Путь к семье

— Это недопустимо! — резкий, откровенно разочарованный и злой голос Сплинтера пронзал стрелами-словами. Ещё немного — и юноша превратится в ежа. И всё же он пытался оправдаться — жалкие потуги, а на большее и не способен под таким давлением наставника. Он думал, что знает причину гнева отца. Это заблуждение. Лео понимает это, едва заготовленные слова слетают с губ: — Донателло ушёл сам, я пытался его найти и… — Не нашёл, — теперь Сплинтер рубил его мечом. — Ты старший, Леонардо. Лидер. Для тебя не может быть никаких оправданий. — Но его не обнаружить без следов! — отчаянье и непонимание в срывающемся голосе. — Как бы я… — У тебя есть всё необходимое. Я научил тебя достаточно, тебе лишь было нужно подумать и найти тот способ, — он чуть смягчился, но договорил по инерции: — Ты бы справился при должном старании. Однако, Леонардо, ты не захотел. Для меня ваши с Донателло натянутые отношения не секрет, хотя я полагал, будничные ссоры не должны иметь силу в действительно серьёзной ситуации. С наступлением темноты продолжишь поиски в городе, а до этого времени помедитируй и хорошенько подумай, что для тебя важнее: мелочные обиды или жизнь твоего брата. — Хай, сэнсэй. Сплинтер наблюдал, как понурый старший ученик выходит в общий зал, вопреки привычке даже не поклонившись почтительно на прощанье, и испытывал горечь и жалость. Горько осознавать, насколько запутались в своих мыслях и желаниях оба его сына. И жалко, что помочь им наладить мосты он не мог. Подтолкнуть — слегка, но не указывать. Он уже совершил эту ошибку тогда, в самом начале знакомства Леонардо и Донателло. Плоды того решения кислы и едва ли кого-нибудь из семьи радуют. Только духу не хватает исправить это, из страха сделать хуже. «Но может ли быть хуже? — спросил у себя усталый отец. — Один сын неизвестно где, другой зациклился на полупридуманных обидах, не видя, не желая видеть, насколько Донателло в нём нуждается. А я не уберёг их, снова». Он не единожды думал, как бы развивались отношения сыновей, не ограничивай он тогда, около семи лет назад, общение мальчиков. Тогда ему это представлялось правильным решением — сперва Донни был болен, не хотелось, чтобы и старший подхватил заразу. А потом… Кареглазый черепашонок очень трудно адаптировался. Восьмилетний малыш пережил улицы, перебои с едой, холод и, в итоге, смерть единственного близкого для него человека, а затем его забрал незнакомый мутант под землю. Нельзя винить Дона в замкнутости. Бывший Йоши хорошо помнил тот осенний дождливый вечер, негаданно возвративший ему потерянного сына… Сплинтер идёт за припасами. Запас продуктов и лекарств сильно поредел за время болезни Леонардо. Сын лишь недавно оправился от простуды — вполне ожидаемое явление, учитывая сквозняки в их доме и активность мальчика, которому после тренировки нужно непременно усесться на самом продуваемом месте. Да и не стоило брать его с собой в рейд по туннелям, особенно после дождя. Но когда сын смотрит такими умоляющими глазами, отцу сложно устоять. Теперь-то Лео лучше, и он наверняка попросился бы со Сплинтером, но тот ушёл уже после отбоя. Малыш мечтает о большом мире, и учителю приходится ткать для него полуправду-полувыдумку с устрашающим уклоном, чтобы у синеглазого не возникло мысли «потеряться» ненароком во время одного из их нечастых походов к стокам. Пусть уж лучше думает, что ко всему, приходящему с поверхности, по умолчанию необходимо относиться с настороженностью. На ходу Сплинтер делает себе зарубку в памяти — заглянуть в комиссионный магазин. Кое-какая мелочь у него накопилась, как раз на небольшую