Заря розовой страсти (цикл фанфика-1)

— Генеральша, прошла неделя с тех пор, как мы вступили в Каносс, и сегодня я могу доложить вам, что солдаты греческой армии, не подписавшие соглашение о сотрудничестве, покинули окрестности города. — Тяжёлые выдались денёчки, да, Джуд? — Джейн Макферсон с одобрением взглянула на майоршу Бэнкс. Генеральша была высокой статной женщиной с острым взглядом; густые тёмные волосы особенно подчёркивали выразительные черты её лица. Выпускница военной римской академии, она всегда предпочитала держаться поближе к своим солдатам, разделяя, по возможности, все трудности военного похода, и за это Бэнкс безгранично уважала свою командиршу. — Работа была проделана немалая, генеральша, — согласилась Бэнкс, — однако мы вполне можем гордиться результатами. К сожалению, некоторые гречане отказались сотрудничать, упорствовали в своих заблуждениях, но нам всё же удалось многого добиться. Надеюсь, что большинство отправится по домам к своим жёнам и невестам, чтобы налаживать мирную жизнь. А как следует из сводок, мир скоро будет заключён, не так ли? — Ну, майорша, таких вещей никогда нельзя знать заранее; однако по всем признакам мы близки к победе. Согласно секретной депеше, которая поступила сегодня, генерал Шерман здорово прижал генерала Джонстона возле Гимеры. Шерман всерьёз намерен одержать победу, и тогда наше и без того хорошее положение станет совсем прекрасным. — Я уверена, что Шерману это удастся, — улыбнулась Джуд. Она знала, что лучшего командира, чем генерал Шерман, трудно найти. Впрочем, кроме Шермана и Макферсон, ей посчастливилось сражаться бок о бок с таким выдающимся военным деятелем, как генерал Грант. Кто из них лучше — трудно определить, когда все они хороши на свой манер. Сейчас генеральша Макферсон с интересом рассматривала свежую царапину на лице своей подчинённой, и взгляд её почти сразу принял самое что ни на есть насмешливое выражение. — Как я вижу, майорша, вам и в Каноссе хватает сражений? — Я всё держу под контролем, генеральша. — Я наслышана об одной юной барышне, которая живёт с вами в Лонгворт-Хаусе… — Да? И что же в ней интересного? — Бросьте, Джуд, я знаю, что эта маленькая чертовка не даёт вам покоя. Голос генеральши звучал дружелюбно, но Джуд всё же разозлилась: — Не думаю, что вы были бы так же благодушны, если бы это вам пришлось делить с ней кров, Джейн. — Наверное, вы правы, — медленно проговорила генеральша. — Особенно учитывая следы — те, что она оставила на вашем лице. Гречанки невероятно спесивы. — Однако эта женщина сумела всех переплюнуть, — хмуро призналась Джуд. — Мисс Рива Синклер порой просто неуправляема. Генеральша хмыкнула: — Вы должны понять их, Джуд. Эти женщины пострадали во время осады, многие из них потеряли на войне своих мужей, женихов, невест, отцов, сестёр, братьев… Друзей, в конце-то концов. Вполне понятно, что они обратили на нас весь свой гнев. — Да уж… — Бэнкс задумчиво потёрла подбородок. — И что же подвигло мисс Синклер на такие… неадекватные действия по отношению к вам, Джуд? Бэнкс покраснела. — Истерика. Просто женская истерика, ничего больше. — Точно ничего? Джуд покраснела ещё больше. — На что вы намекаете, Джейн? — Ровно ни на что не намекаю, Джуд. Я абсолютно уверена в том, что вы прекрасная воительница и леди, но нетрудно заметить, что с дамами вы обращаетесь так же жёстко, как со своими солдатами. В армии дисциплина, безусловно, уместна, но с женщинами, особенно с этими гордячками-гречанками, так вести себя нельзя. Разумеется, вам решать, как именно поступать, но я позволю себе посоветовать вам быть более терпеливой и снисходительной к страданиям, которые им пришлось пережить. Не подумайте, что я учу вас, как вести себя, Джуд, но здесь действительно нужен тонкий подход. — На мой подход женщины никогда не жаловались, — раздражённо буркнула Джуд. — О, я нисколько в этом не сомневаюсь. И всё же будьте немного помягче с этой мисс Синклер. Уверена, тогда ваши отношения быстро наладятся и вам не придётся становиться жертвой сплетен, появляясь на людях с царапинами от женских ногтей на лице. Бэнкс упрямо молчала. — Впрочем, оставим эту тему, — непринуждённо улыбнулась Макферсон. — У нас с вами есть более важные дела, чем обсуждение норовистых красоток, не правда ли? — Разумеется, мэм. Бэнкс с облегчением вздохнула и открыла рапорт. Более они к этой теме не возвращались. *** Жаркое полуденное солнце освещало уютную комнату Элеоноры, летний ветер нежно теребил белые занавески. Комната дышала изяществом; всё в ней говорило о том, что у хозяйки тонкий, изысканный вкус: мебель красного дерева, картины и украшения — следы уходящей роскоши. Лёгкий аромат садовых роз проникал в комнату из открытого окна. Рива сидела у постели бабушки Норы и вспоминала довоенную жизнь. Временами ей казалось, что она слышит доносящиеся с кухни голоса служанок Зены и Габриэль. Вот сейчас раздастся стук в дверь, и на пороге покажется их старый дворецкий. Но нет, ничего похожего больше быть не могло. Война всё разрушила. Теперь в своём собственном доме они живут из милости итальянцев, и когда это закончится — неизвестно. В глубине души Рива всё ещё ждала появления Фей. А вдруг сейчас случится чудо, откроется входная