Запретная любовь

      Намджун чувствовал, что падает в бездну. Мысли разрывали голову с самого утра, когда в его жизни появился человек по имени Мин Юнги. Альфа прокручивал в голове их разговор, его внешность. Мятно-зеленые волосы, татуированная шея, лисьи глаза… Он не мог спутать, у него была слишком хорошая зрительная память. Собственная квартира внезапно оказалась тюрьмой, из которой Ким не мог выбраться, потому что письмо, которое ему передал давний пациент, прожигало ящик в столе, а Джун прожигал дырку в этом самом столе. Сложно понять, сложно объяснить, но альфа этого никогда и не боялся. А тут вдруг… Как поступить? Ведь просьбы умерших надо выполнять. А как выполнять, если это может разрушить сразу несколько жизней? И как выполнять, если эти жизни только начали собираться по кусочкам? — Ёнхи! Ты грёбаная скотина! — вскричал Намджун, ударяя кулаком об стену. *30 декабря. Пять лет назад* Альфа испепелял взглядом своего самого сложного пациента, потому что тот неминуемо шел ко дну. Они встречались по четыре-пять раз на неделе, долго разговаривали, пытались придумать выход. Точнее, Намджун пытался придумать, а Ёнхи отказывался принимать любую помощь. Отказывался, но все равно приходил. Приходил и рыдал, как ребёнок. Джун тогда думал, что впервые видит, как плачет взрослый альфа. Зрелище это выбивало из колеи. Сводило с ума. Лишало холодного рассудка. Парень погибал на его глазах, но Намджун не знал, как это исправить. Не знал, как помогать тому, кто уже сдался. — Я люблю его, Джун. — Я знаю, Ёнхи. Но, послушай… — Нет, сам послушай! — прикрикнул темноволосый альфа, срываясь на истерику. — Почему я понял, что люблю его, только когда он умотал в Америку? И как вообще можно любить альфу? Что не так с моей ориентацией?! Ким Намджун, почему у меня столько вопросов, но нет ни одного ответа?! Почему я так устал? Я не вижу его уже почти год! Я надеялся… Надеялся, что если мы не будем видеться, я смогу отпустить чувства. Чимин в панике, потому что не знает, что происходит. А я не могу ему рассказать, это же разобьёт его. Как сказать человеку, который всю жизнь со мной, что я дефектный? Что я грёбаный педик! — Ён! — Нет, Джун, сегодня говорю я. Даже не думай возражать, — альфа устало поднял руку, прося остановиться, а потом уткнулся лицом в ладонь, стараясь удержать слёзы. — Я очень устал. Я сдался. Я хочу покоя. Слышишь? Я хочу свободы от всего этого дерьма! Я ведь показывал тебе его фотографию, ты ведь видел его! Ну, обычный же. Ну, ладно, не самый обычный, с таким-то цветом волос и татуировками на всю шею. Но он просто человек. Просто альфа. Альфа, Намджун! Я люблю альфу! Знаешь, что я сказал ему в последнюю встречу? — Ты никогда не говорил. — «Дружище, может, погуляем вечером?» — Это плохо? Что он ответил? — Что у него самолёт, и ему не до меня. Да плевать, что он ответил, он по натуре своей грубоват. Дело в том, что сказал я. «Дружище». Серьезно?! Лучше бы я ему тогда в чувствах признался и плевать, что он бы сбежал в ужасе. У меня больше нет сил. — Ёнхи, прекрати корить себя за то, чего уже не изменить. Альфа горько усмехнулся и позволил слезам скатиться за ворот рубашки. — У меня к тебе просьба. Я знаю, что ты умеешь не задавать лишних вопросов, и я могу тебе довериться. — Твои слова звучат пугающе, — напрягся Намджун, отрывая взгляд от блокнота. Ёнхи лишь повторно усмехнулся, вытер мокрые дорожки слез и достал из рюкзака письмо. Встал, передал его Киму и вернулся на место, сложил руки в замок, и уставился в окно, где задыхался день в лучах заходящего солнца. Джун посмотрел на аккуратную надпись на конверте. «Чимину». И липкое чувство страха неприятно сжало сердце. Подозрение, которое корнями разрасталось по организму и разрушало душу. — Ты ведь не собираешься? — многозначительно