игрушку. Надо бы порадовать сына за хорошее поведение. Впрочем, Лео весьма не проблемный ребёнок. И единственный, увы. Первые два-три года Йоши хватался за голову при одной лишь мысли о том, как бы справлялся с четырьмя непоседливыми малышами, хотя и жалел, что из четвёрки черепашек у него остался лишь один. Леонардо растёт, а Сплинтер всё отчётливей понимает, что мальчику не хватает общения. Даже начавшиеся тренировки ниндзюцу — слабая замена товариществу одногодок. «Может, подарить ему домашнее животное? — размышляет на ходу Йоши. — Какое-нибудь неприхотливое, не требующее особого ухода. И хорошо бы долгоживущее. Черепашка, возможно». Первый визит — в не круглосуточную маленькую аптеку. Пробраться туда, обманув довольно примитивную сигнализацию и единственную камеру, для мастера ниндзюцу лёгкое дело. Там Сплинтер взял простые антисептики (с сыном, обучающимся боевым искусствам, да ещё растущим в не самой санитарной обстановке, это необходимо, как воздух), некоторые жаропонижающие, в безвредности которых для мутанта мужчина был уверен, и травяные сборы. За всё это он оставил в кассе положенную сумму. У него ещё оставались кое-какие средства, забранные из прежней квартиры уже после мутации. К сожалению, они быстро таяли, но Йоши не опускался до воровства, занимаясь большей частью собирательством. Тут излишки, там — оставленные вещи, например, в покинутых домах или, на худой конец, со свалки. Теперь еда. Он до сих пор избегал слишком часто и много давать Лео человеческую пищу, но выбора особо нет. Иногда им обоим приходилось перебиваться тиной и червями, что едва было вариантом. Не круглый год. После болезни ослабленный организм нуждается в питательных веществах и витаминах. И, опять же, если улыбнётся удача, возможно, сын завтра побалуется чем-нибудь вкуснее обычного рациона. Следующий пункт назначения — контейнеры за закусочной. После мутации Йоши начал смотреть на людей иначе, не по-крысиному, нет, но их недостатки, жадность, эгоизм — стали видны явственней. Зачем выбрасывать хорошую еду, которую не съели клиенты? Можно ведь отдать бездомным, да хоть в приют для животных! Некоторые владельцы так и поступали — оставляли пакеты у баков за своими заведениями. Как раз к одному из таких он и шёл. Скользя по крышам, перескакивая промежутки между домами, скрытый от чужих глаз, он движется в верном направлении. Закусочная располагалась рядом со школой, в которой он разжился списанными учебниками. Здание, на котором мутант остановился, от вожделенной закусочной отделяла школа. Слишком большое расстояние, притом освещённое. Приходилось осторожничать. Он готовится ждать, пока улица не опустеет — компания, судя по громкому разговору, недоотмечавшая что-то в клубе неподалёку, оккупировала пустующие клумбы напротив школы, могут заметить. Он отходит от края, и чутким ухом слышит негромкий детский плач из проулка, который миновал, перепрыгивая на этот дом. Сердце дёргается и замирает. Душераздирающий всхлип рождает инстинктивное желание помочь, утешить. Безумно, однако Йоши поддаётся, чувствуя нечто странное. Важность, даже необходимость. Внизу грязно и чудовищно воняет, а Сплинтер не обращает на это внимание. Единственное, что его занимает — как ребёнок мог оказаться в подобном месте так поздно. Кто его обидел? Он не собирается показываться на глаза — только осторожно глянуть, в чём там дело, если понадобится, позвонить 911 из ближайшего телефона-автомата. Увиденное заставляет мгновенно изменить решение. Человек — бесформенная куча тряпья, его напоминающая — лежит у самой двери в подвал, а рядом комочком сидит малыш, и