Пламя Перемен

      - Саманта! – заявил Гаттен. Женщина взглянула в его единственный карий глаз. – Ты будешь защищать их. Не подведи меня.       Саманта лучезарно улыбнулась.       - Правильное решение, Джон. Ты не пожалеешь! – пообещала она, и тут же ее перебил Темари.       - На сожаления времени не останется, коли Бехара погибнет. И у тебя тоже, - прорычал он. Улыбка Саманты померкла.       - Я сберегу ее, Тем. Я знаю, как много она для тебя значит, и собственную жизнь за нее положу.       - Знаю. Только сама там не откинься, пожалуйста, - прошептал Темари уже более добродушно.       - Еще не откинулась и пока не собираюсь.       Тихими шагами Джанея проскользнула по лестнице. Она оказалась без брони, зато тащила с собой лук, колчан, набитый стрелами, и топорики Саманты. Гаттен радушно ее поприветствовал и получил в ответ знакомый хмурый взгляд.       - Вот тебе, старый медведь. Где пропадал так долго?       - Говорил с Касс.       - Ну, пока ты там развлекался со своей дамой, кое-кто сражался за жизнь, - покачав головой, сказала Джанея и передала топорики Саманте. Та сурово ей кивнула и направилась в заднюю комнату, что заставило Джанею поднять брови. – Ты отсылаешь Сэмми?       Гаттен хотел ответить, однако его опередил Айлард. Хозяин весь побледнел и истекал кровью, но будто и не желал терять сознание в ближайшее время.       - Он отослал ее, чтобы защитить моего сына и работников.       Джанея посмотрела на Гаттена, как на сумасшедшего.       - Она бы нам пригодилась, знаешь ли.       - Ага. Но им она пригодится больше. Только подумай, Джанея – если тех людей перебьют, ты смогла бы жить с этим?       Джанея в ответ пожала плечами.       - Я знаю лишь, что если помру сегодня, то нас будет на одного человека меньше, с этим жить куда сложнее, - сказала она и все-таки обратилась к Саманте. – Побереги себя, подруга.       Саманта рассмеялась.       - Почему все лезут ко мне с напутствиями? Айлард, ты идешь?       К удивлению Гаттена, хозяин помотал головой.       - Джанея права – вас уже на одного меньше. Я могу сражаться. Я задержу их, чтобы вы вывели моего сына.       Гаттен взглянул на дверь гостиницы. Эти разбойники могут снова напасть с минуты на минуту. Айлард – боец, без всяких сомнений, однако его уже ранили. Тем не менее, стоило уважать его решение. Он уже хотел благодарно кивнуть ему, как вдруг увидел маленького Сойера. Сын Айларда был явно напуган, со слезами на щеках глядя на мертвых людей. Как там говорила Саманта? Семья превыше всего…       - Айлард… - начал он робко и получил от хозяина злобный взгляд.       - Не смей, Гаттен. Не смей отсылать меня. Я могу сражаться. Это моя гостиница, и я умру здесь!       Услышав эти слова, Сойер начал всхлипывать, и Саманта положила ему руку на плечо. Мальчик обернулся и уткнулся ей в живот с рыданиями.       - Айлард, подумай о сыне. У него никого больше нет, кроме тебя. Я видел могилы во дворе. Твоя семья? – спросил Гаттен. Суровое лицо Айларда пронзила скорбь.       - Моя жена, Барбет, - ответил он печально. – Шестеро детишек. Их забрала болезнь, меньше года назад, - Гаттен заметил слезы в уголках его глаз. – У меня остались лишь Сойер да Люнетта. Пожалуйста, Джон, я могу лишь молиться о том, что моя дочь вернется, но зато мне под силу защитить сына. Позволь мне его защитить!       - Ты обязан это сделать. Ты защитишь его, уйдя вместе с ним. Подумай, что с ним станется, если ты умрешь здесь!       Айлард сначала не ответил. Он обращал взор то на боевой молот, то на своего сына. Гаттен увидел, как он понуро свесил голову.       - Ты прав… - пробормотал хозяин и зашаркал в заднюю комнату. Саманта и Сойер последовали за ним. Встав в дверном проеме, Айлард обернулся в последний раз. – Да хранят тебя Семеро, Джон. Ты хороший мужик.       С этими словами он вышел. Джон проводил его взглядом, покачивая головой. Айлард неправ – он далеко не хороший мужик, и даже плохим себя не назовет.       Она назвала меня братоубийцей.       Внутри него живет зверь, однако он хорошо понимал этого зверя, поэтому прятал его, скрывал под покровом, пока не представится случай выпустить наружу. Сейчас, кажется, именно такой случай. Джон обратил внимание на силуэт, вышедший из задней комнаты. Касс… О нет… Слезы текли по ее лицу, и она сжимала в руках меч, взятый у мертвого разбойника. Хватка у нее совершенно неправильная, зато в глазах горел такой огонь, какой Гаттен еще не видывал. У маленькой септы резвый дух, а ярость на ее лице даже пугала Гаттена.       - Ты нас уводишь? – спросила она дрожащим голосом. – Ты уводишь меня? Ты не просто решил разорвать отношения, а еще умереть без меня хочешь?       Гаттен вздохнул и закрыл глаз.       - Касс… - начал он, и его сразу перебила девушка.       - Нет! Не смей говорить ни слова. Я остаюсь. Я уже спасла тебе жизнь и сделаю это снова!       - Серьезно, Джон? Да ты стареешь, - усмехнулась Джанея. – Раз уж твоя девка желает остаться, то пускай. Нет времени с ней возиться.       Касс посмотрела на нее со злобой в глазах.       - Я вам не помешаю, - настаивала девушка. Темари издал смешок.       - Ага, потому что сразу помрешь, как с разбойником схватишься. Но знаешь, не мне тебя судить. Похороны за твой счет.       - Касс. Ты не можешь остаться. Я отправил Саманту по хорошей причине. Здесь будет опасно.       Лицо девушки ничуть не смягчилось.       - По-твоему, мне не все равно?       Прежде чем Гаттен мог что-то сказать, его прервала Джанея:       - Шшшш. Дверь.       Повернувшись к двери, он услышал звуки шагов. Джанея возвела свой лук и прицелилась. Джон в последний раз с тревогой взглянул на Касс, после чего прищурил глаз и уставился на дверь. Темари подобрался ближе. Он побледнел из-за своей раны, но Гаттен знал, что тот может многое выстоять. Темари не железнорожденный, однако вполне мог бы сойти за уроженца островов.       Первый же человек, вошедший в гостиницу, упал замертво, пронзенный стрелой Джанеи. Второй прошел не намного дальше и закончил жизнь таким же образом. Третий уже почти попал под меч Гаттена, прежде чем получил стрелу в голову от Джанеи. Четвертый собрался напасть на Темари, пока остальные решили атаковать Гаттена. Четвертый помчался на Касс, однако Джанея его сразила, не позволив даже близко подобраться. Гаттен не ждал атаки. Он сразу ворвался в бой, замахнувшись на человека справа. Сталь встретилась с плотью, и зверь внутри него был доволен. Резким рывком он вытащил меч из груди противника, чтобы отразить удар другого. Гаттен не успел начать наступление, как Касс напрыгнула на разбойника, слабенько резанув его по спине. Убить его не получилось, зато вызвать ярость – легко. Кулак разбойника ударил по лицу девушки, и она упала на пол возле двери. Зверь внутри Гаттена не позволил негодяю вернуться в бой – он схватил его за горло и жестко ударил в нос рукоятью меча. Удар. Еще один. И еще. Тело разбойника обмякло. И еще. И еще. Гаттен отпустил мужчину, который тут же сполз на землю и больше не встал.       