Путь к семье

– Мне несложно поверить, что Лео ничего не сказал о знакомстве с куноити из враждебного клана, – рассуждал вслух Дон, выслушав краткий пересказ девушки. – Конечно, он может много вещать о доверии, но когда дело касается его интересов – лицемерие вылезет на первый план… – Вообще-то я попросила его. Лео дал слово не говорить семье, теперь я вижу, что он сдержал обещание… Как и я своё, – специально для недоверчивого собеседника добавила Караи. «Совсем не убедила», – вздохнул Донни. Он поражался, какой у него, оказывается, шустрый старший брат: и девушку нашёл, и успел взаимно проникнуться с ней доверием, а при всём этом ещё мастерски скрывал сию деятельность. В семье ниндзя – великое достижение, проделать это, чтобы никто не заподозрил. «Нет, один-то заподозрил. Раф, – поправил он себя со смущением собственной слепотой. – А вот я, что прискорбно, и значения не придал, не заметил. Гений, ха-ха!» Донателло смеялся про себя, отвешивая мысленные подзатыльники. Упёрся лбом в холодную стену камеры. Он уже успел прикинуть возможные варианты. Перво-наперво Дон засомневался, правду ли девушка ему рассказала. Конечно, однозначно тут нельзя сказать – это мог быть хорошо поставленный спектакль. Но вот не верилось, что она играла, и всё. А помимо такой недостоверной штуки, как вера... Караи действительно была очень расстроена. А вскоре кое-что ещё разбавило и без того негустые сомнения Дона. В темницу вошёл тигр-мутант. Доновы глаза в удивлении расширились: именно этот тип тащил его на плече, он же обронил ленту, видимо, чтобы кто-то из братьев нашёл и… что? Заманить их ловушку, ловя на живца? Вполне логичная мысль. Вот только почему проделал он это втайне от товарищей по клану? «Может, у них тут конкуренция за плюшки от Шреддера. Кхм… Ладно, это я погорячился. Скорее попытка выслужиться. Да, похоже на правду. Вот подойдёт, я у него и спрошу». Только тигр остановился у камеры куноити. – Ты пыталась сбежать уже дважды, – негромко, но оттого не менее весомо заговорил он. – Надеюсь, ты осознаёшь, что третьей попытки никто не допустит? – Угрожаешь? – почти по-змеиному зашипела Караи, так, что даже Донни передёрнулся. – Несвоевременная горячность способна погубить. Если тебе дорога жизнь и здравомыслие, – последнее слово было произнесено с какой-то странной, настойчивой интонацией, – ты будешь сидеть тихо и без глупостей. Затем, повернувшись спиной к возмущённой до временной немоты девушке, он вперил хищный взгляд в Дона. – А ты, видимо, не слишком-то способный ученик Хамато Йоши. Позор для сэнсэя – выучить того, кто так бездарно попался в плен. Тебе тоже не стоит рыпаться. Рано или поздно пригодишься и такой, какой есть. В твоих же интересах не приближать свою участь. Дон не нашёлся, что ответить тигру, и тот развернулся, бросив напоследок нарочито громче, чем говорил до этого: – Сидите, детёныши, пока сидится. Всё равно никуда не денетесь. Некоторое время оба пленника молчали, переваривая. После визита Когтя остался неприятный осадок, словно он оплевал их и, одновременно, предупредил о чём-то. Друг, враг? Нельзя сказать однозначно. А тревога о будущем, по всей видимости, скором, разом снесла хрупкое душевное равновесие. Караи села, прислонившись спиной к двери, и бессильно опустила голову на руки. Несмотря на кипевшую злость в адрес любого служителя «отца», она всё же заставила себя не наброситься с обвинениями на Тигриного Когтя. Этот тип себе на уме. Он не