дверь и раздастся звонкий голос её любимой сестры? Она, конечно, скажет, что задержалась на обеде у миленьких сестричек Торнтон, зато встретила по дороге докторшу Уайтхолл и пригласила её на ужин… Внизу действительно хлопнула дверь, и раздались тяжёлые шаги, но Рива сразу поняла, что, конечно, это не Фей вернулась, а несносная майорша Бэнкс и её приспешники. Она до сих пор не могла поверить, что сегодня вечером будет ужинать в её обществе, но как ещё ей защитить бабушку Нору? Другого выхода у неё просто не было. В этот момент Элеонора пошевелилась на постели, приподнялась на подушках и проговорила: — Должна заметить, моя дорогая, что долгое отсутствие Фей меня начинает не на шутку беспокоить… Она говорила так, как будто Фей задержалась на верховой прогулке и не поспевала к ужину, но Рива прекрасно понимала, какая буря бушует в душе у её бабушки. Она обожала Фей, ведь она была её родной внучкой. Разумеется, она сходит с ума от её отсутствия, а не просто ≪не на шутку беспокоится≫, но греческий такт никогда не позволит ей открыто показать свои чувства. Да, если уж что и пришлось Риве подзабыть в последние дни, так это то, чему её учили в детстве, — как должна вести себя истинная леди. Но если бы она не показывала своих чувств и лишь молча сидела и ждала милосердия итальянцев, разве удалось бы им остаться в этом доме да ещё перебраться с чердака и получить пропитание? О нет, хорошие манеры подходили для мирной жизни, но сейчас всё иначе; и всё же решимость бабушки Норы вести себя так, как будто ничего страшного не происходит, восхищала Риву. ≪Мы должны держаться, должны хранить то последнее, что у нас осталось — нашу честь и достоинство. Когда война закончится и наши мужчины и женщины вернутся, мы поможем им восстановить всё то, что у нас отняли≫, — подумала про себя Рива, а вслух произнесла: — Меня саму очень беспокоит, что у нас нет от Фей никаких вестей. Я ходила в госпиталь к Чарлине, но она тоже ничего не знает. — А почему бы Чарлине не навестить нас? — как бы вскользь спросила Элеонора. — О! — Рива закусила губу. — Майорша Бэнкс запретила ей появляться у нас в доме. Говорит, что это угрожает безопасности её штаба. — Не понимаю. — Элеонора в недоумении покачала головой. — Какая опасность может исходить от Чарлины? Она же врач, не так ли? — Я говорила майорше то же самое, но она и слушать меня не захотела. — Ничего, я всё равно очень рада, что ты навестила Чарлину. Пусть у неё и нет никаких вестей от Фей, но по крайней мере теперь мы знаем, что у неё самой всё в порядке. Рива, нахмурившись, припомнила свой второй визит к Чарлине, о котором она никого не предупредила — ни бабушку, ни майоршу Бэнкс. Она отправилась в госпиталь с самого утра, чтобы никто не мог упрекнуть её в том, что ей придётся возвращаться затемно. Но и этот визит не принёс никаких новостей о сестре. Впрочем, Рива заметила, что Чарлина была очень рада её увидеть: в её глазах горело едва скрываемое желание обнять и поцеловать её, но у них не хватило времени побыть наедине, потому что дела в госпитале требовали её пристального внимания. И всё же какая огромная разница между этими двумя женщинами — Чарлиной и Джуди Бэнкс! Чарлина — истинная леди, а Бэнкс — просто тупая овца, привыкшая к полному повиновению всех окружающих. Её мысли прервал стук в дверь. Не дожидаясь позволения войти, на пороге показался один из римских солдат и монотонным голосом сообщил, что в связи с важными делами майорши ужин переносится на более раннее время. — Майорша Бэнкс просит вас спуститься к ужину в течениие пятнадцати минут, если это не вызовет особых затруднений. Впрочем, затруднит их это или нет, ни солдата, ни майоршу Бэнкс, разумеется, не волновало. Сказав заготовленную речь, римский солдат резко повернулся и вышел за дверь, даже не дав возможности женщинам ответить. Рива готова была прийти в ярость от подобной наглости. — Да что себе позволяет эта майорша! -воскликнула она, поворачиваясь за поддержкой к Элеоноре, но её бабушка только успокаивающе улыбнулась: — Не надо так волноваться, дорогая моя девочка. Просто майорша не из тех, кто привыкла выслушивать мнение других людей, вот и всё. — Не привыкла? Может, как раз пришло время научить её этому простому искусству? Элеонора тихо рассмеялась: — Это искусство трудно назвать простым, и научиться ей в одну минуту нельзя. Кроме того, согласись, вряд ли мы с тобой подходим на роль учителей, особенно учитывая наше нынешнее положение в этом доме. — Но я вовсе не намерена ей подчиняться, бабушка! — Рива, майорша Бэнкс отнюдь не так плоха, как это может показаться с первого взгляда, — настаивала Элеонора. — Да, она не привыкла прислушиваться к чужому мнению, но я не могу сказать, что эта женщина лишена чувства сострадания и милосердия. Однако Рива никак не могла согласиться с такой постановкой вопроса. — Да разве можно защищать такую женщину, бабушка? — Майорша Бэнкс просто исполняет свой долг, и не более того. — Долг? Я бы сказала, что она значительно превышает свои полномочия! Например, какое право она имеет запрещать мне видеть Чарлину? — Майорша объяснила нам своё решение. — Можно подумать, её объяснение что-нибудь объясняет! — не унималась Рива. — Да она просто тиранша, ей