Послышались гулкие шаги, привлекшие внимание Джона. Огромный человек вошел внутрь, переступая через трупы нападавших. Это был мужчина, выше Гаттена, мощнее телосложением, в полностью черной и очень массивной броне, со шлемом в форме медведя. Под доспехами виднелась темная кожа, подобная уроженцам Вольных городов. Мужчина нес на спине здоровенный двуручный меч, однако не спешил его доставать. Гаттен вспомнил слова убитого в амбаре разбойника.       - Дай угадаю… Тебя зовут Медведь.       Мужчина, чье лицо почти полностью скрывалось под шлемом, жестоко улыбнулся, и Гаттен посмотрел ему прямо в глаза. Мрак. Жажда крови. Безумие. Зверь метался в своей клети.       - А ты еще что за хрен? – рыкнул он. Его голос был низким и мрачным, как и глаза. – Вы кто вообще такие, а, люди? – продолжил он уже громче.       Темари еще дрался со своим противником, однако этот Медведь его отвлек. Гаттен сжал свой меч, увидев, как Касс ползет к ногам мужчины.       - Меня зовут Джон Гаттен. Я защищаю эту гостиницу. Ты либо уйдешь со своими людьми, либо умрешь!       Мужчина грозно и раскатисто рассмеялся.       - Ничерта, - выпалил он и поклонился с издевкой Джанее. – Добрый вечер, сучка. Меня зовут Медведь, - Джон не повернулся к Джанее, однако по выражению лица Медведя мог понять, как та на него посмотрела. - Вы, мудачье, угробили моих парней. Я думал, тут целая армия. И что… всего лишь двое калек да несколько сучек. Решили загнать моих ребят в ловушку? Просто прирезать их?       Совершенно внезапно он прервал свою речь низким, рычащим хохотом, который оправдал его имя, напоминая больше рев медведя.       - Я вас за это на кусочки порву, - сказал он, глядя на Джона. – Тебя и другого ублюдка. А сучки пускай живут, пока не наскучат нам.       Внезапный звук позади Джона чуть не отвлек его внимание. Он услыхал звон разбитого стекла и боевой клич – на Джанею напали сзади. Она справится, у нее должно получится, она не умрет здесь! Медведь сделал несколько шагов вперед, почти наткнувшись на меч Гаттена, и посмотрел ему прямо в глаз.       - И это я еще смилуюсь над вами, - просипел он и прыгнул на Гаттена, моментально увернувшись от его замаха. Откуда столько ловкости при такой броне?       Медведь так и не вынул свой меч, вместо этого он ударил Гаттена в подбородок, едва не сломав ему челюсть. Гаттен рухнул на пол, Медведь сел на него верхом, удушая своим весом. Гаттен выронил оружие. Краем глаза он увидел Темари, который продолжал сражаться. Рана ему здорово мешала, особенно при отражении атак. Раскрывая рот, Джон никак не мог глотнуть воздуха, пока противник сидел на его груди. Медведь попытался ударить его в лицо, однако тот поймал его кулак. В этот самый момент Джон заметил их – шипы. Маленькие шипы на перчатках Медведях. Медвежьи когти… Противник замахнулся второй рукой и нанес удар раскрытой ладонью, прямо по лицу Гаттена. Джон ощутил, как шипы режут его кожу, едва не задев здоровый глаз, разрывают повязку и впиваются в пустую глазницу, оставляя царапины на щеке. И он закричал, впервые за многие годы он закричал от боли, не в силах сдерживаться. Медведь нанес второй удар, теперь уже сжатым кулаком, прямо в лицо Джону. В первый раз было просто больно, а сейчас его чуть не покинуло сознание. Медвежьи когти испачкались кровью, противник возвел свою правую руку еще раз, раскрыв ладонь. Гаттен понял, что Медведь пытается растерзать его, как животное. Ему доводилось сражаться с животными, даже с настоящими медведями, но с таким человеком – никогда.       