Заря розовой страсти (цикл фанфика-1)

Возвращаясь из пещеры нагруженная продуктами, Рива едва-едва переставляла ноги. Тяжело дыша, она вошла в дом через чёрный ход, ибо понимала, что больше раздражать майоршу Бэнкс нарушением её приказов уже просто опасно для жизни. Зайдя на кухню, она пересеклась взглядами с двумя римскими солдатами, смотревшими на неё то ли как на героиню, то ли как на сумасшедшую. ≪Всего по чуть-чуть≫, — грустно согласилась про себя Рива. Но если она и стала такой, то только из-за этой несносной майорши, которую все здесь боялись как чёрт ладана. Если она не сумеет постоять за себя и бабушку Нору, то кто за них вступится? Внезапно у неё заурчало в животе. Да, пожалуй, голод — единственная очевидная и бесспорная вещь здесь и сейчас, в оккупированном Каноссе. Выложив продукты из сумки, Рива задумалась: что же ей лучше приготовить, — наступило время обеда, а ни у неё, ни у бабушки ещё маковой росинки во рту не было. Впрочем, бабушка Нора вряд ли проголодалась: хорошо, если вообще удастся убедить её поесть. А вот Рива чувствовала себя жутко голодной. В этот момент на кухню зашла негритянка, и Рива даже вскрикнула от удивления: — Милли? Что ты здесь делаешь? — А, мисс Рива! — добродушно улыбнулась Милли. — Рада увидеть здесь хоть одно знакомое лицо. Вслед за негритянкой в комнату вошла её дочь, и Рива ласково поприветствовала стеснительную пятнадцатилетнюю девчушку: — Здравствуй, Сара, как поживаешь? В ответ девочка смущённо зарделась, и Милли ответила за неё: — Поживаем-то мы не очень, мисс Рива: вы же знаете, что после смерти миссис Кортни, которая, бедняжка, не пережила осады, нам некуда податься. — Она обернулась к Саре: — Давай-ка милая, принимайся за работу, скоро римляне потребуют обед. — Обед? — Рива нахмурилась. — Так вы теперь обе работаете на итальянцев? — А что делать? — вздохнула Милли. — Мы теперь свободные люди. Вернётся, Бог даст, мистер Кортни, может, позовёт нас обратно на плантацию, так мы не откажемся. А сейчас надо чем-то зарабатывать на хлеб — вот и кухарничаем для итальянцев. — А что случилось с малышом Джеббом? Милли расплылась в широкой улыбке: — Ангелочка забрала к себе его тётя, леди Фиби Томас: она сказала, что будет заботиться о нём, пока не вернётся мистер Кортни. — А как же вы с Сарой? — Рива знала, как Милли обожает свою хозяйку и её маленького сыночка. — Ну, а что мы… Мы теперь сами по себе, мисс Рива. Женщины ещё немного повздыхали, и Рива принялась выкладывать остатки продуктов на стол. Милли всплеснула руками: — Боги, не хотите ли вы сказать, что будете это есть, мисс Рива? А мисс Элеонора — у неё такой чувствительный желудок! Риве стало неловко, но всё же она ответила по возможности бодро: — Не беспокойся, Милли, я что-нибудь придумаю. Это продукты, которые я вчера получила для нас с бабушкой Норой… — И это вы называете продуктами? — Негодованию Милли не было предела. — Нет уж, мисс Рива, будьте любезны есть то, что мы с Сарой приготовим. — Но это невозможно! Дом нам больше не принадлежит, мы живём здесь из милости воительницы-итальянки, и если станет известно, что ты готовишь для нас, она ещё больше разозлится. — Но это же безумие, мисс Рива! — Может быть, но такова теперь наша жизнь. Милли осуждающе покачала головой и, продолжая что-то тихо ворчать себе под нос, занялась обедом. Рива приготовила лёгкий суп из консервов, наломала галет, отрезала тонкий кусок хлеба от буханки, которой должно было им хватить на несколько дней. Завернув надрезанную буханку в полотенце, она решила, что хлеб можно оставить прямо в комнате бабушки Норы, так что если той захочется перекусить в отсутствие Ривы, то хотя бы хлеб будет у неё под рукой. Заворачивая хлеб, она с ностальгией вспомнила сладкий джем и прочие вкусности, которые булочник Генри приносил им к завтраку вместе со свежим хлебом. Внезапно перед её внутренним взором возник образ майорши Бэнкс, и Рива едва сдержалась, чтобы не чертыхнуться вслух. Да что же это такое! Нигде от неё не скрыться, даже в стране сладких воспоминаний о довоенном времени! Ей вспомнилась удивительная улыбка, с которой она разговаривала с бабушкой Норой, улыбка, вмиг преобразившая её жёсткие черты лица. Чёрт возьми, она наверняка знает всю силу обаяния этой своей улыбки и пользуется ею, чтобы ввести в заблуждение доверчивых женщин относительно своей мерзкой натуры, предстать перед ними этакой очаровашкой… Ну почему, почему, почему она так чертовски привлекательна? Будь она старой, седой, толстой — как легко было бы её презирать