предан слепо, не стелился перед Мастером, и кто знает, что на самом деле думал о Шреддере. Впрочем, тому мысли подчинённых не были важны – главное, что приказы выполняют. И всё-таки девушка склонялась к мысли, что Коготь приходил предупредить, а не позлорадствовать. Зачем – кто его разберёт, но не в её положении пренебрегать любой помощью. Гордость… ещё недавно эта внутренняя зверюга взвыла и выпустила бы когти: «Ещё чего! Сама справлюсь!». Неудачи корректируют порывы и укрощают вспыльчивый нрав. Даже Караи это не минуло. После нескольких дней в камере – куноити действительно потеряла счёт времени – первоначальный запал значительно ослаб, в душу серыми туманными клоками начало вползать отчаяние. На кого ей было рассчитывать? На Лео? Даже знай он, где её искать, не справился бы один против армии. Но теперь ей хотя бы не было одиноко. Присутствие хоть кого-то ещё давало слабое, но всё-таки утешение – после тишины одиночества, когда казалось, она единственная против всех-всех. И да, она понимала, что это эгоистично. Только сидя там, ещё и после неудачных попыток к бегству, Карай отчётливо понимала одно: ничего хорошего её не ждёт. Что сделает Шреддер дальше, выяснив, что она раскрыла его обман? Показательная экзекуция перед всем кланом или суд и казнь? А если… Самое страшное, что лезло в голову, это доктор Фалько с его работой. Он, конечно, не мог закончить свой проект без потерянной обезьяны, но Саки способен придать ускорение кому угодно, заставив сделать то, что казалось невозможным. Игры с разумом… От одного только этого выражения, услышанного ею от одного из футов, делалось плохо. Она знала, что Шреддер хотел бы заполучить покорных марионеток. Участь, по мнению Караи, гораздо хуже смерти. От мрачных размышлений её отвлёк Донателло: – Ты действительно пыталась сбежать? – со смесью опаски и надежды спросил он. – Да, знаешь, не хотелось сидеть и ждать, пока прикончат, – ядовито бросила девушка. Но всё же укротила своё неуместное раздражение: – Безрезультатно, как видишь. Я могла выбраться из камеры, но на выходе из этого сектора охранная система, заказанная у мастеров своего дела… И с дополнениями, о которых я не была в курсе. Ещё одна причина для расстройства, кстати. Ей, на самом деле, никогда не доверяли полностью – хотя она принимала участие в тестировании системы безопасности, новые дополнения поставили уже после неё. – Так что, – продолжила она со вздохом, – мы тут вдвоём. – И всё-таки из-за чего тебя упрятали? – задал мучающий его вопрос Дон. – Ты ведь из клана Фут… – Скажем так, я узнала то, что не знать было бы легче. Слова Караи нашли живейший отклик в душе Донни, ведь и он был не рад, получив ответ на вопрос «Почему Лео так ко мне относится?». Только… – Мне это чувство знакомо. Знания бывают жестокими, кажется, лучше было бы жить, не зная, только на самом деле… это была бы просто сладкая ложь, – выдохнув это, парень сглотнул и продолжил, чётче, решительней: – Рано или поздно она бы вышла на поверхность. Думаю, могло быть и хуже. Всё же в конце он сбился, но мысль свою донёс и до Караи, и до своего сердца. Слова «могло быть хуже» размотали нить рассуждений. Каждый из пленников представил, как всё могло бы повернуться. Картины выходили скорее ужасные, нежели прекрасные. И пришло ясное понимание: правда никуда бы не делась. Иллюзия лишь отсрочила бы удар, и тот легче от этого точно бы не стал. «Будто сейчас мне от этого так уж легко», – думали оба.

