Верный способ "отшить" жениха или Фонарику на Земле слова не давали.

Конечно, комната отдыха для офицерского состава больше напоминала уютный бар со столиками, удобными стульями и плазмой на стене, чтобы смотреть программу «Время», МУЗ-ТВ и прямые трансляции по спортивному каналу. Отдыхать и супергероям положено! Но рядовым об этом знать не полагалось. Хотя… Знали, черти, и даже умудрились слазить сюда пару раз, поболеть за любимую команду. Афоня изъявил желание прогуляться до модуля, как мрачно и тихо выразился капитан Волков: «Либо инопланетное дерьмо забродило, либо тупо пожрать захотел». Мопс усвистал за астерианцем явно не просто за пряничными посулами. То, что хитрожопый пёс не упустит своего, подполковник понял практически сразу же в чистом поле. Бывал четвероногий у четырёхрукого в модуле, и не раз бывал! Отозвав мопса в сторону, Иван настоятельно предупредил: — Будешь слишком много вещать моему жениху про нравы и особенности поведения офицеров воздушно-десантных войск, агент Шарик, посажу на цепь у будки. Пёс показал острые мелкие зубки: — Вы думаете, его высочество наивный сибирский валенок? Он прекрасно понимает, что вы просто оттягиваете неизбежное, а спасает вас и нас, кстати, тоже, его исключительно сильная заинтересованность в вашей персоне. — И? Почему тогда он позволяет прилюдно делать из себя дурака? — Это вы, Любимов, слишком не по существу переживаете! Принцу, похоже, забавно вас завоёвывать. — Забавно ему, значит! — Ваня скрипнул зубами. — Ладно, тебе партзадание, агент. Выясни, где у него кнопка. Ну, в смысле, слабые места в его броне. — И зачем это? Тот капитан, который напоминает несгораемый сейф, Волков, кажется, уже ищет глубокую яму, где похоронит астерианский труп? Принц собирается сделать запрос о тренировочной полосе препятствий и проработать информацию. К утру, я полагаю, он будет достаточно подкован для практического исполнения. — Вот только умничать не надо, агент Шарик! Надеюсь, новые подковы ему копыта будут жать! — Любимов посмотрел в широкую пятнистую спину Афони. Мопс помчался догонять астерианца. Иван рухнул на стул. Тамир сидел напротив, подперев щёку рукой: — Когда ты успэл так нагрэшить, кэп? — рокочущий глубокий голос мужчины был неторопливым, как полёт орла над бездной. — Сам в догадках потерялся! Ты понимаешь, засада какая?! Этот крендель и слушать не хочет про мой пол! Он какого хрена сюда летел? Правильно, найти годную бабу для контакта! А в результате, у него на меня фонарик перемкнуло! — Ты пэй, кэп, пэй! — Тама придвигает Ивану пузатую стопку. — Это… Пока только водка. Тэбе ж надо завтра свэжую голову имэть. Алиев выпивает сам и пытливо глядит на застывшего друга. Любимов никогда не ввязывался ни во что, что могло бы запятнать честь мундира. Попойки и разгул на рыбалке, шашлыках и днюхах не в счёт — но, при этом, ни одного фонтана осквернено не было! Их идейный справедливый Батя не допустил бы морального разложения. А тут! — Пей! Нэ грей! — Тама подтолкнул к губам Вани запотевшую стопку. — Сэйчас Бэшенный волк примчыт, ты подготовитьса должен! Это я тут вежливый аварец, а он… Совсем злой будэт. — Да, взгляд у Яра был роковой! — Любимов выпил и не почувствовал даже горечи водки на языке. Ушло, как говорится, як в суху землю! Тамир налил по второй, поддержал, и когда в унисон замахнули, придвинул тарелку с мясным ассорти, нарезанным тонюсенькими ломтиками. — Тама, что так плохо с обеспечением? Бумага толще куска колбасы! — Нэ я же резал! — Алиев разводит руками. — Волков. — Вроде не еврей! — Иван скатал полтарелки нарезки в аккуратный рулончик, сунул в рот и меланхолично зажевал. — Ваня, ты мнэ сразу скажи. Есть план, если завтра твой пришэлец всё жэ достойно пройдёт полосу? — Знал бы прикуп, жил бы в Сочи! Погоди, не части! — Любимов закрыл ладонью стопку. — А то Волков решит, что я его реально испугался. Дверь выбили с ноги. Ярослав, проводив великана и мелкого пса до модуля, поспешил вернуться в комнату отдыха. В