***
В демонстрационной комнате все сели в первом ряду, даже не пытаясь строить никаких умозаключений. Афоня, казалось, был обескуражен и подавлен сильнее Ивана. Во-первых, он ещё не совсем отошёл от биосна, который прервался из-за нападения незнакомого астерианца. Во-вторых, нелогичное поведение фонарика уже невольно воспринималось принцем, как конкретная подлянка или серьёзный сбой в программе. Выбор псевдосердца априори не подвергался сомнениям. А тут… Такое необъяснимое легкомыслие! Принц повернул голову к Любимову. Иван после дополнительного перенапряжения расслабленно сидел на стуле. Его сильные руки безжизненно висели вдоль тела. В глазах тоже особого удовлетворения от жизни не читалось. Яр и Тама обеспокоенно поглядывали на Батю. Тут у них точно никаких инструкций к действиям предусмотрено не было. Любимов никогда до сего момента так духом не падал. — Итак, ваше высочество! Почему Земля? Вы решили попытать тут счастья с поиском своей пары только из-за совместимости наших видов? Но есть же и более высокоразвитые расы. И хлопот с ними поменьше, чем с нами, — строго начал Залейкин, когда убедился, что все не сводят с него глаз. Астерианец немного подумал и начал говорить. Мопс помялся с лапы на лапу, но Афоня качнул шлемом, давая «добро» на перевод. — Если кратко, то его высочеству ранее уже была выбрана оптимальная невеста, наилучший рациональный вариант, но в силу… Природного упрямства, принц решил найти себе пару самостоятельно. Пошёл против вековых традиций и воли нынешнего Императора. — Вот жизнь у мужика! — как-то меланхолично выдохнул Любимов. — Наследник охренеть, какой развитой Империи, дожди кислотные, руки — четыре, невеста оптимальная, что там — готовая к употреблению, что здесь — пять штук на выбор. Что ж тебе, хороняка, не хватало? Чего ж тебе в мою сторону засветиться-то приспичило? Афоня резко поворачивается к подполковнику. — Был сделан ответственный выбор автономным органом чувств, и я… Пришёл с ним в согласие. Ты прекрасен в общении, ты добрый и гуманный, ты… — Ты не догоняешь, Афоня! — Иван мрачно смотрит в окошечко, прекрасно осознавая, что до межпланетного конфликта рукой подать. — Сколько раз мне тебе нужно разжевать, что б ты понял? У нас мужики своими натуральными органами чувств зазнобу выбирают, а не интеллектом искусственным. На Земле автономному фонарику слова не давали! О, посмотрите, виновник торжества вылез! На Ваню немного укоризненно смотрел подсвечивающий отражатель фонарика. — Ты ещё разобидься тут и заплачь… — начал было Любимов, как вдруг следующая фраза Дяди Саши заставила всех переключить каналы внимания. — А почему все решили, что фонарик, тьфу ты, псевдосердце его высочества выбрало подполковника Любимова? — Залейкина, впервые увидевшего накосячивший орган астерианца, заметно передёрнуло. Теперь нервное состояние Вани стало для капитана вполне понятным и объяснимым. — Дядя Саша, в смысле: почему?! — немного в сердцах рыкнул Ваня. — А в связи с какой тогда радостью этот гуманоид сидит тут и тянет ко мне тентакли? Они у него, судя по всему, тоже за базаром не особо следят! Типа автономные! Любимов отвесил болезненный щелбан по кончику щупальца, которое уже заползало на его крепкое плечо. — Каким образом, командир, вы оказались в стройном ряду отобранных ранее писаных красавиц-невест? Разве генерал не приказал вам подойти к нему и наблюдать со стороны? — спросил Дядя Саша прокурорским тоном. — Откуда, капитан, у вас такие пикантные подробности тех судьбоносных смотрин? — Ваня перевёл взгляд на мопса. Теодор оскалил сахарные мелкие зубки. Собственно, Ивану уже на многое было наплевать: за последние два дня с ним произошло столько всего сумбурного, что с лихвой покрыло недобор жопных приключений за тридцать лет жизни. Залейкин постучал ладонью по столу, возвращая Ваню в реальность: — Всё, товарищ подполковник, подключай умную извилину и вспоминай! — А что тут вспоминать? Я стоял около генерала и смотрел, как озабоченное сердце в руки и животы девчонок