Заря розовой страсти (цикл фанфика-1)

— Ей всё ещё не стало лучше, да? — прошептала Рива, печально глядя на спящую сестру. Чарлина нежно коснулась её волос. — Боюсь, что нет. Я сделала всё возможное, но твоя сестра в очень тяжёлом состоянии. Если бы организм был в силах справиться с болезнью, то сейчас она бы уже выздоравливала, однако этого не происходит. У неё снова начался жар, время от времени открывается сильное кровотечение и… Рива прервала её: — Что с ней будет, Чарлина? Она умрёт? — Послушай, Рива. — Чарлина взяла её руку. — Мне нужно серьёзно поговорить с тобой… но только не здесь. Фей время от времени приходит в сознание, она может услышать мои слова… В общем, я не хочу говорить при ней, потому что это очень печальный разговор. Рива вытерла слёзы и последовала за Чарлиной. За дверью круглые сутки дежурил римский патруль, и, каждый раз проходя мимо, Рива с ужасом думала, что если Фей и выживет, то её ожидает незавидная судьба вражеской шпионки. В дверях она остановилась. — Чарлина, мы не можем оставить Фей одну. Вдруг ей станет хуже? — Вряд ли это случится. Ты провела у её постели несколько бессонных ночей, но от этого ей не стало лучше, — мягко, но решительно отозвалась Чарлина. — Тебе самой надо хотя бы на пару минут вырваться из этой обстановки. — Ох, Чарлина, сейчас не время заботиться обо мне, умоляю тебя! У меня замирает сердце всякий раз, когда я думаю, что ей может что-то понадобиться именно в тот момент, когда я буду вынуждена на пару минут отлучиться. Я представляю, как она приходит в себя, жадно хватает воздух ртом, но рядом никого нет, и некому даже подать ей стакан воды… Заметив в глазах Ривы панический страх, Чарлина решила не спорить с ней и, подозвав одного из санитаров, приказала ему побыть в палате Фей, пока её сестра не вернётся обратно. Только после этого они прошли в кабинет Чарлины, и она, достав из ящика бутылку вина, налила немного в стакан и протянула его Риве: — Вот, выпей, пожалуйста. — Нет, не надо, Чарлина, со мной всё в порядке, — попыталась отказаться Рива. — Если бы всё было в порядке, я бы знала об этом, — грустно улыбнулась Чарлина. — Нет, Рива, тебе очень тяжело, ты на грани нервного срыва. Тебе надо взять себя в руки и успокоиться, потому что разговор нам с тобой предстоит сложный и неприятный. Если бы ты сейчас взглянула в зеркало, то сама бы ужаснулась. Разве можно доводить себя до такого состояния! — Ладно уж. — Рива взяла стакан, пригубила рубиновую жидкость, и щёки её тут же зарумянились. — Теперь я выгляжу лучше? — слабо улыбнулась она. — Немного, — сдержанно кивнула Чарлина. Даже в эту печальную минуту она не в силах была противиться её неземной красоте. Хотя Рива была по-прежнему бледна и казалась измождённой, но странным образом это только подчёркивало её тонкие черты лица, линию губ, изгиб шеи, соблазнительный силуэт. На её бледном лице томительными огнями мерцали тёмно-изумрудные глаза, и у Чарлины участилось дыхание. Ей достаточно сделать несколько шагов, чтобы прижаться губами к её зовущим губам… О, как она ненавидела эту войну, перечеркнувшую все её радужные планы! Если бы не война, она бы не сидела сейчас в этом пропахшем кровью и смертью госпитале и не ранила самое любимое в мире сердце страшными известиями. Возможно, рука об руку они сейчас гуляли бы по городским улицам, или наслаждались верховой прогулкой в окрестностях усадьбы ≪Серебряные дубы≫, или танцевали бы на званом вечере, устроенном одной из их общих подруг. Она кружила бы её в немыслимо волнующих движениях вальса и, заглядывая в глаза, говорила ей о своей любви… — Итак, что ты хотела мне сказать? — глухим голосом спросила Рива. Чарлина долго не решалась заговорить, хотя понимала, что чем больше она будет мяться, тем сильнее её волнение. Однако неизвестно ещё, как она отреагирует на то, что она собирается ей сказать. — Понимаешь, Рива, — осторожно начала она, — я сделала всё возможное, чтобы оказать твоей сестре и моей лучшей подруге самую квалифицированную медицинскую помощь, но боюсь, в сложившейся ситуации моих сил недостаточно. — Что это значит, Чарлина? — Рива испуганно посмотрела на неё. Уайтхолл тяжело вздохнула. Выхода нет — всё равно ей придётся это сказать. — Дело в том, что у Фей началось заражение крови. Боюсь, теперь все мои дальнейшие усилия будут бесполезны. — Заражение крови? — воскликнула Рива. — Но как это могло случиться? Ведь мы были так осторожны, сразу промыли её раны, а потом ты зашила её… — Никто не может дать ответ на этот вопрос, — тихо ответила Чарлина. — Никто не знает, почему одни пациенты быстро идут на поправку, а другие умирают от заражения крови, хотя и тем и другим была оказана надлежащая медицинская помощь и уход после неё. Я слышала, что врачи в госпитале римлян научились как-то бороться с этой проблемой, но это только слухи, достоверных данных у меня нет. К тому же я не представляю, чтобы кто-то из их врачей стал лечить женщину, обвиняющуюся в шпионаже. Рива всхлипнула: — То есть ты хочешь сказать… ты хочешь сказать, что Фей… — Рива, прошу тебя… — Её горе разрывало ей сердце. Она видела, как дрожат её губы, какой страх мерцает на дне её прекрасных глаз, подёрнутых влажной пеленой отчаяния. — О нет, Чарлина, ты не можешь так думать! Фей не умрёт! — закричала Рива, обливаясь слезами. Чарлина чувствовала, что больше не в силах выносить эту пытку; вскочив, она бросилась к Риве и нежно обняла её за плечи. — Дорогая, ты должна быть сильной. Чудеса случаются, я знаю, но сейчас мы можем только молиться. Девушка подняла на неё заплаканные глаза, в которых светились отчаяние и решимость. У Чарлины участилось дыхание — даже в безутешном горе Рива была неотразима. Ей стало стыдно за такие грешные мысли, но всё, о чём она сейчас могла думать, — это то, как сильно её желание поцеловать её. Все эти дни Чарлина Уайтхолл была полностью погружена в лечение Фей, стараясь не замечать Риву, чтобы