руках капитан пёр завернутую в газетную бумагу бутыль с адской смесью, которую гнал сам по рецепту сибирской бабушки забавы ради и весьма преувеличенно называл экологически чистым продуктом. Любимов усмехнулся: предчувствие его не обмануло. Взгляд Яра был красноречивее выстрела в упор из танка. Вспомните, как смотрел киллер, блестяще сыгранный Брюсом Уиллисом в «Девяти ярдах», когда дантист собирался ему майонез в жратву положить. А вот теперь увеличьте напряжение раз в десять и добавьте три литра ядрёного самогона. Яр грохнул бутылью по столу и сел третьим. — Убирать надо гада! — внушительно и хрипло выдал капитан. — Тихо и технично. Это, кэп, я беру на себя! Неслышно сдесантирует в местное болотце без свидетелей, на том и забудем. Скажем, риски везде есть! Что ж он при своих высших технологиях сигнал SOS вовремя не отправил? — А скажи мне, правэдный мстытель и стратэг, чэго ж ты будешь дэлать, если Афоня просигналит? — Тама умел вовремя остановить любой по масштабности идейный понос Волкова своей железной логикой. В каком месте два настолько разных человека нашли эти точки соприкосновения, в полку не понимал никто. Они служили вместе ещё до перевода в военную часть Любимова, и являли собой живую легенду для своих и настоящую притчу во языцех в иных полках. Насмешки даром никому с рук не сходили. А потом появился новый подполковник, любимец генерала, справедливый гуманист, красавец и, как думали друзья, конченый карьерист. Иван никому в душу не напрашивался, сразу разгрёб всю залежавшуюся макулатуру: расчёты, просчёты, липовые сметы. Наваял финплан на полгода, да такой, что уже через три дня проверяющая комиссия на проходной части била копытом о землю. Ну, проинспектировали на свою голову, оказалось, ещё мало попросил. Генерал усмехался в ладошку. Любимов, если надо, и слона доиться заставит! Загудела часть, как осиное гнездо, что батя-то толковый. Добился, чтоб питание улучшилось, мебель в жилых комнатах и казармах поменяли, закупили новый инвентарь, апгрейд «качалки» забабахал, что в соседнем полку даже офицерский состав пустил до полу слюну. Любимов продолжал удивлять: бегал на всех зарядках и разминках, являя собой пример отличной физической формы сорокалетнего пышущего здоровьем мужика. Ветеранам над салагами измываться всю охоту отбил, потому что, если видел на муштре беспредел и перебор, сам переодевался и вставал в строй к пацанам. Тама и Яр тогда переглянулись и признали, что «годен». Через шесть лет совместной службы, оба капитана за Ивана могли уже загрызть без предупреждения. — Итак! Чего вы водицу хлебаете?! — Яр перекосился, нюхнув из стакана Любимова. — Гуляй, стройбат, гуляй, танкист, пока не пьян парашютист! Иван возвёл к небу глаза: — Что за зелье? — Я это пыть не стану! — Тамир вызывающе сощурил тёмно-зелёные глаза. — Пока не увыжу испытательные листы, и кэпа «выносить» не позволю! — Салаги! — прорычал Яр. — Это ж экологически чистый продукт, как моча младенца. — Это новэйшая сыворотка правды! — Тама со злорадством оскалился. — Если я что-нибудь сдэлаю не по уставу, я тэбе потом дооолго буду счёт выставлять. Через два часа была выпита половина бутыли, а выражение лиц на ксиве не поменялось. Яр с сомнением покатал на языке очередной глоток: вроде брал то, что Айболит прописал, а оно никак ваще! — Ваня, а они все там такие здоровые? — Пёс их знает! Некогда мне было запросы делать! Мне и одного за глаза хватило! — Любимов хрустел невесть откуда появившимися на столе малосольными огурчиками. Тама закусил последним обрывком колбасы и стопку отодвинул: настаивать теперь было бесполезным занятием. Это был сигнал и для Ивана. Волков усмехнулся, закупорил бутыль и моментально её заныкал, будто в рукав спрятал, как фокусник. В ту же минуту в дверь поскреблись: первым вошёл мопс со счастливой сытой мордой, а следом, пригибая голову на длинной шее, пожаловал принц Астерии. — Рано убрал! — процедил Яр и отвернулся, демонстрируя полное равнодушие к