Дата: 11.04.10
Сэмюэль Тейлор торопился. По крайней мере, именно такое ощущение должно было возникать у окружающих при взгляде на его целеустремленную фигуру, вроде бы идущую спокойным шагом, но на деле несущуюся во весь опор. Должно, но не возникало. Ученики и студенты, с последним звонком дружно посыпавшие к выходу из кампуса, наглухо запечатали выход. Никто не соизволил подвинуться, пропуская его, и Сэмюэль смиренно вздохнул, сообразив, что его скрытый порыв никто не видит. Пусть, что ж. Он подождет, как и всегда. Терпение – одна из добродетелей человека, а он – человек, и посему должен соответствовать! По крайней мере, так говорит Друг, а ему Сэмюэль верил. Не так, как другим, а по-настоящему. Друг был чем-то похож на белок и других лесных зверьков, так любимых Сэмюэлем. Как и они, Друг понимал настоящую мудрость. Ту, что проще всех истин, и доступна всякому, способному видеть. Но именно Видеть, а не «видеть», что может любой человек, имеющий глаза от рождения. Наверное, потому Друг и приходил к Сэмюэлю, что тот мог Видеть. А, может, Другу просто нравилась его компания. Как белкам. Или птицам. Сэмюэль никогда не спрашивал. Вопросы – удел ищущих, а Сэмюэль не искал. Только смотрел и запоминал. «Мир – не книга, чтобы как попало перелистывать страницы. Мир – это река, ищущая нишу понимания в душах людей. И тот, кто готов принять ее, способен познать все его тайны…» – Двигай, чего тупишь, кретин? – кто-то из старшекурсников ткнул в спину задумавшегося Сэмюэля. Вставший столбом дворник торопливо подхватил швабру, ведро с грязной мыльной водой и вышел вместе с последними учениками, радостными воплями приветствующими вечернюю свободу от опостылевших занятий. Большинство тут же рассыпалось по подворью кампуса. Кто-то уселся рядом с фонтаном, другие оккупировали столики для пикника, а третьи и вовсе попадали прямо на газон. Проходя по дорожке к общежитиям, Сэмюэль улыбался им и не расстраивался, не получая ответных улыбок. Людям свойственно залезать в свои коконы, откуда не видно тепла простой человеческой доброты. Он не винил их за это. Нынешний мир огрубел под гнетом ненужной шелухи, а вместе с ним очерствели и людские души, что у взрослых, что у детей. К счастью, в Блэквелле еще встречались чистые духом. Эта мысль согревала Сэмюэля куда лучше даже самой теплой одежды. Пока они есть – Друг будет приходить к нему снова. Ради одного Сэмюэля, может, и не стал бы, но ради них останется. Пока есть хоть малейшая надежда на искупление и прощение – он всегда будет приходить. Не потому что не может, или не желает! Просто такого его решение, и Сэмюэль не спрашивал, почему. Друг куда более охотнее отвечает на незаданные вопросы… Если пожелает. Бывало и такое, что Друг просто приходил. Без цели, без причины. И тогда они вместе молчали, сидя на лавке перед общежитием и наблюдая за восходом солнца или игрой белок, привлеченных сластями, принесенными Сэмюэлем. В такие часы будто само Время замирало, и Сэмюэль Видел сразу все, недоступное и скрытое от обычного взгляда наяву. Это было приятное ощущение. Пусть Сэмюэль ничего и не понимал, но когда по его телу разливалось странное умиротворение, понимание было не нужно. Прикоснуться к недоступному – уже само по себе награда! Она исцеляла и дарила покой ранам, нанесенным за целый день утомительной, неблагодарной работы. Сэмюэль дошел до подсобки общежития, вылил в канализационный сток мыльную воду и аккуратно сложил уборочный инвентарь в уголок рядом со стеллажом. Со стороны казалось, что он просто занимается повседневной работой, но это было не так. Тело и разум Сэмюэля часто жили своими жизнями. К примеру сейчас, занимаясь привычными заботами по хозяйству, мужчина размышлял и жалел, что нельзя вот так просто взять и вылечить