не отвлекать себя мыслями о ней. Временами она корила себя за то, что в такой тяжёлый час не может противостоять искушению, но женское естество лесбиянки брало верх. Каждый раз, когда Рива появлялась в её поле зрения, она не могла думать ни о чём другом. Казалось, эта борьба настолько распалила её страсть, что она просто не в силах себя контролировать. Раньше, когда Чарлина имела возможность каждый день видеть Риву и в любой момент могла признаться ей в своих чувствах, она не ощущала необходимости торопиться, считая, что всё должно идти своим чередом; однако теперь, ежеминутно сталкиваясь с чужими смертями и страданиями, она стала чувствовать ценность каждого мига жизни и поняла, что нельзя терять драгоценное время на бесплодное ожидание. Как назло, это прозрение пришло к ней именно сейчас, когда меньше всего следовало мечтать о любви. Но с другой стороны, может быть, именно сейчас и пришло время об этом подумать? Если мирная жизнь располагала к праздному времяпрепровождению, то экстренные ситуации, с которыми постоянно сталкивала Чарлину война, наоборот, требовали пользоваться каждой спокойной минутой, чтобы рассказать дорогим людям о своих чувствах. Времени на размышления терять было нельзя просто потому, что ни у кого теперь не было этого времени. Чарлина сжала в своих горячих ладонях ледяные пальцы возлюбленной. Рива смотрела на неё так, как будто именно от неё зависела вся её дальнейшая жизнь. Может быть, она ещё надеялась, что произойдёт чудо и она, Чарлина, сейчас скажет, что надежда на спасение Фей всё же существует. Хотя её сестра очень слаба, она может сделать так, чтобы та быстро пошла на поправку. Рива надеялась на неё, как на Бога, но перед ней была всего лишь безумно влюблённая женщина, которая не могла отвести от неё глаз и в то же время не смела признаться ей в своих грешных мыслях. Казалось, Рива всё никак не могла поверить в то, что услышала всего минуту назад. — Молиться? О нет, Чарлина, нет! Скажи мне, что я могу сделать? Может, нужны какие-то лекарства, которых у тебя нет? Клянусь, я любым способом их раздобуду. Только не говори, что ты сдалась, только не говори, что смирилась, только не говори, что опустила руки и не будешь больше бороться за жизнь моей сестры! В её изумрудных глазах сверкали бриллиантовые слёзы, лицо горело, волосы растрепались. В эту секунду Чарлина не могла думать ни о чём, кроме того, как сильно она любит эту удивительную женщину. Кажется, так было всегда, начиная с того момента, как она впервые увидела её. Тогда её лучшая подруга Фей Синклер, умирающая сейчас на больничной койке, впервые пригласила её к себе в дом и представила младшей сестре. Чарлина больше не могла сопротивляться зову своих лесбиянских потребностей. Порывисто обняв Риву, она пробормотала: — Любовь моя, ты же знаешь, я перевернула бы весь мир, если бы была хоть малейшая возможность что-нибудь изменить. Тебе известно, сколь много для меня значит Фей и сколь много значишь для меня ты, дорогая! Поверь, я… Её голос прервался, и она, найдя губами её губы, приникла к ним страстным поцелуем. Не в силах сопротивляться, Рива открылась навстречу, словно доверяясь тому, чьи глаза сейчас горели огнём неподдельной страсти. Она потеряла счёт времени, растворившись в страстной нежности, которой окутала её Чарлина. В этот миг весь ужас происходящего померк перед ней, будто некто приглушил слишком яркий свет. Покорённый Каносс, пропахшая кровью и смертью больница, умирающая сестра — всё отступило на задний план, оставляя в её сознании место лишь для внезапно вспыхнувшего порыва чувств. Она обняла Чарлину, ласково водя пальцами по её шее, и со всем пылом ответила на её поцелуй. Неожиданно дверь в кабинет распахнулась, но, отпрянув от Чарлины, Рива тут же снова оказалась в чьих-то крепких женских объятиях, а затем над её головой раздался гневный женский голос: — Какого чёрта здесь происходит? Замирая от ужаса, Рива поняла, что это голос майорши Бэнкс и именно она сейчас крепко держит её за плечи. — Послушайте, что вы здесь делаете? — возмущённо выкрикнула Чарлина. — Что я здесь делаю? — издевательски повторила Джуд, крепче обхватывая Риву. — Я пришла справиться о здоровье арестованной Фей Синклер, капитанша Уайтхолл. Однако, как теперь вижу, судьба этой женщины волнует только меня, а вы с мисс Синклер нашли себе более интересное занятие… Чувствуя себя предательницей, Рива вырвалась из рук майорши Бэнкс. Гнев и отчаяние светились в её глазах. Весь ужас ситуации только что дошёл до неё в полной мере, и хотя ей претило соглашаться в чём-либо с майоршей, однако в глубине души она знала, что та права. Как она могла настолько забыться в объятиях Чарлины в то время, как её сестра находится на грани гибели? Разумеется, дело не в словах заносчивой майорши, но самой себе она простить такого проступка не могла. Видимо, из-за этого её ненависть к майорше Бэнкс ещё больше возросла. В конце концов, именно из-за этой женщины её старшая сестра оказалась на смертельном ложе. И она ещё осмеливается в чём-то её упрекать! Если бы не её слёзные мольбы, майорша Бэнкс попросту бросила бы Фей умирать там, в лесу, сославшись на соответствующие инструкции и распоряжения, но видимо, ей очень хотелось изобразить из себя леди, вот она и согласилась ей помочь. Однако её мнимая любезность ни на секунду не могла обмануть Риву. Джуд Бэнкс была и остаётся её врагом, что бы она для неё ни сделала. И она последняя женщина, которая смеет в чём-нибудь её упрекать, учитывая… учитывая то, что между ними произошло. Воспоминания о собственном падении придали гневу девушки новую силу, и, зашипев, как разъярённая кошка, Рива яростно набросилась на Джуди с обвинениями: — Нечего строить из себя святую, майорша! Единственное, что вас беспокоит, — это когда вы сможете перед всеми отличиться и допросить мою сестру! Но вас опять ждёт неудача! У вас не будет такой возможности, майорша, потому