тыкается. Тогда, правда, у меня на счёт названия органа другая версия была… Поэтому и не выдержал домогательств, сорвался! — И? — капитан не сводил с Ивана пытливого взгляда. — Я вмешался в досмотр, мать его! Я ж… — Ты, командир, попросту влез между фонариком и невестами, так? — усы Залейкина аж затопорщились по-боевому. — Да! — И тут у жениха засветилось? — Ну да!!! — простонал подполковник. — Дядя Саша, может, хватит, а?! — Хватит фонариком думать, Ваня! — вдруг по-отечески сурово отчеканил Залейкин. — Всё тут проще простого! Фонарик установил контакт с какой-то дамочкой, а ты просто возник на пути, и все решили, что сердце отреагировало на тебя. А с какого хрена на ТЕБЯ-то? Вякнул тот агент вердикт «Выбор сделан!», толком не разобравшись, что к чему. А высочеству и думать не надо было: спецорган ошибиться не могёт! — Да ладно?! — Яр уже подскакивал со стула, светясь от радости. — Вань?! Бать?! Вот и «problem no»! Вот и пусть до дому валит с фонариком! Ну и голова у тебя, Андреевич! Головааааа! Мопс отмер, нервно сглотнул и посмотрел на принца. «Хорошо, что на нём шлем!» — подумалось псу. Но Любимов почему-то от радости не запрыгал. — За уши притянуто, Дядя Саша! Сердечный аппарат-то явно с заскоками! — резко проговорил подполковник. — Фонарь и после в части на меня реагировал и в руку лез! И на террориста уж очень охотно засветился. — Свет свету рознь, товарищ Любимов! Тогда на поле, как светил? Теодор говорил, что аж глаза слепило, так? — не унимался Залейкин. — Я, что, помню?! Мне бы операцию на мозге оформить, чтоб вообще всё нахрен забыть, как страшный сон! — Ваня вскочил, следом Афоня, который пытался проследить заковыристую логическую цепочку и застревал на словах «С какого хрена на ТЕБЯ-то?!» Дядя Саша упёр руки в боки: — Вот что, мужики, надо бы вернуть тех пятерых невест и закончить следственный эксперимент. — Невозможно! — печально произнёс мопс. — Участницы… ммм… Болезненно перенесли процедуру, иными словами, поменяли мнение, несмотря на обещания полного государственного обеспечения их родных на Земле и приобретаемого ими высокого статуса на планете Астерия. Но теперь вы действительно не обязаны следовать за наследником Империи, подполковник. Я констатирую печальный факт того, что мой напарник ошибся. — Ошибся?! Печальный факт?! Нет, Фонарик, ты это слышал?! — Любимов побагровел. — Я, машу вать, чуть пулю в висок себе не оформил, чтобы позора избежать! Афоня с покачивающимся на гибком стволе… сердцем стоял напротив офицера ВДВ. Ваня глубоко и шумно дышал, уже практически не исключая возможности своего обширного инфаркта. Потом мужчина схватился за сердце. — Братцы, дайте прилечь и отдохнуть от радости, а? Всем разойтись! Хватит с меня ваших принцев, фонариков и невест! Астерианец как-то неожиданно приобнял Любимова, не давая ему потерять точку опоры. Тама и Ярослав напряглись, как быки на красную тряпку, но Иван просто мотнул головой и обратился к теперь уже своему «бывшему»: — Афоня, похоже, судьба «нагрела» нас обоих. Помоги-ка до койки добраться! В моей комнате и обсудим, как нам быть дальше. Принц в ответ даже звука не проронил: обиделся ли, берёг ли остатки имперского достоинства, или в принципе пытался всё просто переварить и усвоить. До комнаты Ваню, аки невесту, несли на четырёх руках, потому что ноги подполковника враз ослабели и идти отказались. Алиев, Волков и Теодор безмолвно отконвоировали командира до пункта назначения и уже вознамерились войти внутрь, как вдруг Любимов запретил им это довольно убедительным тоном. — Рэшил напослэдок здоровьем рискнуть, Кэп? — Тама покачал головой. — Кто знаэт, что у принца тепэрь на уме? Мы тут втроём под двэрью, если что… Яр молча смотрел на астерианца и не понимал всплесков своей неконтролируемой злости. Словно Батю к этому мужику инопланетному ревновал, как старшего брата к уличным друганам, которые раз и забрали все его свободное время. Всё у них в части было «зашибись», пока это чудо с фонариком не возникло. Любимов и