царственной инопланетной особи. Мопс шевельнул влажным носом, почему-то облизнулся. — Ну, в принципе, чем ещё заниматься перед ответственным мероприятием! — фыркнул пёс и тут же был «приглажен» взглядом Волкова. Мопс от ментального конфликта ловко уклонился и обратился к осунувшемуся Ивану: — Ваш гость, подполковник, уже восполнил дефицит белка для нормальной жизнедеятельности; связался с имперским флагманом на предмет подтверждения своей безопасности и охарактеризовал условия своего содержания оценкой «удовлетворительно». Всё это пёс изрёк с такой важностью, словно благодарил за причитающуюся ему литературную премию. — А в твоём выводке все такие умные народились, или мама только тебя вниз головой роняла? — Яр было предпринял попытку «захвата шавки», но Тама остановил друга миролюбивым спокойным голосом: — Волков, сидэть. Ты его ещё побэй! — Извините, капитан! — мопс с вызовом оскалил пока ещё полный комплект зубов. — Я не приверженец скупого лапидарного разговорного стиля офицера ВДВ. — Тама, это меня так интеллигентно покрыли матом?! Мопс, ты никак тоже принц? — у Яра немного потемнел взгляд, от того, что зрачки слишком расширились. — Не довелось! — тявкнул пёс. — А чё ж тогда такой бесстрашный? — Волков опять не успел встать. Алиев для своего высокого роста среагировал стремительно, как пуля. Он подхватил мопса под живот и загадочно посмотрел на Яра: — Пойдём-ка, животын, провэтримся! Волков, пожалуйста, за мной, по-хорошэму! Когда капитаны с собакой очистили помещение, Любимов поднял усталый замороченный взгляд на жениха: — С агентом Теодором всё будет хорошо? — спросил астерианский принц, явно озабоченный судьбой мопса. — Теодооор, — протянул подполковник. — Вона как натянуто! Понятно теперь, почему его от Шарика так поворотило. А скажи мне, твоё высочество, разве ты сейчас не должен в модуле штудировать матчасть? — Я уже введён в курс дела и в принципе ничего сложного в испытании не усмотрел! Меня лишь смущает метание гранат из боевой машины десанта, я могу не вписаться в люк механика-водителя, покидая объект, — общаться астерианец стал будто бы легче, и курлыканье его перестало так резать русское ухо. Жених подошёл к подполковнику: — Тебе нехорошо, И’ван? — Сам догадался или кто подсказал, чудо с фонариком? Мне не нехорошо, мне охренеть, как херово, Афонюшка! — Мы будем счастливы! — как-то слишком уверенно тренькнул астерианец, а Ваня поискал глазами тяжёлый тупой предмет. Кроме стула из вариантов оставались только стол и собственный кулак. — Ну вот чего ты несёшь?! Выбрал бы бабу, она б тебя, возможно, уважала и вдруг бы родила тебе нормального парня. А с меня ты что хочешь получить? Мне сказали, что ты вроде не дурак, а что ж ты тогда башкой не думаешь, а фонарики всякие слушаешь?! Счастливы будем?! Как ты себе это представляешь, если я скорее пущу себе пулю в лоб, чем… Ваня задохнулся и взял себя в руки: внезапная истерия была частично оправдана перенесённым на поле стрессом и выпитым не так давно зельем, вкус которого ещё обволакивал язык и нёбо подполковника. — Я не дам тебе усомниться в моей искренности! — астерианец с настойчивостью опытного садиста потянул щупальца к землянину. — Не надо думать о смерти, И’ван, тем более, что я этого не позволю! Почему ты думаешь, что мы не сможем достигнуть квинтэссенции чувств? — Хватит глумиться и выражаться! Говорю по буквам и один раз: твоему фонарику в моём заднем проходе ничего не светит! Как ни старайся завтра! — Я не сделаю ничего, что заставило бы тебя, И’ван, перестать себя уважать! — упрямо клокотнула инопланетная четырёхрукая зануда. — Ага, считай, поверил! — Любимов встал и оправил форму. — А «Камасутру» мы с тобой теоретически будем изучать? Всё, ты как хочешь, а мне пора замкнуть на массу*. Ты спишь вообще? — Если соотнести наши и ваши сутки, мне достаточно отдохнуть раз в три земных дня! — Вот это выносливость! Небось, от белковых коктейлей? — съязвил Ваня и вдруг почувствовал притяжение Земли, и