что моя сестра… — её голос стал почти неслышным, — потому что моя сестра умирает. — Едва Рива произнесла последние слова, как слёзы потоком хлынули из её глаз. Джуд перевела хмурый взгляд на Чарлину. — Это правда, доктор? — стараясь говорить спокойно, спросила она. Чарлина подняла на неё полные ненависти глаза: — Да, майорша Бэнкс, к моему великому сожалению, это чистейшая правда. При этих словах Рива бросилась к Уайтхолл, опустила ей голову на плечо и ещё сильнее заплакала. Чарлина обняла её, не глядя больше на майоршу Бэнкс. Оказавшись вновь в объятиях Чарлины, Рива почувствовала себя спокойнее. Она верила, что Чарлина поцеловала её, исключительно желая утешить: она никогда бы не стала питать грязных мыслей, находясь у ложа смертельно больной подруги. Внезапно Рива подумала, что она всегда относилась к Чарлине больше как к подруге, нежели как к влюблённой в неё молодой женщине, хотя давно подозревала о её чувствах, и её скомканное объяснение на холме в день, когда Каносс был отдан на растерзание армии римлян, не открыло для неё ничего нового. В то же время она привыкла к тому, что рядом с Чарлиной ей всегда хорошо и спокойно. Её прикосновения и взгляды не вызывали в ней такую бурю эмоций, как… как это умела мастерски делать Джуд Бэнкс; однако она была уверена в искренности её чувств и честности намерений, а это могло искупить недостаток страсти… Поймав себя на этой мысли, Рива пришла в ужас. О Боги, о чём она только думает! И почему каждый раз, когда перед ней появляется эта несносная майорша Бэнкс, её мысли тут же принимают самый невероятный оборот? Искоса бросив взгляд на стоящую в стороне Бэнкс, девушка заметила, как яростно пульсирует у неё на шее вздувшая синяя жилка. Внутренне торжествуя, что наконец-то она может не подчиниться её приказу, Рива плотнее прижалась к мягкой и упругой груди Чарлины и сразу почувствовала, какое напряжение в её теле вызвало её интенсивное движение. При виде этой сцены Джуд чуть не заскрипела зубами. Едва сдерживая рвущийся изнутри гнев, она мрачно проговорила: — Если в состоянии здоровья арестованной произойдут какие-либо изменения, потрудитесь немедленно сообщить мне об этом, — и, не дожидаясь ответа, вышла за дверь. *** Несколько часов спустя Рива покинула здание госпиталя греков и направилась в сторону холмов. В последнии дни она часто находила себе убежище на вершине холма, сбегая туда от кровавой суеты госпиталя, безутешных мыслей о сестре и болезненных воспоминаний о майорше Бэнкс. От этого места веяло каким-то неколебимым покоем и тихой невозмутимостью бытия, и это давало ей силы, вернувшись в город, бороться с очередными неприятностями и проблемами, которые обрушивались в последнее время на её голову с завидным постоянством. И всё же никогда ещё её сердце так не разрывалось от горя, как теперь. Чувствуя себя совершенно беспомощной перед новым ударом судьбы, Рива бессильно опустилась на траву возле пещеры, служившей ей укрытием во время атаки Каносса, и беззвучно заплакала. Впервые ей не к кому было обратиться за помощью и утешением. Оставаясь рядом с Чарлиной, она рисковала спровоцировать повторение сцены, произошедшей между ними в госпитале несколькими часами ранее, раздосадованной свидетельницей которой волей случая оказалась майорша Бэнкс. Представив себе, что ей нужно будет сказать Элеоноре о том, что Фей вот-вот умрёт, Рива заплакала ещё безутешнее. Что, если её бабушке станет после этого так же плохо, как и во время осады? Хотя Элеонора уже оправилась от своего недуга, новое страшное известие могло повлечь за собой самые печальные последствия, а потери одновременно старшей сестры и бабушки Норы она уже просто не переживёт. ≪Боги, да что же это со мной, — одёрнула себя Рива, — и почему я думаю о Фей так, как будто она уже умерла? Я не имею права сдаваться, не имею права опускать руки и должна бороться за её жизнь≫. Девушка попыталась восстановить в памяти свой разговор с Чарлиной. По её словам, Фей в последние дни не становилось лучше, и по всему было видно, что если дело пойдёт так и дальше, она скоро покинет их. Отчаяние поглотило её, не оставляя места другим эмоциям. С утра до вечера Рива думала о том, как помочь сестре, но ничего не могла придумать. Одно было ясно — на Чарлину рассчитывать больше не приходилось: она действительно сделала всё, что могла. Вот если в войсках римлян есть такие врачи, которые могут помочь Фей, тогда… По словам Чарлины, слышавшей это от других врачей, в римском госпитале некоей докторше Райт удалось спасти жизнь нескольких солдат, находившихся в столь же безнадёжном с точки зрения классической медицины состоянии, в котором сейчас пребывала её старшая сестра. Чарлина рассказывала об этом с видимой неохотой, но Рива была так настойчива, что в конце концов выведала у неё всё, что она знала, и даже то, о чём она могла только догадываться. Чарлина сама не верила до конца, что слухи правдивы, однако какое-то реальное основание для их возникновения всё же должно было существовать. Рива вздёрнула подбородок. Что ж, раз это последний шанс, то она просто обязана им воспользоваться. Она пойдёт на всё, что угодно, лишь бы спасти старшую сестру, даже если единственная женщина, к которой можно обратиться с просьбой пригласить к Фей врача-римляншу, — это ужасная майорша Джуди Бэнкс. *** Джуд задумчиво посмотрела в окно. С утра она снова была занята так нелюбимой ей бумажной работой, а мыслями уже который день подряд уносилась далеко отсюда. Сцена в госпитале не выходила у неё из головы. Она вновь и вновь вспоминала, как страстно Рива целовала эту докторшу, и гнев её не утихал. Вспоминала она и другую женщину — Маршу Симпсон. Когда-то Джуд любила её, но это чувство даже приблизительно нельзя было сравнить с теми порывами страсти, которые охватывали её при виде Ривы Синклер. Чувства к Марше были тонкими, тихими и спокойными; скорее, она стала для неё подругой, а не