***
Неприятный запах аммиака ударил в нос, заставляя Тайлера открыть глаза. Он невольно поморщился: голова гудела так, будто он знатно обо что-то ударился, а указательный палец левой руки пульсировал режущей болью. Рядом послышался всхлип, затем еще один. — Ты писал в блокноте, а потом…потом ты просто упал в обморок, и я не понимаю почему я реву, как гребаная баба. Черт, Тайлер, не пугай меня так больше! Обрывки слов, не записанных в блокнот, все еще витали в голове, но они улетучились, как только он посмотрел на истерящего Дана. — Плакать — нормально, — хрипло сказал Тайлер, приподнимаясь на локтях. — Но не надо из-за меня слезы лить! — Что на тебя вообще нашло? — нервно спросил кудрявый, дергая себя за пальцы. — Вдохновение — штука странная? — шепнул Джозеф, протягивая руку к блокноту и закрывая его с тихим стуком. — Звучит, как вопрос, а не ответ, — поднявшись с пола, пробормотал Дан. — Сейчас ты в порядке? — В полном. — Тогда пойдем дальше готовить. Дан резко дернул на себя дверь, не дожидаясь Тайлера, который еще немного полежал на холодном полу, думая о поведении Джоша. «Сначала психует, волнуется, а потом делает вид, что все так и должно было быть», — подумал Тайлер, спускаясь на кухню.***
Мелисса все еще не вернулась, и парни решили еще немного посидеть дома, а потом, возможно, прогуляться. Они молча жевали, пока Джош не сказал: — Тай, я хотел спросить… — Тай? — приподняв бровь, переспросил Джозеф. — Ну-у, если не нравится, я не буду так тебя называть, — буркнул Дан, а после добавил: — Я хотел узнать. Ну, спросить про… В общем… — Ты говоришь о метке? — перебил его Тайлер. — Да-а. Я просто, кхм. Просто что мы будем делать дальше? — смущенно спросил Джошуа, перебирая кудряшки на затылке. Тайлер хмыкнул, задумчиво подергал губу, затем, улыбнувшись, ответил: — Узнавать друг друга. Судьба не ошибается, так? И…и я думаю, что мы будем хорошими… — Джозеф сбился. — Хорошими друзьями. «А может быть и чем-то большим», — подумали они оба, но не стали говорить вслух.***
Солнце медленно падало вниз, куда-то за горизонт, заливая поле, покрытое сухой травой (которая была больше похожа на солому) алым и рыжевато-желтым светом. Блики путались в мягких кудряшках Джоша, облокотившегося на ствол крупного дерева. Он прикрыл глаза, наслаждаясь приятным мгновением тишины: она не душила его. За неделю общения с Тайлером Дан заметил, что они молчали больше, чем говорили. Сначала он чувствовал от этого напряжение, но вскоре привык к тихим прогулкам. Пару раз они забирались в усыпанную солнечными подсолнухами поляну, делали там снимки на старый полароид Джозефа и иногда разговаривали о жизни, планах на будущее, мечтах. Честно, Джош не ожидал, что так быстро привяжется к своему соседу. Да, он часто вел себя как кусок льда, но в то же время Дан замечал изменения, происходящие с брюнетом. И это его, черт возьми, радовало. Он чувствовал себя нужным. Размышления кудрявого парня прервал шорох. Нахмурив брови, он открыл глаза и увидел Тайлера, упорно думающего над словами к его стихам или, может, песням? — Тай? — М? — не отрываясь от блокнота, промычал Тайлер. — О чем ты пишешь? — Дан повернулся боком, внимательно смотря на сжатые губы, чуть вздернутый нос и карие, с янтарной крапинкой, глаза. «Если ты не перестанешь залипать на его лицо, он сбежит от тебя, хотя он и твой соулмейт», — пронеслось в мыслях Джоша, и он бы и дальше продолжал об этом думать, если бы не ответ Джозефа: — О жизни и смерти, о боли и страданиях, о сомнениях и причинах продолжать свой путь. Мне продолжать? — комкая в руках ткань белой майки, через которую можно было заметить подсолнух, сказал Джозеф. Дан удрученно мотнул головой, пробормотав: — Только если ты этого хочешь. — Кхм, я думаю, что лучше показать тебе то, над чем я работаю. Так будет проще понять мои слова и то, что я хотел бы донести до людей, — он мотнул головой, а после продолжил: — Это забавно — создавать из слов рифму, из нот мелодию. Ты превращаешься в скульптора, делая мир в своей голове ярче, объемнее. Ты ведь играешь на барабанах? Дан кивнул, но не стал отвечать: ему хотелось дослушать брюнета. — Скорее всего, ты меня не поймешь, но это не важно. Я…я буквально живу музыкой, испытывая физическую боль, если рядом нет листа и ручки. Мысли в моей голове устраивают войну — они хотят выйти наружу. И я позволяю им сделать это, выплевывая строчку за строчкой на бумагу, — Тайлер судорожно перевел дыхание и снова начал говорить: — Я зависим. Я просто не могу существовать без этого. И именно это заставляет меня жить, выражать свои эмоции, возможно, не самым хорошим методом, но ведь самое главное, что они есть, да? В его глазах смешалось все: от счастья (он впервые высказался кому-то, а не своему блокноту) до страха (он боялся быть непонятым). Джош положил перед собой руки так, чтобы можно было увидеть его запястья, на одном из которых красовался бутон белоснежной чайной розы. — Это здорово, что ты обрел себя и знаешь, что тебе нужно в этой жизни. И я тебя прекрасно понимаю. И…я бы хотел услышать, как ты поешь. Тайлер улыбнулся своими неровными, но «невероятно милыми», — возникло в голове Дана, зубами, и сказал: — Завтра я буду петь тебе свои ужасные песни.