его тело, даже под тёплой с виду фиолетовой курткой, сотрясает дрожь. «Он же младше моего сына, — потрясённо думает Сплинтер, медленно приближаясь. — Сколько ему? Пять, шесть? Бродяги, видимо. Денег не нашлось даже на койку в приюте для бездомных». — Не уходи… п-пожалуйста, — всхлипывая, тихонько просит ребёнок, потерянно и щемяще жалобно. — Куда же я без П-Проф-фесора… Одна рука, дрожа, робко касается плеча лежащего человека, но тут же вновь возвращается назад. Но этих кратких мгновений зорким глазам Сплинтера хватает, чтобы заметить странность в этой руке. Что-то неправильно, не как у людей, и Йоши сперва не может поверить в безумную догадку. Он окликает мальчика, негромко и по возможности мягко, не желая испугать: — Нужна помощь? Ребёнку и этого хватает, он вскидывается, а потом, пряча кисть в рукаве, пытается натянуть капюшон глубже. Его голос звучит приглушённо и испуганно: — Н-нет. Всё в поря… в порядке. М-мы справимся. — Не похоже, что всё в порядке. Твой друг болен? Мальчик не отвечает на вопрос. — П-пожалуйста, оставьте нас в покое, — умоляет он и внезапно заходится в кашле. Этого просто слушать Йоши не может. Так же совсем недавно кашлял его сын. И так же пытался сдержаться. Безумное решение принимается мгновенно. Он шагает вперёд, не пытаясь скрыться в тенях. Если его наблюдение неверно, то он ничего не теряет — едва ли больному ребёнку поверят люди, ежели правильно… Что ж, об этом подумает позже. — Не бойся. Я не причиню вреда, — тихо говорит Сплинтер, склоняясь над взрослым и демонстративно не глядя на мальчика. Он знает, что накидка не может скрыть его суть на таком близком расстоянии, намеренно предоставляя ребёнку возможность рассмотреть себя. А человек уже мёртв. Некоторое время мёртв. — Боюсь, я ничего не могу сделать для него, — с глубоким извинением и жалостью говорит Йоши. — Ты меня убьёшь? — как-то безнадёжно, обречённо спрашивает мальчик, прижимаясь спиной к стене. Голова его склонена к коленям, и он не видит крысиную морду неожиданного визитёра. — Почему бы я тебя убивал? — Про… кхе-кхе… Профессор говорит, люди убивают таких, как я. Иногда не сразу. — Не все люди плохие, но в данном случае тебе повезло. Я не совсем человек. Вот это заинтересовало. Парнишка поднимает голову, и они оба одновременно потрясённо выдыхают. На Сплинтера ошеломлённо глядят большие карие глаза на зелёной мордашке. Трёхпалая рука тоже попала в поле видимости, потому как юный мутант и думать забыл её прятать. — Это не костюм, — говорит Сплинтер, касаясь рукой своей груди, — так же, как и у тебя. Пойдёшь со мной? Я… — он бы хотел сказать многое. «Я счастлив, что ты жив», «Ты должен был расти со мной и твоим братом», «Обещаю, постараюсь дать тебе семью, которую ты заслуживаешь». Однако время для подобных откровений ещё не настало. Как убедить этого недоверчивого ребёнка, которого, наверное, учили принимать любого чужака за опасность, пойти с ним? Едва ли вариант скрутить, а потом разбираться, подходит в столь деликатной ситуации. Сплинтер хотел доверия потерянного сына. — Я позабочусь о тебе. Мутанты должны держаться вместе, верно? — А П-Профессор как же? — черепашонок смотрит мимо незнакомца, на человека, которого знал всю сознательную жизнь. — Я же о-обещал помочь, и… — Я вызову скорую, чтобы они забрали его, — недосказанностью повисло «лишь бы тело не лежало на улице», — большего сделать нельзя. Ни ты, ни я, ни кто-либо ещё тут не поможет. Не бойся, всё будет хорошо, пусть сейчас ты уверен в обратном. Сплинтеру ничего не хочется сильнее, чем сию же минуту забрать своего потеряшку домой, обогреть, осмотреть, накормить