возлюбленной. Вполне возможно, что они были бы счастливы с ней в браке, но после того, как Джуд встретила Риву, даже думать об этом было невозможно. Ей вспомнились боль и отчаяние в глазах Ривы, когда она представила ей Маршу как свою невесту. Как же она промахнулась! Необходимо, просто необходимо было выбрать время и объяснить очаровательной гречанке, что теперь для неё всё изменилось и она не представляет рядом ни одной женщины, кроме неё, а чувства к Марше — история давнего прошлого. Теперь для неё всё иначе. В этот момент на другом конце улицы майорша заметила знакомую фигуру, и сердце её сжалось. Рива! Кажется, она направляется в Лонгворт-Хаус! У Джуди задрожали руки, но она усилием воли заставила себя успокоиться. Ей следует встретить строптивую красавицу во всеоружии. Встретить — и ни в коем случае не отпускать. Расчитав время, пока Рива дойдёт до дома, майорша быстрым шагом подошла к лестнице, по которой поднималась девушка. — К вам мисс Рива Синклер, мэм! — привычно отрапортовал римский капрал. Удивлённая таким неожиданным поворотом событий и в то же время будучи не в силах сдержать своей радости от того, что Рива пришла к ней сама, Джуд сделала навстречу ей несколько стремительных шагов, крепко схватила за руку и бросила через плечо капралу: — Хорошо, я сама обо всём позабочусь, а вы можете быть свободны. — Поспешно втащив Риву в кабинет, Джуд плотно закрыла за собой дверь. Некоторое время они стояли рядом, пристально глядя друг другу в глаза и не произнося ни слова. Казалось, молчание тяготило обеих, но никто из них не в силах был преодолеть стену, внезапно выросшую между ними после сцены в кабинете у Чарлины. Джуд окинула возбуждённым взглядом изящные линии её тела. Воспоминание о том, что другая женщина позволяла себе прикоснуться к Риве, заставляло её сердце болезненно сжиматься от ревности. Больше всего Джуди сейчас хотелось ощутить её тепло, нежность её поцелуев, но она взяла себя в руки и насмешливо произнесла: — Не ожидала увидеть вас здесь, мисс Синклер. Полагаю, вы пришли просить разрешения проведать свою бабушку? В отличие от вас мисс Лонгворт проявила благоразумие и вернулась к себе в комнату. — Нет, мэм… — тихо отозвалась Рива. — Я пришла к вам. Мне… мне надо поговорить с вами. У меня к вам есть предложение… и если вы отпустите мою руку, я никуда не убегу, можете быть в этом уверены. Но Джуд и не думала следовать её совету. — В этом я ничуть не сомневаюсь, мисс Синклер. Думаю, что в последнее время я была слишком мягка с вами, и это не пошло вам на пользу. Рива вспыхнула, в голосе её зазвенели нотки едва сдерживаемого гнева: — Майорша, я пришла сюда не для того, чтобы играть с вами в словесные игры, и уж тем более не для того, чтобы выслушивать, что пойдёт мне на пользу, а что нет. Джуд сдержанно улыбнулась и неохотно выпустила её руку. — В таком случае не соблаговолите ли вы сообщить мне причину вашего визита? — саркастически спросила она. Тень сомнения мелькнула на лице девушки, и она замялась, пряча глаза. Майорша внимательно вгляделась в её заострённые черты лица и тут же пожалела о своей резкости. Ясно было, что Рива пытается изобразить на своём лице спокойствие, однако на самом деле ей откровенно не по себе. — Хорошо, присаживайтесь, и давайте поговорим, — уже мягче произнесла Джуд.- Думаю, сейчас не лучшее время для препирательств, не правда ли? — Майорша, я… Я не знаю, с чего начать… Всё дело в том, что эта сцена, которую вы видели в госпитале между мной и Чарлиной… Джуд вспыхнула. — Так вы пришли рассказать мне от Чарлине Уайтхолл, мисс Синклер? — со стальными нотками в голосе прервала её она. — О нет, нет! Просто я хотела бы объяснить… Я хотела бы… Джуд терпеливо ждала, когда она закончит фразу, и Рива, путаясь, договорила срывающимся голосом: — Состояние моей сестры, капитанши Фей Синклер… очень тяжёлое. Сегодня утром Чарлина сказала мне, что она… О, Джуд… я не знаю, что мне делать! — Девушка, не выдержав, разрыдалась. Майорша сочувственно коснулась её руки: — Что ж, в таком случае, думаю, мне стоит уточнить один момент. Раз уж вы называли меня Джуди, мисс Синклер, думаю, стоит продолжить эту прекрасную традицию. А я, если вы не возражаете, продолжу называть вас Ривой. — Как угодно, — тихо произнесла она. — Прекрасно. В таком случае будь любезна, Рива, присядь в кресло и расскажи мне всё. Девушка покорно опустилась в кресло. Взглянув в глаза майорши, она нервно прикусила губу, и Джуд заметила, как сильно побледнело её лицо. — Итак? — Дело в том, — срывающимся голосом начала Рива, — что Фей действительно умирает. Чарлина сказала мне, — при упоминании имени докторши Уайтхолл Джуд заметно нахмурилась, — Чарлина сказала мне, — продолжала она, — что врачи-римляне знают, как помочь больным с заражением крови. Я пришла сказать… Я пришла спросить у вас… у тебя, Джуд… Это правда? — До некоторой степени, — осторожно отозвалась Джуд. — Неудач в этом смысле значительно больше, чем побед. — Но всё-таки победы тоже есть? — Да. — Значит, — Рива чуть не задохнулась от волнения, — значит, у Фей есть шанс! — Возможно, — стараясь говорить спокойно, кивнула Джуд. — Но с чего вы взяли, что шпионке будет оказана такая помощь? Более того, с чего вы взяли, что я стану вам помогать? Ваша милейшая докторша Чарлина Уайтхолл обманула ваши надежды, и что же вы делаете? Ничтоже сумняшеся вы бросаетесь за помощью к ≪грязной римлянше≫, которую до этого обвиняли во всех смертных грехах. Что же случилось с вашей ненавистью ко мне, благородная мисс Рива Синклер? Неужели вы решили простить мне все мои прегрешения только потому, что ваша сестра отчаянно нуждается в моей помощи? Из-за этого вы готовы полностью покориться мне, готовы умолять меня о помощи, не правда ли? — В глазах Джуди загорелся недобрый огонь, когда она произносила эти злые слова, вызванные приступом ревности к Чарлине Уайтхолл. Рива вспыхнула: — Я не прошу у вас ничего