***
Какое-то время на кухне раздавались крики: женщина не могла успокоиться, долго обвиняла то Джоша, то Тайлера в содеянном, а после объявила: — Я понимаю, что тебе хочется выделиться, Джош. Но нужно было хотя бы спросить разрешение. А ты, Тайлер? Я ведь просила вас, пока меня нет дома, не творить всякую чушь! Джозеф потупил взгляд в сторону, смотря на алые кудряшки Дана и не понимая того, как они могут не нравиться и выглядеть, как сказала миссис Дан, «слишком агрессивно и неуместно». — С завтрашнего дня, Джошуа, ты под домашним арестом на неопределенный срок. И да: я запрещаю видеться с Тайлером, пока не пойму, что ты усвоил урок. Дан резко повернулся на Джозефа, видя, как на его лице промелькнуло разочарование и гнев. Было понятно, что он обвинял себя в этом, но ведь он не виноват в консервативности его матери. Джошу только от одной мысли о разлуке с соулмейтом было хреново. Он уже просто не мог представить себя без него. Кажется, навернулись слезы, но кудрявый их быстро сморгнул и повернулся к Тайлеру. Лаура решила выйти из кухни, прикрыв за собой дверцу. — Я думаю, она быстро простит меня, Тай. Со стороны Джозефа раздался тихий всхлип, а после неразборчивое: — Это я виноват… Дан придвинулся к парню поближе, чувствуя, как тому плохо, и просто обнял его, утыкаясь в вихрастую макушку. — Ну, тише, не плачь. Все в порядке, бро. Вот увидишь: уже скоро мы снова будем вместе, — снова послышались рыдания, и Джошу стало настолько паршиво, от чего он, стиснув зубы, сжал руки вокруг Тайлера еще сильнее, замечая, что чайная роза на запястье медленно начала вянуть.***
«Ты спишь?» По комнате раздался тихий щелчок оповещения. Джош перевернулся на другой бок, чтобы взять телефон с тумбочки. Сообщение было, конечно же, от Тайлера (просто потому что никто кроме него ему и не писал), который последнее время грустил очень сильно, что было заметно по состоянию метки и сломленному голосу в их очень редких разговорах по телефону. И это было просто абсурдно, ведь они находятся, черт возьми, в нескольких метрах друг от друга. И единственное, чем они могут довольствоваться — переписки и рассматривание друг друга в окна, пока одна из женщин (да-да, Мелисса приняла сторону Лауры) не прогоняла их. И так продолжалось уже шесть дней. Дану было сложно и больно. «Прости. Спокойной ночи♡», — гласило новое сообщение от Джозефа. «Сейчас половина четвертого. Конечно, я не сплю)», — ответил Джошуа, поглаживая проснувшуюся от шевелений парня Зизи. «Я написал песню. Она такая грустная и жизненная, и я хочу прямо сейчас спеть ее тебе, но не могу, а все из-за того, что я тупой дурак, заставивший тебя покрасить волосы. Прости меня.» — Ох, черт, Тай, — шепнул Джош, вставая с кровати и направляясь к окну. В комнате брюнета тускло светила настольная лампа. За столом сидел Тайлер и, как смог разглядеть Джош, что-то черкал в своем блокноте, иногда нервно подергиваясь, шевеля губами. Дан снова взял телефон в руки и набрал уже заученный наизусть номер Джозефа. Послышались гудки, которые в тишине комнаты глушили парня своей громкостью. Его соулмейт вздрогнул и быстро схватил свой мобильник, хриплым шепотом отвечая: — Хочешь, я тебе спою? — Послушай, Тай, ты ни в чем не виноват, это… Но договорить он не успел. Тайлер едва-едва слышно начал напевать.«Температура понижается, температура понижается, Я не уверен, что это когда-нибудь прекратится. Руки трясутся от темных мыслей в моей голове, Ты единственное, что у меня есть»
Джош почувствовал знакомую боль в руке, которая разливалась по нервам, как кипящий металл. Джозеф тяжелым взглядом посмотрел на напряженного от боли кудрявого и продолжил:«Я хочу, чтобы отметины на моей коже Снова для меня что-то значили. Надеюсь, ты не уйдешь от меня, Надеюсь, ты не уйдешь от меня, пожалуйста, не надо.»
— Блять, — шикнул Дан, осознавая, что сейчас произойдет. Тайлер перестал петь. Он всхлипывал, держался за сердце, где был засохший подсолнух, который пробил тонкую кожу. Кроваво-красное пятно проступило на белой майке Руки Джоша полностью покрывала кровь, капая на подоконник. Белые лепестки чайной розы снова окрасились в алый.