выдержку, и весёлые молодые искорки в глазах, и юморной нрав потерял! Подменили человека и все дела! Из комнаты раздавались негромкий голос Ивана и трели Афони, а офицеры жадно отслеживали, не нервничает ли, не пора ли ворваться в помещение и… Мопс задумчиво смаргивал и облизывался: — Принц, судя по всему, не согласен расставаться с вашим подполковником. — Как обычно, в силу… Природного упрямства? — как-то жёстко осведомился Тама. — Знаэшь, животын, против лома нет приёма! Иван жэ челоувэк, а не сувэнир! — У принца Астерии не было опыта в таких отношениях! — пёс грустно поник мордой в пол. — Он не понимает, что дружба предполагает и разлуку, и… А ну вас! Я и сам что-то сопли распустил! Любимов сел на кровать, сцепил пальцы рук между коленями. Вся огромная ссутуленная фигура астерианца в этой комнате смотрелась несуразно, словно слон в посудной лавке. Оба молчали, давая друг другу шанс первому начать серьёзный разговор. — Я против расставания! — вдруг резко курлыкнул Афоня и вскинул тентакли. — А я — «за», потому что это правильно! Ты, вообще, думал, как я там у тебя жить буду? Как тритон в террариуме, где ты мне создашь оптимальные условия обитания? Ну? У меня «пять» по биологии, не забыл? Лучше, вместо того, чтобы бузить, слетай, погляди, что за невесту тебе предки нашли, может, девка хорошая окажется! А со мной попробуем замутить крепкую межпланетную дружбу, раз уж мы друг другу жизнь спасли. — Это шутка? — что-то подозрительно щёлкает в шлеме. — Нет. Мне не до шуток, Афоня! Знаешь, что такое «предел»? Можно подумать, что… — Я никогда не имел таких развлечений и диалогов. Мы — другие. Мы не смотрим на закаты и не ругаемся с родителями. Мы много пишем и размышляем, играем в логические игры и изучаем культуры других цивилизаций, — размеренно и спокойно выговаривает астерианец. — Учёная раса, млин! Нос только высоко не задирай! И у нас есть умники не хуже! Кстати, очень уважаемые люди! Но, как говорится, в меру прогресса — в меру развлечений! — Любимову очень захотелось лечь, но в голову лезли неимоверные пошлости после умозаключений Тамира. Наконец уставшее тело не выдержало и приняло-таки строго горизонтальное положение. Рядом прямо на пол сел Афоня. — Что загрустил, как будто тебя из дому выгнали и наследства лишили? — чувство юмора осторожно возвращалось к Ивану, робко, чтобы не спугнуть удачу. — Радуйся лучше, что твои предки избежали знакомства с Екатериной Петровной. Сохраните прежний политический строй! А ещё я ночью храплю так, что Теодору и не снилось! Ты погугли, если вопросы возникнут! В шлеме клёкотнуло: — Вопросов нет, товарищ подполковник! А я сплю очень крепко, И’ван. И, если что, ты просто ещё для сравнения не видел МОЮ мать! — А ты вообще на маму похож или на папу? — улыбка не просто так попёрла наружу. Всё потому, что впервые за двое суток проклюнулась надежда: мужики с разных планет, похоже, достигли понимания. Даже фонарик-интриган, провокационно посверкивая глазком, покачивался так, будто хихикал. В приоткрытую дверь просунулись три ничего не понимающие морды лица, причём собачья, каким-то образом, оказалась сверху. — Всэ жывы? — спросил Тама, голова которого была посередине композиции. — Да, вроде! — Любимов приподнялся на локтях, но настойчивая щупальца его бережно опрокинула назад на подушку. — Лежи, И’ван! Твоя сердечная деятельность ещё не пришла в норму! — выдал строгую трель астерианец. — А кого за это надо благодарить, а, жених хренов? — проворчал Любимов, укладываясь поудобнее. — За сердце моё он переживать начал! Молчал бы уж лучше, Афоня! — Я имею ещё один вопрос. В списке испытаний, которые ты называл, значился некий «мальчишник». Я могу пройти и его, чтобы понять? — астерианец слишком низко склонился над Ваней. Любимов оттолкнул бессовестный фонарик от лица и зевнул, закрывая глаза и накрываясь крепким сном, как глухим одеялом: — Потом не говори, принц, что не сам напросился! Капитаны переглянулись: Яр склонил голову набок и многозначительно стукнул ребром ладони под левым ухом. Теодор аж хвостом завилял: думал, что уже и не предложат в этом доме праздника!***