просто так. Я… я готова предоставить соответствующее обеспечение. — Вот как? — Джуд приподняла бровь. — И о чём же идёт речь, моя дорогая мисс Синклер? — Речь идёт о… обо мне. — Неужели? А с чего вы взяли, что ваше предложение меня заинтересует? — Но… — Рива замялась. — В прошлый раз… На этот раз Джуд не смогла сдержать раздражения: — Что же было в прошлый раз, договаривай! — Вы признались, что я вызываю у вас вполне… однозначные желания, майорша… — с трудом подбирая слова, пояснила Рива. — Вы удовлетворили своё желание однажды, но я предполагаю, что оно у вас ещё не пропало. Так что если… если это соответствует истине, то у меня есть все причины предполагать, что моё предложение покажется вам выгодным и даже… соблазнительным. От вас не требуется ничего особенного — только привести к моей сестре хорошего врача-римлянина, который уже успешно лечил таких пациентов, или… — Или? — подтолкнула её Джуд. — Или отправить мою сестру в римский госпиталь, чтобы врачи лечили её там. Но в том случае, если вы перевезёте сестру в ваш госпиталь, вы должны обеспечить возможность мне и Чарлине… докторше Уайтхолл… беспрепятственно посещать палату, в которой будет находится моя сестра. — И все эти ваши условия зиждутся только на непоколебимой уверенности, что я жажду вашего тела? — А разве это не так? — обращая к ней отчаянный взор, воскликнула Рива. — В прошлый раз, — едва сдерживаясь, произнесла Джуд, — это было наше общее решение, не правда ли? В прошлый раз ты хотела меня не меньше, чем я хотела тебя. В прошлый раз была страсть, а не хладнокровная сделка. Рива крепко сжала губы, пытаясь унять внутреннюю дрожь. — Это неправда, я не давала своего согласия. Вы принудили меня силой. — Ах так, силой? — выкрикнула Джуд. — И ты не шептала моего имени в порыве страсти, ты не просила меня любить тебя? — Я… — Ты, Рива, ты! И клянусь небесами, это повторится вновь. — Повторится, — едва дыша, отозвалась она. — Повторится столько, сколько вы пожелаете, майорша… Джуд, если вы примете моё предложение. — Твоё пред-ло-же-ние… — зло передразнила она, сгорая от неутолённого желания. — Что ж, если ты предлагаешь мне себя на продажу, как товар, то неплохо было бы снять пробу, не правда ли? Я же должна знать, что я покупаю, верно? Я предполагала, что хорошо знаю тебя, Рива Синклер, но сегодня ты не просто удивила меня, сегодня ты поставила меня в тупик, привела в замешательство. И если ты такая прекрасная актриса, как заявляешь об этом, если ты ничего не чувствовала ко мне, хотя и умоляла взять тебя, шепча моё имя той ночью, значит, я ровным счётом ничего о тебе не знаю, и пришло время узнать тебя — настоящую Риву, которая умеет лгать и притворяться, чтобы получить то, что ей нужно. Стремительно подойдя к девушке, Бэнкс рывком поставила её на ноги и губами прижалась к её губам. В этом поцелуе были всё отчаяние, весь гнев и вся неутолённая страсть, пожиравшая её. В её поцелуе не было нежности, ласки и желания доставить ей удовольствие — лишь безотчётное стремление причинить боль в ответ на жестокие слова, которые она только что от неё услышала. Но внезапно всё изменилось. Как будто некто невидимый переключил рычаг управления, и вместо разгневанной женщины перед Ривой предстала нежная внимательная любовница. Прикосновения, лёгкие, как взмах крыльев бабочки, ласкали её кожу, и вскоре Рива ответила на её поцелуй. С трудом заставив себя оторваться от неё, Джуд отступила назад. — И теперь ты снова будешь утверждать, что ничего не чувствуешь ко мне? Рива некоторое время колебалась, пытаясь взять себя в руки. — Дело не в том, что я чувствую и чего я не чувствую, — твёрдо проговорила она. — Моя сестра при смерти. Если вы прикажете отправить её в ваш госпиталь и позволите мне и Чарлине быть постоянно с ней, тогда у вас будет возможность на практике изучить мои чувства к вам. Чтобы получить меня в полное своё распоряжение, вам всего лишь надо выполнить мои несложные условия, Джуд. Я ведь не прошу у вас больше того, что готова предложить взамен. Ещё раз повторяю: никаких одолжений мне от вас не нужно. — О да, я поняла, — ухмыльнулась Джуд. — Ты только требуешь плату за свои… хм… услуги. Я права? — Называйте это, как вам угодно. — Рива покраснела. — Я должна быть уверена, что ничего не прошу у римлян. Для меня это важно, и я буду придерживаться этой точки зрения впредь, вот и всё. — Ты считаешь, что наш обмен равноценен? — издевательски поинтересовалась она. — Да, я могу быть уверенной, что была первой твоей женщиной, но как мне узнать, что я единственная, если ты полагаешь возможным расплачиваться за некоторые вещи… подобным образом. Рива вспыхнула: — Ты прекрасно знаешь, что это не так, Джуд! Я никогда и никому в жизни не предлагала себя в обеспечение за, как ты выразилась, ≪некоторые вещи≫. Ты была и остаёшься моей первой и единственной женщиной, но вовсе не потому, что я так захотела, а потому, что так сложились обстоятельства. — То есть если бы у тебя была возможность выбирать, ты бы предпочла видеть в этом качестве милейшею докторшу Уайтхолл, — безжалостно продолжала Джуд, — но, к сожалению, её услуги бесполезны для тебя в данный момент? Сейчас она ничем не может тебе помочь, поэтому ты предлагаешь себя мне, не забывая, впрочем, что однажды тебе может понадобиться и докторша Уайтхолл, которой ты оставляешь надежду… Рива, не выдержав, всплеснула руками: — О, Джуд, неужели ты действительно так думаешь обо мне? — А что я должна думать, Рива Синклер? Ты могла наплевать на свою греческую гордость и просто попросить меня оказать тебе помощь. Неужели ты думаешь, что я бы тебе отказала? Всё, что тебе было нужно, — признаться, что ты хочешь быть со мной не меньше, чем я хочу этого. Но это для тебя слишком высокая цена, не правда ли? Вот почему предложить в обмен своё тело показалось тебе более достойным! — Если бы я сказала, что хочу быть с тобой, я бы попросту соврала, — жёстко ответила