всех людей. От себялюбия, гнева, зависти и страха. Для этого им надо уметь Видеть, но этим даром владеют немногие. А те кто владеют, не считая Сэмюэля – прячутся. Далеко-далеко! Вне города, за пределами дымки человеческой вони, насквозь пропитавшей Аркадию Бей. Город и здешние леса – их земли, и в то же время уже не их. Но пока эта тонкая ниточка с прошлым не оборвется окончательно, Они не уйдут. Их, как и Друга, все еще удерживала здесь надежда. В похожих думах Сэмюэль провел за работой весь остаток дня, вплоть до глубокой ночи, пока не пришло время ложиться спать. Возложенную на него ношу он выполнил в срок, и, казалось, уже должен был видеть сны, но сегодня была особая ночь. Не зря же Сэмюэль целый день вспоминал о Нем! В Блэквелле ничего не происходит просто так. И Сэмюэль знал, как поступать в таких случаях. Как и много раз до этого, дворник совершил положенный ритуал: неторопливо прошелся вокруг общежития, заглянул в самые темные уголки двора, и, убедившись, что поблизости никого нет, подошел вплотную к тотему Тобанги. Под резным идолом крутились белки, затеявшие веселую возню за кусочек пончика, вытащенный из мусорки. В тусклом свете фонарей их почти не было видно, но Сэмюэль все равно шикнул на них – потише, нахалки! Нашли когда свои игрища устраивать. И , что важнее, где! От тотема пахло корой дуба и приятным запахом смолы. Тобанга представлял из себя духа-защитника одного из племен коренных американцев, некогда населявших земли Аркадии Бей и Кульминейшн. Его покрывали стилистические узоры, изображавшие шесть маниту – тех, кому покланялся ушедший Народ, около двух сотен лет назад истребленный первыми людскими переселенцами. Сейчас в Академии никто не помнил об этом, кроме, разве что, Сэмюэля. Но он никогда не расскажет никому, что знает! Не потому что не хочет, или не спрашивают. Причиной тому была просьба Друга, а Сэмюэль любил помогать ему, как и любому хорошему человеку. Если Друг не хочет, чтобы подлинную историю Тобанги знали – значит, так тому и быть. Тем более, что молчание оплачивалось сторицей – в благодарность, Сэмюэлю было позволено Видеть… Ждать нужного момента пришлось не долго. Простояв у тотема с закрытыми глазами несколько минут, Сэмюэль услышал за спиной звук шагов и деликатное покашливание. Вот и он. Сэмюэль открыл глаза и улыбнулся направлявшему к нему мужчине. Друг шел со стороны кампуса. Неспешным и неторопливым шагом, нисколько не опередив ожиданий Сэмюэля. Друг всегда отличался пунктуальностью, хотя и предпочитал называть ее «бытием меж граней времени». Сэмюэль не знал, что это значит, и не спрашивал. Друг всегда охотнее отвечает на незаданные вопросы, чем на заданные вслух. Но этот даже он оставлял без внимания. – Сядь. В ногах правды нет, – вместо приветствия сказал Друг, не дойдя до дворника шагов десять и приглашающим жестом указав на ближайшую к Сэмюэлю лавку. – Что-то случилось. Ты выглядишь бледнее обычного. Дворник грустно вздохнул и уселся на предложенное место. Блэквелл не всегда добр к тому, кем являлся Сэмюэль Тейлор. Одни задиры и хулиганы чего стоят! От их выходок на душе всегда оставался неприятный осадок, и пусть Сэмюэль не держал на них зла, но обида оставалась. – Дети – всегда дети, – понимающе кивнул Друг, поправляя на груди подвязки просторной рубахи из оленьей кожи, расписанной причудливыми узорами сгинувшего Народа. – Не держи зла на их невежество. Они поймут и, со временем, повинятся. Всякому раскаянию, как и прощению, положен свой срок. Пожалуй, впервые с их знакомства, Сэмюэль пропустил сказанное Другом мимо ушей. Пока тот не подошел ближе, подслеповато щурившийся Сэмюэль плохо различал его, но когда Друг присел рядом… Сэмюэль думал, что не умеет удивляться, как обычные люди, но теперь спешно