и ненавидеть, как легко было бы смеяться над тупой итальянкой, возомнившей о себе бог весть что. Так нет же, как назло, воительница армии римлян, вытеснившая их с бабушкой из собственного дома, была высокой черноокой красавицей, от которой и так-то глаз не отвести, а уж когда улыбается, тогда вообще смерть всем бастионам мужского сердца. Несомненно, майорша пользуется бешеным успехом у мужчин. Более того, она привыкла к лёгким победам, привыкла получать всё, что захочет, после первого же щелчка пальцами. Грубая, холодная, бесчувственная особа и абсолютно не леди… но Боги, как же хороша! Краска бросилась Риве в лицо от таких мыслей, и она изо всех сил постаралась выкинуть из головы майоршу Бэнкс. Лучше думать о Фей, о её судьбе, о том, где она сейчас и что с ней. Сегодня надо обязательно навестить Чарлину и узнать, нет ли у неё каких-нибудь новостей о её пропавшей сестре. Разумеется, она не расскажет Чарлине о своих проблемах с майоршей — ей, слава Богам, пока самой удаётся справляться, а у Чарлины полно забот в госпитале. Нет, она не станет её тревожить и скажет, что всё у них с бабушкой замечательно… насколько это сейчас вообще возможно. Вернувшись к мыслям о бабушке, Рива подумала, что ничего страшного не случится, если она попросит для неё немного мёда у Милли. От итальянцев не убудет, а бабушка Нора такая сладкоежка! Пусть мёд хотя бы слегка поднимет ей настроение. Разумеется, Рива сама и капельки их еды в рот не возьмёт, даже если сама майорша Бэнкс будет упрашивать её на коленях. *** Госпиталь встретил её ни с чем не сравнимым запахом боли, страдания, кровоточащих ран. Несколько медсестёр ловко курсировали между поставленными вплотную кроватями, раненные стонали и просили пить. Дорога до госпиталя была ужасна — весь город наводнили ≪красные формы≫. Но если бы только это. Вслед за победителями в город набежала масса бродяг, попрошаек, откровенных бандитов, и из-за них на улицах было более чем небезопасно. Рива оделась очень бедно и скромно, но даже в таком виде мужчины провожали её жадными взглядами. Впрочем, она, конечно, немного постаралась для Чарлины — ей хотелось предстать перед ней в лучшем виде. Она так переживает за неё, бедная милая Чарлина, и она не побоялась прийти к ним в пещеры в самый разгар атак, чтобы помочь ей и бабушке Норе! Как же она сможет отблагодарить её, как сможет выразить ей свою безграничную признательность? Рива с улыбкой вспомнила, что в детстве Чарлина являлась для неё настоящим кумиром. Чарлина — истинная леди, всегда была обходительна, остроумна, вежлива и добра и никогда не скрывала своего восхищения Ривой. Её неловкое признание в пещерах только подтверждало, что её чувства к ней глубоки и искренни. Риве льстила её забота, она всегда чувствовала теплоту и нежность к Чарлине. Не это ли первые признаки зарождающейся любви? Впрочем, сейчас не время думать о таких пустяках. Когда война закончится и итальянцы уберутся из Каносса, а греческие леди и джентельмены с победой вернутся домой, тогда придёт время и для любви, даже если эта любовь является однополой. В Каноссе проживали и такие женские пары. А сейчас продолжалось время страдания, боли, и лучше всего это было видно в госпитале армии греков. Тоска и отчаяние навалились на девушку при виде страдающих людей; она едва нашла в себе силы добрести до стула и тяжело опустилась на него. И тут её окликнул знакомый голос: — Рива! — Чарлина заметила её и направилась к ней лёгкой уверенной походкой. — Как же я рада тебя видеть! Я всё собиралась сходить навестить вас с бабушкой Норой, но здесь столько дел — ни на минуту невозможно оторваться. — Она взяла Риву за руку и повела в свой кабинет. Едва они переступили порог, как Чарлина захлопнула дверь, и Рива оказалась в её объятиях. Она придвинулась к ней вплотную и жарко проговорила: — Я думала о тебе каждую минуту… и о бабушке Норе, конечно. Как вы? Девушку ничуть не напугали её объятия, но от мысли, что по её измученному лицу Чарлина может догадаться, что дела у них идут далеко не блестяще, ей стало не по себе, и она постаралась не встречаться с ней взглядом. — У нас всё хорошо, Чарлина. Одна из воительниц-итальянок выбрала Лонгворт-Хаус своей резиденцией и разместила там штаб и некоторых своих римских солдат. К счастью, она разрешила бабушке Норе остаться в её комнате и позволила нам пользоваться кухней. Кроме того, я получила десятидневный паёк, и у нас теперь есть всё необходимое, так что тебе не о чем волноваться. Единственное, что меня беспокоит, — бабушка