***

– Донателло… где? Сплинтер переспрашивал не потому, что не услышал с первого раза, а потому, что хотел ослышаться. Впрочем, даже перед закрытыми глазами стоял образ Леонардо, принёсшего ужасную весть. И Раф с Майки, тоже виноватые. Но сэнсэй едва обратил на них внимание. – Да. Его забрали футовцы, я уверен, – тихо подтвердил Лео, не поднимая глаз от пола. – И похоже, с ними был кто-то из Мутанималов. Мы потеряли их след. – Леонардо… – Я отлично знаю, что Вы сейчас скажете, Мастер, – застав сэнсэя врасплох, якобы виноватый мечник внезапно вскипел едва сдерживаемым гневом. – И да, знаю, мне нужно было быть внимательней. И нет, я не хотел, чтобы с ним это случилось, была б возможность – я с радостью поменялся бы с ним местами. Но скажите мне, если я хоть что-то для Вас значу как сын и ученик! Скажите, кем надо быть, чтобы стереть мне память?! Зачем?! – И, пока Сплинтер приходил в себя после такого потрясения (всегда покорный и почтительный, Леонардо повысил на него голос!), мечник выпалил: – Но знаете, лучше расскажете эту интересную историю, когда я верну Донни. Именно этим я сейчас и займусь. И Йоши не смог окликнуть сына, слишком много себе позволившего. Язык не желал слушаться – и сказать, как он понял, было нечего. Как Лео узнал, отчего его так взбудоражило и почему в кои-то веки Сплинтер почуял в старшем искренний страх за Донателло – всё это не важно сейчас. – А вы двое решайте, идёте со мной на поиски или нет, – резко бросил лидер двум оставшимся братьям. – И побыстрее. Очевидно, Лео вернулся домой, чтобы доложить сэнсэю о произошедшем и забрать кое-что нужное для поиска, больше ему нечего было делать в доме, разом утратившем всю родную теплоту. В отсутствии ли Донни дело, или же во многолетнем вранье, воспринимающемся как предательство, отца… Одно Леонардо знал точно: его дело освободить и Дона, и Караи. А там уж видно будет. Сплинтеру о многом придётся рассказать. Пока мечник не чувствовал себя готовым адекватно воспринимать любые лекции о своём поведении от сэнсэя. Не тогда, когда в нём бушует такая буря. Слишком легко в подобном состоянии сделать что-то, о чём будешь жалеть потом. Рафаэль и Микеланджело, переглянувшись, пошли за лидером – впервые без возражений, устных или мысленных. Они признавали и свою вину. Сплинтер с болью глядел им вслед, пока к нему не подошла Мэделин. – Стирание памяти? – лишь с намёком на вопрос произнесла она. Йоши был благодарен ей за такт, за предоставленный ему выбор без давления. Он принял её предложение выговориться, потому как действительно нуждался в этом после лет молчания. – В то время это казалось лучшим выходом. Во благо обоих моих сыновей… Те дни и ночи были адом – Сплинтер всегда вспоминал о них с содроганием. Он вымотан. Никогда за всю свою насыщенную жизнь Хамато Йоши не бывал настолько уставшим физически и морально. Он чувствовал себя прохудившейся тряпкой для пола, дошедшей до состояния «ветошь, вышедшая за границу сортов». Донателло не становится лучше. Высокая температура сжигает мальчика. Он мечется в бреду, приходится даже привязывать его, чтобы не навредил себе. Демоны, порождённые его фантазиями и реалиями той, другой жизни на улице не дают покоя черепашке. Но мальчик не сдаётся. Вот только, увы, видит чудовищ, а не Сплинтера, пытающегося ему помочь. Медитация рядом с черепашонком дала смутные и достаточно жуткие образы, смешанные, обрывочные. Кровь. Пилы. Скальпели, яркий свет ламп… белые стены и острая сталь. Решётки и холод. Стол с ремнями. Цепи и намордники. Шприцы и запах лекарств. Страх и отчаяние. Замораживающий душу ужас. Чьи-то слова из тьмы, но где-то совсем рядом: «Смотри и запоминай. Тебя ждёт такая же судьба, если не будешь слушать меня и держаться рядом». Жалобный собачий визг. «Интересно, что делают детишки в классе биологии? Ну, смотри. Только помни: ты можешь оказаться на месте той препарируемой жабы». Придя в себя, Сплинтер решил, что кем бы ни был тот человек, заботящийся о Донателло прежде – его методы воспитания были весьма жёсткими. Привести ребёнка на собачьи бои или демонстрировать красочные, реалистичные медицинские учебники… Да с такими комментариями… Как бы у мальчика не образовалось необратимых психологических травм. На фоне этого всего неудивительно, что в бреду Донателло сопротивляется «опасности» настолько отчаянно. Но всё-таки ограниченные возможности Сплинтера начали давать плоды. Температура мальчика поддалась укрощению, однако у вымотанного отца не оставалось сил, чтобы радоваться сдвигу в лучшую сторону. Единственное, о чём он думал, это передышка. Славная короткая передышка – то, что нужно. Перед тем, как отправиться в ванную (хороший тёплый душ – отличная альтернатива медитации, тем более, что ему было некогда принимать водные процедуры последние дни), Сплинтер осторожно отвязывает конечности Донателло. Нужно же дать его коже отдохнуть хотя бы во время сна. «Глубокая ночь, он никуда не денется», – убеждает он себя. О Леонардо даже не подумал, ведь старший ребёнок всегда отличался примерным поведением. Аксиома – Лео не ослушается прямого приказа – намертво впаялась в усталое сознание мастера.

