Изменить себя.

Ревность — это искусство причинять себе ещё больше зла, чем другим. Александр Дюма — сын -Я всё же считаю, что вам нужно помириться, — протянула Багира, усаживаясь на кровать рядом с Умановой. — Мы с Батей тоже бывает цапаемся. Но не до такой степени, чтобы неделю в сторону друг друга не смотреть. А на операциях как же? Не будешь слушать старшего по званию только потому, что обиделась на него? Уманова, насупившись, сверлила взглядом капитана первого ранга. Конечно, женщина была права. Но с другой стороны — операции это операции, а личная жизнь — дело уже совсем другое. Как раз таки второе и ставит под угрозу Тарасов своими… Собственно новенькая ни в чём не виновата. Хотя и с ней Олеся хотела поговорить. Чисто по-женски. -Помнится, Мура была настроена по отношению к тебе точно также, когда ты только появилась в нашем коллективе. Тогда, правда, дело было в Коте, — продолжала Багира. — Мне совсем не хочется, чтобы вы ссорились из-за собственного нарциссизма, когда вам ваше ЭГО даже солнце перекрывает. -И не эго это вовсе, — буркнула девушка, нервно дёрнув рукой и совсем позабыв о том, что подключена к аппарату с обезболивающим. Муркнув что-то нечленораздельное, она поправила лейкопластырь, который фиксировал иглу в сгибе локтя, и с облегчением выдохнула. -Нет злись, девочка моя, — ласково проговорила Кошкина, потянувшись к Лесе и приобняв ее за плечи. Уманова тут же поддалась этому порыву нежности и уткнулись носом в плечо Маргариты Степановны. -Я вижу, прекрасно вижу, как ты меняешься с каждым днём. Как много ты делаешь для того, чтобы стать лучше, стать взрослее, стать сильнее. И обязательно постараюсь тебе помочь. Да и все мы. Но только если ты сохранишь дружественные отношения. Мы же команда. Один за всех и все за одного. И вспомнился почему-то момент, когда они сидели в машине уже в конце одной из операций. Олеся тогда кое-как смогла выбраться из заблокированного бронированного автомобиля инкассации. Уже после всего этого, отдыхая в объятиях Мурашовой, она задала Бизону вопрос, который ее тогда больше всего интересовал: -А ты меня сразу выгонишь или сначала Бате рапорт напишешь? Ведь накосячила тогда девушка сильно: решила действовать одна, а что из этого вышло. -И расстреляю ещё, — кивнул Тарасов, который, к удивлению Олеси, ничуть не злился на нее. А следовало бы. Наоборот, довёз вечером ее до дома, довёл до квартиры, чаем напоил и даже уложил спать, не забыв при этом завести будильник. Что там говорила Дана? Что Олеся ревнует? Да, она права. Ревнует и ещё как. Дико. Жутко. Чудовищно. Она просто знает себя. Знает, что и дня не сможет прожить без него. Влюбилась же, влюбилась, как девчонка, в первую же встречу в того, кто старше ее на 10 лет, сильнее раз в сто, а то и в двести. В того, кто пунктуален не в меру, строг до безобразия, спокоен, холоден и расчётлив, что аж противно. Только маленькая Уманова чувствовала, что ее влечет к нему с жуткой силой, как не влекло ни к кому никогда. Становится физически необходимо чувствовать его рядом. И начинается ломка, когда его нет. Это просто безумие — так сходить с ума по одному человеку. Олеся вспомнила их первый поцелуй. Он не был робким и несмелым. Уманова прекрасно знала, что делает. Хотя кружилась голова и подкашивались ноги, останавливаться не хотелось. Было желание. страстное желание. И огонь в глазах, погасить который уже просто не было возможности. -Знаю, что нужно помириться. Но глупо себя чувствую, — пробубнила Олеся, нервно теребя край одеяла и пытаясь отогнать те личные воспоминания, которые снова и снова появлялись в голове. -Чем быстрее ты это сделаешь, тем легче тебе станет, — пожал плечами Багира. — Просто отпусти эту ситуацию. Вот и всё. -А что, если не простит? -Простит. Он тебя обязательно простит.