спросил альфа, зная, что его поймут. Ёнхи лишь ещё упорнее уставился в окно, будто там, за стеклом, были ответы на все его вопросы. Они сидели так десять минут, двадцать, тридцать. А Ёнхи все молчал, и Намджун молчал, потому что потерялся. Потерялся в собственных мыслях и горьких больных чувствах. — Я хочу остановить тебя, — произнёс Ким, спустя сорок минут. Ёнхи помотал головой и, наконец, перевел взгляд на психолога. И тут Джун завис, потому что взгляд был… Наполнен свободой? Наполнен спокойствием? — Ты не можешь, и ты это знаешь. Я устал. Я говорю тебе это постоянно и уже очень долго. Я устал даже от того, что постоянно говорю это, — искренне улыбнулся альфа. — Передай это письмо Чимину. Он придет к тебе, я знаю, что придёт. Я знаю все его шаги наперед, как и шаги Джина. Ему скажут на работе, что ты лучший, и он отправит к тебе Чимина. А потом придет сам. Они придут оба, потому что любят меня. Ёнхи замолчал, но Намджун знал, что он не закончил. Знал, что надо ещё подождать. Надо ещё помолчать. Иногда тишина говорит гораздо больше, чем бесконечный поток слов. Сейчас Ёнхи говорил, что принял решение, что сдаётся, что видит выход только в этом, видит своё освобождение от запретной любви. Ким знает, что должен что-то сделать, но так же знает, что его не простят. И знает, что даже если что-то сделает — исход будет один. — Передай это письмо Чимину, когда он будет готов. Или просто, когда придет время. Ты сам все поймёшь, ты успеешь его узнать. Успеешь его разгадать и выучить. Чимин не сложный, а ты умный. И ты обязательно полюбишь его, а ещё полюбишь Джина. Они оба этого заслуживают. И, Намджун, никогда не вини себя. Я знаю, что, если попрошу, ты не будешь. Поэтому я прошу. Не вини себя. Ты сделал все. Ты сделал даже больше. — Ёнхи, я… Я хочу помочь, — прошептал альфа, стараясь сдержать рыдания в горле. — Ты поможешь, если выполнишь мою просьбу. Мои просьбы, — уточнил Пак и улыбнулся, теперь не так измученно, как обычно, теперь светлее. — Я не знаю, что делать, Ён. Я в ужасе, — признается альфа и понимает, что теперь врач здесь не он. — Тебе всего двадцать. — Знаешь, мне сегодня в голову пришли красивые строчки. Запомни их, они будут твоим маяком. «Пей из цветов, хватаясь за бесконечность. Я знаю — ты веришь, но люди не вечны.» — Они прекрасны, — сглатывает альфа и записывает фразы в блокнот. — Намджун, я прошу тебя о многом, но я бы не просил, если бы знал, что ты не справишься. Намджун, защити их, слышишь? Защити Чимина и Джина. *Настоящее время* И вот теперь Намджун сидит на полу, рядом лежит письмо, а в голове пустота. Любимая жилетка валяется в углу кабинета, пуговицы рубашки оторваны с мясом, очки безвозвратно разбиты, пара осколков впиваются в тонкую кожу ладони, пуская алые струйки. Альфа обещал помочь, а ещё обещал защитить. Но не знал, как соединить эти обещания. Как выполнять оба, если одно неминуемо исключало другое. Как вновь собственноручно разбить сердца, которые так старательно собирал по осколкам. Как помочь им всем? Как помочь Юнги, которого, скорее всего, возненавидят? Как помочь себе? Намджун даже не пытался порвать письмо или сжечь. Он очень хотел, но не пытался. Он не мог. Он любил Ёнхи. Он любил его, как родного брата, которого никогда не было. Он любил и обещал. Намджун сам медленно разбивался на крошечные осколки. — Чимин, нам нужно встретиться, — тихий голос в телефон. — Конечно! Мы только вышли от Хосок-хёна. Он великолепный! Я тебе все расскажу! Юнги, ты ведь подбросишь меня? — спросил омега, явно отвлекаясь на поцелуй. — Чимин, передай Юнги мои искренние извинения. — Джун, ты чего? — Чимин, просто передай и приезжай. Жду тебя, — сказал альфа совсем шепотом, сбросил вызов и прошептал уже в тишину: — Прости меня, Чимин. Прости.