поменял свое мнение, вопросительно уставившись на ночного гостя и не понимая, почему тот так странно выглядит. Обычно Друг старался одеваться так, как одевались все люди в Аркадии, но сегодня зачем-то надел одежду коренного населения. Да еще и побрился, хотя прежде приходил с седой бородой до пояса. Отчего и в возрасте заметно скинул. Теперь он выглядел куда моложе, чем при их последней встрече, представ перед Сэмюэлем в облике широкоплечего и высокого мужчины лет безликого возраста. Мужской статью Друг и прежде не был обижен, но без бороды и с длинными волосами, ныне свободно распушенными на затылке и сплетенными во множество мелких кос на висках, стал еще сильнее походить на жителей окрестных племен. Медная потемневшая на солнце кожа, раскосые глаза и прямой длинный нос – все в нем теперь дышало благородством. Лоб, щеки и подбородок Друга украшала боевая раскраска война, повторяющая узор на его верхней одежде. Разве что лука за плечами не хватало, а так – самый настоящий представитель ушедшего Народа! – Ты удивлен, – утвердительно подметил Друг, без любопытства, с одним спокойным ожиданием смотря на дворника. В этом они были похожи. Как и Сэмюэль, Друг Видел сокрытое и всегда говорил от чистого сердца, не боясь обидеть правдой или резким словом. Он был мудрым. Даже по меркам Сэмюэля Тейлора… – Перемены всегда к лучшему, – наконец отозвался Сэмюэль, виноватой улыбкой прося прощения за несдержанность. – Но сердце мешает увидеть картину целиком. – Верное для одного – не всегда верно для других, – в тон возразил Друг и вдруг улыбнулся. Эта улыбка оказалась еще более неожиданной, чем смена облика, и окончательно сбила Сэмюэля с философского настроя. – Я не понимаю… Друг отрицательно покачал головой и чуть отсел в сторону, чтобы наклонившийся слишком близко Сэмюэль не смог до него дотронуться. – Прости, – Сэмюэль на всякий случай спрятал за спину обе руки. Из-за растерянности он совсем забыл, что Друг не любит чужих прикосновений. – Тебе и без того дозволено многое. Не пытайся поднять больше, чем сможешь унести, – строго напомнил Друг, но почти сразу снова улыбнулся и соизволил ответить. – Ты, несомненно, видел огненную длань, коснувшуюся наших земель? Сэмюэль скорбно сгорбился и опустил плечи. – Столько смертей… Братья наши меньшие, не способные улететь… Их нужно было спасти. Но долг, веление свыше! Смотритель обители не всегда волен поступать так, как ему хочется… – Ты бы ничего не смог, – успокоил Сэмюэля Друг. – Пламя не погасло до тех пор, пока Она не исчерпалась досуха. Это произошло два солнца назад, и ваши хранители огня смогли погасить остатки. Увы, было уже поздно. Сэмюэль встрепенулся и поднял на Друга недоверчивый взгляд. – Все возвращается? Так скоро? – Уже вернулось, – мрачно отозвался Друг, сложив пальцами двух рук жест, отгоняющий зло, как было принято у Народа. – Она пробудила его, сама того не зная. – Кого?.. – прошептал Сэмюэль, от волнения не находя себе место. Друг угрюмо посмотрел на него. Он куда охотнее отвечал на незаданные вопросы, но сейчас, почему-то, решил сделать исключение. – Тень. Самый страшный кошмар, однажды уже призванный племенем на защиту от бледнолицых. Они сеяли смерть огненным стрелами, не щадили ни стариков, ни детей… Нами овладел страх. Старейшие не знали, какое Зло выпускают в этот мир, но было уже поздно… Все что им оставалось – это запереть его дух в корнях белого древа, куда он и снизошел с небес, объятый пламенем. Память о том деянии была скрыта, но этого оказалось недостаточно. Она отворила двери. А мы… Сэмюэлю показалось, что лицо Друга исказила незримая мука, понятная лишь тому, кто мог Видеть. – …мы слишком привязались к этому месту и за минувшие века мира утратили бдительность. Когда мы настигли