Рива. — Я предложила тебе договор и жду твоего решения. Кажется, ты уже унизила меня всеми возможными способами, так что теперь можешь наконец дать мне ответ. Согласна ты заключить со мной подобное соглашение или нет? — Надо же, как хорошо ты всё мне объяснила, — прикрывая боль злой иронией, проговорила Джуд. — А скажи мне на милость, когда ты собираешься выполнять свои обязательства по отношению ко мне, если постоянно будешь со своей сестрой… и докторшей Уайтхолл? — Не беспокойтесь, — без единой кровинки в лице ответила Рива, вновь переходя на деловой тон. — Во-первых, я перееду обратно в Лонгворт-Хаус, во-вторых, буду при сестре, только когда вашего внимания потребуют… другие дела. Я готова полностью выполнить все свои обязательства, но… Скажите, я могу быть уверена, что вы выполните свои? Джуд усмехнулась: — Ну, поскольку мои обязательства подразумевают исключительно административные услуги, то можете в этом не сомневаться. Если наши врачи сумеют помочь вашей сестре, то она останется жива. Однако у меня тоже есть некоторые требования к нашему… м-м… соглашению. — Требования? — покраснела Рива. — Именно так. Поскольку вы заявили, что у вас нет ко мне никаких чувств и предложение ваше обусловлено исключительно беспокойством о судьбе вашей сестры, то я должна потребовать от вас прекрасной актёрской игры при выполнении своих обязательств, поскольку я не собираюсь ограничивать наши отношения вашей комнатой в Лонгворт-Хаусе. — Что? — удивлённо воскликнула Рива. — Именно так, — твёрдо сказала Джуд. — Я настаиваю на том, чтобы вы сопровождали меня, когда это будет необходимо, — раз, и вели себя со мной так, будто вам приятно моё общество, — два. А также были вежливы и обходительны с моими людьми, — это три. Если вы согласны, то мы можем скрепить наше соглашение пламенным поцелуем. Рива молча кусала губы, боясь встретиться с пронизывающим взглядом Джуди. Она и сама не понимала, что творится в её душе. Несмотря на все холодные слова, которые она только что произносила, ей было совершенно ясно, что шанса устоять перед её чарами у неё нет: она уже принадлежит ей со всеми потрохами, покоряясь её властным поцелуям, её нежным прикосновениям. И всё же она не должна забывать, что речь идёт о соглашении, о договоре, о совместных обязательствах. Очевидно, майорша Бэнкс хочет снова посмеяться над ней, и сложившаяся ситуация предоставляет ей для этого великолепную возможность. Что ж, ей придётся пойти на поводу у её женского самолюбия и делать всё, что она ей прикажет: другого способа спасти Фей у неё нет. — Я согласна на ваши условия… Джуд, — прошептала она. — Громче! Я не расслышала, что ты сказала, моя радость. — Я согласна, Джуд, — пролепетала Рива. — В таком случае надо бы проверить, насколько успешно тебе удастся твоя новая роль. Внезапно Джуд оказалась рядом с ней, крепко обхватила за плечи, запрокинула её голову и впилась поцелуем в её губы. Поцелуй длился так долго, что Рива уже не представляла, на каком она свете и что творится вокруг. Внутри её бушевала буря. Не выдержав, Рива тихо застонала и прижалась к ней всем телом. Тогда Джуд начала осыпать поцелуями её лицо и шею, покусывать и ласково проводить языком по мочке уха… Потом она отодвинулась от неё и заглянула ей в глаза: — Ты прекрасная актриса, Рива Синклер. Отлично изображаешь лесбиянку. Думаю, что мы сработаемся. Рива вздрогнула. Но Джуд крепко взяла её под локоть. — Не торопись, я ещё не дала тебе указаний. — Она насмешливо проследила за тем, как гневно вспыхнули её глаза, прекрасно понимая, что девушка с трудом сдерживается, чтобы не залепить ей пощёчину. — Так вот, сейчас тебе следует вернуться в госпиталь к твоей милой докторше Уайтхолл и сообщить ей о том, чтобы она готовила больную к перевозке. Всё остальное сделаю я. А теперь можешь идти. Ни слова не говоря, Рива резко повернулась и вышла, а Джуд ещё несколько минут смотрела на захлопнувшуюся дверь, пытаясь успокоить бешеное биение сердца. Какая глупость с её стороны, Боги, какая глупость! Она бы побежала на край света по одному её тихому слову — так зачем было устраивать весь этот спектакль и так откровенно врать, что она не испытывает к ней никаких чувств! Возможно, она сама пытается себя в этом убедить, но уж она-то неплохо разбирается в женщинах, тем более в лесбиянках, и знает, когда они врут, а когда говорят правду. Рива Синклер неравнодушна к ней, чтобы она там ни говорила, но раз уж ситуация повернулась таким образом, необходимо воспользоваться шансом и убедить её в том, что их страсть взаимна. Видят Боги, она будет доказывать ей это каждую ночь! *** Хотя Милли приготовила на обед очень вкусную курицу, Рива с трудом смогла проглотить маленький кусочек. При этом Джуд не отводила от неё взгляда с того самого момента, как она вошла в столовую, чтобы присоединиться к ней и бабушке Норе. Весь день она хлопотала с переправкой Фей в другую больницу, но если бы пришлось выбирать, возвращаться ли ей обратно в пропахший кровью госпиталь или оставаться здесь, за одним столом с майоршей Бэнкс, она непременно выбрала бы первое. — Полагаю, в госпитале всё прошло нормально? — как ни в чём не бывало поинтересовалась Джуд. — Да-да, всё хорошо, — пробормотала Рива. — Что ж, я рада. Я дала указания, чтобы вы могли свободно передвигаться по госпиталю и никто не чинил вам препятствий. Мои указания были выполнены? Рива кивнула: — Да, спасибо, майорша Бэнкс. — В качестве ответного одолжения, — Джуд усмехнулась и бросила быстрый взгляд на Элеонору, которая, разумеется, была не в курсе их с Ривой соглашения, — мне бы хотелось попросить вас называть меня по имени, мисс Синклер. Мне очень нравится, когда моё имя произносится с греческим акцентом: получается очень тягуче и красиво, похоже на мурлыканье кошки. Рива не знала, куда девать глаза. Она боялась, что бабушка Нора заподозрит неладное, но пожилая дама, похоже, находилась в самом распрекрасном