Нора по-прежнему неважно себя чувствует. Я хотела, чтобы ты осмотрела её, но воительница-итальянка сказала, что не разрешит тебе пройти в дом. — Что за ерунда! Если бабушке Норе плохо, я сейчас же пойду к вам! — Нет-нет, она всё равно не позволит тебе пройти. Кроме того, она прислала сегодня с утра свою докторшу. Чарлина нахмурилась. — И как это перенесла бабушка Нора? — Она отлично держится, Чарлина, и старается воспринимать всё как данность. Она и меня просила исполнять все приказы итальянцев. — Приказы? — Чарлина заметно напряглась. — О каких приказах идёт речь? — Ну, на самом деле всё просто. Они потребовали, чтобы мы не появлялись нигде в доме, кроме кухни и комнат, которые они нам отвели, и чтобы мы пользовались чёрным ходом. Это всё. — Всё? — Голос Чарлины оставался напряжённым. — Чарлина! — Рива вспыхнула. — О чём ты подумала? В конце концов, они воины и даже мнут себя джентельменами и леди. — Итальянцы — джентельмены и леди? — Ну… в каком-то смысле да. По крайней мере майорша и римский лейтенант очень вежливо вели себя с бабушкой Норой. Майорша даже вызвала ей доктора. Я, конечно, была против, но в глубине души мне ясно, что она хотела как лучше. Только договорив фразу, Рива поняла, как глупо выглядит. Она защищает ненавистную майоршу Бэнкс, более того — называет её леди! Да что же с ней происходит, Боги! Рива быстро сменила тему: — Чарлина, я пришла сюда не просто так… То есть я, конечно, хотела повидать тебя и сказать, что у нас всё в порядке, но главное, что я хочу узнать, нет ли вестей от Фей? Ты что-нибудь знаешь о ней? — К сожалению, нет. — Чарлина огорчённо развела руками, а затем нежно коснулась её щеки. Она старалась, чтобы жест выглядел проявлением заботы, но на самом деле едва сдерживала охватившую её страсть. — Милая, дорогая моя Рива, как бы я хотела утешить тебя, как бы хотела наверняка знать, что с Фей всё в порядке! Но пока нам остаётся только верить, только надеяться. Прошло ещё слишком мало времени: я уверена, она жива, но у неё пока не было возможности передать нам весточку. О, она обязательно найдёт такую возможность, и она вернётся, Рива! Вернётся и увезёт вас с бабушкой Норой в безопасное место. Даже не думай в этом сомневаться! — Да, Чарлина, я верю, но мне очень хотелось бы знать наверняка! Я хочу уехать прочь из этого города, а вернуться только тогда, когда здесь не будет растреклятых итальянцев! — Мы дождёмся этого, Рива! И ты всегда можешь рассчитывать на меня, ты ведь знаешь. Слова Чарлины звучали так уверенно и спокойно, что Рива позволила себе немного расслабиться. Да, она будет верить — больше всё равно ничего не остаётся. В этот момент она почувствовала, что объятия Чарлины из нежных и ласковых становятся требовательными и страстными, но не стала противиться. Сейчас ей как никогда было необходимо знать, что есть на свете женщина, которой она может верить и на которую может положиться. Девушка покорно прильнула к Чарлине, позволив себе утонуть в её добрых карих глазах, но прежде чем их губы слились в первом трепетном поцелуе, за их спиной раздался знакомых бархатный голос: — Так-так, мисс Синклер! При первом звуке этого голоса Рива буквально отскочила от Чарлины, отчего-то чувствуя себя жутко виноватой и негодуя на ничем не оправданное чувство вины. В чём она провинилась перед майоршей Бэнкс на этот раз? Голос тем временем продолжал: — Полагаю, вы решили проведать милейшею докторшу Уайтхолл, чтобы обсудить с ней здоровье вашей бабушки, не так ли? Чарлина не дала Риве времени ответить: — Я капитанша армии вооружённых сил Греции доктор Чарлина Уайтхолл, в моём ведении находится этот госпиталь. А вы, позвольте спросить, кто такая? И по какому праву вы врываетесь в мой кабинет и требуете объяснений личного характера от мисс Ривы Синклер? Голос Чарлины прозвучал угрожающе, но майорша Бэнкс, кажется, даже не заметила закипавшего в молодой женщине гнева. — Меня зовут майорша Джуди Бэнкс, — холодно и учтиво ответила она. — Я командую оккупационными силами, в ведении которых в данный момент находится Каносс. В госпиталь я приехала с плановой проверкой для последующего доклада генеральше Макферсон. И должна сказать, — учтивость в её голосе моментально сменилась уничижительным сарказмом, — не могу назвать ваше поведение достойным вашего звания и занимаемой должности. — Мэм, ваш сарказм совершенно неуместен. — Чарлина уже не скрывала своего гнева. — Мы с мисс Синклер старинные подруги, и наши отношения вас совершенно не касаются. Продолжая делать вид, что не замечает