Когти молниеносно приближались и остановились, когда что-то тонкое вонзилось глубоко в предплечье противника. Стрела. Стрела Джанеи. Его прекрасная дева всегда придет на выручку. Медведь издал ошеломленный крик и поднял глаза. Гаттен использовал эту заминку, чтобы вытянуть свою руку. Он почувствовал холодную рукоять меча, схватился за нее и прицелился в голову Медведю. Для летального исхода не хватило сил и размаха, однако столкнуть Медведя удалось. Сладостный свежий воздух наполнил легкие Гаттена, заставив его забыть об окровавленном лице, тупой боли в голове и хрустящих ребрах. Такого противника он не встречал давно. Десять лет назад он бы, наверное, размазал Медведя по полу. Наверное…       Он услышал журчание крови и глухой звук, с которым разбивают головы об деревянные столы. Темари одолел своего разбойника и сейчас намеревался в порыве гнева размозжить его голову. Гаттен гадал, почему Медведь не пытается снова на него напасть. Он должен был… Помилуй Утонувший Бог, почему все так расплылось? Надо встать… Это кровь у него на глазу? Почему Джанея не стреляет в Медведя? Почему Темари не атакует? Он видел его с оружием в руках и тревогой во взгляде, тот вдруг посмотрел на кого-то перед Гаттеном, кого-то с его слепой стороны. Чертова слепая сторона…       Он заставил себя встать и заметил Джанею, которая взвела лук. У ее ног лежал мертвый разбойник с торчавшей из лица стрелой. Она целилась… в него? Нет, в кого-то позади. Почему она не стреляет? Почему все расплылось к чертям? Удар же был не настолько тяжелым, правда?       Он развернулся, и осознание вдарило ему в голову похуже Медведя. Головокружение моментально пропало, уступив место леденящему страху и бешено колотящемуся сердцу. Медведь стоял перед ним с коварной улыбкой, а глаза его сияли жестокостью. Своей левой рукой, которая была не раненой, он держал Касс.       Девушка оставалась в сознании, поэтому с таким ужасом глядела на Джона, что он невольно вспомнил Оркмонт. Его брат смотрел так же, когда Гаттен добивал его. Она смотрела на него так же, когда получила удар мечом. Его мать смотрела так же, назвав его братоубийцей. А теперь этот взгляд был в глазах у Касс.       - Ни шагу, а то я прикончу шлюху, - прорычал Медведь.       Когти на его перчатках прислонились к горлу Касс, указательным пальцем он чертил линию вдоль ее подбородка, оставляя за собой красную царапину на фарфорово бледной коже. Глаза девушки расширились, однако Гаттен понял, что хватка злодея слишком сильная, чтобы дать ей закричать или глотнуть воздуха. А она хотела кричать, это ясно, она хотела издать крик и ударить его, только слишком была напугана. Гаттен тоже испугался. Его так давно ничего не пугало…       - Отпусти ее, - сказал он, изумившись, насколько слабым звучал его голос. Он пытался казаться грозным, но Медведя не пересилишь. Его лицо горело от боли, повязка на глазу была разорвана в клочья, нос – сломан. Однако он все еще стоял на ногах. – Пожалуйста… отпусти ее…       Медведь снова заревел своим хохотом.       - И с чего бы это?       - Потому что получишь стрелу в глаз, если не отпустишь, - процедила Джанея. – Отпусти ее, сукин сын, отпусти, или познаешь такую боль, какую еще не испытывал.       Медведь лишь громче рассмеялся.       - Ах ты ж сучка… пытаешься меня напугать? Думаешь, я боюсь всяких потаскух, вроде тебя?       Гаттен сощурил глаз, увидев взволнованного Темари, может быть, в первый раз за все время их знакомства.       - Не нападай, Темари… - шепнул Гаттен, и Медведь ухмыльнулся.       - Да, ты только не смей, Темари, иначе я вырву этой шкуре горло и запихну в него твой последний глаз, скотина!       