— Так они, что ж там, давно бражничают?! — подорвалась Екатерина Петровна. Залейкин прикончил вторую тарелку борща и вытер усы: — Да пусть пацаны расслабляются! Я ж почему из части к тебе, Катюша, слинял? Я как-то уже в гулящие ряды не вписываюсь! — инструктор развёл руками. — А чего ты всполошилась, словно тебя на Кремлёвский бал пригласили, а ты на девятом месяце беременности? — Вот всё из тебя приходится клещами тянуть! — женщина заметалась по кухне. — Поздно уже, да ладно! Где наша не пропадала? Залейкин схватил обе тёткины руки за запястья и посмотрел в глаза так пристально, что репродукция главнокомандующего ВС РФ со стены смутилась. Екатерина Петровна захлопала ресницами: мол, должна же быть в женщине какая-то загадка. Но старого суперагента ГРУ провести мог только сигнал точного времени. — Рассказывайте по-хорошему, товарищ Любимова, какую информацию скрыли от старшего по званию сотрудника! — рыжие брови Дяди Саши сошлись на переносице. — Я ж чуял, что что-то пытается проскочить мимо моего носа! — Почуяло сердце материнское, что не растяжение связок там у Вани! Вот я на перекладных в часть-то и метнулась! — как-то необычно с налётом старины глубокой начала Екатерина Петровна. Внезапно на кухню вошла ослепительная темнокожая барышня с такими длинными ногами, что Залейкин почему-то вспомнил, как когда-то по воротам американцев штрафной удар не пробил. — Тёть Кать, я всё поливаль. Помидоры спелые собираль и пса отвязаль! — приятным, немного хрипловатым голосом произнесла девушка. — О! Ваш гость не уходиль? Он оставаться? Залейкин выпил со стола стакан разведённой для мясной подливы томат-пасты под негромкий стон Екатерины Петровны. — Спасибо, детонька, за труды! Чаёк будешь? — женщина быстро оттеснила бедром Дядю Сашу. — Сядь и слюни подбери, таракан старый! — Кать, а это кто? — пробубнил Залейкин в самое ухо бывшей комсомолке с безупречным прошлым. — А это Малисс, законная невеста нашего Афони. Она из Межпланетного корпуса мира, а на Земле занимается выявлением зон экологических проблем и помогает с их устранением. Поздно узнала, что жених учудил, вот и… — Каааать?! Она, что ж, была среди тех пяти красавиц?! — взвыл Залейкин. — Естественно была! А кого ж, ты думаешь, Ванька от фонарика заслонил? Вот как раз её! Малисс обижено засверкала бархатными глазами цвета молочного шоколада с золотистыми искрами: — Он просто кретин! Совсем не смотрель на меня, а ушёль с этим Иваааном! Я с рождения зналь, что нам надо быть вместе. Но ***…крлу***…дзасшш***…аф’фоня не хотель даже поговорить. Ему это брак навязываль! — Это ты его сейчас выматерила или по имени позвала? — произнёс Залейкин, который начал потихоньку привыкать к роскошному женскому телу, выше его собственного на полторы головы. — Екатерина Петровна, душечка, сейчас, когда шок немного отпустил, скажи мне, пожалуйста: каким образом эта мадемуазель оказалась у тебя на кухне?! — Тотя Катя меня успокаиваль и говориль, что все мужики временами бывает такой дурак! Но я так злилься на Ивааан! Так злилься! Что чёрт-те что натвориль! — красавица оскалила великолепные белые зубы. — Да всё просто, Андреич! — Екатерина Петровна подмигивает, словно делает снайперски точный выстрел в упор. — Я срезала через лесок, чтобы до части быстрее добежать. А тут слышу: плачет кто-то, и ругается вроде как матом, а понять, на каком языке, не могу! Подхожу: Афоня под дубком завывает. Я к нему, он шлем снимает, а там девушка. Обрадовалась я сначала, дура старая, что Ваньке моему наконец подфартило, а потом Малисс мне всё и рассказала. Она, кстати, инопланетянка только наполовину. Матушку её с Земли украли, а отец ненароком влюбился и женился. — Ну и что делать думаешь, мать? — Залейкин подбоченился, а сам залип на сверкающую круглую коленку эбеновой красотки. — Говоришь, они там для Афони мальчишник вместо проводов учинили? — тётя Катя уже прикладывала мобильный телефон к уху. — Женечка? Девочка моя, мне срочно нужен торт! Не завтра, а сейчас! На сколько килограмм? Ммм… На много…***
