На Корусанте было очень шумно.
Люк выглянул из окна своей спальни, всем телом опираясь на подоконник, и стал разглядывать снующие внизу спидеры. Доносящийся сюда приглушенный шум транспортного потока вряд ли мог его разбудить, но тем не менее что-то всегда тревожило его сон по утрам в это время.
Сложив руки на подоконнике и опустив голову на руки, он посмотрел на свой датапад, стоящий рядом. Несколько раз скользнув по экрану взглядом, он что-то задумчиво пробормотал, озадаченный результатом.
Даты были такими запутанными. Когда правила Империя, их считали по-другому, но на Татуине был свой календарь. И хотя он не до конца понимал, как отсчитывать годы, дни и месяцы были гораздо понятнее. Или, скорее, один определенный день и месяц.
Он знал, как ввести информацию в датапад. Это было просто. И вот результат. Пятый месяц, четвертый день по календарю Корусанта.
А это сегодня.
Люк обернулся, оглядев комнату с разбросанными по полу игрушками, по поводу чего вчера вздыхала мама, и посмотрел на оставленную приоткрытой дверь. Они переехали на новое место всего десять дней назад, и здесь внизу была мастерская, что было в миллиард раз лучше, чем на Набу, но здесь не было озера, и нельзя было просто выбежать наружу и ощутить под ногами мягкую глину, сжав ее между пальцами. И всё же он знал, как к ним пройти, через дверь и дальше по коридору, и они окажутся совсем рядом, прямо за стенкой. Он бесшумно вышел из комнаты.
Когда Люк приоткрыл дверь, они спали. Не решаясь войти, он на минуту задержался на пороге, наблюдая.
Папа лежал на животе, засунув руки под подушку. Его темно-золотистые волосы в беспорядке разметались вокруг головы, и было ясно видно то место, где его металлическая рука соединялась с плечом. Рядом с ним была мама, но ее было не так хорошо видно. Она лежала, свернувшись под одеялом, повернув голову к папе и положив ему на спину руку. Немного загорелая после Набу, но не такая смуглая, как папа.
Ему нравилось, когда они такие. В тепле и безопасности, и папа излучает полное довольство. Люк осторожно вошел внутрь и подкрался к кровати, заглянув отцу в лицо.
Папа вздохнул. Потом, не открывая глаз, протянул руку, и Люк почувствовал, как его мягко потянуло вверх, а затем папа обхватил Люка руками и без труда поднял на кровать. Папа подвинулся и уложил его рядом с собой, и Люк прижался ближе, наслаждаясь тем, как ему стало тепло и уютно. Он уткнулся головой папе под подбородок и вздохнул.
Некоторое время он словно парил в полусне. Было так спокойно и приятно, что ему захотелось остаться здесь навсегда. Люк подумал, что, должно быть, он тоже ненадолго задремал, а затем заморгал и заворочался, высвобождаясь. Папа что-то недовольно пробурчал, сонно целуя его в макушку, и Люк сел в кровати.
В какой-то момент мама отвернулась от них, и теперь она лежала на спине, откинув одну руку в сторону. Люк попытался дотянуться до нее, но папа поймал его и усадил себе на живот, а потом встал, и Люк оказался у него на руках.
Люк положил голову отцу на плечо, пока они шли на кухню. Папа поставил кипятить воду для чая, привычка, которая появилась у них, пока они были на Набу. Какое-то время он стоял, поглаживая Люка по спине.
— Сегодня семнадцатый день оранжевого солнца, — сказал Люк, глядя, как закипает вода.
— Да, наверное, — немного удивленно ответил папа. — Что это ты об этом вспомнил?
— Мой день рождения.
Папа замер. Не то чтобы он был чем-то занят, но он все равно замер, и Люк задумчиво провел пальцем по шраму под папиной левой ключицей. Это от светового меча, беззаботно пояснил ему папа как-то раз, когда они вместе разыгрывали сражение.
— Мне теперь восемь, — добавил Люк, на случай, если это поможет.
Папа приподнял Люка и усадил его на стол. Он все равно был выше, но он немного наклонился, так, чтобы они смотрели друг другу глаза в глаза.
— Восемь, вот как? — спросил он.
Люк кивнул.
Он вытащил табурет и в задумчивости сел, не сводя глаз с Люка.