расположении духа. — Ты должна оказать эту любезность майорше Бэнкс, — энергично поддерживала она Джуди. — Майорша так много сделала для нас! Если бы не она, у нас не было бы никакой надежды на выздоровление Фей. — Да, разумеется. — Рива, не выдержав, вздохнула. — Разумеется, я тоже очень благодарна… Джуди. Услышав своё имя, Джуд расплылась в самодовольной улыбке. — Так-то лучше, мисс, — с напускным добродушием заметила она. — А теперь я хотела бы осведомиться, не согласитесь ли вы сопровождать меня в госпиталь к вашей сестре: после обеда я собиралась наведаться туда и поговорить с врачами о состоянии её здоровья, но, кажется, вы не слишком голодны, поэтому мы можем отправиться прямо сейчас. — О, как вы добры, майорша Бэнкс! — воскликнула Элеонора. — Ну что вы, не стоит благодарности, мисс Лонгворт, — вежливо отозвалась Джуд. — Мисс Нора, — с мягкой улыбкой поправила она. Джуд кивнула и улыбнулась в ответ. Когда они вышли на улицу, Рива гневно обратилась к ней: — Зачем вы строите из себя святую? Зачем обманываете мою бабушку, делая вид, что из одного милосердия согласились помочь нам? — А разве дело не в милосердии? — подозрительно спокойно поинтересовалась Джуд. — Разумеется, нет! — воскликнула девушка. — Дело в том, что вы просто-таки сластолюбивая лесбиянка, не сумевшая устоять перед… Джуд резко остановилась и, наклонившись к самому её уху, отчётливо произнесла: — Сластолюбивая лесбиянка? Да, наверное. Я не сумела устоять перед тобой, я не могу выкинуть тебя из головы, не могу послать тебя ко всем чертям, как ты того заслуживаешь. Неужели ты не понимаешь, что могла бы просто попросить меня помочь тебе, а не устраивать это дешёвое представление сегодня утром? — Попросить? — возмутилась Рива. — Я уже говорила вам, что никогда ни о чём не буду просить римлян! — Ах вот как? — Джуд саркастически улыбнулась. — Зато ты можешь продаться этим же римлянинам, если тебе понадобится… Неимоверным усилием воли Рива сдержала свой гнев и нарочито спокойным голосом произнесла: — Помяните моё слово: вы отправитесь в ад, майорша Бэнкс. Вы отправитесь в ад за всё, что сделали с моей страной и со мной. Но мне нет до этого никакого дела и никогда не будет. *** Едва Рива переступила порог больницы, как все мысли о несносной майорше Бэнкс тут же вылетели у неё из головы. Встретив в палате, отведённой Фей, докторшу Райт, которая занималась лечением её сестры, она тихо спросила: — Скажите, доктор, как Фей? Каково её состояние? — Пока она очень плоха, — так же тихо ответила Райт. — Боюсь, что мы слишком поздно приступили к лечению, хотя никто не может с уверенностью утверждать, как бы повернулись события, если бы мы сделали это раньше. — И каков ваш прогноз? — замирая, произнесла Рива. — Неутешительный, мисс Синклер, — помолчав, ответила Райт. — Ваша сестра умирает. У Ривы потемнело в глазах, и, если бы майорша Бэнкс вовремя не поддержала её, она бы упала. Не обращая ни на кого внимания, Джуд подхватила Риву на руки и попросила докторшу показать ей тихое место, где Рива смогла бы прийти в себя. Проводив их в пустую палату, Райт быстро вышла и через несколько минут вернулась, держа в руках стакан. — Выпейте, мисс Синклер, и вам станет лучше. — Что это? — Виски. — Похоже, это единственное лекарство, которое предлагается в вашем прекрасном госпитале, — раздражённо произнесла Рива; тогда Джуд взяла стакан и жестом попросила докторшу удалиться. Когда они остались одни, Джуд с несвойственной ей мягкостью в голосе проговорила: — Тебе не стоит обижаться на докторшу Райт, дорогая, она прекрасный врач. Возможно, она была слишком прямолинейна, но в любом случае лучше сразу узнать правду, чем мучиться пустыми надеждами. — Но это вовсе не пустые надежды! — Рива быстро вытерла слёзы. — Я ни за что не допущу, чтобы моя сестра умерла! — Хорошо, моя девочка, — грустно улыбнулась Джуд, — давай поговорим об этом чуть позже с докторшей Райт. А сейчас будь умницей, выпей это. — Она протянула ей стакан. Когда Рива немного успокоилась, они вместе направились в кабинет докторши. Усталые серые глаза докторши Джулии Райт внимательно изучали лицо Ривы, пока она сбивчиво пыталась объяснить ей, почему её умирающая сестра оказалась именно здесь: — Доктор Райт, мне сказали… то есть до меня дошли сведения, что у вас есть какой-то метод лечения, который помогает самым безнадёжным больным. — Это всего лишь слухи, — устало возразила доктор. — Просто некоторые безнадёжные больные оказывались достаточно сильными людьми, чтобы противостоять болезни. — Джулия, — мягко вмешалась Джуд, — ты знаешь, что до меня тоже доходили такие слухи, и сейчас не время играть словами. Райт задумчиво молчала, и Рива продолжила: — Поймите, доктор, я абсолютно уверена, что организм моей сестры будет до последнего бороться за жизнь, но необходимо дать ему хоть какой-нибудь самый что ни на есть крохотный шанс. Скажите мне, вы можете это сделать? Доктор покачала головой. — У меня есть метод, который я применяю только в самых крайних случаях, когда не остаётся никаких сомнений в том, что медицина бессильна. — Разве с моей сестрой не та же самая история? — настаивала Рива. — Да, но… Видите ли, мой метод состоит в использовании определённых индийских трав. Сложность заключается в том, что не каждый организм, особенно ослабленный борьбой с болезнью, может выдержать их воздействие. — Моя сестра — сильный человек, доктор, она выдержит. Майорша не могла отвести глаз от Ривы. Сейчас она казалась ей поистине прекрасной. Она была уверена, что ни одна лесбиянка не сможет устоять против этих немыслимых глаз, тонкой улыбки, соединённых в умоляющем жесте рук. После недолгого колебания, докторша Райт медленно покачала головой: — Не могу вам ничего обещать, мисс Синклер, но постараюсь сделать всё возможное. Я попробую спасти вашу сестру. *** Поздно вечером, сидя у себя в комнате, Рива вспоминала события минувшего дня. Докторша Райт