E non ti interessa? (Разве тебе не все равно?)

Вечереет. День постепенно подходит к своему логичному концу: он засыпает, и вместе с ним засыпает Нью-Йорк. Сперва пустеют вестибюли метро. Ранее переполненные, они постепенно пустеют: вместо тысячи бодрых прохожих в них остается лишь сквозняк, сонно летящий меж пустых платформ. Поезда лениво плетутся по тоннелям, подбирая редких пешеходов, дежурящие в вестибюлях полицейские теряют бдительность, все чаще отвлекаясь на непринужденные беседы. Метро засыпает. Следом, под давлением ночной темени, вымирают улицы. Переулки, в которых еще пара мгновений назад было не продохнуть, пустеют, последние пешеходы спешно снуют по тротуарам, торопясь домой. С улиц исчезают машины и люди, следом гаснут вывески магазинов, закрываются многие рестораны. Единственное, что создает иллюзию ночной жизни — горящие неоновыми огнями бары, да редкие пьяные компании возле них. Солнце село уже давно — теперь на небе сияет, улыбаясь, тонкий полумесяц. В квартире полутемно и тихо: только настенные часы смиренно отмеряют секунды молчания. Со стороны квартира кажется мертвой, заброшенной, и лишь в гостиной, скрытой в сумеречной темени, горит телевизор — он беззвучно показывает какой-то фильм, на который никто не обращает внимания. Единственное, что имеет вес — теплое дыхание, оседающее на коже невидимой дымкой, горячий воздух и легкие, почти невесомые прикосновения губ. Все, чем хочется наслаждаться — приятной тишиной, биением сердец в унисон и жаром любопытных рук. Чужие прикосновения становятся панацеей — тем самым единственным, что остается реальным среди разваливающегося на кусочки мира. Легкое прикосновение к предплечью, короткое путешествие вверх — к тонкой шее, тихий вздох, как крохотная пауза и отчетливый призыв к действию одновременно, затем продолжение — цепочка кротких прикосновений к ключицам, к груди и к животу. Никакой пошлости — только романтика: летящие, невесомые касания, робкие поцелуи в кромешной темени и редкие передышки — совсем короткие, но необходимые обоим. — Эрен… — Тихий шепот срывается с губ и тут же растворяется дымкой в ночной тиши. Остается лишь тяжелое дыхание и размеренное тиканье настенных часов. Чуткие пальцы аккуратно, до одури нежно прослеживают короткую дорожку от пупка вверх — к яремной впадине, и останавливаются на ключице: они коротко поглаживают, чуть давят и выводят узоры на коже — невидимые, но прекрасные. Реальность распадается на части короткими вздохами, нежными прикосновениями и аккуратными поцелуями. В ней хочется забыться, потеряться на веки. — М?.. — Эрен отвечает тихо, но с любопытством, зеленые глаза горят, они отливают серебром в свете экрана телевизора. Ривай, расправив плечи, придвигается чуть ближе, накрывает своей рукой чужую и бережно переплетает их пальцы — Эрен аккуратно сжимает его ладонь в ответ. — Я хочу вина. Леви говорит почти бесшумно — легким, невесомым шепотом, в котором отчетливо слышится нотка ленивого нежелания. Нежелания отстраняться, разрывать поцелуй, нежелания прекращать прикосновения и расставаться с ними дольше, чем на мгновение, нежелания отходить ни на шаг… — Хорошо, — Эрен отвечает так же тихо и, бережно обхватив пальцами подбородок Леви, чуть приподнимает его, заставляя заглянуть в глубокие изумрудные глаза. — Вино так вино, — улыбается он и, оставив последний поцелуй на тонких губах, поднимается с дивана. Ривай поднимается следом. Они идут на кухню прямо так, держась за руки аккуратно и трепетно. Эрен идет первым, Леви послушно следует за ним, оглаживая подушечкой большого пальца тыльную сторону ладони. Бабочка от этого чуть плывет, тушь растекается по коже неаккуратным разводом, но это нисколько не портит рисунок — лишь добавляет ему некий интимный шарм. Они подходят к бару в тишине и, будто стараясь оттянуть момент, до последнего не отпускают друг друга. Они стоят рука об руку, расстояние между ними до нелепости крошечно: жар чужого тела до сих пор обволакивает легкой, приятной дымкой. Ривай запрещает себе думать. Без единой мысли он с неохотой достает свою руку из плена чутких пальцев — Эрен в ответ чуть вздрагивает, но не сопротивляется. Зеленые глаза загораются интересом. Они пылко и чувственно наблюдают за ладонью Леви, нежно проскользнувшей по изрезанным предплечьям, провожают любопытным взглядом цепочку легких прикосновений по телу и останавливаются на глубоких серых глазах. Ривай никогда не скажет об этом вслух, но его смелости хватило признаться самому себе — он зависим от этого взгляда. Как художник смотрит на завершенный шедевр, как ценитель искусства смотрит на великолепную скульптуру, как писатель смотрит на исписанные страницы, так Эрен смотрит