их, Тень было уже не усыпить. Своей болью Она связала себя с ней, и даже всей мощи старого Народа не хватит, чтобы разорвать эту связь. – А что же остальные? – ошарашено выдавил Сэмюэль, от страха вновь позабыв отвечать, как полагается мудрым. Но Друг не обиделся и в этот раз, вместо ответа указав куда-то вниз, под лавку. – Они уже знают. И сделают все, чтобы отсрочить его пришествие во второй раз. Облегченно выдохнув, Сэмюэль опустил взгляд и раскрыл рот, не в силах поверить в увиденное. Белка! Но не обычная, а будто тень, сквозь которую просвечивала земля – увлеченно суетилась у мусорной корзины, не обращая ни малейшего внимания на двух мужчин, находящих в опасной близости от нее. – Ты понял верно, – одобрил Друг и прихлопнул себе по коленке. Белка тут же бросила свое занятие и, как прирученная, вспрыгнула на ногу к Другу, уставившись оттуда на Сэмюэля черными бусинками глаз. Дворник протер очки, потом снова вгляделся в нее и с приливом священного ужаса и восторга понял – не показалось! – Ты всегда нравился ему, – улыбнулся Друг, поглаживая полупрозрачную белку по встопорщенной шерстке на хребетике. Его пальцы не проходили сквозь нее, как случилось бы с Сэмюэлем, посмей он сделать то же самое. – Он помнит все добро, что ты делал нашим меньшим братьям. Помнит твою заботу и любовь. Они пробудили его ото сна намного раньше положенного, но показаться он смог только сейчас, когда стали пробуждаться остальные Спящие. – У него должно быть восхитительное имя! – с любовью прошептал Сэмюэль. Белка, с удобством умостившаяся на ногах Друга, потешно умывала мордочку передними лапками и хитро поглядывала на Сэмюэля. Будто знала о нем какую-то сокровенную тайну. – Важно не имя, – с бесконечным терпением объяснил Друг, словно был вынужден ребенку, а не взрослому мужчине. – А то, что он показался тебе. Маниту ушли из жизни не по своей воле. Им нелегко снова доверится человеку настолько, чтобы явить себя. Но и тогда они показываются лишь тем, кто близок им по духу. Никто другой их не увидит, даже если будет смотреть вечность. Белка чихнула и спрыгнула с колен Друга, большими прыжками поскакав в сторону деревьев. Сэмюэль зачарованно молчал, пока она окончательно не скрылась из виду, а потом с благодарностью посмотрел на Друга. – Не стоит. Это его выбор, а не наш, – ответил тот, поднимаясь и явно собираясь уходить. Сэмюэль тоже встал на ноги, и чуть склонил голову в знаке почтения. Прощания не требовалось. Друг умел Видеть и потому знал, что Сэмюэль будет скучать и ждать их следующую встречу, что бы та ни сулила. – Не все дороги ведут к одному концу. Но многие пересекаются, – с надеждой сказал Сэмюэль, смотря вслед уходящему Другу. Тот уже скрывался за поворотом, будто бы растворяясь в ночной мгле. Таинственный, как и всегда. Было уже слишком поздно для автобусов, и Сэмюэль решил переночевать в заднем помещении подсобки, где стояла небольшая кровать специально для подобных случаев. Он так и ушел туда, переполненный впечатлениями, отчего еще долго не мог уснуть. Но не по тем причинам, что могли показаться. Сэмюэль не мучил себя вопросами и тревогами об открытых ему тайнах. Он просто был счастлив оттого, что имеет возможность прикоснуться к незримому. А еще он впервые узрел свой дух-талисман, всегда незримо следившего за ним из теней забвения! Счастливо улыбнувшись, Сэмюэль закрыл глаза и стал погружаться в сон. Он знал, что сегодня будет спать так крепко, как не спал ни разу за всю свою жизнь.***
Дата: 14.04.10