нравится пользоваться своим положением! — Ну, она не слишком уж им и пользуется. — Элеонора снова негромко рассмеялась. — Не слишком? — Рива вновь повысила голос. — А как можно назвать её приказ явиться на ужин? — Я бы назвала такой приказ услугой. И я очень благодарна ей за эту услугу. — Так это услуга? — Рива ошарашенно посмотрела на Элеонору. — Да, девочка моя, услуга. Я заметила, что после того, как пропали наши продукты, ты почти ничего не ешь, хотя майорша Бэнкс и разрешила тебе пользоваться кухней. — Если бы она не поставила такие условия, я бы никогда не села с ней за один стол. — Но почему же? — воскликнула Элеонора. — На мой взгляд, майорша Бэнкс — очень милая леди. — Милая леди? — Рива не находила слов от возмущения. — Да она просто хищница, вот кто! — Рива! — Элеонора медленно начала подниматься с постели. — Я должна тебе заметить, что в последнее время ты ведёшь себя довольно грубо, а это не подобает леди. Кроме того, ты проявляешь удивительное упрямство, отказываясь принять предложение майорши переехать в гостевую комнату. — Бабушка, да что ты такое говоришь! Я никогда не приму подачку от итальянцев! Я не могла отказаться от её предложения в отношении тебя, но ты была больна и вряд ли бы поправилась, оставаясь на чердаке. Но для себя я не приму ничего. Элеонора едва заметно нахмурилась, и когда Рива помогла ей подняться, произнесла: — Я хотела сказать тебе одну вещь относительно майорши Бэнкс, но теперь, кажется, не самое подходящее время для подобного разговора. Поговорим позже, а сейчас нам пора спускаться к ужину: нехорошо заставлять леди ждать. — Перестань называть её леди, бабушка! — порывисто проговорила Рива. — Я собираюсь называть её леди, дорогая моя, и относиться к ней как к леди. Иначе как же я могу ждать от неё помощи? — Помощи? — Рива напряглась. — О какой помощи ты говоришь, бабушка? — Я собираюсь попросить майоршу Бэнкс узнать что-нибудь о нашей Фей… — Да ты с ума сошла! — не сдержалась Рива и тут же потупилась, поймав на себе укоризненный взгляд Элеоноры. — Майорша Бэнкс — римлянша вражеской армии, — уже спокойно проговорила она, — мы не можем просить её о подобных вещах. — Почему же не можем? Майорша вполне могла бы узнать, не числится ли Фей среди убитых, пленённых или пропавших без вести. Может быть, она лежит в госпитале? — Бэнкс не станет нам помогать. — Давай не будем делать скоропалительных выводов, дорогая. За ужином я попрошу её об этой услуге, а уж станет она нам помогать или нет, решать ей самой. Рива вздёрнула подбородок и взяла бабушку под руку. Вместе они неторопливо вышли из комнаты и спустились по лестнице в холл, где их уже ожидала майорша Бэнкс. *** Джуд ругала себя последними словами. Да что с ней происходит, чёрт подери? Несколько часов назад она ворвалась в дом, приказала римскому капралу оповестить леди о том, что ужин переносится на более раннее время, и стрелой помчалась в свой кабинет, чтобы немного прийти в себя. Она не могла успокоиться, не могла сосредоточиться на работе, не могла думать ни о ком другом, кроме блондинистой упрямицы. На совещании в штабе командования она чувствовала себя пустым местом. В то время как зачитывали депешу Шермана, сообщавшую о взятии Родоса, она думала только о том, что Рива Синклер с каждым днём всё слабеет. По данным донесения, всем жителям захваченного Родоса выдали провозию и медикаменты, а она только что отказала ей в прошении на продуктовый паёк. Чёрт подери, ведь она ни в чём перед ней не виновата! Не она ли разрешила ей жить в гостевой комнате, питаться на кухне, свободно передвигаться по дому? Так чего же ей ещё нужно? И почему она продолжает так неистово её ненавидеть? Она не спит по ночам, ворочаясь на своей кушетке на чердаке прямо у неё над головой, и она тоже не спит, ибо в голову лезут всякие несуразные эротические сцены с её участием. А днём она видит её бледную тень, и ей сразу хочется пойти на попятный, дать ей всё, что она ни попросит, лишь бы упрямица перестала смотреть на неё волком. Но ведь не может же она так уронить свой авторитет перед подчинёнными? Если они поймут, что эта чертовка с лёгкостью добивается от неё всего, чего угодно, как они смогут уважать свою командиршу? Джуд сдавленно хмыкнула, вспоминая, в какую панику погнало её сообщение генеральши Макферсон о том, что в восемь вечера назначено общее собрание в штабе: она с самого утра ждала наступления этого вечера, на который был назначен первый ужин в обществе мисс Синклер, и поэтому стрелой помчалась домой, не замечая никого и ничего на своём пути. Если бы она на минуту отвлеклась от своих невесёлых мыслей, то заметила бы, сколько красивых мужчин провожают томными взглядами её статную фигуру, но в голове у неё была только Рива Синклер. Мужчины же не интересовали её совсем. Джуд снова хмыкнула. Подумать только, ей уже тридцать пять лет, а ведёт она себя, как влюблённая девчонка. Впрочем, скорее всего тут дело не в том, что мисс Синклер вызывает в ней эротический интерес; просто она чувствует себя обязанной защитить её. В конце концов, она действительно заняла её дом, её комнату, её постель; пускай по законам военного времени это всё считается вполне допустимым, но какое дело разъярённой женщине до каких-то