидая перевода.  — Он спрашивает, почему вы сказали, что наша планета в опасности? — устало процедил Ваня. Тамир выразительно приподнял чёрную бровь и вдруг белозубо улыбнулся:  — А ты скажи гостю, что он нэправильно мэня понял, просто мы не намэрены потэрять своего командыра из-за блажи астерыйского фонаря. Так? Любимов нехотя перевёл. Принц покачал головой на длинной шее и ответил, вернее, прокурлыкал, а подполковник донёс до бойцов русский вариант:  — Я действую в рамках договорённости с представителями единого управления планетой Земля. Этот человек избран мною на слишком глубоком эмоциональном уровне, чтобы вы могли уличить меня в несерьёзности моих намерений. Я официально заявляю, что не откажусь от И’вана ни при каких условиях и готов доказать это, пройдя все свадебные испытания. Любимов без сил рухнул на стул.  — Вот… Как-то так, братцы. Выпить есть? Только быстро!  — Я просто соображаю, батя, что из алкоголя вам подать? — Яр скрестил руки на мощной груди, — Авиатопливо подойдёт? Принц встал за Ваниной спиной, и у капитанов щелкнуло в основании челюстей. Тентакли по-хозяйски переползли на плечи подполковника. Любимов уже не реагировал на эти поползновения из-за охренительной усталости. Тама и Яр переглянулись; обсудить детали убийства было запланировано вне присутствия Ваниного жениха.