Просто Мария, женщина-врач

С каждым днём Гомельский всё больше наращивал нагрузку, в среднем у сборной значилось в расписании около трёх тренировок в день, считая собственно баскетбольные и общую физподготовку. Большинство спортсменов к концу дня валилось с ног от усталости, но только не Сергей, который, вопреки указаниям тренера, старался использовать любую свободную минуту, чтобы позаниматься дополнительно. Вот и на этот раз после ужина он собрался на традиционную вечернюю пробежку. Звал с собой и Модестаса, но тот предпочёл остаться в комнате и отдохнуть, поэтому Белов пробежался по лесу в одиночестве, а когда вернулся, застал соседа лежащим на кровати с газетой в руках. - Вообще-то лёжа читать вредно, - мимоходом заметил он, подхватывая со своей постели заранее приготовленное полотенце и чистую одежду для душа. Модестас опустил газету и что-то пробормотал в ответ, но Сергей не услышал ни слова – настолько его потрясло увиденное. - А это что у тебя такое? – перебил он, указывая на круглый блестящий предмет, красующийся посреди лба Паулаускаса. - Это? – Модестас приподнял руку и ощупал свою блямбу. – Банка медицинская, у докторши из кабинета спёр, когда сегодня на осмотре был. - Зачем? – изумился Сергей. - А чего она! – агрессивно вскинулся Модестас, усаживаясь на кровати. – Обзывается и вообще. - Детский сад, штаны на лямках, - хмыкнул Белов. – Песочком ещё покидайтесь… Ну ладно, спёр и спёр, а на лоб-то зачем налепил? - Так на спину я бы не достал! – логично объяснил Паулаускас. - Ну допустим… И что теперь? Долго ты её так держать собираешься? – Сергей никак не мог понять смысла этой добровольной медицинской процедуры. - Не знаю, пока пусть поторчит, - Модестас вновь улёгся на спину. – Мне нравится, она тёплая и расслабляет. - Ладно, как знаешь, - махнул рукой Белов. – Я в душ, потом спать – завтра хотел встать пораньше и на брусьях поупражняться, пока никого не будет. Но встать ему пришлось гораздо раньше, чем он предполагал, потому что ночью его разбудил перепуганный Модестас. - Серёга, вставай! – требовал он, навалившись на второй ярус кровати и тряся Белова за плечи. – Вставай, помоги мне! - Что случилось? – Сергей бесцельно пошарил в темноте рукой, наткнулся одновременно на шевелюру Паулаускаса и на прохладный кругляш. – Ты свою банку до сих пор не снял, что ли? - Она не снимается! – яростно взвыл Модестас. – Я тебя потому и зову! - То есть как не снимается? Включи свет, - потребовал Белов, спускаясь с кровати. Яркая лампочка высветила встревоженную физиономию Паулаускаса, увенчанную всё той же стеклянной блямбой. Правда, на этот раз картина слегка изменилась, став устрашающей – кожа под банкой вспучилась примерно на палец и постепенно окрашивалась в багрово-фиолетовый тон. - Иди сюда, - Сергей подтащил Модестаса к себе, ухватился за банку и потянул её. Паулаускас вскрикнул и оттолкнул его руку: - Больно! - Тише, я осторожно, - успокоил его Белов, после чего снова взялся за банку и попытался расшатать её, покачивая в разные стороны. Модестас покорно двигал головой вслед за банкой, время от времени принимаясь сдавленно шипеть от боли. - Да я уже по-всякому пробовал! – жаловался он. – Не отдирается она так! Сергей мог бы, конечно, рвануть посильнее, но опасался оторвать Модестасу если не голову, то как минимум кусок кожи со лба. - Я не знаю, что с этим делать, - вынужден был признать он. – Надо за помощью идти. Ты посиди тут, я сейчас… - и, невзирая на протесты литовца, направился в жилой корпус персонала. Комната Марии отыскалась неожиданно легко – её дверь украшал всё тот же косо нацарапанный крест. Сергей деликатно, но решительно постучался костяшками пальцев, выждал минуту и снова забарабанил. Дверь