там законов? Майорша припомнила, как подчёркнуто вежливо вела себя Рива за ужином, и негромко рассмеялась. Но что её действительно восхитило, так это поведение её бабушки, мисс Элеоноры Лонгворт. Удивительная женщина! Джуд постепенно начинала понимать, почему Рива так дорожит своей бабушкой. Когда истекли пятнадцать минут, которые она дала женщинам на сборы, майорша решительно вышла из библиотеки и направилась к лестнице. Если дамы и дальше будут медлить, она сама придёт поторопить их. Но именно в этот момент она увидела бледное озлобленное лицо Ривы Синклер и добродушное сухонькое лицо её милой бабушки. Отвечая на вежливую улыбку мисс Лонгворт, Джуд заметила, что губы Ривы сжаты в тонкую презрительную линию, и почувствовала, как внутри неё стала подниматься волна гнева. Могла бы хоть раз улыбнуться ей, вздорная девчонка! Улыбнуться так, как она улыбалась своей инфантильной докторше Уайтхолл! Но нет, ей предназначаются только презрительные ухмылки и гримасы гнева. И всё же, чёрт подери, она заставит её улыбаться ей, заставит, чего бы это ей ни стоило! Внезапно Джуд захотелось сжать её в своих объятиях и накрыть губами её бледные губы, утопив её в страстном поцелуе, но она всё же взяла себя в руки и сдержанно поприветствовала обеих дам. Ночь не принесла ей покоя. Снова она лежала в кровати без сна, вспоминая во всех подробностях прошедший ужин. По чести сказать, ужин этот оказался самой что ни на есть катастрофой. Как же смягчить сердце этой чертовки? Разумеется, Джуди тронула просьба Элеоноры узнать о судьбе Фей, и она пообещала сделать всё возможное, хотя прекрасно понимала, что если новости будут плохими, то Рива Синклер и вовсе сживёт её со свету. Сверху снова донёсся шум, и Джуд решительно поднялась с кровати. Нет, больше она не в силах терпеть эти ужасные ночи. Она сама лично вытащит эту мерзавку с чердака и отнесёт в предназначенную ей комнату! Быстро надев красный халат, Джуд поднялась на чердак, толкнула дверь… И струя жаркого душного воздуха практически лишила её дыхания. Как она может ночевать здесь?! Она осторожно переступила порог. В темноте что-то мелькнуло, и Джуд поняла, что Рива не спала. Она села в постели, натянув одеяло до самого носа, и выкрикнула: — Майорша Бэнкс, это уже выходит за все рамки! Как вы посмели переступить порог моей комнаты? Убирайтесь сию же минуту! Её голос дрогнул, и Джуд почувствовала, как напряглись все её мышцы. Близость полуодетой женщины почти лишила её рассудка. Собрав всю свою волю в кулак, она твёрдо произнесла: — Я сейчас уйду, мисс Синклер, и вы уйдёте вместе со мной. Больше ни одной минуты вы не проведёте на чердаке, не будь я Джуд Бэнкс! — Вы можете угрожать мне сколько угодно, я не подчиняюсь вашим приказам! — Маленькая упрямая… — Джуд задыхалась от возмущения. Она бросилась к постели и силой поставила Риву на ноги. Она растерянно смотрела на неё, пытаясь взять себя в руки, но она не дала ей на это времени и, схватив в объятия, понесла вон из комнаты. — Отпустите меня сейчас же! — всё ещё пыталась сопротивляться Рива. — Как вы смеете? Однако Джуд заметила, что голос её ослабел. Казалось, даже для гнева у этой маленькой смелой женщины больше не осталось сил. Она попыталась говорить спокойно: — Глупая девчонка, как ты не понимаешь, что делаешь себе только хуже своим упрямством! Никто тебе не поможет, кроме меня, и именно от меня ты отказываешься принимать помощь. Но я положу этому конец, мисс Рива Синклер! — Джуд вновь вернулась к официальному тону: — Мисс Рива Синклер, я отнесу вас в гостевую комнату, и вы больше никогда не будете спать на этом жутком душном чердаке. Возможно, придёт время, и вы поймёте, что прежде всего я забочусь о вашем благополучии. — Этого вы ни за что не дождётесь, — отозвалась Рива. — Вы можете запереть меня, но не можете заставить подчиняться! — Если понадобится запереть вас, я так и сделаю, мисс Синклер, — заверила её Бэнкс. — Но в ваших же интересах не доводить ситуацию до такого плачевного состояния. На этот раз Рива ничего не ответила: она лежала в её объятиях почти бездыханная, и Бэнкс уже пожалела, что начала эту перепалку. Но как ещё было заставить её послушаться? Спустившись в холл, Джуд отнесла девушку в отведённую ей комнату. Переступив порог, она снова нахмурилась. Несмотря на открытое окно, в комнате тоже было довольно душно, хотя, конечно, гораздо лучше, чем на чердаке. Майорша велела каждый вечер зажигать здесь лампу, даже несмотря на то что Рива так и не соизволила сюда переехать, поэтому в комнате было светло. Она осторожно положила свою драгоценную ношу на постель и нежно коснулась её щеки. Ресницы Ривы затрепетали, но она так и не открыла глаз — по-видимому, бедняжка совсем обессилела. Джуд подошла к столу, на котором стоял графин, и, налив немного воды в стакан, поднесла его к губам девушки. Рива мотнула головой, но она только настойчивее придвинула стакан к её губам. — Что это? — почти беззвучно спросила она. — Вода. Да пей же, чёрт бы подрал твоё упрямство! Рива неохотно подчинилась. Начав пить, она, казалось, никак не могла остановиться и вскоре вернула Бэнкс пустой стакан. Укоризненно покачав головой, майорша окинула девушку внимательным взглядом, и ей сразу стало ясно, что