пошатнулся. Везде успевающие и всевидящие тентакли ловко обвили могучий торс подполковника и поддержали. — У меня вопрос, И’ван. — Ну? — бесцветно выдавил офицер. — Я могу рассчитывать на твою хотя бы малую благосклонность в случае завтрашнего успешного тестирования тренировочной полосы? — Поцелуй в щёку! — мрачно ляпнул Любимов. — Это не будет ощутимым! — курлыкнул вредный жених. Жизнь продолжала терять свои привычные краски со стремительной быстротой. — Поцелуя не надо: можно просто тактильный контакт с твоей рукой! — безапелляционно проворковал астерианец и сложил щупальца на груди. — Твою ж мааать! — взвыл Ваня и, выбивая дверь плечом, вылетел в остывающий от июльской жары вечер. Любимов сделал в темпе умеренной рыси несколько беговых кругов по лагерю, пытаясь измотать себя до «состояния нестояния», потом быстро принял душ и рухнул в постель. Перед сном он помолился, о чём раньше даже не помышлял, и пообещал, что отдаст всю тринадцатую премию на строительство нового храма. Потом извинился за богохульство и внезапно вырубился. Ему снился дед Афони, почему-то на допотопной круглой летающей тарелке, какую обычно рисуют в детских книжках, с РПГ в одной паре рук и с Андреевским флагом в щупальцах. На голове старого астерианца красовался отбитый** голубой берет, а в единственном окошечке шлема светился задорный голубой огонёк. Утром Любимов подскочил, как на взорвавшейся «лимонке». Хлопая голубыми, немного мутными очами, офицер с облегчением констатировал, что голова, после вчерашнего, вполне себе в ясном уме и трезвой памяти. Позволив себе ещё три минуты потянуться конечностями во все стороны, Иван бодро встал и, дав себе слово, что сегодня всё будет хорошо, отправился совершать священный утренний обряд в объединённую комнату для раздумий и омовений. В коридоре он встретил крайне молчаливых Таму и Яра, они гнали элиту лагеря на зарядку и пробежку. Часы отбили шесть тридцать утра. — Собака жива? — Нууу, пульс есть, значит, жива! — севшим голосом буркнул Яр. — Только не говори, что вы его вчера твоей сывороткой правды напоили! — у Любимова глаза стали больше и ярче. — Мы напоыли! Сам напросилса! Животын алкаш ещё тот! — Тамир поправил берет. — Спыт твой агэнт у нас в комнате без задних лап. Ночью воду лакал, как сумасшэдший, и орал «Слава ВДВ!». Под утро захрапэл, как тигр, так реально убить хотэлось! Любимов выдохнул и впервые за сутки улыбнулся. После УФЗ и утренних процедур «золотая рота» сорок пятого полка и офицерский состав позавтракали и отправились на развод. Астерианец впервые в жизни воочию наблюдал: проверку наличия личного состава, подъем Государственного флага и исполнение гимна Российской Федерации. Потом последовала постановка задачи на день от командира, то есть подполковника Любимова. Астерианец щупальца на груди от умиления сложил, теперь больше напоминая жену со стажем, а не жениха. Вероятно, стоял и млел от И’вана, слава Богу, хоть фонарик свой в руках держал. Ваня скользнул острым взглядом по ровному подтянутому строю своих молодцов! Орлы! Соколы ясные! Не подведите под монастырь! В их части на зависть Богам было две тренировочные полосы, чтобы витал, так сказать, дух здорового соперничества и можно было соревноваться. Астерианцу «предопределённым судьбой жребием» выпало бежать с чемпионом полка Валерием Зотовым. Парень, правда, рослым не был, но отрабатывал на полосе идеально красиво, выбивая скупую мужскую слезу у ветеранов, поэтому заслуженно участвовал в параде Победы на Красной площади. Афоня и Валера приготовились и рванули в скоростном гладком беге. Правда, смотрелись они, как в том комедийном шоу, где по закону жанра один высокий, а другой не очень. Но рост, хоть и сильно бросался в глаза, но больше поражал сокрушительно низкий наклон корпуса инопланетного гостя. Он подался башкой вперёд, как кальмар, вытянул щупальца назад для увеличения обтекаемости тела и по…ле…тел, едва касаясь земли. Валера отставал на две трети пути, когда тестируемый