Темари пылал в ярости, однако сейчас не время для избытка чувств. Не время для атаки… Как бы тяжело не было это признать, у Медведя теперь заложник. Хуже того, в заложники он взял Касс. Один только шаг, одно движение, и он вонзит когти ей в горло. Гаттен видел, что она едва дышит. Он вспомнил Оркмонт. Он не потеряет ее, только не снова!       - Чего ты хочешь? – наконец спросил он.       - Другой разговор. Знаете, вы меня поразили. В моем Отряде Когтей насчитывается более сотни людей, только не все здесь. В лесу, может быть, наберется еще дюжина. В любом случае, мы не ожидали, что какая-то задрипанная гостиница может оказать сопротивление, - сказал Медведь и насмешливо поклонился. – Я уйду. У вас будет время увести своих ребят. Потом я вернусь, но уже с сотней, и, как тот сраный Таргариен говорит на своем тупом островке, принесу с собой пламя и кровь. Даю вам один день. Вы меня отпустите, тогда я пощажу вашу девку. Жалко будет растерзать такое красивое горлышко, да?       Гаттен работал наемником пятнадцать лет, однако ни разу не встречал человека, которого возненавидел бы сразу. Медведь стал первым. Зверюга, настоящая тварь. Даже зверь внутри Джона был впечатлен, даже испуган.       - Или же вы позволите вон той суке позади испытать судьбу, - продолжил Медведь. – Ты кто вообще такая? Негоже потаскухам играть в мужиков.       Гаттен обернулся и увидел озлобленную Джанею. Она редко впадала в гнев, всегда оставалась холодной и отстраненной, его прекрасная дева, единственный и лучший друг. А сейчас она вскипала от злости.       - Я прикончу этого сукиного сына, Джон, клянусь, что прикончу. Он не одолеет нас троих, он даже меня не уложит. Только дай приказ. Позволь ему умереть.       - Ты совсем поехала крышей, сука, ты понимаешь? – рыкнул Медведь, с блеском в глазах рассматривая кровь на подбородке Касс. – Мне не нужно сражаться с вами. Эта одноглазая тряпка, этот Джон, не отдаст приказа, потому что боится потерять свою шлюшку, - он взглянул ему прямо в глаз. – Итак, Джон, я выкладываю тебе план событий. Ты согласишься на мои условия. Та сука уберет свой лук. Завтра Отряд Когтей вернется, мы сожжем это место дотла и убьем любого, кто нам попадется. Вы можете избежать такой судьбы, если покинете гостиницу после нас. Я, вашу ж мать, проявляю милосердие, даю вам шанс!       Гаттен посмотрел на Джанею, которая помотала головой.       - Ты же понимаешь, он лжет. Я стреляю в него, он отпускает Касс. Скорее всего, живой. Это лучший исход.       Медведь сплюнул на землю.       - Сучка больно много болтает. Ты бы вырезал ей язык, она сразу привлекательней станет, поверь мне. Пускай она выстрелит, может даже убьет меня, не буду спорить. Но насколько быстры ее стрелы? Мне хватит одного рывка, просто вытянуть руку, и твоя шлюшка мертва. Хочешь этого? Хочешь себе мертвую шлюху? Только прикажи этой суке выстрелить, я же ее убью, не побоюсь пустить в расход такой прелестный задок.       - Это вранье, Джон. Он ее не помилует. Помнишь квохорца, что мы встретили в Пентосе? Который творил… всякие гадости с богатыми девицами? Помнишь, как он солгал, что помилует ту девчонку? Ну же, Джон, ты не настолько глуп! – настаивала Джанея.       Джон понял ее слова. Они никогда не встречали квохорца в Пентосе. Это был код. Надо лишь ответить, что он вспомнил, и она выстрелит. Медведь не успеет осознать случившееся. Может быть, ему так удастся выручить Касс… или Джанея слишком безрассудна, надо отпустить Медведя, чтобы спасти… свою возлюбленную. [Отдать сигнал, чтобы Джанея выстрелила]