на Леви: изучающее, горячо, с неподдельным восхищением. Этот взгляд пьянит, вырывает из реальности, вызывает зависимость, однако Ривай не подает вида: он осмеливается лишь спрятать чувства глубоко в груди и, тайно наслаждаясь учащенным сердцебиением, отвечать на горящий взгляд спокойно и холодно. Ладони проскальзывают по острым плечам вверх — к шее, и останавливаются на загривке. Пальцы быстро находят непослушные кудри и, игриво перебирая их, поправляют растрепавшуюся прическу. — Ты такой красивый… — Эрен говорит совсем тихо, но для Леви его слова, что громкий крик. Он не отвечает — знает, это будет лишними, поэтому лишь оставляет легкий поцелуй на пухлых губах. Губы Эрена мягкие и податливые, на этот раз их вкус отдает нотками крепкого кофе и сигарет, но Риваю плевать — он сцеловывает горечь, ловит легкие улыбки и решительно присваивает их себе. Пара мгновений проходит в тишине, прежде чем Леви с неохотой делает шаг назад. Отрешенный взгляд сталкивается с ответным — нежным и ласковым, ловит кроткую, но искреннюю улыбку и цепляется за нее. Напоследок пробежавшись ладонями по горячей груди, Ривай подходит к бару. — Есть предпочтения? — Спрашивает он, открыв створку, и торопливо оглядывает бар — тот встречает приятной прохладой и блеском десятка стеклянных бутылок. — Нет, — улыбается в ответ Эрен, зеленые глаза без интереса пробегаются по богатому ассортименту. — Полностью полагаюсь на твой вкус. Леви в ответ коротко кивает и без раздумий останавливается на итальянском красном вине десяти лет выдержки. Взяв с полки нужную бутылку, он ставит ее на столешницу и открывает шкафчик, чтобы достать бокалы. Эрен же, отойдя чуть назад, с любопытством наблюдает со стороны. Кроткая улыбка становится смелой, широкой, в зеленых глазах проскальзывают знакомые нотки игривости. — Что, уже выучил свой бар наизусть? — Эрен спрашивает колко, с поддевкой и забавно щурится. — Так и до алкоголизма недалеко. Ривай в ответ только вздыхает. Он аккуратно ставит бокалы на столешницу. — Если бы я не пил, уже давно сошел бы с ума, — холодно подмечает он и, достав штопор из выдвижного ящика, подходит к бутылке. Эрен в ответ улыбается чуть шире, недовольно цокает, но ничего не говорит. Вместо лишних слов он, оторвавшись от столешницы, неторопливо подходит ближе, аккуратно, почти несмело кладет руку Леви на поясницу и с любопытством наблюдает за точеными, чуть резковатыми движениями. Пара поворотов лезвия штопора, немного усилий, и вот пробка уже лежит на столе. Взяв открытую бутылку, Ривай ловко приподнимает ее над столешницей и, аккуратно разлив вино по бокалам, поднимает свой. — За прекрасный вечер? — предлагает он. Юноша поднимает свой бокал в ответ. — За прекрасный вечер, — соглашается он и подносит бокал к губам. Вино оседает на языке приятной прохладой, абрикосовые нотки сливаются с виноградными отголосками в единую прекрасную мелодию. Алкоголь стекает тонкой струйкой, посылает тепло в глубину грудной клетки и отдается легкой волной опьянения в голову. Распробовав вино, Ривай одобрительно кивает и отставляет свой бокал на столешницу. — Вполне неплохо, — одобрительно замечает он. — Полностью согласен, — говорит Эрен и, отставив бокал в сторону, делает робкий шаг навстречу. — Иди ко мне… — Несмело зовет он. Трепетный взгляд, полный открытого восхищения, обжигает, легкие прикосновения к талии ощущаются тлеющими углями на коже, искренняя улыбка пленит и обезоруживает, заставляет поддаться щемящей нежности момента и шагнуть навстречу. Первый поцелуй выходит нелепым: он совсем легкий, невесомый и чуть смазанный. Эрен придвигается еще ближе — несмело, чуть робко. Руки сжимаются на чужой талии, горячие ладони плавно соскальзывают на поясницу, поднимаются выше, кончики пальцев прослеживают четкую линию позвоночника. — Я думаю, нам нужно сходить на свидание, — Эрен бездумно бросает первое, что пришло в голову, и совершенно этого не стесняется. Он оставляет новый поцелуй на тонких губах — на этот раз он глубже, чувственнее: в нем больше искренности, что таится глубоко под сердцем, больше страсти, что постепенно копится в обоих. Ривай с неохотой отстраняется первым. Задумчивым взглядом он ловит искреннюю улыбку на алых губах. Пробежавшись кончиками пальцев по острой линии челюсти, он поднимается выше — к скулам, и аккуратно заправляет выбившиеся из прически пряди за уши. — Думаю, да, — Леви отвечает тихо, почти шепотом, и оставляет легкий поцелуй на пухлых губах. — Нам нужно сходить на свидание. Эрен отвечает ему улыбкой — чуткой и искренней. Его ладони останавливаются на пояснице, чуть давят, заставляя сделать еще один шаг навстречу, и Леви охотно поддается. — Что насчет парка