распахнулась – по-видимому, открытая ногой, поскольку обе руки у стоявшей на пороге Марии были заняты – в одной медицинский чемоданчик, в другой топор. Всклокоченные волосы девушки и наспех накинутая поверх пижамы куртка свидетельствовали, что её подняли с постели, но надо было отдать ей должное – собралась она довольно быстро. - Кто? – коротко спросила она, прервав на полуслове вежливые излияния баскетболиста на тему «Извините, что так поздно». - Белов, Сергей, - растерянно представился тот. - Я в курсе, что ты Белов! – закатила глаза докторша. – Пострадавший кто? - Модестас Па… - В сознании? - Да, - закивал Сергей. - Что с ним? – продолжала Мария стремительный допрос. - Эээ… Травма головы, несильная, - как можно деликатнее попытался описать проблему Модестаса Сергей, считая не слишком дипломатичным сходу сообщать собеседнице о краже банки. - Ходить может? - допытывалась докторша, и, получив в ответ уверенный кивок, приняла решение. - Похоже, пара минут роли не сыграет. Подходите с ним к медпункту, я скоро буду. С кровати упал, что ли? – вскользь спросила она. - Нет, там всё сложнее, - загадочно сообщил Белов. – Лучше, если вы придёте и сами всё увидите… Ему удалось порядком заинтриговать докторшу, и к тому моменту, когда он привёл в медпункт упирающегося Модестаса с наброшенной на голову олимпийкой, Мария уже сидела на своём обычном месте для приёма. Она успела переодеться в белый халат и заколоть волосы в пучок, чтобы не мешали. На столе перед ней красовался топор, который она зачем-то прихватила с собой. - Ого, да здесь кавказская пленница! – усмехнулась Мария при виде импровизированной паранджи Паулаускаса. – Его что, Саканделидзе пытался украсть, чтобы жениться? - Хуже, - коротко ответил Сергей, приоткрывая перед докторшей фронт предстоящих спасательных работ. - Не надо топором! – отчаянно заорал освобождённый от олимпийки Модестас, узрев перед собой это устрашающее оружие. - Заткнись, а то всю базу перебудишь! – прикрикнула на него Мария. – А это что ещё такое? – недоумённо произнесла она, выбираясь из-за стола и подходя ближе к Паулаускасу, чтобы как следует разглядеть украшение у него на лбу. – Единорог? Единорогов не лечим, тебе к ветеринару надо! – с трудом выговорила она в промежутках между взрывами смеха. - Это нихрена не смешно! – возмутился Модестас. – Чего ржёшь, ты в институте клятву ипподрома принимала! - Что я в институте принимала – не твоего ума дело, - отозвалась Мария, всё ещё вздрагивая от смеха. – Давай раздевайся и ложись на кушетку. - Опять раздеваться? – ощетинился Паулаускас. – Но у меня же с головой проблема! При чём тут… - Что у тебя с головой проблема – это сразу было понятно, вот только я не предполагала, что всё до такой степени запущено, - перебила его докторша. – Ты сюда выступать пришёл или тебе помощь нужна? Если не нужна – то и Хрущёв с тобой, ходи дальше с банкой… Модестас не совсем понимал, при чём тут Хрущёв, но перспектива ходить с банкой его категорически не устраивала, поэтому пришлось ему раздеваться и укладываться на покрывающую кушетку белую простыню под скептическим взглядом докторши и сочувствующим – Сергея. - Ветрянкой болел? – первый же диагностический вопрос показался Модестасу столь нелепым, что он подумал, будто ему послышалось, и вынужден был переспросить. - Ветряная оспа, - терпеливо повторила Мария. – Такая болезнь, когда тебя ещё зелёнкой раскрашивают. В детстве болел? - А если бы не болел, то от меня эта хрень должна была бы сама по себе отвалиться, что ли? – сварливо спросил Паулаускас. - Что-нибудь ел сегодня, кроме того, что в столовке давали? – продолжала допытываться Мария без всякой видимой связи с прилипшей банкой. - Смолу ел, клеем закусывал, - издевательски