бурных эмоций Чарлины, майорша Бэнкс неторопливо прошлась по комнате и остановилась прямо перед Уайтхолл. — Вы ошибаетесь, капитанша. Мисс Синклер сегодня на славу постаралась испортить мне день своими скандальными выходками, так что я считаю вполне уместным для себя поинтересоваться её делами. Уже то, что она живёт под моей крышей… — Под вашей крышей?.. — почти выкрикнула Чарлина, метнув поражённый взгляд на Риву, и она мгновенно поняла, что ей пора вмешаться. — Я бы посоветовала вам тщательно подбирать слова, майорша Бэнкс, — как можно спокойнее сказала она. — Скорее это вы живёте под моей крышей, или если уж совсем честно, то под крышей моей бабушки. Этот дом всегда принадлежал семейству Лонгворт, майорша! — А теперь он находится в моём ведении, мисс Синклер, и я уже полдня потратила на то, чтобы объяснить вам эту простую вещь! — Ох, ради всего святого, — отмахнулась Рива, — я больше не желаю этого слушать! Как бы то ни было, бабушка Нора попросила меня навестить нашу старинную приятельницу докторшу Уайтхолл, поэтому я здесь. И больше никаких объяснений я давать вам не намерена. Скажите спасибо, что я вообще с вами разговариваю! — Что ж, я принимаю ваши объяснения, мисс Синклер, несмотря на ту форму, в которой вы их преподнесли. — Майорша улыбнулась. — Впрочем, заметьте, я сказала, что принимаю ваши объяснения, но не сказала, что верю им. — Майорша Бэнкс, — с холодной яростью в голосе выкрикнула Рива, — мне совершенно наплевать, во что вы там верите, а во что нет! — Повернувшись к Чарлине, она сказала ей уже более спокойным голосом: — Прости, Чарлина, я должна вернуться домой: ты понимаешь, бабушка Нора будет волноваться, поэтому я… — Не так быстро, мисс Синклер! Я не могу отпустить вас одну, поэтому вас будет сопровождать мой человек. Капрал! — командным голосом выкрикнула Бэнкс, и в дверь тут же просунулась рыжая голова со всклокоченными волосами. — Приказываю доставить мисс Синклер в Лонгворт-Хаус и тут же вернуться обратно. — Да как вы смеете! — воскликнула Рива. — Я не появлюсь на улицах Каносса в сопровождении ≪красной формы≫. Никогда в жизни! — Раз так, мисс Синклер, я предоставляю вам выбор: либо вы остаётесь здесь, пока я не закончу свои дела с докторшей Уайтхолл, и возвращаетесь в Лонгворт-Хаус вместе со мной, либо изменяете своим жёстким принцыпам и уходите сейчас в сопровождении капрала. Выбор за вами, что вы решите? Рива упрямо тряхнула головой, а майорша, словно не замечая её гнева, насмешливо обернулась к Чарлине: — Милейшая доктор Уайтхолл, может, хоть вы повлияете на свою неразумную пациентку добрым советом? И тут неожиданно Чарлина согласилась с майоршей Бэнкс: — Рива, милая, в данном случае воительница абсолютно права: в этой части города неспокойно, так что тебе лучше вернуться домой в сопровождении капрала. — Шагнув к девушке, она мягко произнесла: — Ты ведь знаешь, что во всём можешь на меня рассчитывать? Как только я разберусь с делами в госпитале… — Я бы не была в этом так уверена, доктор Уайтхолл, — самым наглым образом прервала её майорша. — Какую, интересно, помощь вы можете предложить мисс Синклер и её бабушке? Вы сами находитесь в городе на птичьих правах и исключительно благодаря милости нашего высшего руководства. Как только ≪разберётесь с делами в госпитале≫, вы сразу покинете Каносс. Итак, мисс Синклер, что вы выбираете? Рива перевела взгляд с Чарлины на майоршу Бэнкс и сквозь зубы сдавленно произнесла: — Хорошо, согласна, майорша. Я пойду в сопровождении вашего солдата, но только сегодня! И запомните: я не ваша узница, и вы не можете распоряжаться мной, как привыкли делать это по отношению к своим солдатам. — С этими словами Рива резко повернулась и быстро зашагала к двери. Капрал, отдав честь майорше, отправился следом. *** Ночь выдалась душной, воздух был почти неподвижен. Майорша Бэнкс ворочалась в постели и не могла уснуть. Мысль о том, что она спит в постели Ривы Синклер, не давала ей покоя. Чёрт бы побрал эту вздорную бабёнку! И почему она не может выкинуть её из головы? Постель всё хранила едва уловимый аромат юного женского тела, и её воображение тут же услужливо предложило ей самые невероятные картины. К тому же сцена в госпитале всё никак не выходила у неё из головы. И почему её так волнует, что происходит между ней и этой докторшей с меланхолическим взором? Может, у них и правда роман… Впрочем, ей-то что за дело? И всё же она чувствовала, что её это тоже касается. Не в силах справиться с охватившим её беспокойством, майорша поднялась, быстро