1.
Они встретились спустя дней пять, может, неделю. Остановились на лестнице — он возвращался с работы, а она только вышла из квартиры. С удивления они перешли на антипатию. Ни грамма дружелюбия, ни доли заинтересованности, будто старые враги. Будто они друг другу никто. Словно и не было их вовсе. Они совсем не похожи внешне, оба мерзкие внутри. Ни грамма ценного в них нет, не за что их уважать, незачем им поклоняться. По правде говоря, они должны были исчезнуть, прихватив с собой всё то, что связывает их с другими. — Мы же были, Деймон. Черт возьми, да вспомни ты наконец! Все что между ними — стихийное бедствие: заготовленные доводы рубятся в фразы, разбиваются обоюдным упрямством и разговором на повышенных тонах (чаще всего, не сейчас). Молчание затянулось. — Твоя девушка пригласила меня с вами в бар в эту субботу. Бонни же твоя девушка, да? — она говорит спокойным тоном, высоко подняв голову. Деймон лишь усмехается, не отвечает. — Не переживай, я не приду. — Убери этот фальшивый английский акцент. Звучишь отвратительно. Сегодня она не в облегающем чёрном платье (на которое она потратила почти все свои деньги), а в свитере-оверсайз, в джинсах с завышенной талией и кроссовках. Первое, что попалось под руку. Елене не нужно сегодня идти в ресторан, сегодня не нужно выглядеть дорого. Их «недолго», «это минутная слабость» не превратилось в «навсегда», первые взрослые отношения прошли, им вообще стоит перестать видится. Деймон помнит её обжигающие прикосновения, мягкую кожу и томное дыхание. Помнит — не скучает. — Тебе не идет челка, — ты же знаешь, мне это не нравится. Елена знает, понимает — и всё равно делает. — Отращивать проблематично. Проходят мимо друг друга, задерживая дыхание (чтобы не вдохнуть запах уже, вроде как, постороннего человека). Не задевают друг друга плечами, но внутри всё переворачивается. Пора начинать обратный отсчёт — когда всё привычное-обычное перевернётся, разобьётся вдребезги. Дьявольская смесь будет вытекать наружу, словно магма. Неплохое зрелище, кстати говоря.2.
В какой-то момент его начинают раздражать эти встречи — в барах, в клубах, в ресторанах, в домашней обстановке. Раздражают эти «мы же друзья, нам положено много общаться» игры. Ему осточертело дробить Бонни на отдельные составляющие. Она приходит к нему поздно вечером, садится рядом, кладет голову ему на плечо и молчит. Шикарная Бонни Беннет молчит. А ему до сведения судорог хочется услышать ее исповеди, пусть ей не в чем раскаиваться. Ему невыносимо слушать рассказы Рика. Сегодня он решает не сдерживаться — закуривает. Затягивается так, что к горлу подступает рефлекторная рвота, вытягивает из этой сигареты всю гниль и желчь. Деймон не думает о ней. Во всяком случае, сейчас не думает. — Мне жаль, что Елена не пришла. Она, вроде, неплохая девчонка. После этих слов в какой-нибудь плохой комедии должен был раздаться звонок в дверь. Но этого не произошло. Они смотрят фильм, и Деймон сомневается, что будет смотреть кино до конца. Параллельно Бонни рассказывает что-то Рику и ест попкорн. Бонни, кстати, единственная, кто ест попкорн. В этом вечере есть какой-то подвох. Какой-то секрет. Та самая незначительная деталь, которая бы объяснила все. Например, зачем встречаться почти каждый день. Раньше с Бонни было много молчания. Раньше было много сигарет и мало таких вот вечеров, и Сальваторе соврет, если скажет, что тогда его что-то не устраивало. Всё-таки раздается звонок. Мужчина тушит сигарету, поднимается с дивана и идёт открывать дверь. И вот сейчас она стоит перед ним. Беспощадно скребет струны нервов смычком своего мертвого взгляда и молчит. Пустая изуродованная пластмассовая кукла. Она улыбается и проходит в квартиру — сама, без приглашения. Елене хотелось бы устроить собственную вечеринку: с воздушными шарами, алкоголем, кучей народа в доме. Хотелось напиться: не позволить алкоголю затуманить разум, но дать ему притупить мысли-воспоминания. Это будет, только не сейчас, не в этой маленькой однушке. — Освободилась раньше, чем предполагала. Подумала, раз вас нет в баре, вы, возможно, находитесь здесь. И я не ошиблась. Деймон смотрит на то, как девушка проходит на кухню, и понимает — она стала ещё более гнилой, чем три года назад. Гнилая, пустая, грязная. Он знает, что пасть ниже его сестра уже не сможет — она и так на самом дне. Ещё более эгоистична и