Это была, пожалуй, последняя смена за минувшие дни, когда парамедики – наставница и молодая практикантка, не смотря на ощутимую разницу в возрасте, похожие друг на друга, как близняшки, вышли из клиники без желания упасть прямо на выходе. На этот раз им хватило сил доползти аж до самой скорой… За парамедиками подтянулись еще двое пожарных: молодая темноволосая женщина не старше тридцати и усатый седой мужчина в летах, красовавшийся свежими ожогами на правой стороне лица. Они уже начали подживать, так как шел третий день с конца ужасающего пожара, охватившего близлежащие леса и едва не добравшегося до самой Аркадии Бей, расположившейся на юге от Портленда. Парамедики устало уселись прямо асфальте, под колесами скорой. Пожарные сочувственно посмотрели на обеих страдалиц, еще слишком молодых, но уже повидавших такое, что другим и не снилось. Сегодня, правда, все было не так плохо. Шесть спасенных жизней, три тяжелых случая, и один летальный, о котором они узнали буквально только что. Жертву нашли в окрестностях Портленда, но слишком поздно. Приехавшие по другому вызову пожарные не знали, что случилось, и из уважения не спрашивали. Если парамедики захотят – сами расскажут. А пока ни к чему бередить свежие раны. – Как ты? – спросила парамедик с нашивкой руководителя бригады, обращаясь к пожарному с ожогами на лице. Тот коснулся пальцами покрасневшей и воспаленной кожи, и сказал, не поморщившись: – Ничего, заживет. Гребаное дерево рухнуло в полуметре от меня. Хорошо еще Джейк Хейл вовремя отскочил – иначе бы и ему досталось. Последний участок доставил больше всего проблем. Пламя будто из ада, не знаю, как такое вообще может быть! Ничего не помогало, а потом оно как-то разом ослабело и… Дальше вы знаете. Практикантка-парамедик сочувственно вздохнула. – Много выгорело? – Не меньше трех акров, – вместо своего напарника, отозвалась женщина-пожарный. Ее довольно таки красивое лицо посуровело от воспоминаний. – И бог знает, сколько пострадавших и сгоревших заживо. Мы до сих пор находим обгорелые трупы. Ебучие туристы… – Полегче, – мужчина тронул ее за руку, успокаивая. – Они не знали, в какое пекло лезли. – Простите, – повинилась пожарная, но не перед ним, а перед парамедиками, которым явно не понравились ее последние слова. Неизвестно, чем бы закончился ее неосторожный выпад на ни в чем неповинных людей, но тут двери клиники вновь распахнулись. Парамедики поднялись, приветствуя худощавого мужчину в строгом офисном костюме, с залысинами на висках и очками, криво сидящими на переносице. – Удалось что-нибудь выяснить? – с места в карьер выпалила практикантка, за что тут же получила чувствительный тычок в бок от своей наставницы. Адвокат, спускавшийся по лестнице, отрицательно покачал головой. Его в общем-то милое и не самое отталкивающее лицо некрасиво кривилось, как если бы мужчина с трудом сдерживал гнев. – Пока никаких зацепок. Все выглядит так, как оно и есть: она приняла слишком много и умерла от передозировки. – Но как же…, – из глаз практикантки потекли слезы. – Я же слышала! Она дала нам ваш номер, а потом сказала, что ее накачали! – В это я не сомневаюсь. Сэра Герхардт успешно прошла реабилитацию, и уже год была в завязке. Она ни за что бы не стала снова принимать героин! Ее вынудили, и я догадываюсь, кто, – адвокат тяжко вздохнул и бросил последний взгляд на стеклянные двери клиники. – Думаю после этого случился рецедив. Сэра сорвалась и уже не смогла себя контролировать. – У вас есть доказательства? – строго спросила наставница, прежде чем ее эмоциональная подопечная вновь открыла рот. – Кто бы это ни сделал, но на одних обвинениях суд не выиграть. Адвокат снял с носа очки, достал платок из кармана и принялся протирать безукоризненно чистые стекла. – Пока нет, но будут. Пусть я и не самый лучший специалист в своем деле, но наш контракт еще не истек, а я всегда плачу по счетам. К тому же… история этой несчастной тронула меня. Будьте уверены: я костьми лягу, но позабочусь, чтобы убивший ее ублюдок получил по заслугам!