аттракционов? — Эрен спрашивает, не задумавшись ни на секунду, в изумрудных глазах загорается по-детски наивный интерес, и Леви тут же считывает его. Он скептически изгибает бровь. — Парк аттракционов? Ты это серьезно?.. — Конечно, — Эрен уверенно кивает в ответ. Зеленые глаза горят, заставляют под своим магическим влиянием соглашаться на все, что юноша предложит. — Только представь, — шумно вздыхает он, — ты, я, сотня маленьких детей… Что может быть лучше? Горячие ладони нежно массируют напряженные плечи, заставляя блаженно прикрыть глаза и на секунду забыть о существовании реального мира… Однако Ривай не поддается: перехватив чужие руки, он сжимает ладони Эрена и подносит их к лицу. — Идиотская идея, — беззлобно бросает он и, оставив прощальный поцелуй на тыльной стороне ладони, отпускает руки Эрена. Ривай поднимает свой бокал вина, делает крупный глоток и отставляет его на столешницу. — Лучше в ресторан, — немного подумав, заключает он. — Конечно, это довольно банально и скучно, но… — Мне нравится эта идея, — уверенно перебивает его Эрен. — Значит, ресторан. Кто выберет: ты или я? — Я, — обрывает Леви. — Тебе нельзя доверять такие серьезные вещи. Эрен в ответ смеется — громко и завораживающе, запрокинув голову, его смех отлетает от стен квартиры звонким эхом и рассыпается по кухне прекрасной мелодией, которой Ривай втайне от самого себя наслаждается. Нахохотавшись вдоволь, Эрен отпивает немного вина. — Хорошо, — покорно соглашается он и вновь накрывает ладонями талию Ривая. — Значит, выбираешь ты. Только… Так и не договорив, Эрен замолкает. Нежные ладони соскальзывают с талии на поясницу, неторопливо поднимаются по спине выше — к лопаткам. Чуткие пальцы, вырисовывая невидимые узоры, поднимаются все выше, парящими прикосновениями они посылают волны тепла, что, зародившись угольком под сердцем, стремительно разрастается в пожар. Сперва он охватывает голову: там, где раньше были разумные мысли и идеи, теперь остается лишь кипящая магма чувств, что вот-вот грозится вылиться наружу. Затем он охватывает грудную клетку, после несмелыми языками пламени окутывает низ живота и облизывает жаром лицо. Щеки от этого чуть краснеют, а взгляд плывет — на мгновение он теряет привычную холодность, чтобы через секунду заледенеть еще сильнее. — «Только» что? — Ривай переспрашивает тихо. Воздух в квартире накаляется: становится магмой — он волнами кипящей лавы проникает в легкие, опаляет их, оставляет ожоги, но никто не отстраняется. Чужое дыхание, осев невидимой дымкой, проникает под кожу, достигая сердца, заставляя его биться сильнее, чаще. Несмелые руки, огладив шею, соскальзывают вниз и останавливаются прямо там, где бешено колотится сердце. — Только плачу я. Эрен не спрашивает — ставит ультиматум, который, кажется, невозможно оспорить, смотрит твердо, с прямым намерением, зеленые глаза переливаются золотом в мягкой полутьме. Ривай же не отвечает — вместо лишних слов он лишь подходит ближе, чуть дотрагивается пальцами до подтянутого живота, цепочкой коротких прикосновений поднимается выше — к груди, перетекает ладонями с плеч на шею и, пристав на мыски, нащупывает пальцами бархатную резинку. Запретив себе думать, он снимает ее — каштановые кудри водопадом рассыпаются по плечам. — Посмотрим, — отстраненно бросает он и, не давая Эрену ни шанса на ответ, подается вперед. На этот раз поцелуй не робкий: в нем нет прежней стеснительности — ее место занял горячий интерес, искреннее желание изучить друг друга, узнать каждую деталь, присвоить каждую частичку себе. Чужие ладони с каждой секундой горячеют, их касания оставляют тлеющие клейма на коже. Чуткие пальцы цепляются за летящую ткань хенли, несмело задирают подол и пробираются под одежду. Сперва они робко очерчивают край пояса черных джоггеров, затем несмело поднимаются выше: трепетными, ласковыми прикосновениями прослеживают линии очерченного пресса, пролетают по ребрам, несмело давят и боязливо, с опасением, дотрагиваются до соска. Ривай, шумно выдохнув, отстраняется — всего на секунду, чтобы перевести дыхание, успокоить бешено колотящееся сердце и прильнуть еще ближе. Чужие руки смелеют. Ладони, пролетев по груди вниз, сжимают талию, перетекают на поясницу и спускаются ниже — к ягодицам. Робость уходит, и ее место занимает страсть. Чуткие пальцы собственнически давят, сжимают до боли, будто силясь предъявить свои права, они оставляют за своими прикосновениями лишь жар и желание получить больше, и Ривай, отринув реальность, отдается этому желанию с головой. Переместив ладони к низу живота, он аккуратно цепляется за подол черной майки и тянет его вверх — Эрен, сразу поняв намек, поднимает руки над головой, помогая снять с