***

Что-то выдернуло Сплинтера из ванной – звук или интуиция, неважно. И почти ведь опоздал! Невменяемый Донателло прижимает Леонардо к полу и душит. И, судя по зверско-неадекватному выражению лица, всего в полушаге от того, чтобы вцепиться зубами в брата. Йоши приходиться скручивать больного и снова связывать. Тот довольно быстро выбивается из сил и забывается сном. Леонардо же почти без сознания, шокированный, наверняка напуганный. «Такая память не сделает их отношения лучше», – думается Сплинтеру. Он старательно отгоняет от себя мысль, что Лео сможет вспоминать брата только посмертно – если из-за этой вспышки больному станет хуже. – Прости, Леонардо, – негромко говорит отец. – Моя вина… Я сделаю так, что ты не вспомнишь об этом эпизоде, чтобы ваши с Донателло отношения начались не с попытки убийства. Да, так будет лучше… Он чувствует слабое сопротивление мальчика на ментальном уровне, но думает, что ему показалось. Леонардо засыпает. Оба мальчика, казалось, забыли об этом эпизоде, поэтому Сплинтер теперь недоумевал, как же старший узнал. Впрочем, это не имело значения на фоне родительского беспокойства обо всех сыновьях. Мэделин молчала, выслушав исповедь Йоши. Она могла понять резоны испуганного отца, но и его ошибки видела. «Надеюсь, у него будет шанс их исправить».

***

– У тебя есть план? – серьёзно спросил догнавший лидера Раф. – Я не оспариваю, просто интересуюсь. – Есть, – пару секунд измерив собрата недоверчивым взглядом, проговорил Лео. – Будем исходить из того, что нам известно. Как мы видели по следам, в туннеле были мутанты. Логично, что это те Мутанималы, которые присоединились ко Шреддеру. Поэтому мы идём к тем, кто может нас на них вывести. К Пурпурным Драконам. – А почему не в наше… логово Мутанималов? – удивлённо поинтересовался Майк. – Там их бы стали искать в первую очередь. И потом, как я понял, это логово довольно далеко. Тогда как Шреддеру для координации работы клана важна резиденция в центре. – Он умолчал, что Карай вряд ли тратила на дорогу к их месту встречи слишком много времени. – Так что ваши бывшие приятели скорее всего перебрались ближе к работодателю. А на него могут указать Драконы. Раф нахмурился: – Многовато предположений. – Не нравится – никто тебя не держит, – жёстко рубанул Лео, но пару раз вдохнув и выдохнув, продолжил спокойней: – Хотя помощь была бы не лишней. Ради Донни… Он сглотнул, отведя взгляд. Леонардо всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке в связи со вскрывшейся информацией. Требовались неимоверные усилия воли, чтобы удерживать бурю внутри, не дать вырваться. «Не время сейчас, – твердил он мысленно. – Вот верну Донни, тогда… тогда что-то да будет». Сложно представить, что он тогда скажет. «Извини за то, что тиранил тебя. Понимаешь, ты в детстве… больной, явно бредящий… пытался меня убить, поэтому я вбил себе в голову, что ты опасен». Даже в голове эта речь звучала бредово. «А простил бы я, услышав такое вот извинение?»