— Чувствуешь себя старше? — спросил он.
Люк никогда об этом не задумывался. Он наклонил голову на бок, размышляя.
— Можно я налью чай?
Папа слегка улыбнулся.
***
Мама была одновременно счастливой и грустной. В последнее время в ней часто сочетались эти два чувства, и были определенные условия, которые их вызывали. Должно быть, одним из них были разговоры о его дне рождения. Но она засмеялась, когда они пролетали через кольца одной из лун, и вокруг них разлеталась пыль. Папа даже разрешил Люку немного порулить и показал рычаги на панели управления, а мама вставляла замечания о том, чего папа не знал, типа взлетного или посадочного устройства.
Но чем дальше, тем мрачнее и подавленней становился папа, в то время как мама повеселела, и, казалось, перестала грустить. Но так было, пока она не начала замечать папины скупые ответы и не стала бросать на него все более пристальные взгляды.
Когда они вернулись, их дожидался Старый Бен. Он стоял на посадочной площадке, и потоки воздуха от летающих вокруг спидеров развевали его плащ. Когда они приземлились, папа тяжело вздохнул и уставился в обзорное окно.
— Тебе не поможет, если будешь с этим тянуть, — предупредила мама, беря Люка за руку. Он слегка надулся, не сводя взгляд с приборной доски, потому что когда еще у него появится шанс управлять кораблем?
— Мам, — захныкал он, — можно мы еще полетаем?
Она всегда улыбалась, когда он так ее называл.
— Скоро, малыш, — успокоила она его. Люк недовольно простонал и потянул ее за руку, запрокинув голову назад. Он успел заметить, как она закатила глаза, но она не двинулась с места, несмотря на то, что он продолжал тянуть ее вперед.
Он потянул сильней.
— Перестань, — сказал папа, подтолкнув его в спину, так что Люк снова встал прямо. — Не делай маме больно.
Не такая уж мама и хрупкая. Фыркнув, он наклонился вперёд, опираясь на нее всем своим весом.
— Я хочу остаться здесь, — попросил он. Она немного отступила назад, но улыбнулась ему, несмотря на то, что Люк почувствовал, как папино настроение внезапно испортилось еще сильнее.
— Люк, — прикрикнул папа и поднял его на руки, крепко удерживая на месте. — Веди себя нормально.
Люк обиженно надулся, пока они спускались по трапу. Старый Бен стоял в ожидании, глядя на папу.
— Энакин, — начал он.
— Мы сошли с корабля, — строго сказал папа Люку, держа его за подбородок и заставляя смотреть себе в глаза. — Мы идем домой. Прекрати тянуть маму за руку.
Люк осторожно оглянулся на маму, которая выглядела почти раздраженно.
— Эни, — сказала она с упреком, — вряд ли тебе нужно...
— Пообещай мне, — сказал папа, снова разворачивая голову Люка к себе. Люк медленно кивнул. Папа спустил его вниз, и Люк почувствовал мягкий толчок Силы, отправивший его назад к маме, которая снова протянула ему руку.
— Тебе необязательно было это делать, — набросилась она на папу, беря Люка за руку. — Магистр Кеноби, он сейчас не в духе. Я бы не стала с ним связываться.
Сделав это предупреждение, она повела Люка вдоль посадочной платформы туда, где их ждал возле спидера капитан Тайфо.
— Мы подождем папу? — тихо спросил Люк.
— Нет.
Мама повела Люка к спидеру.
***
— Он ребенок, Энакин. Он устал и хотел с полетать с тобой. Вряд ли нужно было обходиться с ним так, будто он мне делал больно.
— Он тебя тянул вперед.
— Ему восемь! И он и мой сын тоже. Это его первый день рождения, когда он вместе с нами, а ты не мог усмирить свой нрав...
— Нет, крифф, уже был один день рождения, когда он был с тобой, и ты из-за этого умерла.
Повисла долгая пауза.
— Не смей его в этом обвинять.
— Конечно же я не обвиняю. Но… то, что я видел… я не могу тебя вот так потерять…
— Этого не случится.
После долгого молчания папа вздохнул.
— Ты хочешь еще, — сказал он. — Еще детей.
— Да. — Затем: — А ты нет?
Насколько Люку было известно, папа ничего не ответил.