себя никому не нужную тряпку. Проходит жалкое мгновение, и майка с тихим шорохом падает на пол. Ривай, оставив прощальный поцелуй на пухлых губах, отстраняется. Он делает шаг назад — совсем небольшой, он все еще ощущает жар чужого тела, оседающий на коже, слышит шумное дыхание Эрена. Леви ловит его тепло губами, но видит больше. Он замечает все: непослушные кудри, обрамляющие красивое до неприличия лицо, легкое трепетание длинных ресниц, золотой отблеск в глубине зеленых глаз, чуть покрасневшие скулы, заалевшие от поцелуев губы, длинную шею, острые ключицы, широкую грудь с карими ореолами сосков, подтянутый живот с тонкой полоской волосков, спускающейся от пупка вниз — под пояс черных джинсов. Запретив себе задумываться хотя бы на секунду, Ривай плавно обводит ладонями отчетливые ореолы сосков и чуть сжимает их — Эрен в ответ выдыхает: шумно, с одобрением. В его выдохе слышится все: немая просьба, приказ продолжать, желание большего; и Леви, не задумываясь, спускается ладонями ниже. Едва дотрагиваясь до бронзовой кожи кончиками пальцев, он обводит плавные линии пресса, прослеживает тонкую дорожку волос, ведет по краю пояса джинсов… Чужое тело горячее, точно раскаленный металл, от каждого прикосновения к нему кончики пальцев обдает жаром, но его хочется касаться снова и снова, лишь бы испытать это чувство вновь. Мышцы под пальцами твердые, напряженные, и Леви легкими движениями массирует их. Эрен в ответ, прикрыв глаза, шумно дышит и чуть дрожит в ожидании. Его ладони, напоследок сжав ягодицы, плавно скользят к животу, пальцы неуверенно сжимают хлопковую ткань хенли и тянут вверх. Ривай же, поняв намек, уверенно перехватывает тонкие запястья и, подняв руки к лицу, оставляет цепочку легких поцелуев на тыльной стороне ладони. — Я сам, — тихий шепот фантомной дымкой растворяется в ночной тиши. Эрен не спорит — вместо лишних слов он, сделав шаг назад, позволяет Леви раздеться самому. Сердце бьется бешено и быстро до боли — его грохот отдается гулкой пульсацией в ушах. Мыслей и идей в голове не осталось: теперь там, забыв о здравом смысле, руководит одно лишь слепое желание. Желание всегда быть рядом, не отходить ни на шаг. Желание подойти ближе, изучить каждый сантиметр тела, рассмотреть каждую частичку души. Желание целовать до исступления: алеющие от поцелуев губы, раскрасневшиеся щеки, острые ключицы, фарфоровую кожу. Желание отследить ладонями скульптурное тело, запомнить каждую его деталь, отпечатать каждый изгиб клеймом в своей памяти. Хенли с шорохом расстилается по полу. Эрен забывает, как дышать. Ему кажется, он мог бы смотреть на Ривая вечность: оглаживать взглядом мягкие изгибы тела, провожать глазами любые движения, исследовать до этого неизведанные участки кожи. Если бы ему было позволено, он бы изучил тело Леви цепочкой легких поцелуев. Он пролетел бы губами по тонкой, изящной шее, отследил бы острые ключицы, спустился бы ниже — к груди, провел бы языком по набухшим соскам, играл бы с ними, пока Ривай, не выдержав, не стал бы просить о большем, выучил бы губами линии точеного пресса, сцеловал бы каждую родинку и не прекращал бы шептать о том, насколько Ривай прекрасен. Он мог бы написать поэму о длинной тонкой шее и покатых плечах, о тонких запястьях и длинных, скульптурных пальцах. Он мог бы вечно любоваться крепким, поджарым телом — мог бы сутками пожирать взглядом широкую грудь, изучать четкие линии мышц, спускающиеся под пояс джоггеров, мог бы оглаживать взглядом тонкую талию и выступающие тазовые косточки… Но вместо этого он лишь, несмело потянувшись, нежно заправляет пряди удлиненной челки за уши. — Я люблю тебя. Признание срывается с языка само по себе — Эрен не успевает задуматься, прежде чем слова вырываются из самых недр сознания. На кухне на мгновение повисает тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием, грохотом сердец и размеренным тиканьем настенных часов. За окном гудит ночной Нью-Йорк: машины несутся по трассе с гулким шорохом, пьяные компании, проходя мимо дома, смеются — громко, заливисто, из чьих-то колонок громко играет музыка, и все же тишина давит невидимым грузом. Она повисает под потолком монолитной плитой и, постепенно опускаясь, все ощутимее давит на плечи. Сердце, что и без того заполошно колотилось в груди, заходится в диком темпе. В сознании воцаряется беспорядок: мысли, канув в бездну, варятся в блаженном хаосе, отказываясь выстраиваться в полноценные логические цепочки. Тело с каждой секундой становится все горячее, чувствительнее, кончики пальцев слегка покалывает от желания быстрее дотронуться до бархатной кожи. Воздух на кухне все накаляется — своими пламенными прикосновениями он обжигает легкие