***

В относительный покой темницы вмешался посторонний элемент. Должно было быть ожидаемо, но всё равно застало врасплох. Несколько футов-охранников, довольно-таки крепких на вид, и подленько ухмыляющийся кот-мутант. Неопрятная бурая шерсть, подранное ухо и взгляд выдавали бандитскую натуру. А в многочисленных карманах грязно-бежевого плаща наверняка нашлось место не для одного неприятного сюрприза. Визитёр, видимо, исполняющий главную роль среди конвоиров, остановился напротив камеры Дона. – Ещё одна черепашья заноза… Ну-ка встал! Руки вытянул! Да без фокусов! Ему хотелось бы, как это бывает в кино, раскидать опрометчиво вошедших в камеру тюремщиков. Но он – Донателло, не какой-то крутой супергерой с суперсилой. Он даже не Лео или Раф. А в тесноте не повоюешь, когда противников больше, они ощетинились оружием (а двое сзади ещё и с… бластерами крэнгов?.. Дону было не до разглядываний, но весьма похоже), а у тебя нет даже комикса, вспоминая наставления мастера о том, что любая вещь может стать оружием. «Расклад не в мою пользу. Повременю-ка, может, предоставится лучшая возможность для побега». Руки ему сковали наручниками и повели вперёд в плотном окружении, как Дон где-то читал или видел – удобное построение для тех, кто хочет убить пленного свидетеля или просто «неудобного» человека. Впрочем, Донателло такая участь не грозила, ибо он был нужен. Зловещая перспектива. Выводили его под ехидные комментарии Беса, мол, «жалкая, трусливая черепашья душонка», «глупый молчун», а также что-то про заслуги. Донни старался отгородиться от этой болтовни и отвернулся – чтобы не видеть разочарованного взгляда Караи. Эта девушка – воин, наверняка не оценила, что он сдался, даже не попытавшись выбраться. Пусть шансы у него были ничтожны… Однако куноити, на самом деле, приняла разумность его поведения. Только вот… – Эй! – окликнула она задних охранников, когда черепашку увели. – Долго мне тут сидеть? Но ей не ответили. «Снова сидеть тут в безвестности… И что они собираются делать с Донателло?» Она призналась себе, что Леонардо ближе ей по духу, ну а Дон несколько заумный, закомплексованный, но славный парень, которому зла просто не желается.