она больна: её тонкая ночная сорочка повлажнела, капли пота блестели на бледном как полотно лице. В Джуди боролись два несовместимых чувства — желание обладать ею и желание помочь. Впрочем, она уже не была уверена, что эти чувства противоположны. Быстро поднявшись, она достала полотенце, смочила его в прохладной воде и поднесла к её горящему лбу. От этого прикосновения Рива встрепенулась: — Что вы делаете? Не надо, со мной всё в порядке! — Тихо, Рива, — внушительно произнесла Джуд, — не всё в порядке, и ты прекрасно об этом знаешь. Ты больна, больна из-за собственного упрямства, но сейчас это не имеет никакого значения. Всё, о чём я прошу, так это позволить мне позаботиться о тебе, пока твоё здоровье не улучшится. Когда поправишься, можешь снова начинать меня ненавидеть, но дай нам обеим эту короткую передышку. Рива, устало кивнув, смежила веки, видимо, соглашаясь на перемирие, и Джуд вздохнула с облегчением. Окинув комнату быстрым взглядом, она заметила над умывальником свежее полотенце. Свернув и смочив его в прохладной воде из кувшина, она вернулась к постели Ривы и осторожно присела рядом, опустив мокрое полотенце на её горящий лоб. Губы Ривы слегка дрогнули, и в тот же момент тело Джуди сотрясла судорога жаркого желания. Ей так захотелось прильнуть губами к её бледным губам, но таким притягательным губам! И всё же она сдержала свой жгучий порыв и стала осторожно промокать полотенцем её лицо, стараясь прикасаться нежно и мягко. — Рива, пожалуйста, доверься мне и успокойся. Я знаю, как тебе помочь, — тихо произнесла она, потом вновь смочила полотенце и нежно провела по шее и плечам девушки. Мягкая бархатистая кожа манила её, и Джуд заметила, что пальцы её немного подрагивают. Тем временем Рива блаженно расслабилась под её заботливыми ласками; её дыхание стало мерным и спокойным, грудь, чётко очерчённая повлажневшей сорочкой, выглядела чертовски соблазнительно. В очередной раз смочив полотенце, Джуд, немного поколебавшись, отложила его в сторону и осторожно прикоснулась губами к её закрытым векам. Поцелуй был лёгким и нежным, но когда Рива протестующе встрепенулась, она погасила её слабые протесты более жарким поцелуем. И тут же кровь ударила Джуди в голову и застучала в висках, а дыхание стало тяжёлым и прерывистым. Она уже с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на прекрасную женщину, которая теперь была полностью в её власти. В этот момент Рива и в самом деле не владела собой: она тонула в её нежной страсти, и каждое прикосновение вызывало в ней новые, доселе незнакомые ощущения. Джуд осыпала её лицо лёгкими тревожными поцелуями, и каждый раз, когда девушка пыталась слабо протестовать, она накрывала её губы своими горячими губами, так что под конец она уже не знала, о чём просить — то ли чтобы она остановилась, то ли чтобы никогда, никогда не останавливалась… Не в силах совладать с собой, Джуд легла рядом с ней на постель, взяла в ладони её лицо и языком требовательно раздвинула её дрожащие губы. Сердце Ривы стучало как бешеное; она уже не знала, на каком свете находится и что происходит вокруг. Теперь её мир сузился до одной лишь страстной женщины, держащей её в крепких объятиях. На мгновение оторвавшись от её губ, Джуд хрипло проговорила: — Ты видишь, ты чувствуешь, что не может быть иначе? Ты моя женщина, а я твоя женщина. Мои губы были созданы, чтобы целовать тебя, мои руки — чтобы обнимать тебя. Ты такая сладкая, такая тёплая и прекрасная! Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой сейчас. — Произнеся эти слова хриплым шёпотом, Джуд припала губами к белоснежной шее Ривы, осыпая её неистовыми поцелуями. С её губ сорвался лишь слабый стон, однако в груди её бушевала буря. Джуд провела языком по ямочке на её шее и стала спускаться всё ниже и ниже. Всё происходило столь стремительно, что Рива даже не заметила, как обе они остались без одежды. Теперь Джуд принялась целовать её грудь, и Рива потеряла счёт времени. Её тело сотрясала мелкая дрожь, она жила от поцелуя до поцелуя, от прикосновения до прикосновения… Внезапно в её пылающий мир ворвался требовательный голос Джуди: — Открой глаза, Рива, посмотри на меня! Однако девушка только сильнее зажмурилась. О нет, она вовсе не хотела открывать глаза! А вдруг это всего лишь прекрасный мираж, вдруг магия рассеется, лишь только она позволит себе взглянуть на неё? — Рива, прошу тебя, открой глаза, — произнесла Джуд уже настойчивее. Она послушалась — медленно и неохотно. В глазах наклонившейся над ней женщины пылала страсть, она водила руками по её телу, будто запоминая каждую округлость, каждую линию, каждый изгиб. Рива вновь смежила веки. — Дорогая, прошу тебя, — снова повторила Джуд, — я хочу, чтобы ты произнесла вслух моё имя, хочу, чтобы ты понимала, что сейчас случится. Назови меня по имени, Рива. Дрожащими губами Рива попыталась что-то сказать, но голос не слушался её, и вышло что-то нечленораздельное. Джуд усмехнулась: — Скажи мне, что ты знаешь, кому будешь сейчас принадлежать и кому принадлежала с начала времён. Произнеси моё имя, прошу! — Майорша… Джуд немного отстранилась от неё и рассмеялась. Коснувшись её губ лёгким, трепетным поцелуем, она тихонько подсказала: — Джуд. Произнеси