и оставляет огненные следы на полыхающей коже. Ноги становятся ватными, они слабеют с каждой секундой молчания, руки мелко дрожат в предвкушении. Ривай выдыхает — шумно, с удивлением. Он стоит совсем рядом — такой красивый и недосягаемый. Кажется, протяни руку, и сможешь дотронуться до бархатной кожи, сможешь ощутить под ладонью жар чужого тела, сможешь кончиками пальцев отследить четкие линии рельефных мышц… Но Эрен останавливает себя в ожидании ответа. Ривай же, расправив плечи, делает шаг навстречу. Пролетев руками по изрезанным предплечьям, он поднимается выше — заботливо заправляет кудри за уши и обнимает ладонями красивое лицо. Он не отвечает — знает, что не сможет солгать, глядя в глубокие и искренние зеленые глаза, поэтому вместо ответа лишь привстает на мыски и оставляет легкий, целомудренный поцелуй на пухлых губах. — Пойдем в спальню, — слова слетают с губ тихим шепотом, что стремительно растворяется в ночной тиши. Ладони, соскользнув с лица, плавно спускаются вниз — длинные пальцы обхватывают тонкие запястья — Эрен прослеживает их движения затуманенным, вожделенным взглядом. Он не задумывается ни на секунду — забыв обо всем, он перехватывает руки Леви, ловит горячую ладонь и, сжав ее пальцами, быстрым, широким шагом направляется в спальню.        Комната встречает приятной прохладой и мягкой полутьмой. Сквозняк, вылетающий из приоткрытого окна, холодит ступни, пролетает по ногам вверх — к бедрам, облизывает низ живота и перебирается выше — к груди, но тело все равно горячее, пышущее жаром. Ватные ноги с трудом переступают по охладевшему паркету, но рука сжимает горячую ладонь твердо, с намерением не отпускать ее ни на секунду. Они подходят к кровати — та широкая и мягкая, упасть на нее, что оказаться в раю — блаженно, и Эрен, едва подойдя к ней, падает навзничь. Обхватив пальцами тонкое запястье, он тянет на себя, и Ривай, поддавшись желанию, садится сверху. Не задумываясь ни на секунду, он наклоняется ниже: нагло вторгнувшись в чужое личное пространство, он выжидает секунду — жалкое мгновение, необходимое обоим для того, чтобы перевести дух, немного прийти в себя и вдохнуть полной грудью. Ладони накрывают острые плечи, спускаются вниз, чуткие пальцы аккуратно и нежно оглаживают разгоряченную кожу, спускаются ниже, цепляются за пуговицу джинсов и торопливо расстегивают ее. Эрен в ответ выдыхает: шумно, с желанием получить больше, и Леви без раздумий склоняется ниже. На этот раз поцелуй не нежный и целомудренный: в нем больше страсти, что, вырываясь наружу, обдает жаром трепещущее тело; больше желания, что обжигает легкие пламенными прикосновениями. Тонкие, трепетные губы летят — они парят, целуют чувственно, глубоко, их прикосновения — свободное, летящее удовольствие, что невозможно заменить. Пухлые губы отвечают страстно, с желанием, их терпкий привкус вина опьяняет, заставляет отринуть реальность и погрузиться в мир похоти, прелестной эротики — ей хочется отдаться с головой. И Ривай отдается. Проследив пальцами пояс черных джинсов, он спускается к молнии и, зацепив собачку, ведет ее вниз — медленно, играючи. Он не спешит — ни в коем случае, вместо этого он неторопливо расстегивает молнию и накрывает ладонью член Эрена — тот отвечает резким, шумным выдохом. Член под ладонью горячий, твердый, его хочется касаться вновь и вновь, оставляя на руках невидимые ожоги, и Леви, отринув стеснения, касается. Чувствуя тепло и ловя тяжелые, шумные вздохи, он ведет рукой ниже, спускается к яичкам и давит — слегка, невесомыми, легкими движениями. Словно в ответ, Эрен стонет — низко, горячо, с одобрением и желанием получить больше, и Ривай, не задумываясь, позволяет. Чужие ладони ложатся на поясницу — сперва несмело, будто на пробу, затем поднимаются выше — к плечам; они несмело давят, массируют напряженные мышцы, помогая расслабиться, поддаться моменту. После они проскальзывают ниже, сжимают тонкую талию, мягко перетекают к животу и соскальзывают к поясу джоггеров. Несмело, чуть робко чуткие пальцы цепляются за резинку и тянут ее вниз — Леви позволяет стянуть лишние, ненужные сейчас штаны на бедра, и Эрен охотно пользуется этой возможностью. Не задумываясь ни на секунду, он приспускает резинку легких брюк и накрывает ладонью привставший член — Ривай отвечает ему тихим, шумным выдохом. Осмелев, Эрен давит ладонью, сжимает пальцами горячую плоть, ведет выше мучительно медленно, будто оттягивая момент, и мягко обхватывает головку члена — Ривай в ответ стонет: низко, желанно, он чуть двигает бедрами навстречу, и Эрен теряет голову. Без единой мысли он подается вперед. Пухлые губы целуют жадно и отчаянно, тонкие отвечают им также страстно. Ладонь, сжимавшая