***

Его привели в просторный зал со множеством высоконаучного оборудования. У Донни глаза не знали, округляться ли им в изумлении или же разбежаться, чтобы осмотреть как можно больше. Впрочем, конвоиры выполняли свою задачу, в которую не входила обзорная экскурсия для пленника. Его отвели к дальней от входа стене и прицепили за цепь наручников к крюку свисающей с потолка другой цепи. Руки Дона оказались неудобно задраны вверх. Зато теперь ему можно было осмотреться. О такой лаборатории Донни мог лишь мечтать… разумеется, работать в ней, а не быть подопытной черепашкой. А между тем из смежного помещения вышел, видимо, обладатель всего этого великолепия. Дон легко узнал этого человека и прикусил губу, чтобы не выпалить сходу что-нибудь нелицеприятное. Мужчина небрежным жестом отослал охранников. Двое из них, тем не менее, застыли возле выхода. «Ага, они ему подчиняются, но только до определённого предела, – отметил Донни, глядя на перекосившее лицо учёного недовольство. – Видимо, он не настолько важная шишка здесь, как хочет казаться». Человек же остановился, заложив руки за спину, в полутора метрах от пленника, разглядывая его бесстрастными серо-голубыми глазами. Где-то в них блестел нехороший огонёк. – Так-так, мутант-черепаха и даже, если мне верно донесли, со способностями к осмысленной речи, – не спеша проговорил он. – Я был бы счастлив изучить подробно этот уникальный феномен, но, увы, мой… – он покосился на охранников, прежде чем продолжить чуть тише: – …партнёр не отличается терпением. Зато, как я слышал, вас таких четверо. Мистер Ороку Саки, думаю, отдаст мне одного или двух, и вот тогда… Кхм. Твоя же участь будет весьма интересной. Познавательной даже для меня. Виктор Фалько повернулся к ближайшему рабочему столу и принялся перебирать пробирки в штативе. Впрочем, делал это он явно напоказ, стремясь не то напугать, не то продемонстрировать, кто здесь хозяин положения, а может, сам себя тешил. Или всё и сразу, что вернее. Некоторое время «промариновав» пленника собственным деловитым молчанием, он театрально повернулся обратно к Дону: – Однако, прежде чем мы начнём, я всё-таки хочу лично услышать твою речь. Ну же, скажи что-нибудь! В конце концов, считай это последней возможностью высказаться самому. – Видимо, Фалько не сомневался, что такого счастья пленнику больше не светит. У Дона мороз по коже прошёл от уверенности учёного. Хотелось бы презрительно плюнуть в лицо врагу, точно герой какого-нибудь фильма… Но Донни всё же воспользовался его предложением: – Виктор Фалько, если не ошибаюсь, – начал он, удостоившись лёгкого потрясения на лице человека. – Работали в области нейрохимии, и весьма успешно… Только с моралью проблемы. Или вы считаете великим достижением превращение собственного коллеги в обезьяну-мутанта? – Разумеется! – учёный окатил Донни высокомерным взглядом, но дальнейшая речь оставляла серьёзные сомнения в том, что он вот ни капельки не сомневается в правильности своих поступков. – Тайлер был просто неспособен оценить перспективы, открывшиеся нам мутагеном. Он всегда был… излишне отягощён моралью. Мы же учёные! Мы – двигатель прогресса! Оковы запретов, нехватки средств, а к этому всему – ещё и какая-то этика, ха-ха! И вот нам предлагают шанс, да какой! О чём было думать? Но нет, этот бездарь решил, что, видите ли, «выше этого». Что ж, его проблемы, но я не собирался всё делать в одиночку. – И использовали в качестве подопытного, – хладнокровно закончил мысль Фалько Дон. – Если всё было так замечательно, такие возможности, радости первооткрывателя и так далее, – как Донни понимал, в «так далее» для Виктора наверняка укладывалось и личное обогащение, и возвышение над коллегами, возможно, некая весьма существенная власть над чем-то или кем-то, – отчего же вы теперь на побегушках у Шреддера? Учёный закономерно взъярился: – Что?! Я?! Да как ты… – Весомое, хоть и едва слышное хмыканье от двери напомнило ему, что свои слова стоит фильтровать. – Взаимная выгода… Партнёрские отношения… То есть, это не твоё дело, черепаха! Донателло в принципе и не нуждался уже в дальнейших пояснениях. Картина вырисовывалась достаточно понятная. Крэнги искали и вылавливали людей-учёных, способных проводить для них исследования с мутагеном – Дон считал, это их способ рассмотреть проблему (а видимо, оная имела место) разными взглядами и, к тому же, сэкономить на рабочей силе и собственном времени. Итак, учёный вылавливался, его вводили в курс дела или хотя бы ставили перед ним некую конкретную задачу – в добровольно-принудительном порядке. Скорее всего, большей частью в принудительном. Человек выполнял или не выполнял обязательства, результаты прибирались к щупальцам, ну а исследователь… свидетель даже с ограниченной информацией в голове никому не нужен. Однако Виктор Фалько был достаточно амбициозен, чтобы попытаться обмануть пришельцев, найдя своё золотое дно. И имел инстинкт самосохранения – вовремя исчез и не просто кинулся в бега, а нашёл покровителя, укрывшего его. Конечно, в обмен на скромные услуги. Шреддер же посадил учёного под колпак, не вывернуться. А если вывернулся – тёпленькие… м-м-м… слизкие и холодные?.. щупальца крэнгов ждут с распростёртыми объятиями. Подобное положение сильно било по самооценке, Фалько злился на себя, всяких там начальников-покровителей, Роквэлла, поломавшего все планы… Всё это Дон логически вывел из имеющейся отрывочной информации. Облегчения ему это не принесло – он-то оказался зажат в этой дробительной машине. И у него шансов выбраться целым и невредимым значительно меньше, чем у Виктора. Между тем мужчина перебрался к другому столу, на котором что-то металлически поблёскивало. Что он там делал, Дон не видел, однако сопровождающий работу бубнёж не внушал оптимизма: – Конечно, будь у меня больше времени… топорно, весьма… результат бы окупил ожидание, но зависит не от меня. Никакого терпения! – И, неожиданно резко развернувшись, выдал, глядя в глаза Донни: – Тем хуже для тебя, уж поверь. В его пальцах блеснула небольшая металлическая пластинка. Сплав, так заинтересовавший Донателло. Фалько же мерзко усмехнулся, заметив, что Дон узнал или догадался о происхождении этого предмета: – Да, видишь ли, я прихватил у наших общих знакомых не только мутаген. А вот действие этой любопытной вещицы тебе предстоит проверить на себе. С крысами не сложилось, да-с.