оделась и направилась в комнату, которую отвела Риве. Однако комната была пуста. Она заглянула к её бабушке, решив, что, возможно, девушка осталась на ночь возле её постели, но Элеонора Лонгворт уже спала. Вне себя от охватившего её гнева, Бэнкс стрелой спустилась по лестнице. Видят Боги, если она решила нарушить её приказ и тайком сбежать из дома на свидание со своей любовницей, им обеим не поздоровится! Однако римская охрана доложила, что мисс Синклер давно отправилась спать… на чердак! Ну и упрямая эта красавица! Кажется, гнев майорши уже граничил с бессилием. Сегодня днём она выглядела измождённой, жаловалась, что жара на чердаке вконец доконала её хрупкое здоровье, а сейчас ей будто нет до этого дела! Сорок семь дней осады, голод, лишения — откуда у неё берутся силы на спесивые выходки? Тяжело вздохнув, майорша вернулась в свою комнату. Выходит, мисс Рива Синклер спит прямо у неё над головой! Шорохи и скрип кровати позволяли предположить, что сон её тяжек и неспокоен. Она поймала себя на желании взять её на руки, согреть и утешить, почувствовать тепло её объятий. А ещё ей захотелось, чтобы она благодарно прошептала её имя: ≪Джуд, моя Джуд…≫. Она снова тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок. Что ж, придётся подождать, когда у неё не останется сил на упрямство: чего-чего, а терпения и упорства Джуди Бэнкс не занимать. *** Рива открыла глаза и поняла, что уже утро. Ночь прошла ужасно. Она долго не могла заснуть, а потом всю ночь ей снились кошмары. Однако пора было вставать и идти в пещеру, чтобы взять ещё немного провизии. За вчерашний день бабушке Норе стало заметно лучше, и хороший завтрак только прибавит шансов на её скорейшее выздоровление. Усилием воли Рива заставила себя подняться и тут же почувствовала лёгкое головокружение. Гордость дорого ей стоила. Легко было бросить гневные слова в лицо майорше Бэнкс, но теперь приходилось ночевать на душном чердаке. И всё же она не должна отчаиваться: всё это скоро закончится. Сейчас необходимо думать только о здоровье бабушки Норы — больше ни о чём. Умывшись, Рива оделась и стала спускаться вниз. Проходя мимо своей комнаты, где теперь спала майорша, она не могла сдержать раздражения. Уж Бэнкс-то наверняка замечательно и комфортно провела минувшую ночь! Остановившись возле комнаты Элеоноры, девушка глубоко вздохнула и, взяв себя в руки, тихонько приотворила дверь. Элеонора ещё спала, и Рива некоторое время с любовью смотрела на неё. Сцены из детства одна за другой проносились перед её глазами. Бабушка Нора столько сделала для них с Фей после внезапной кончины их родителей! Если бы не она, вероятно, их детство не было бы таким беззаботным и радостным. Видно, теперь пришёл их черёд позаботиться об этой доброй женщине. Рива была уверена, что, когда Фей приедет домой, их жизнь вернётся в прежнюю колею. Она затворила дверь и, выйдя в коридор, услышала, что из-за двери комнаты, в которой теперь жила майорша, донёсся какой-то шум. Девушка поспешила миновать коридор, чтобы не встречаться со своим врагом. Она, бесспорно, заметит следы тяжёлой, почти бессонной ночи на её лице — тёмные круги под глазами, пугающую бледность и, несомненно, будет торжествовать, что она расплатилась за свою гордость. Ну уж нет, сначала надо подышать свежим воздухом и позавтракать, а уж потом вступать в очередную перепалку с этой несносной особой. Но, добравшись до пещеры, Рива испытала настоящий ужас — провизии на месте не было: кто-то украл все продукты, которые Рива заботливо припрятала и как следует замаскировала. Холодный пот выступил у неё на лбу. Ей внезапно вспомнилось, что когда она поднималась на холм с продуктами в тележке, её посетило странное ощущение, что кто-то идёт следом. Она даже обернулась и внимательно посмотрела по сторонам, но никого не заметила. Вчера майорша Бэнкс говорила, что в городе полно опасных типов, от которых можно ждать какой угодно подлости и мерзости; вероятно, один или несколько таких мерзавцев проследили за ней, а потом вернулись, обыскали пещеру и забрали продукты. Теперь бабушка Нора осталась даже без тех крох, которые Риве удалось выпросить для неё у бездушной майорши! Вернувшись домой, Рива почувствовала опустошение и беспомощность. Она поднялась на чердак, села на постель и разрыдалась. Слёзы лились и лились, казалось, им не будет конца… и вдруг отчаяние сменилось гневом. Нет, это не её вина в том, что случилось. Во всём виноваты проклятые итальянцы! Разве гарнизон римлян не обязан защищать жителей Каносса от