член, летит выше — она парит по коже, оставляя за собой лишь жар и желание большего. Она плавно скользит к низу живота, прикасаясь нежно, с забвением, затем поднимается к груди, чуткие пальцы находят бледно-розовую горошину соска и сжимают ее — несмело, будто на пробу. Ривай в ответ шумно выдыхает, и пальцы смелеют: они давят сильнее, слегка тянут на себя и лишь затем отпускают, заменяя грубые прикосновения мягкими поглаживаниями. Вторая ладонь, до этого лежавшая на спине, мягко соскальзывает вниз: она невесомо пролетает по лопаткам, пояснице и останавливается на ягодицах. Очертив плавный изгиб мышц, сжимает грубо и резко, вырывая из груди шумный, желанный выдох — пухлые губы тут же ловят его и сцеловывают жар. Оторвавшись на секунду, они плавно поднимаются выше, оставляют легкие поцелуи на высоких скулах, на кончике острого носа и в уголках губ, затем спускаются ниже… Тонкую, чувствительную кожу шеи обдает пылким жаром чужого дыхания — оно обжигает, оставляет за собой раскаленные клейма. Пухлые, мягкие губы осторожно спускаются ниже: оставив легкий поцелуй под острым подбородком, они летят вниз — к кадыку, проскальзывают по шее, оставляя за собой влажную дорожку, спускаются к ключицам… Ривай, запрокинув голову, запускает пальцы в каштановые кудри: он сжимает локоны совсем несильно — лишь слегка, направляя и подсказывая, где стоит оставить следующий поцелуй. Второй же рукой он, зацепившись за резинку боксеров, тянет ее вниз. Тонкая, изящная рука ловко высвобождает твердый член — тот ложится в ладонь горячо и правильно. Красивые пальцы легко, невесомо пробегаются по стволу вверх — к головке и чуть сжимают ее, срывая с пухлых губ низкий, гортанный стон; спускаются по стволу, обхватывают кольцом основание и вновь ведут выше — Эрен давится шумным вдохом. Сердце грохочет в груди, отбивает четкий ритм, болезненно врезаясь в ребра. Легкие горят — воздух в них вскипает за секунду, превращаясь в бесконечные потоки лавы. Мышцы тела сводит приятным спазмом, в голове не остается ни одной разумной мысли и идеи — теперь там, отринув здравый смысл, руководит неконтролируемое желание. Руки и ноги становятся ватными, пышущее жаром тело чуть потряхивает в вареве пленительной страсти. Член, налившись тяжестью, пульсирует в горячей ладони, и Эрен, прикрыв глаза, вожделеет сладких прикосновений. На мгновение он теряет голову — всего на секунду забывает о реальности, с головой погрузившись в омут собственных желаний, чтобы затем прийти в себя и прильнуть губами к бархатной коже. Горячие ладони, сжимавшие тонкую талию, находят резинку белья, уверенно тянут ее вниз и высвобождают налитый кровью член — тот ложится в ладонь приятной бархатной тяжестью. Эрен забывает, как дышать. Удовольствие льется рекой. Оно берет начало внизу живота, сворачивается там клубком и постепенно разрастается: несмелыми теплыми прикосновениями оно пролетает по трепещущему телу, дотрагивается до самых глубин подсознания и прочно укореняется в нем, не позволяя думать. Тело горячее и чувствительное, каждое прикосновение к нему — живое воплощение наслаждения, блаженство наяву. Щеки горят, мышцы болезненно напряжены, грудная клетка высоко вздымается, чтобы затем опуститься — резко, рвано. Руки, несмело оглаживающие твердый член, слегка дрожат, вес чужого тела на них ощущается величайшим подарком судьбы. Ладонь Ривая на члене — блаженная нега, ее прикосновения — панацея, нескончаемое удовольствие, что нарастает с каждой секундой. Прикрыв глаза, Эрен с шумным выдохом падает на постель — Ривай тут же склоняется над ним. Угольные волосы растрепались — до этого изящная прическа превратилась непонятно во что, высокие скулы налились алым, тонкие губы раскраснелись и чуть припухли, серые глаза влажно блестят — они отливают серебром в тусклом свете луны, и Эрен любуется ими, как произведением искусства. Ненадолго вернувшись в реальность, он сжимает член в ладони, плавно ведет чуть выше, обхватывает пальцами головку и слегка давит на уретру — Леви отвечает ему низким, гортанным стоном. Поддавшись удовольствию, он двигает бедрами навстречу, поощряя продолжить, и Эрен подчиняется. Спустившись по стволу вниз, он обхватывает пальцами основание и чуть сжимает — Ривай в ответ блаженно прикрывает глаза, и Эрен смелеет. Сжав руку кольцом, он уверенно ведет по члену вверх, затем неспешно возвращается к основанию и, уловив легкое ответное движение бедер Леви, чуть ускоряет темп. С покрасневших тонких губ слетает стон — низкий, протяжный. Он, как прекраснейшая мелодия, ласкает слух: патокой льется в уши, медленно проникает под кожу и посылает волны тепла по трепещущему телу. Легкие движения бедер, тихий шорох одежды и