моё имя, милая. — Джуд, — почти беззвучно выдохнула она. — Ох, моя маленькая сладкая кошечка, скажи это ещё раз. Скажи мне имя женщины, которая сходит по тебе с ума. — Джуд, умоляю… Голос Ривы прервался, и Джуд впилась в её губы, не сдерживая более своей страсти. Неожиданная боль пронзила всё её естество, и Рива поняла, что Джуд уже овладела ей. После первого резкого движения она на секунду замерла, а потом стала двигаться очень медленно, постепенно наращивая ритм. Стон сорвался с её губ, и Джуд хрипло прошептала ей в ухо: — Поцелуй меня, поцелуй меня, моя сладкая радость, обещаю, скоро ты будешь на седьмом небе от удовольствия. Она крепко прижала её к себе, побуждая двигаться с ней в одном ритме, и постепенно Рива почувствовала, как боль внутри её стала смешиваться с наслаждением, а вскоре и вовсе пропала. Она почувствовала ту же неутолимую жажду, что сжигала и Джуди, сжимавшую её в объятиях. Они неслись по волнам страсти под парусом неведомого доселе наслаждения. Джуд прерывисто прошептала её имя, и Риве показалось, что в голове её прогремел раскат грома. Внезапно она прижала её ещё крепче и замерла. Стон сорвался с её губ, но она заглушила его нежным поцелуем. И всё же её тело сотрясала сладкая дрожь экстаза. — Рива, сладкая моя, — прошептала ей на ухо Джуд. — Теперь ты принадлежишь мне. Мне — и никому больше. Не беспокойся ни о чём, ты под моей защитой и опёкой. Я обо всём позабочусь. Рива завороженно посмотрела в её чёрные глаза. Она ещё не успела прийти в себя после всего, что сейчас произошло, и смысл её слов не доходил до неё; она слышала только звук её голоса. И всё равно ей хотелось, чтобы она держала её в своих объятиях вечно. Наконец, не выдержав пристального взгляда Джуди, Рива отвернулась. Тогда Джуд быстрым движением перевернулась на бок, и её глаза вновь оказались напротив её глаз. Ей хотелось рассказать ей о своих чувствах, о тех внезапных порывах, которые охватывают её каждый раз, когда она рядом с ней, но Джуд прекрасно понимала, что Рива ещё очень молода и неопытна. Ей надо дать время успокоиться и привыкнуть к ней, привыкнуть к мысли о той новой жизни, которая теперь раскрывается перед ней. Нежно коснувшись её щеки, Джуд прошептала: — А теперь спи, моя дорогая. Завтра мы обо всём поговорим. Затем она погасила лампу, накрыла девушку одеялом, и хотя её близость непередаваемо манила её, твёрдо сказала самой себе: ≪Я должна дать ей время, не надо форсировать события, и тогда у меня появится наконец надежда≫. *** Проснувшись на рассвете, Джуд резко открыла глаза и первым делом бросила взгляд на подушку рядом. Рива мирно спала. ≪Слава небесам, — пронеслось у неё в голове, — это не было сном≫. Она приподнялась на локте и смотрела на спящую девушку. ≪В чём дело, почему я никак не могу на неё наглядеться? ≫ — отчего-то подумалось ей. Всё это длилось ещё с тех пор, как их римский отряд вошёл в Каносс: тогда она поймала её взгляд в толпе, и больше не могла его забыть. А ведь в этих глазах были обида, ненависть, злоба — и всё же они казались Джуди самыми красивыми на земле. Она явственно помнила, какое горькое чувство потери охватило её, когда вошедшая в город римская конница миновала Лонгворт-Хаус. Внезапно эти воспоминания вновь возбудили Джуди. Она скользнула рукой под тонкую сорочку и погладила грудь Ривы, а затем вспомнила, как целовала её накануне, чуть покусывая сосок. Кровь быстрее побежала по её венам. Сейчас она вновь хотела приникнуть губами к её груди, но мысль о том, что девушке надо поспать, отдохнуть после вчерашнего, остановила её. Джуд осторожно погладила её густые волнистые волосы: ни с чем неповторимый аромат, присущий только ей, сводил её с ума. Слегка пошевелившись во сне, Рива едва слышно застонала, и Джуд коснулась её губ ласковым поцелуем. Что было такого в этой женщине, что заставляло её забывать обо всём на свете? Жажда обладания, которая пожирала её изнутри, оказалась сильнее доводов рассудка, она просто не могла противостоять своему желанию. Когда она овладела ею при помощи одной игрушки, которую приобрела много лет назад в Китае, Рива вздрогнула и открыла глаза, но Джуд тут же стала осыпать её лицо страстными поцелуями, заглушая протесты и обещая сладкую радость. Её движения были ритмичными и неторопливыми. В полусне Рива обхватила руками её за шею и прижалась щекой к её плечу, словно прося ускорить ритм. Стон удовольствия сорвался с её губ, и тогда Джуд перестала сдерживать себя. Волна страсти накрыла её и унесла за собой. Когда она пришла в себя, то неожиданно поняла, что за окном уже светло. Если она не хочет поставить под удар репутацию Ривы Синклер, ей надо поторопиться с уходом. Быстро поднявшись, Джуд оделась, положила в карман халата свою интимную игрушку, но уже на пороге не выдержала и бросила ещё один нежный взгляд на спящую девушку. *** За окном светило солнце, когда Рива Синклер открыла глаза. Комната была залита ярким светом, лёгкий ветерок теребил занавеску. Поняв, где находится, Рива вскочила — и тут же в ужасе опустилась обратно на постель. Подозрительно ощупывая своё тело, как будто не веря, что ночью никто не подменил его, она пыталась осмыслить то, что случилось. Сомнений быть не могло: этой ночью она занималась