мародёрства? И разве это не была прямая обязанность майорши Бэнкс? Да, она пойдёт к Бэнкс, расскажет о случившемся и потребует помощи для бабушки Норы. Самой ей ничего не надо, но пожилая женщина не может остаться без еды. Плевать на всех, она добъётся этого разрешения, чего бы ей это ни стоило! *** Майорша Бэнкс сидела за письменным столом в своём кабинете — бывшей библиотеке Элеоноры Лонгворт — и читала только что полученное донесение. Родос пал! Какое облегчение! Наконец-то римские войска могут радоваться реальным победам, а не своим масштабным планам. Эгейское море теперь полностью находится под их контролем. Появилась надежда, что скоро всё будет кончено. За время войны отношение майорши к конфликту между Грецией и Италией претерпело значительное изменение. Разумеется, она по-прежнему глубоко верила в то, что с рабовладением в её стране должно быть покончено раз и навсегда; однако тяжёлые кровопролитные бои, в которых ей довелось принимать непосредственное участие, поколебали её уверенность в том, что за это необходимо платить такую высокую цену. Спесивые греческие ≪леди и джентельмены≫ никогда не нравились Бэнкс, но это не значило, что она была готова убивать их сотнями и тысячами только лишь по политическим соображениям. Греки и итальянцы уже не были братьями — вот что её удручало больше всего; Греция и Италия ненавидели друг друга всеми фибрами души, и лучше всего это было видно на примере юной зеленоглазой красотки мисс Ривы Синклер. Если бы им довелось встретиться в другое время и при других обстоятельствах, то… В этот момент непонятный шум за дверью отвлёк её от философских размышлений. Сомнения были развеяны, как только Джуд услышала знакомый женский голос, безапелляционно требующий сейчас же, не медля ни секунды, допустить обладательницу этого звонкого голоса к майорше Бэнкс по важному делу. Первой реакцией Джуди была улыбка, но она тут же стёрла её со своего лица. Нет, так дело не пойдёт! Она должна научить эту девчонку хорошим манерам! Скоро подчинённые начнут смеяться у неё за спиной: только ей она позволяет вести себя с ней подобным хамским образом! Майорша быстро поднялась, пересекла комнату и резко открыла дверь. Её глазам предстала до боли знакомая сцена: несчастный римский капрал пытался уговорить Риву отойти, а та ни в какую не соглашалась и продолжала кричать, что должна срочно увидеть майоршу. — Что происходит? — жёстко спросила Бэнкс. Рива повернула к ней бледное, измученное лицо, и Джуд тут же пожалела о своей жёсткости. — Майорша, безотлагательное дело требует вашего внимания, и я хотела бы… — Мисс Синклер, — Бэнкс попыталась выдержать баланс между гордостью и мягкостью, но голос её прозвучал излишне насмешливо, — как я уже успела понять, жизнь каждый день преподносит вам очередной сюрприз, требующий моего безотлагательного вмешательства. Я готова терпеливо решать ваши проблемы, но не могли бы вы выбирать более подходящее время для… — Подходящее время? — На бледном лице вспыхнули две зелёные злые звезды горящих глаз. — О каком подходящем времени вы говорите, майорша, если вся наша жизнь превратилась в один сплошной кошмар после того, как ваша армия вошла в город? Неужели вы не понимаете, майорша: если я говорю, что дело срочное, значит, так оно и есть! Вы полагаете, что я стала бы отвлекать вас от важных дел по пустякам? — Рива наконец взяла себя в руки, и её голос прозвучал довольно саркастично, но Бэнкс сделала вид, что не заметила сарказма. — Очень хорошо, мисс Синклер. Итак, что вам нужно на этот раз? — Разрешение на паёк, — на одном дыхании выпалила Рива. — Разрешение? — Майорша округлила глаза. — Но вы уже получили от меня это разрешение на днях. — Продукты украли, майорша! — Неужели? — Бэнкс нахмурилась. — И вы хотите меня убедить в том, что продукты были украдены из этого дома? Это невозможно, мисс Синклер. — Да нет же, я спрятала продукты в пещере, где мы укрывались во время осады. — Это было крайне неосторожно с вашей стороны. — А что сделали бы вы? Хранили бы их на чердаке, чтобы они испортились на следующий же день? — Комната вашей бабушки вполне подходит для… — Когда я получала продукты, майорша, я и моя бабушка были вынуждены ютиться на чердаке благодаря вашим ≪заботам≫, — отрезала Рива. — Поэтому я отнесла продукты в пещеру. А теперь эти оборванцы, что пришли вслед за вашей армией в Каносс, обокрали меня! Поэтому я требую, чтобы вы выписали мне новое разрешение на получение пайка! — Вы требуете? — Майорша насмешливо приподняла бровь. — А как я могу быть