сдержала обещание: после проведённых ей процедур Фей стало заметно лучше. Когда Чарлина сообщила ей об этом, Рива хотела броситься к ней в объятия, но Джуд сильной рукой удержала её. Она вела себя очень воинственно, по-хозяйски обнимая её за талию и давая понять Чарлине, что теперь третья здесь — лишняя, а когда Чарлина возмутилась таким поведением, майорша пригрозила ей закрыть доступ в госпиталь. Женщины уже готовы были сцепиться между собой, и Риве пришлось напомнить им, что они находятся в больнице, а её сестра всё ещё в тяжёлом состоянии. Тогда Джуд потребовала ограничить их общение исключительно здоровьем Фей, и Чарлина, вняв мольбам Ривы, вынуждена была согласиться. И вот теперь, когда весь кошмар этого дня закончился, Рива сидела на кровати и никак не могла понять, что же ей делать дальше. Печальным взглядом она окинула комнату. Раньше здесь жила Фей. Впрочем, было ли это ≪раньше≫ реальностью, она уже не знала наверняка. Вещи в доме больше не казались ей родными, всюду она чувствовала себя чужой — нищенкой-попрошайкой, случайно забрёдшей в чьё-то уютное жилище. Готовясь ко сну, Рива бросила быстрый взгляд в зеркало и сама себя испугалась. Тёмные круги под глазами, неряшливая бледность… Глаза её горели каким-то болезненным огнём, природы которого она не могла понять. С Джуди она распрощалась после ужина, когда та направлялась в свою комнату, но означало ли это, что сегодня она не придёт к ней ночью, или майорша просто решила дождаться, пока все заснут, Рива не знала. За ужином Джуд выглядела очень милой и снисходительной, но девушка понимала, что скорее всего она вела себя так из-за бабушки Норы; к тому же те редкие взгляды, которые она бросала на неё, не оставляли никаких сомнений в том, что майорша намерена и дальше терзать её своей страстью. Однако время шло, а Джуд всё не приходила, и постепенно Рива уверила себя, что сегодня она не будет делить с ней постель. Казалось, она должна была почувствовать облегчение при этой мысли, однако сердце её не покидали смутные сомнения. Ещё днём, когда Рива предлагала себя в обеспечение майорше Бэнкс, она была абсолютно уверена, что та примет её предложение, но уже вечером, после того как она взглянула в зеркало, уверенность её растаяла как дым. Что, если Джуд решит расторгнуть их договор — ведь ничем, кроме их устного соглашения, он не связан… Если она найдёт себе в Каноссе другое развлечение — а сомнений в том, что она для неё лишь игрушка, Рива не испытывала, — тогда её предложение потеряет для неё свою ценность. Как это ни ужасно было сознавать, но Джуд Бэнкс сейчас являлась единственной надеждой для её сестры — без её поддержки никто бы не оставил вражескую шпионку лечиться в римском госпитале. В лучшем случае Фей просто вернули бы в госпиталь греков, туда, где никто не сможет ей помочь, в худшем — отправили бы в тюремный лазарет. Впрочем, какой из этих двух вариантов хуже, а какой лучше, сказать в данной ситуации было более чем затруднительно. Из всего этого следовало, что Рива должна любой ценой удержать рядом с собой майоршу: другого способа помочь Фей у неё просто нет. Ради этого ей следует лучше заботиться о себе и выглядеть хотя бы чуточку привлекательнее. С этой мыслью девушка задремала, но почти сразу тихий шорох за дверью заставил её поспешно открыть глаза. Прислушавшись, она сперва различила шаги за дверью, а потом на пороге появился знакомый женский силуэт. ≪О нет, только не сегодня≫, — в ужасе подумала Рива, но другая её половина, кажется, была даже рада, что майорша Бэнкс всё-таки пришла к ней. Как она ни уговаривала себя, что думает исключительно о судьбе Фей, мысль о том, что Джуд всё же захотела быть рядом с ней этой ночью, согрела её сердце. Дверь в комнату бесшумно растворилась, и Джуд, осторожно ступая, подошла к её кровати; сев рядом, она обняла её за плечи и заглянула ей в глаза. Рива умоляюще взглянула на неё, и тогда она прикоснулась тёплыми губами к её губам, а затем ласково произнесла: — Я думала, ты уже спишь, моя девочка… Рива покачала головой, но не проронила ни слова. Джуд тоже молчала, нежно гладя её по волосам, любуясь её юной красотой в свете полной луны, тускло освещавшей комнату. Она была так прекрасна — её любимая маленькая девочка, нежная и своенравная, хрупкая и такая уверенная в своих силах! И вела она себя так, как будто ей не нужна ничья поддержка. Но на самом деле она всего лишь хрупкая роза, чьи шипы не в силах защитить её от тех, кто хочет эту розу сорвать. Она была так близко от неё, её нежное тело манило и звало сполна насладиться своими щедрыми дарами… Но на этот раз Джуд не позволила себе поддаться зову лесбиянским потребностям. Впереди у них ещё много прекрасных ночей, когда она сможет получить от неё всё, что захочет. Она обучит её всем премудростям сладкой науки однополой страсти, раскроет ей всё, на что способно её ещё неопытное тело. — Понимаешь, я… — начала Рива. — Тсс, ничего не говори, моя радость, — остановила её Джуд. — Я только хотела убедиться, что с тобой всё хорошо, и ничего более. Сегодняшний день донельзя измотал тебя, и я не намерена брать тебя против твоей воли. — О, Джуд, ты… — Я просто хочу быть сегодня рядом с тобой, держать тебя в своих объятиях — больше мне пока не надо. Но только пока, — неожиданно улыбнулась она. — Поверь, очень скоро я сумею заставить тебя забыть обо всём на свете. А пока… Пока отдыхай, моя сладкая кошечка. Рива не ожидала от неё таких нежных слов и поэтому расплакалась, как маленькая девочка, уткнувшись ей в плечо. Ещё больше сгорая от желания обладать ею, Джуд смирила свой пыл и только нежно гладила её по спине. Когда всё же Рива успокоилась, она разделась и легла с ней рядом. — Не надо плакать, любовь моя, больше для этого нет причин. Твоя сестра поправится, я обещаю. — Она приподняла её подбородок и поцеловала тонкую жилку на шее. — Теперь спи, а я останусь с тобой и буду охранять твой сон.