сообщил Модестас. - Белов! – грозно позвала докторша. – Скажи ему, что если он не заткнётся, то я ему пасть гипсом замажу! - А как он тогда будет на вопросы отвечать? – парировал Сергей, присаживаясь на кушетку рядом с литовцем и успокаивающе сжимая его руку в своей. – Модя, не нервничай. Я сам не знаю, для чего это нужно, но ты можешь просто ответить? - Больно, - прошептал Модестас, пронизывая Сергея умоляющим взглядом. На его побледневшем лице выступили крошечные капельки пота, а тело мелко затряслось. - Доктор, нельзя ли провести осмотр хоть чуть-чуть быстрее? – попросил Белов. – Ему, наверно, холодно… - Знаешь, мне тоже особого удовольствия не доставляет торчать тут с вами всю ночь, - напомнила Мария. – И осмотр прошёл бы гораздо быстрее, если бы он не выделывался, а нормально ответил на вопросы. - А чего вы меня обсуждаете, как будто меня здесь нет? Это некультурно! – напомнил о себе Модестас. - Тебя на тур вальса, что ли, пригласить и реверанс сделать, чтобы культурно было? – нависла над ним Мария. – Хватит болтать на посторонние темы! Просто отвечай на вопрос, говори «да» или «нет»! Тебе ясно? - Да или нет! – огрызнулся Паулаускас. - Ну и что с ним делать? – возвела глаза к потолку докторша. – Может быть, ты заметил, не ел ли он что-то другое, кроме столовской еды? – с надеждой воззрилась она на Белова. - Не ел, - вместо Сергея ответил решивший прекратить бесполезное сопротивление Паулаускас. - Слава тебе КПСС, наконец-то! – возликовала Мария. – Давай одевайся, а то в самом деле замёрзнешь и заболеешь, мне ещё только этого не хватало… И ложись обратно. Ты чем свой лоб обрабатывал, прежде чем банку прилепить? - А что, надо было обрабатывать? – удивился Модестас. - Так, всё понятно с тобой, - Мария на секунду отошла к стеклянному шкафу и тут же вернулась с тонкими резиновыми перчатками и огромной склянкой вазелина. - А это для чего всё нужно? – занервничал Модестас. - Сейчас узнаешь! – нехорошо ухмыльнулась докторша. Натянув перчатки, она зачерпнула пальцем комок вазелина и принялась размазывать его по лбу Паулаускаса, кружа возле ободка банки. - У меня волосы испачкаются этой хренью, будут жирные, - вяло запротестовал Модестас. - Сейчас как побрею тебя налысо опасной бритвой – и проблема сама собой отпадёт! – повысила голос Мария. – Лежи уже спокойно и не возникай! Против ожидания, после смазывания лба вазелином банка легче отцепляться не стала, а точнее, она по-прежнему не отцеплялась никак вообще. Модестас при этом продолжал жаловаться на усиливающуюся боль, а лиловая шишка под стеклянным колпаком вздулась до устрашающих размеров. Мария пребывала в растерянности. - Доктор, неужели вас в институте действительно не учили такой простой вещи? – по возможности вежливо, но с искренним недоумением в голосе спросил Сергей. - Вот именно, простой! – огрызнулась Мария. – Это вообще сестринское дело, если на то пошло! А у нас общий уход только на втором курсе был, и мы изучали применение банок на спину или на грудную клетку. На лоб лепить никто ещё не додумался, кроме Паулаускаса. Первооткрыватель, Гагарин, чтоб тебя… - А какая разница? – продолжал недоумевать Сергей. - Здесь мягкие ткани, - пояснила Мария, укладывая его руку на грудь Модестаса поверх футболки и демонстрируя, как сжимаются мышцы. – Можно подобраться к банке сбоку и слегка подцепить её пальцем, тогда воздух проникнет внутрь, и она сама отскочит. На лбу так не получится, там сплошная кость. - У самой у тебя в башке кость! – обиделся Модестас. - Там у всех кость, - успокоила его докторша. – Ну так вот, теперь у него кровь прилила к голове, а кожу засосало внутрь, поэтому и больно. И надо придумать, как это всё обратно отсосать… - Не надо мне