любовью с майоршей Бэнкс. Голова её закружилась, и она отчаянным жестом поднесла руку к глазам, пытаясь собраться с мыслями. Да, всё так и было. Майорша Бэнкс пришла к ней на чердак, унесла её оттуда на руках и потом… здесь… О Боги! Как она могла довериться ей! Как могла поверить, что она хочет ≪всего лишь помочь ей≫ — так она, кажется, выразилась! Надо было сразу догадаться, с первого дня их встречи… по тому, как майорша смотрела на неё… какие взгляды бросала… как разглядывала со всех сторон… Наивная дура! Раз она предпочитает девушек, разумеется, майорша и пришла к ней с вполне откровенными намерениями и, не встретив достойного сопротивления, без труда воплотила свои чёрные планы в жизнь. Рива вспомнила, как она промокала ей лоб полотенцем, как подносила к губам стакан с водой. Обман, всё обман! Хитрость, применённая для того, чтобы ввести её в заблуждение, усыпить бдительность, — вот чем была её хвалённая забота! Ну что ж, так тому и быть. Майорша Бэнкс получила то, что хотела, и обвинять некого, поскольку она сама — Рива вздрогнула от позорных воспоминаний, — она сама умоляла её об этом! В сердцах девушка схватила вазу с розами, стоявшую на столе, и швырнула её о стену. Чёрт бы побрал эту лесбийку и мерзавку, которая так ловко воспользовалась ситуацией! Ну ничего, зато теперь она наверняка оставит её в покое. О чём сейчас надо было действительно подумать, так это о том, чтобы сохранить свою репутацию незапятнанной. Обведя глазами комнату, Рива нашла свой пеньюар, накинула его на ночную сорочку и быстро выскользнула из комнаты. Коридор был пуст, и уже через пару минут она облегчённо закрыла за собой дверь на чердак. Поспешно переведя дыхание, Рива вдруг подумала о том, что если бы она не упрямилась и сразу согласилась переехать с чердака в гостевую комнату, то всего случившегося прошедшей ночью не произошло бы. И всё же что было — то было. Теперь майорша Бэнкс имеет полное право смеяться над глупой спесивой гречанкой, сколько ей заблагорассудится. *** — Как только мисс Синклер выйдет к завтраку, перенесите все её вещи с чердака в гостевую комнату, — приказала Бэнкс молодому римскому капралу Джеймсу. — Слушаюсь, мэм, — с готовностью отозвался тот. — Всё необходимо завершить к тому моменту, как мисс Синклер вернётся к завтраку. Я не хочу больше конфликтов. Джуди показалось, что на лице капрала промелькнула усмешка. — Приказ ясен? — как можно более холодно осведомилась она. Капрал вытянулся по струнке и повторил: — Так точно, мэм! ≪ Нет, скорее всего показалось ≫, — решила Джуд. Её мысли вновь унеслись к прекрасной кошечке, которую вчера ночью она сделала своей женщиной. О да, теперь она принадлежит ей, и никому другому! Теперь, когда она убедилась в том, что ни одна женщина в отношениях с ней не продвинулась дальше поцелуев, она не позволит никому даже приблизиться к ней! Мысль о капитанше Уайтхолл, внезапно возникшая в её голове, заставила Джуди презрительно усмехнуться; однако крохотная искорка ревности всё же не давала ей покоя. Рива была так юна и невинна! Да, она больше не девственница, но всё та же наивная гордячка, и не более того. Эта любезная проходимка вполне может… Впрочем, это всё только глупые фантазии. Дело сделано, и теперь она не выпустит эту сладкоголосую птичку из своих крепких объятий! Однако была ещё одна мысль, не дававшая Джуди покоя, — необходимость скрывать её связь с Ривой. Ей так хотелось открыто целовать её, прижимать к себе, просыпаться рядом с ней, не боясь пересудов… но сейчас это привело бы только к тому, что репутация Ривы Синклер была бы безнадёжно погублена. Ей следует быть терпеливой и спокойной, ведь она только что пообещала защищать Риву и взять на себя все её проблемы… И всё же больше всего на свете сейчас ей хотелось вновь поцеловать её. Мысль о том, что, когда за завтраком они встретятся, она должна будет вести себя так, будто между ними ничего не произошло, сводила её с ума. Когда за дверью послышались голоса, Джуд чуть ли не силой заставила себя подняться из кресла, глубоко вздохнула и медленно — очень медленно — вышла в холл. *** Рива и Элеонора неторопливо спускались по лестнице в столовую. Рива крепко держала бабушку под руку, памятуя о том неприятном инциденте, когда лейтенант Адлер едва-едва успел спасти её от падения с лестницы. Конечно, сейчас опасности было гораздо меньше: бабушка Нора явно шла на поправку и с каждым днём чувствовала себя всё лучше и лучше. Зато теперь уже она выражала беспокойство относительно здоровья своей внучки. — Моя дорогая, ты очень бледна сегодня, выглядишь слабой и уставшей. Скажи мне, тебе нехорошо? — тревожно спросила она Риву. — Нет, бабушка, что ты, всё прекрасно… В этот момент скрипнула дверь библиотеки. Рива, покачнувшись, чуть не потеряла равновесие… И в тот же миг оказалась в объятиях Джуди. — Осторожнее, мисс Синклер! — Она улыбнулась и взяла её под локоть. Бледность на лице девушки сменилась румянцем, и она неуверенно пробормотала: — Благодарю вас, майорша Бэнкс, я могу позаботиться о себе сама. — Нисколько в этом не сомневаюсь, — благодушно отозвалась Джуд. Рива спрятала глаза. Она поняла, что пока не вернётся Фей и не увезёт их отсюда, ей придётся как-то смириться с этой издевательской