уверена, моя дорогая мисс, что вы не продали эти продукты или не передали их одной из банд беглых греков, скрывающихся где-то в окрестностях города? Вы не получите нового пайка, мисс Синклер. Я понятно всё объяснила? С минуту Рива и Джуд Бэнкс неотрывно смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова, а затем, выдержав паузу, майорша добавила: — Однако, учитывая плачевное здоровье вашей бабушки… да и ваше тоже… — она окинула Риву притворно-небрежным взглядом, — я разрешаю вам питаться на нашей кухне. — Да ни за что в жизни! — Дело ваше, мисс Синклер. Нет так нет. А что насчёт вашей бабушки? Рива вздёрнула подбородок. — Бабушка Нора больна. Разумеется, она примет вашу помощь, майорша, но я скорее умру, чем возьму хоть крошку в рот с вашего стола. — Что ж, посмотрим, что вы скажете завтра. Голод лечит даже такую безнадёжную болезнь, как ваша спесь. Рива взглянула на неё с откровенным вызовом: — Майорша Бэнкс, вы просто мерзавка! Подавив мгновенно вскипевший гнев, Джуд как можно спокойно ответила: — Как вам угодно, мисс Синклер. *** Четыре дня спустя кухарка Милли попросила майоршу Бэнкс принять её ≪для важного разговора≫. — Что-то случилось, Милли? — рассеянно бросила Бэнкс, отрывая взгляд от бумаг. — Ума не приложу, что мне делать. Мисс Рива четыре дня ничего не ест — просто беда! Майорша отложила перо и пристально посмотрела на негритянку: — Что ты сказала? — Четыре дня подряд она приходит ко мне на кухню и берёт еду — ту, что я готовлю для мисс Элеоноры. Только одну маленькую тарелку — и всё. Иногда она приносит остатки еды со словами, что мисс Нора сегодня не голодна. Я боюсь за неё, миссис Бэнкс: так ведь можно и умереть! — Ты уверена, Милли, что она ничего не ест? — Конечно, я не слежу за ней, миссис, но с каждым днём бедняжка становится всё бледнее и уже едва держится на ногах. Меня она не слушает, говорит, что еда у неё есть, но по ней этого не скажешь. — Ладно, я сама разберусь с этим, а ты, Милли, можешь идти. Едва дождавшись, пока негритянка закроет за собой дверь, Бэнкс вскочила на ноги и нервно заходила по комнате. В окно ласково светило жаркое июльское солнце, война шла к победному для римлян концу — и только битва в Лонгворт-Хаусе никак не затихала. Надо признать, мисс Риве Синклер весьма успешно удалось превратить её жизнь в доме её бабушки в сплошной кошмар. Внезапно майорша вспомнила, как столкнулась с упрямой красоткой на лестнице два дня назад. Дел в последнее время накопилось так много, что она почти не бывала дома и не видела Риву. Её вид ужаснул её: бледная, словно тень, она, кажется, едва держалась на ногах, но не прекращала упрямиться. Тогда она взяла её за руку и повторила, что, несмотря ни на что, не отменит своего приказа и ей придётся подчиниться, но Рива ответила, что её жизнь её не касается и она может убираться со своей помощью ко всем чертям. На том они и расстались. И вот теперь выясняется, что строптивая девица за эти дни крошки в рот не брала. Так что же ей с ней делать? Нет, вероятно, что-то ей всё-таки удавалось перехватить, пока никто не видел; хотя чёрт её знает… Может, гордячка и впрямь голодает? На секунду Бэнкс предположила, что она берёт еду у докторши Уайтхолл, но интуиция подсказывала ей, что гордость не позволит ей этого сделать. Бэнкс нахмурилась. Через час ей предстояла встреча с генеральшей Макферсон, но до того она намерена решить-таки проблему с Ривой Синклер. Выйдя из кабинета, майорша направилась на чердак, но по дороге её остановил знакомый разъярённый женский голос, доносившийся из кухни. Она неохотно повернула обратно и вошла в кухню. Ситуация была такова: двое римских солдат с коробками в руках пытались покинуть дом, но бравая мисс Синклер перегородила им дорогу и кричала что есть мочи. Увидев Бэнкс, она тут же направила весь свой гнев на неё: — Вы сказали мне, майорша, что лично отвечаете за порядок в этом доме; значит, это вы ответственны за то, что меня только что хотели ограбить! — Опять ограбить? И что намеревались похитить на сей раз, мисс Синклер? — Эти люди хотели украсть наш китайский фарфор! Когда я вошла в кухню, чтобы взять немного еды для бабушки Норы, они паковали фарфор в коробки. Я спросила, что происходит и куда они собирались забрать мои вещи, на что они сказали, что в этом доме мне больше ничего не принадлежит и у меня нет права голоса. — Всё было не совсем так, — нерешительно заметил один из солдат. — Мы просто хотели убрать фарфор в коробки, чтобы ничего не разбилось. Мы же понимаем, как он дорог для мисс