ничего отсасывать! – перепугался Паулаускас. - Тихо, не мешай думать! – прикрикнула на него Мария. – Так, надо уравновесить давление, - продолжала она размышления вслух. – Может быть, ему ещё пару банок на ноги поставить? Тогда кровь отольет от головы, и отцепить банку будет легче? - Ага, тогда одну от головы оторвёшь, а на ногах две останутся? – перебил Модестас. – Мне так не надо! Как я с банками на ногах в баскетбол буду играть? Пусть уж тогда лучше одна на голове остаётся, голова в баскетболе не участвует… - У тебя, как я посмотрю, она вообще ни в чём не участвует, кроме банкотерапии! – повысила голос Мария. – Дашь ты мне подумать или нет? Мало того, что случай беспрецедентный, так ты меня ещё и отвлекаешь своими идиотскими замечаниями! - Доктор, но вы ведь уже всё сказали про перепад давления, - напомнил Сергей. – Под банкой вакуум образуется, я правильно понял? Значит, надо его просто перетянуть в другую сторону. - И как ты предлагаешь это сделать? – скептически поинтересовалась докторша. – Другую банку ему изнутри головы поставить? Валяй, вскрывай ему череп тогда! - Да нет, к чему такие сложности? – пожал плечами Белов. – Достаточно будет просто поставить две банки с боков, вплотную к этой. Тогда давление распределится равномерно, и все три банки оторвутся гораздо легче. Вспомните, ведь когда банки даже на спину ставят, если их слишком близко друг к другу налепить, то они будут хуже держаться. В словах Сергея действительно был здравый смысл, и Мария не могла этого не признать. Проблема заключалась в другом – Модестас не желал даже выслушивать план, включающий приклеивание к его многострадальной голове новых банок, не говоря уже о его практическом осуществлении, и оставался глух ко всем уговорам, его потребности в экспериментах со стеклянными медицинскими изделиями были удовлетворены на всю оставшуюся жизнь вперёд. Неизвестно, сколько бы ещё продолжалась эта бесконечная эпопея, но в какой-то момент Сергей прекратил убеждать Модестаса и кивком предложил Марии отойти в сторону, после чего прошептал ей на ухо несколько фраз. - Ну уж нет! – не менее категорично, чем до этого Паулаускас, отказалась она. – Вот такому нас в институте точно не учили! - Но клятву-то вы давали, - напомнил Белов. - Ипподрома? – невесело усмехнулась Мария. - Не помню точно, кого, но уверен, что для вас, врачей, жизнь и здоровье пациента должны быть на первом месте, а всякие… предубеждения – на каком-то другом, - уверенно ответил Сергей. - Ладно, чёрт с вами обоими, - сдалась Мария. – Если на этот раз всё получится, то может быть, нам всем ещё и удастся до подъёма немного поспать. Только учти, держать его ты сам будешь! И объяснять ему потом, что это была твоя идея… - Что вы там шепчетесь? – попытался призвать их к порядку Паулаускас. – Это неприлично! - Неприлично – это то, что мы сейчас с тобой будем делать, - кровожадно пообещала ему Мария, обильно смачивая ватку спиртом и оттирая вазелин со лба литовца. – Белов, готов? На раз, два… На так и не прозвучавший счёт «три» оба стремительно наклонились к Модестасу и присосались губами к его лбу по обеим сторонам от банки. Тот заорал как резаный, но спустя пару секунд банка уже оказалась в руке Сергея, а сам он постарался успокоить Паулаускаса как мог. Мария отплёвывалась от остатков вазелина. - Гематома у тебя не скоро сойдёт, - предрекла она. Модестас порывался разбить несчастную банку о кафельный пол, но Мария была категорически против порчи оборудования кабинета, да и избавляться потом от осколков у неё не было никакого желания. К счастью, Сергей благополучно передал ей «оборудование» из рук в руки, после чего, рассыпаясь в извинениях и благодарностях, покинул кабинет вместе с Модестасом.