бархатная, горячая плоть в руке — величайшая картина всех времен, которой хочется любоваться, и Эрен любуется. Он дышит шумно, загнанно, ловит губами тихие вздохи Леви и сцеловывает их, жадно присваивая каждый себе. Пока одна рука ласкает налитый кровью член, другая уверенно сжимает чужое бедро: мышцы под ладонью твердые, упругие, горячие — их хочется касаться вновь и вновь, отпечатывая идеальный образ в разгоряченном подсознании. Ладонь, напоследок сжав бедро, плавно проскальзывает вверх, оглаживает узкую спину, перетекает вперед, ловкие пальцы быстро находят сосок и сжимают его, когда другая рука обхватывает член чуть сильнее. Ривай громко стонет — хочет получить больше. Прикрыв глаза, он сжимает кольцом пальцев основание члена Эрена и ведет вверх — резко, бесцеремонно. Поймав ответный стон губами, он опускает руку плавно, с нежностью — контраст его движений пьянит, кружит голову и вызывает зависимость. Ривай, склонившись, сцеловывает тихие вздохи и редкие стоны, оглаживает свободной рукой угловатые линии бронзового тела, тлеет от прикосновений к собственному члену и возвращает удовольствие в ответ. Он действует уверенно — все его движения отточены опытом; но целует кротко, с щемящей нежностью, и Эрен отвечает ему тем же. Горячие ладони двигаются по телу хаотично, чуткие пальцы ласкают разгоряченную плоть до невозможности идеально, губы ловят горячее дыхание, дрожащие тела сливаются в едином беспорядочном темпе, и реальность, взорвавшись, распадается на части.        Осознание реальности возвращается к Эрену постепенно: сперва он слышит грохот собственного сердца, затем ловит губами шумное, горячее дыхание, чувствует жар чужого тела, распаленного блаженной негой, и лишь после улавливает легкий, целомудренный поцелуй. Шумно выдохнув, он открывает глаза. Ривай, сидя на его бедрах, выглядит идеально: с растрепанными волосами, пьяными серебристыми глазами, влажным от пота торсом и стоящим членом он становится истинным совершенством в изумрудных глазах. Склонившись, Леви оставляет поцелуй на пухлых губах — совсем легкий, но нежный до боли. Эрен отвечает ему ласково, с безграничной любовью и уже было тянется к горячему члену, но Леви уверенно перехватывает его руки. Поднеся ладони к лицу, он оставляет россыпь нежных поцелуев на изрезанных руках. — Не нужно, — тихо шепчет он, отпуская горячие ладони. — Я сам. — Но… — Тш-ш-ш, — Ривай шепотом перебивает Эрена и прикрывает пухлые губы ладонью. Зеленые глаза горят, смотрят с блаженным вожделением и недовольством одновременно, и Леви с трудом подавляет улыбку. — Все хорошо, — шепчет он. — Я пойду в душ, а ты ложись отдыхать. Наклонившись, Ривай оставляет поцелуй на алых губах — глубокий и чувственный. Тонкие губы парят над бронзовой кожей, плавно переходят на высокие скулы, сцеловывают яркий румянец, оставляют легкий поцелуй между бровей, затем на остром кончике носа. Напоследок пробежавшись ладонями по горячей груди, Леви отстраняется. Под волшебным взглядом изумрудных глаз он аккуратно поднимается на ноги и выходит в коридор. Дышать удается с трудом: сердце до сих пор колотится будто в агонии, его пульсация болезненно отдается в висках. Голова неприятно гудит, мысли, скопившиеся в ней, спутались. Тело все еще горячее и чувствительное, морозный воздух, облизывая холодом, ощущается сотнями мелких игл, впивающихся в кожу. Ладони горят — Леви кажется, он до сих пор чувствует кончиками пальцев нежную бронзовую кожу, ощущает крепкие мышцы под ней. Ноги стали ватными и непослушными, устоять на них удается с трудом, но Ривай не обращает на это внимания. Не оборачиваясь, он заходит в душ. Торопливо скинув с себя остатки одежды, Леви заходит в кабину и задвигает створку. Без раздумий он включает воду: та ледяными струями атакует чувствительную кожу, но Риваю плевать — он подставляет лицо и, загнанно дыша, позволяет пронырливым каплям стекать по разгоряченному телу. Леви кажется, его кровь кипит — она несется по венам с бешеной скоростью, отдаваясь гулом в ушах. Холодная вода окутывает тело, но кожа не остывает, наоборот — становится чувствительной до боли. Сердце заполошно бьется в груди, виски простреливает тупой болью, руки мелко дрожат, ноги едва удерживают налившееся свинцом тело. Шумно выдохнув, Ривай прислоняется спиной к холодной плитке и открывает створку душевой кабины, надеясь вдохнуть полной грудью — бесполезно. Рассеянный взгляд пролетает по ванной комнате и, наткнувшись на зеркало, цепляется за отражение. Мокрые волосы растрепались — они спутались окончательно, длинные ресницы трепетно дрожат, серые глаза смотрят пьяно, с усталостью, высокие скулы зарделись, грубы раскраснелись и припухли, бледная, фарфоровая