горделива. Сама по себе, не ищет утешения в других. От неё исходит холод, её невозможно понять и почувствовать — только наблюдать. Деймон почти уважает её за то, что она не склонна к стадному чувству; презирает ее за отсутствие рационально мышления и за стереотипные оценки происходящего. Он наблюдал за ней не один год. Видел каждую нарушенную клятву (мы вместе, обещаю тебе), каждую фальшивой улыбкой (да брось, я его первый раз вижу), каждое требование (мне нужна свобода, я задыхаюсь рядом с тобой!). Видел, но никогда не останавливал. Это ее личное дело, их совместные дела уже завершены. Деймон никогда не соберёт эти пазлы, ведь та самая недостающая деталь лежит прямо перед носом, однако Сальваторе брезгует поднять её. По его телу бежит дрожь предвкушения. Пока Елена строит из себя хорошую девочку, Деймон, засунув руки в карманы, думает, как ему вывести эту мерзавку из душевного равновесия, чтобы она показала свое истинное лицо. Преодолеть бесконечное количество световых метров кажется невообразимым, а настичь эту девушку — заманчивым. Такие желания вспарывают спокойствие и тишину в душе. Такие желания оставляют алые нитевидные царапины вдоль сердца. — Я купила две пиццы: в одной очень много колбасы, другая с морепродуктами. Надеюсь, среди вас нет вегетарианцев. Гилберт заводит разговор с Бонни; отравленные вены набухают отвратительными червями под кожей, тело вибрирует от некого возбуждения. На лице девушки бешеный оскал — маска святости разрушается. Замечают это, правда, не все. Сальваторе все же соглашается со словами друга — у Гилберт модельная походка. Соглашается подождать ещё немного, чтобы потом понаблюдать за эпичным разложением прогнившей лжеморали своей гнилой девочки Елены. Игра «кто кого» нравится Сальваторе немного больше, чем игра «друзья поддерживают друг друга». Елена накрывает его ледяной волной своего безразличного взгляда.3.
— Вы с ним вообще не похожи. Ну, внешне так точно. Была ночь, если верить часам в квартире Деймона, которые висели в прихожей. Около пяти, если верить своему зрению. Они ушли вдвоем, Бонни осталась ночевать у Сальваторе. Ей не неприятно — в груди не зарождается липкое чувство ревности. Их бесконечно долгие отношения давно изжили себя, лишилась смысла, потеряли срок своей годности. По сути — они никто друг другу, просто бывшие любовники. По факту — брат и сестра. — У нас разные отцы. Фамилии, кстати, тоже разные. Останавливаются возле сорок девятой, Елена сжимает в кармане связку ключей — не от своей квартиры. Он даже не заметил, как ей удалось стырить запасные ключи. Или сделал вид, что не заметил. После рассказов Беннет о космосе, девушка думает об отсутствии кислорода, о безжизненных планетах, на которых человек не протянет и двадцати минут, о черных дырах. Думает, но её это не привлекает. Елену в последнее время вообще ничего не привлекает. Банальщина. Рик уже собирается спускаться дальше по лестнице, уходить домой, когда девушка хватает его за руку. У неё мягкая кожа и горячие прикосновения. — Как там говорила Тиффани? Можешь переспать со мной, но только выключи свет? * — произносит, открывая дверь в квартиру. Поклявшись себе, что завяжет с краткосрочными романами, она не сдерживается. Но друг собственного брата не такая уж и плохая кандидатура. Плевать, если откажет, не побежит же он к Деймону жаловаться на её поведение и манеры. Не отказывает, подходит ближе и с силой хватает её волосы, притягивая ближе к себе. Они вваливаются в квартиру и закрывают за собой дверь, свет не включают. Обжигающее дыхание, мягкие губы, теплые объятия и жаркие прикосновения. Елена надеется на всепоглощающую страсть, на грубые и резкие движения (о звездах в глазах — только мечтает). Рик просто хочет разрядки. Елена умела играть не только на пианино, но и на чувствах. Прискорбно, однако это так. Поэтому Зальцман и запоминает её кроваво-шоколадные глаза: яркие и пустые, как сама её натура. Привлекает своей фигурой (не обращает внимания на пошлые взгляды в свою сторону), улыбкой и манерой разговаривать. Сопротивляться ей практически невозможно. Но некоторые поступки как мысли: о них никто, кроме вас, не знает. Никто не узнает, не догадается, если держать язык за зубами и разыгрывать стоящую комедию. Некоторым людям это удается на протяжении почти всей их жизни — так что к черту. Рик добровольно тонет в этом омуте.