экзокостюм ужом сполз в ров, потом без проблем выскочил оттуда в одном красивом пружинящем прыжке. Яр тихо матерился, а в глазах Тамира хоть и неявно, но почему-то читалось: « А неплохой боец! Надо брать!» Волков толкнул аварца локтём в бок: — Харе мечтать, пошли дым делать! У них сейчас лабиринт! Огромное, неповоротливое на первый взгляд тело астерианца на практике творило настоящие чудеса. Афоня просто и без колебаний вложился в лабиринт-«змейку», бескостно огибая поручни узких полуметровых проходов. Когда Валера только подбегал к первому объекту, принц уже успешно штурмовал двухметровый (уже смешно при его росте!) забор с наклонной доской и уверенно заскакал по «разрушенному мосту», состоящему из трёх изгибающихся отрезков-бумов. Любимов стоял красиво вросшим в землю застывшим изваянием, плавно переходя из состояния шока в состояние примирения с неизбежным. Афоня взлетел на «разрушенную лестницу », шириной два метра и высотой ступеней — 0,8; 1,2; 1,5 и 1,8 м. Расстояние между ними, которое было больше метра, у экзокостюма тоже паники не вызвало. С высшей ступени астерианец гордо сбежал по наклонной лестнице с четырьмя ступенями, даже сильно не стуча «подкованными накануне» ногами. Это при том, что и мост, и лестницу частично застилал бутафорский едкий жёлтый дым, пытающийся усложнить поставленную задачу. Глаза Вани тоже были в каком-то тумане; с одной стороны он наблюдал прекрасную физическую форму инопланетного жениха, но с другой стороны, он понимал, что заслуга живой и разумной субстанции внутри экзокостюма минимальна. «Золотая рота» тоже, как-то позабывала за кого орала в самом начале: «Валера, давай! Жми, брат!» Ребята завороженно смотрели, как рождается новый мировой рекорд. Астерианец прошёл стену с двумя проломами, ловко подмахнув щупальцами. Бойцы взвыли, что это явный мухлёж, но взглянув на лицо кэпа, как-то разом стихли. После стены Афоня нырнул в «зону переползания» в грязь под колючую проволоку, которую явно накануне ослабили ещё больше. Астерианца из-за дыма практически не было видно, но Ваня кожей ощущал, как в толще грязи БТРом скользит офонаревшее чудило с другой планеты. И не скажешь, что не выкладывался четырёхрукий гад! Два раза над ним дрогнула проволока, скорее всего из-за тентаклей, которые гребли, выбрасываясь вперёд, увеличивая и без того сказочную скорость межпланетного кандидата в ВДВ. Абсолютно уделанный грязью астерианец добрался до макета боевой машины десанта. Любимов понял, что не дышит, сердце гулко отбивало в груди «Прощание славянки». Та-тааа, татата…тата! Потом в сердце закололо. Афоня, немного рационально сгруппировавшись, вполз в машину, из люка показался заляпанный шлем. Ваня мог поклясться, что смотровой глазок на жаре уже зацементировался корочкой подсохшей грязи, но гранаты все как одна прилетели в цель. «Прощание славянки» уступило место Органной фуге соль минор Баха. Разворотив корпусом люк-механика водителя, астерианец покинул-таки очередной объект, потеряв рекордную скорость. Но тут же нагнал её, тем же устрашающим кальмаром ввинтившись в туннель под землёй. У выхода Афоню опять с почестями «обкурили». Причём ясно прозвучал осипший голос Волкова: — Коноплю жечь надо было, ёб твою мать! Манекен для отработки ударов прикладом и штыком после атаки двух правых астерийца лопнул пополам, а клочья набивного материала позорно разлетелись по полосе. После чего его высочество, вытянувшись торпедой, завершило прохождение тренировочной усложнённой полосы препятствий скоростным победоносным пробегом. Капитан Лиханов ледяными от перенапряжения пальцами отжал кнопку секундомера и объявил результат. Вместо заявляемых нормативом двух минут и сорока секунд, Афоня, фонарик и экзокостюм уложились в неполные две. Аппетита на обеде не было ни у кого в части. Вышедший из алкогольной комы мопс приполз в столовую попить водички и, увидев поминки, изрёк, подперев стеночку: — Никогда не надо недооценивать того, с кем никогда не играл в карты!