***

Фонг не мог назвать себя порядочным человеком. Да и молитвы каким-либо богам возносил лишь по очень-очень великой нужде. То есть, если припёрло к стенке так, что больше не на что надеяться. До сего дня его берегла то ли воля Высших сил, то ли банальное везение. Пурпурные Драконы, его «семья», однажды попали в переплёт – и нашёлся достаточно состоятельный покровитель, фактически спасший многих членов банды от незавидной участи попадания по заслугам. Разумеется, не задаром, но что может значить служба и отстёгивание процента с их дел по сравнению с тюрьмой и хорошими такими сроками за всё истинное и ложное? Тем более, загадочный Мастер Шреддер обретался в основном в Японии, не навещая нью-йоркских подчинённых слишком часто. А для работников ничего нет лучше, чем видеть начальника со скверным характером как можно реже. Устроились вполне себе ничего… До тех пор, пока не перешли дорогу неким личностям, одинаковым с лица. А вот тут уже началось почти натуральное рабство. Крэнги забрали (и не вернули!) нескольких ребят из банды, жёстко, в форме «Если люди не согласны, люди будут уничтожены» потребовали беспрекословного подчинения. Пурпурные Драконы превратились в «мальчиков на побегушках», плюс постоянная угроза, а не узнает ли Шреддер. Мнения испуганных Драконов разделились по принципу «кто кого больше впечатлил, читай, напугал». Потом ещё добавился Старый Бес – этот оправдывал свою кличку, и хотя члены банды ещё могли между собой вполголоса перемывать ему косточки, но всё-таки опасались. Так вот, Фонг был готов выдвигать на спор новую кандидатуру на роль всеобщего пугала. Молиться-молиться-молиться без устали. Черепаха в синей повязке и с мечами, кончик одного из коих находился в опасной близости от Фонгова глаза. Ледяные синие глаза, страшные, беспощадные, резали не хуже лезвий. Ни соврать, ни гордо (да и чего эта гордость стоила!) промолчать. Лишь бы голос, пропавший со страха, вернулся. Он всё-всё расскажет, только не… – Как нам найти Шреддера? Почему-то из всех возможных вопросов черепаха выбрал тот, на который Фонг ответить не мог.