Синклер. — Ложь! — вне себя от ярости выкрикнула Рива. — Этот мерзавец сказал, что если я не уберусь с их пути, то мне не поздоровится, а этот ублюдок, — она указала на второго солдата, стиснувшего зубы, но не произнёсшего ни слова, — этот добавил, что он лично разберётся со мной, если я буду им мешать. Они хотели, понимаете ли, позаботиться о моём фарфоре! Чушь собачья! Я уже видела, как такие же мерзавцы выбрасывали фарфор на улицу и топтали его сапогами на глазах у хозяев, и я не позволю, чтобы бабушке Норе довелось пережить такой же ужас! — Внезапно её огненный взор остановился на Бэнкс. — Это вы, вы во всём виноваты! Вы позволили этим мерзавцам беспрепятственно заходить в мой дом и творить здесь всё, что угодно. Вы монстр, чудовище! Бессердечная мерзавка! — Рива бросилась к майорше и стала молотить её кулачками по груди. Пытаясь защититься, Бэнкс крепко схватила её за руки. — Мисс Синклер… Рива… У тебя нервный срыв. Немедленно возьми себя в руки и успокойся. Я обо всём позабочусь. Голос Джуди звучал нежно и уверенно, но, несмотря на это, Рива продолжала вздрагивать и биться в истерике. Попытавшись высвободиться, она царапнула её по лицу, и только вид моментально выступившей на её щеке крови привёл её в чувство. Она отшатнулась и затихла. Бэнкс схватила её в охапку и потащила в свой кабинет, на ходу бросив двум растерявшимся солдатам, что она разберётся с ними позже. Бесцеремонно втащив девушку в кабинет, она угрожающе прохрипела ей на ухо: — Веди себя прилично, маленькая ведьма, или мне придётся научить тебя хорошим манерам. Рива тяжело дышала, и взгляд её не предвещал ничего хорошего. Тем не менее Бэнкс проговорила уже спокойнее: — Прекрати, Рива: я ведь тоже не железная и не буду терпеть твои выходки бесконечно. Она слышала, как бешено стучит её маленькое сердечко. Гнев и страх — кажется, сейчас всё поделилось пополам. Девушка выглядела совсем хрупкой: четырёхдневное голодание вконец её измотало, однако не смягчило бунтарский характер. И всё же сейчас эта птичка чувствовала себя пойманной в клетку: ресницы её трепетали, как крылышки, грудь тяжело вздымалась, губы дрожали. Внезапно Джуд почувствовала непреодолимую тягу успокоить и защитить её. — Сию же секунду отпустите меня, майорша Бэнкс! — дрожащим голосом потребовала Рива. Что ж, она, кажется, понемногу успокаивается, и это уже хорошо. Джуд заглянула ей в глаза и твёрдо сказала: — Я отпущу вас, мисс Синклер, если вы пообещаете вести себя, как полагается леди. Вы ведь считаете себя леди, не правда ли? — Вы не имеете права судить меня после всего, что сделали в этом городе, — холодным и уже более уверенным голосом ответила Рива. — Прекрасно. — Джуд кивнула, выпуская её из своих рук. Направившись к шкафу, она достала оттуда бутылку виски и, плеснув немного в стакан, подала его Риве. — Вот, выпейте. — Что это? — подозрительно спросила она. — Виски. Пейте. — Ещё чего! Бэнкс почувствовала, что снова начинает злиться. — Пейте, я вам сказала! А если будете упрямиться, клянусь, я сама залью вам его в глотку. Рива неохотно взяла стакан и выпила. — Это всё, майорша Бэнкс? — Нет, не всё. — Джуд поставила стакан на стол. — Я со всей ответственностью предупреждаю вас, что не потерплю в этом доме ваших истерик. Если вы сталкиваетесь с какой-то проблемой, будьте любезны сразу поставить меня в известность, а не пытаться решить её самостоятельно. — Теперь всё? — Нет, чёрт побери, не всё! Посмотрите на себя: вы стали похожи на привидение из-за своего глупого упрямства. Я требую, чтобы вы переехали в гостевую комнату и брали еду у Милли. Вам ясно? — Я не стану этого делать, майорша. — Нет, станете! — Потеряв контроль над собой, Бэнкс почти кричала. — Если вы будете продолжать свои выкрутасы, то ваша бабушка останется без довольствия и без крыши над головой. Теперь вам ясно? Мне надоело ваше ребячество, мисс Рива Синклер. Сегодня я приглашаю вас и вашу бабушку на ужин. — Я не буду сидеть с вами за одним столом! — Значит, вы обе останетесь без куска хлеба. Вопрос решён, и дважды я повторять не буду. Рива бросила на неё ненавидящий взор и столкнулась с совершенно непроницаемой маской, в которую превратилось её лицо. Прикусив губу и немного помолчав, она тихо проговорила: — В котором часу я должна присоединиться к вам за ужином? — Ужин будет подан в семь. Не проронив ни слова, Рива круто повернулась и вышла из кабинета, после чего Джуд собрала свои бумаги и отправилась на встречу с генеральшей Макферсон, хотя мысли её витали слишком далеко от военных дел.