усмешкой на лице Бэнкс. Да, она имеет право смеяться, а ей остаётся только молча терпеть и делать вид, что между ними ничего не было. В столовой царила удручающая тишина: Рива старалась не поднимать взгляд от тарелки, чтобы, не дай Бог, не встретиться глазами с майоршей Бэнкс, а та, в свою очередь, не делала попыток начать светскую беседу. Первой не выдержала бабушка Нора. — Рива, милая, — ласково проговорила она, — почему ты ничего не ешь? Неужели бисквиты несвежие? Мне казалось, Милли прекрасно справилась со своей работой… Чтобы ответить, Риве пришлось собраться с силами: — Нет, что ты, бабушка, бисквиты прекрасные! Просто у меня нет аппетита — вероятно, слишком много съела вчера за ужином. Отвечая, она демонстративно повернулась к бабушке, и Джуд заметила у неё на шее след от слишком страстного поцелуя. Теперь она поняла, почему она так холодна с ней сегодня утром! Если кто-то из её знакомых заметит этот след, то выводы будут сделаны незамедлительно. Рива сердится на неё, вот в чём дело! И как она только умудрилась быть настолько неосторожной… Ей необходимо как можно быстрее поговорить с ней наедине и развеять её страхи. Разумеется, она не собирается губить её репутацию, но всё же ей надо действовать предельно мягко и корректно. Промокнув губы салфеткой, Джуд поднялась из-за стола: — Милые дамы, прошу извинить, но меня ждут неотложные дела: мне надо просмотреть кое-какие бумаги перед встречей с генеральшей Макферсон. После того как Рива и Элеонора вежливо кивнули в ответ, Джуд быстро прошла к двери и остановилась уже на самом пороге. — Мисс Синклер, — мягко произнесла она, — мне нужно обговорить с вами один важный момент. Будьте так любезны, загляните ко мне после того, как проводите мисс Лонгворт в её комнату. Не дав возможности отказаться, Джуд прикрыла дверь и направилась к себе в кабинет. Как только дверь за майоршей захлопнулась, Элеонора повернулась к внучке: — Рива, душа моя, ты не должна так переживать из-за миссис Бэнкс. Помни, пожалуйста, что итальянцы — временное явление. Так или иначе всё скоро закончится, и мы вернёмся к своей прежней жизни. Сгорая от стыда перед бабушкой, Рива пробормотала: — Да-да, конечно. Я… Разумеется, я это знаю. *** Стоя перед дверями библиотеки, Рива мучилась сомнениями. Интересно, зачем это майорша Бэнкс позвала её? Неужели она будет насмехаться над её вчерашней слабостью? О Боги, где ей взять сил пережить этот позор! На сей раз Рива уже не рвалась к ней в кабинет, а просто передала через капрала, что майорша просила её зайти. Тот осторожно постучал в дверь, и тут же до дрожи знакомый голос спросил: — Что случилось, капрал? — К вам мисс Синклер, мэм. — Хорошо, проси. Едва держась на ногах, Рива вошла в знакомую комнату и застыла на пороге. Джуд тут же поднялась из-за стола, захлопнула дверь и, подойдя к ней вплотную, сжала её в объятиях, накрыв губы жарким поцелуем. Потом, коснувшись отметины у неё на шее, она хрипло произнесла: — Рива, прости меня — я не хотела рисковать твоей репутацией. Это было очень неосторожно с моей стороны. Просто я… потеряла голову. Смешно звучит для женщины моих лет, не правда ли? Я уже не безмозглая девица и должна учиться контролировать свои чувства, но с тобой всё почему-то летит в тартарары. — Она нежно поцеловала отметину на её шее. — А может, подсознательно я и хотела пометить тебя, чёрт меня разберёт, — внезапно усмехнулась она. — Ты моя, и мне хочется, чтобы об этом знали все, весь мир! Эти слова мгновенно привели Риву в чувство, она начала вырываться из её объятий, но она лишь крепче обняла её. — Не злись на меня, дорогая, прошу тебя, — нежно прошептала она. И тут внезапно Рива поняла, что вновь поддаётся её магии, что она не может устоять против её слов, против её глаз, против её поцелуев. Даже если потом Джуд будет смеяться над ней, сейчас она самая счастливая женщина на земле! Она снова попыталась взять себя в руки. Так нельзя, она не должна поддаваться ей… — Отпусти…те, отпустите меня! — пробормотала она. Но Джуд и не думала её слушать: она обволакивала её тонким кружевом поцелуев, её руки изучали каждый изгиб её стройного тела, а глаза словно смотрели прямо в душу. Внезапно раздался стук в дверь, и Джуд напряглась. — Что такое? — рассерженно крикнула она. — Лейтенант Адлер просил напомнить, что вам пора ехать в штаб, — донёсся из-за двери неуверенный голос капрала. — Чёрт! — Джуди хотелось проклясть всё на свете, но уже через пару секунд она сумела-таки взять себя в руки. — Хорошо, капрал, передай лейтенанту, что я сейчас выйду. Затем Джуд умоляюще взглянула на Риву: — Дорогая, мне действительно надо идти, но мы поговорим с тобой вечером, хорошо? — Мне не о чем с вами говорить, майорша Бэнкс, — дрожащим голосом ответила девушка. — Майорша? — Джуд усмехнулась. — А мне казалось, что вчера мы договорились называть друг друга по имени. Помнишь, как ты произносила моё имя, помнишь? — Не надо, прошу вас! Джуд прижала её к себе и хрипло прошептала на ухо: — Ты будешь повторять моё имя снова и снова, обещаю. После этих слов она отпустила её, прошла к столу, взяла папку с документами и, прежде чем выйти из комнаты, обернувшись на пороге, холодно улыбнулась: — Удачи, дорогая. Увидимся вечером.