и никогда-никогда не отпускать вновь. Но он понимает: спешить нельзя. Он чужой. К тому же тот потерял… опекуна?.. друга?.. И ему страшно. Йоши медленно протягивает руку, лишь предлагая черепашке пойти навстречу. Тот колеблется, прежде чем податься вперёд, и только когда маленькая трёхпалая ладошка оказывается в его руке, старший мутант понимает, насколько мальчик ненормально бледен и как дрожит — не от холода. Охваченный беспокойством, Сплинтер легко касается лба ребёнка, оказавшегося слишком горячим и влажным. — У тебя температура. Давно? — Пару дней, — черепашонок говорит с трудом, верно, горло у него болит или першит. — Я-я ухаживал за… кхе… Профессором, но ему становилось хуже и… Я не знаю… — Ничего, мы поставим тебя на ноги, только… — Йоши вспоминает, что осталось ещё незавершённое дело, особенно актуальное теперь, с прибавлением в семье. — Мы пойдём домой, но сначала зайдём кое-куда, ладно? — У меня голова кружится. — Я понесу, иди сюда, — он подхватывает мальчика на руки, отмечая совсем малый вес. — Вот так, держись крепко. Они вместе выходят к школе. К счастью, шумная компания уже ушла. Сплинтер проскользнул мимо, когда кареглазый малыш, уже начавший подрёмывать, на миг кидает взгляд на учебное заведение и бормочет: — А я знаю это место. Профессор тут подрабатывал, а я мог прятаться в классах и слушать… Сказал и снова вырубился. Это были последние связные слова перед продолжительным промежутком времени. Путь до убежища Сплинтер не запомнил. Всё было как в тумане. Тогда Донателло нуждался в срочной помощи, и он метался, предусмотрительно уложив черепашку в свободной комнате на притащенный запасной матрац. Раздеть, избавиться от ужасно вонючей, грязной одежды, хоть как-нибудь помыть его. Приготовить грелки и лекарственный травяной чай. А затем собраться, чтобы использовать технику исцеления, требующую концентрации. Смутно запомнилось, что Леонардо что-то спрашивал. Конечно, старший ребёнок беспокоился. Но сил успокоить, объяснить нормально у Сплинтера просто не было. Единственное, на что его хватило — запретить Лео заходить к новообретённому брату. А потом стало ясно: не только болезнь, затяжная простуда с осложнениями из-за переохлаждения и недоедания, отсрочит их знакомство. Более-менее пришедший в себя мальчик с ходу продемонстрировал во всей красе опасливое недоверие, граничащее порой с откровенной агрессией. Сплинтер понял, при их первой встрече у черепашки просто-напросто был стресс, частично бред, ослабивший на время природно-приобретённую замкнутость и молчаливость. Более того, на дружелюбные действия, включая даже присутствие Йоши в комнате, найдёныш отвечал, выставляя «иголки», игнорируя с самым сердитым видом или немногословно огрызаясь. И боязнь Сплинтера, что старший сын вновь заболеет из-за контакта, сменилась усиливающимися опасениями, что «дикарь» может покалечить брата. Естественная реакция родителя, очень любящего ребёнка — оградить того от опасности. Так, сэнсэй продолжил потихоньку — микро-шажками — завоёвывать доверие, постепенно узнавая кареглазого лучше, провоцируя на раскрытие. Спустя годы Йоши с раскаянием понял, что дело пошло бы значительно быстрее, приобщи он к делу Леонардо. Общение с другой черепашкой быстрее помогло бы новичку освоиться. Не смог себя пересилить, перебороть тревогу тогда. И в том, что связи между сыновьями недостаточно крепки, большая доля его вины. «Пусть бы расплачивался за свои грехи я сам, — горько думал Сплинтер, зажигая любимые свечи для медитации. — У Вселенной же, как всегда, другие планы. Мои ошибки становятся хлыстом для моих близких».