кожа блестит в холодных каплях воды…        Дверь в ванную комнату неожиданно открывается. Ривай, вздрогнув от неожиданности, тянется к створке, чтобы закрыть ее, но Эрен отталкивает его руку. Так и не сняв джинсы, он уверенно шагает в кабину и, перехватив тонкие запястья, прижимает Леви к стене. — Эрен, что…? Ривай не успевает договорить — Эрен подается вперед. Пухлые губы целуют отчаянно и чувственно, горячие ладони накрывают тонкую талию и бесцеремонно спускаются ниже. Они не дают ни секунды, чтобы отдышаться: нагло и собственнически длинные пальцы обхватывают член. Из груди Леви вырывается низкий, глухой стон — Эрен ловит его губами: он сцеловывает жар тяжелого дыхания, навалившись всем весом, и не дает ни шанса отстраниться. Пока одна ладонь ласкает разгоряченную плоть, другая невесомо пролетает по животу: кончиками пальцев Эрен прослеживает плавные линии очерченного пресса, чуть щекочет ребра, поднимается выше — к груди и грубо, бесцеремонно сжимает твердую горошину соска. В каждом его движении — отчаянное желание доставить удовольствие, животный инстинкт, что руководит всем его естеством. Леви теряется в ощущениях. Сердце грохочет в груди — оно бьется так, будто намерено вот-вот вырваться наружу. Дышать трудно — попросту невыносимо: воздух кипящей лавой проникает в легкие, обжигает их, оставляя за собой лишь чувство разгоряченной пустоты. В голове — сплошной хаос из пошлых, беспорядочных мыслей и желаний. Кожа горячая и чувствительная — каждое прикосновение к ней, что разряд тока: обезоруживает, опустошает, обжигает. Руки, цепляющиеся за изрезанные предплечья, мелко трясутся, ватные ноги позорно подгибаются. Нежные, ласковые движения руки по члену — жидкое удовольствие, что растекается внизу живота; прикосновения к чувствительным соскам наоборот грубые, болезненные, терпеть их не хватает сил, и Ривай, перехватив тонкое запястье, чуть отводит руку Эрена от себя. — Эрен… — Тихий, вымученный шепот срывается с раскрасневшихся губ, словно немая просьба, крик о помощи, и Эрен тут же ловит ее губами. Он целует дико, глубоко, двигает рукой нежно и ласково, и Ривай теряется в себе. Леви запускает пальцы в роскошные кудри, сжимает влажные локоны, притягивает ближе, направляя и подсказывая. Он спускается ладонями по острым плечам, легко пролетает ими по широкой спине и останавливается на пояснице — кожа под ладонями разгоряченная, пышущая жаром даже под ледяным душем. Запрокинув голову, Ривай ловит воздух ртом — ледяные струи воды тут же ударяют в лицо, капли путаются в ресницах и стекают вниз по подбородку: Эрен провожает их движения губами, спускается ниже — к шее, отслеживает линию плеч и острые ключицы… Эрен ласкает член неумело, но нежно: горячая ладонь парит по коже, чуткие пальцы ласково пролетают по стволу и сжимают головку несмело, но чувственно — идеально, и Ривай с тихим, низким стоном теряет голову. Ему не требуется много времени, чтобы забыться в удовольствии — пара прикосновений к члену, и он изливается Эрену в руку.        Реальность распадается на части и наваливается на плечи тяжелым грузом. Сперва возвращается головная боль: подкравшись исподтишка она атакует виски и затылок, не позволяя мыслить здраво. Затем о себе дает знать колотящееся сердце — его грохот гулко отдается в ушах, сливаясь с шумом капель в единый ритм. После возвращается чувствительность — холодные струи воды становятся ледяными: они болезненно бьются о разгоряченную кожу, неприятно охлаждая ее, и Ривай, дотянувшись до крана, выключает воду. Затем возвращается тяжелая усталость — она обрушивается на тело сокрушительной волной, оставляя за собой лишь мелкую дрожь в руках и подгибающиеся колени. Смахнув с ресниц пронырливые капли, Леви открывает глаза — взгляд тут же цепляется за кроткую, нежную улыбку, и боль отходит на второй план — остается лишь трепетное ощущение тепла, разлившегося патокой в грудной клетке. Глубокие изумрудные глаза смотрят ласково, с восхищением, золотые брызги в зеленой бездне отливают безграничным счастьем. Горячие ладони пролетают по животу, нежно поднимаются по груди выше — к шее и обнимают красивое до неприличия лицо. — Вот теперь, — шепчет Эрен, — все хорошо. Ривай выдыхает — шумно, с приятной усталостью. Он цепляется взглядом за ласковые зеленые глаза, ловит красивую улыбку и, подавшись вперед, сцеловывает ее с пухлых губ. Поцелуй легкий, целомудренный, но нежный до боли, и Леви без раздумий растворяется в блаженной неге. Прикрыв глаза, он немного отстраняется и прислоняется лбом ко лбу Эрена. — Да, — отвечает тихим шепотом, не позволив себе разрушить интимную атмосферу. — Теперь все хорошо. Ему отвечает лишь тишина и легкая, счастливая улыбка.