Если астерианский принц решил грешным делом, что ему многое удалось узнать и испытать до этого вечера, то теперь его мозг был взорван по полной программе. Мальчишник это был или репетиция ко Дню Воздушно-десантных войск, но приглашённый организатор праздника каким-то хреном заявился в костюме Человека-Паука, вследствие чего был предельно тщательно изучен фонариком и наверняка сбежал бы, тихо посвистывая, добровольно ложиться в «психушку», если бы Яр предусмотрительно не попотчевал беднягу «на дорожку» своим последним технологическим шедевром. Спайдермен тут же перестал заикаться и рьяно взялся выпуливать конкурсы один за другим, причём текст шпарил, даже в бумажку не заглядывая. Афоня всерьёз усомнился в собственном высоком интеллекте, особенно ярко запомнив: а) когда ему предложили выловить зубами яблоко из тазика с водкой, а потом высосать эту водку из детской бутылочки; б) когда из-под него вытащили стул в игре «Третий — лишний»; в) когда его заставили вместе с Яром и мопсом изобразить «Статую любви», и г) когда, по очереди вынимая бумажки с указанными частями тела, сорок офицеров ВДВ соединились этими самыми частями в немыслимых позах, образовав непоколебимый монолит. Авторы последней оптимизированной версии Камасутры должны были просто вернуться в детский сад к истокам. Ивану же, по законам категорического Любимовского везения, досталась бумажка «рука — рука», но, поскольку четыре конечности Афони уже за что-то держались, под протяжный стон подполковника к нему, счастливо подмигивая, вылез фонарик. Яр качественно протестировал на сорока подопытных человеках три вида плодово-ягодных настоек, новый самогон класса «Люкс» и недавно поступившую партию медицинского спирта. Подозрение, что в его белковый коктейль агент Теодор всё же плеснул посторонний ингредиент, посетило астерианца, когда он очнулся на сцене в балетной пачке, танцующий вместе с самыми высокими ребятами части «Танец маленьких лебедей». Причём делал это Афоня так мастерски, словно давно и заслуженно входил в первый состав Большого театра. Сам же мопс в середине оргии обнаружил на задней лапе татуировку в виде крыльев, парашюта и фразы «Загрызу за ВДВ!». После выхода из глубокого обморока агенту показали чёрный маркер и язык. Разбивать кирпичи о шлем Афоня категорически отказался, железно аргументировав мужикам, что нахрен собьются все сенсоры и датчики. В наказание он просвистел на астерианском языке нетленную вещь Натали «О, Боже, какой мужчина!», не отрывая глазка шлема от пьяных шальных очей Любимова. Неизвестно, чем бы закончилось фееричное народное гуляние сорок пятого полка специального подразделения ВДВ, если бы в зале не погасили основной свет и торжественно не вкатили огромный торт. Любимов даже не понял, как Залейкин появился рядом и отволок его в дальний конец столовой, приказывая смотреть представление на удалённом доступе. Под нежную эротическую композицию с кулинарного шедевра слетела верхушка, а оттуда, под звук глухо падающих на пол тел, выскочила восхитительная Малисс в купальнике, состоящем из пяти лямочек и трёх крохотных серебристых лоскутков. Сам же Дядя Саша с чувством рассказал трезвеющему в ахере Бате, кто именно нашёл Афонину избранницу и придумал номер с тортом. — ***…крлу***…дзасшш***…аф’фоня, вот мы и встретились! — звучно пропела эбеновая красотка и без права на помилование запрыгнула на шею астерианцу под оглушающий свист спецназа. — Огонь, а не девка! Вот только за то, что она выговорила его имя, Афоня обязан на ней жениться! — восхищённо выдохнул Залейкин. — А вот и то, что требовалось доказать! Мопс счастливо прослезился, наблюдая, как среди прочей заказной иллюминации, ярко сияло удовлетворённое царственное псевдосердце принца. Классический «мальчишник» на Земле гарантировано заканчивался актом любви жениха и девушки из торта, правда, на борту инопланетного модуля.