Дата: 28.11.11
Саманта обессилено сидела на полу у себя в комнате, привалившись спиной к свисающему с кровати одеялу. Ее всю трясло, но не от холода голых паркетных половиц, а от того, что только что случилось. Телефон по-прежнему лежал рядом под ногами, дисплеем вниз. А в пустой без единой мысли голове эхом звучал минувший разговор… – Милая, привет, это я. Прости, что так долго не звонила, я, – из трубки послышался вслхлип, как если бы мама сдерживала посдупившие рыдания. – Мы победили, солнышко! Сердце Саманты оборвалось. Она еле нашла в себе мужество спросить, не смея поверить в удачу: – Все закончилось? – Да, милая. «Это же здорово!» – Саманта подскочила и, счастливо вскрикнув, принялась отплясывать воодушевленный имправизационный танец. Ей не придется выбирать! А, значит, отцу не в чем будет ее упрекнуть! И они смогут видеться! Но восторг девушки длилися недолго. Мама все же заплакала, и Саманта остановилась, заподозрив неладное. Этот был плач тревоги, а не счастья. – Что случилось? После небольшой паузы телефон ответил ей хриплым звучанием, в котором с трудом узнавался мамин голос. Никогда прежде Саманта не слышала и не видела ее в таком состоянии. – Родная моя, солнышко… Нам придется на время уехать из Блэквелла. – Что? Но почему? – от былого восторга не осталось и следа. Саманта словно угодила в вязкий цементный раствор и замерла в одной позе, не смея пошевельнуться от сковавшего ее ужаса. – Мам! – Это твой отец, родная. Если бы я знала, что все так повернется…, – мама переливчато вздохнула и продолжила уже более ровно, но ничуть не менее встревожено. – Моему адвокату удалось раздобыть копии мед-заключений, доказывающих его психическую неуравновешенность. В суде это послужило решающим доводом, но… Сэм. Саманта оцепенела, понимая, что сейчас прозвучит самое страшное. Мама никогда не называла ее так! Только полным именем, – Он позвонил мне сегодня и сказал… Сэм, его не остановит решение суда. Айзек сказал, что заберет тебя, силой, если потребуется. – Но..., – вот тогда Саманта и опустилась на пол, более не способная стоять на подкашывающихся ногах. – Мне очень жаль, милая. Я очень боюсь за тебя. Я не знаю, что твой отец может сделать! Сэм, он сошел с ума. Нам надо уезжать. Я уже связалась с ректором Уэллсом и все уладила. Пожалуйста, как только сможешь – зайди к нему, он хочет тебя видеть до отъезда. Милая, ты слышишь меня?.. Нет, Саманта уже не слышала. Телефон просто выпал из ее палев и, пару раз скакнув на полу, замер рядом с ее ногой, где и лежал до сего момента. Еще с минуту мама взывала к ней, но потом замолчала, не вешая трубку. После прошло, возможо, несколько минут. Или час? Вечность? Понятие времени растворилось для Саманты. В какой-то момент ее хватило ровно на то, тобы дотянуться дрожащими пальцами до прикроватной тумбы и синуть на пол таблетки, лежащие на самом ее краю. Саманта надломила пачку и высыпала на ладонь сразу две капсулы. Потом также неглядя прияняла их, проглотив без воды, и обессилено прикрыла глаза, ожидая наступления эффекта. На душе было невыносимо тошно. Не столько от осознания того, что услышала от мамы, а просто от самой жизни. Саманта всегда осуждала тех, кто топит горе в алкоголе или в чем-то похуже, как наркотики, но теперь понимала их. Иногда проще просто уйти от проблем, чем заставлять себя переживать их каждую минуту, каждый день… Тем временем успокоительные начали действовать. Две таблетки дали почти мгновенный эффект. По телу от макушки до пяток разлилась приятная слабость, и шум в голове утих, сменившись приятной пустотой, а потом и полным равнодушием к проиходящему. Отлично. Теперь можно закончить раговор. Саманта потянулась за телефоном и поднесла динамик к уху. – Мам? – Я здесь, солнышко. – ей почудился звук работающего двигателя, сопровождавшего слова мамы. – Ты как? – Не очень, – не стала обманывать Саманта, из-за накатившего «прихода» говоря с некоторым замедлением. – Почему я должна уезжать? Я не хочу. – Знаю, милая. Но твой отец, он… очень изменился. В нем и раньше это было, ты знаешь, но… прежде он никогда не проигрывал. Кажется, это сломило его окончательно. – Когда я вернусь? – Скоро... обещаю. Все будет хорошо. Если бы Саманта не была «под дозой», то, может, даже бы выдавила из себя невеселую улыбку. Как и она сама, мама совершенно не умела врать. – Он ведь не остановится, правда? Несколько топительных секунд из динамика доносился лишь звук работающей машины. Видимо мама куда-то ехала и одновременно говорила с ней. – Ты же знаеть отца, – наконец сказала мама и торопливо добавила, неумело прикрывая страх за напускной бравадой. – Но не волнуйся! Полиция в курсе, а я уже в пути и заберу тебя, как только приеду в город. – Я не волнуюсь, – бесцветным тоном отозвалась Саманта. Она и правда уже не волновалась. Двойная доза таблеток рьяно взялась за дело, сделав мысли плавными, как в замедленной съемке. – А что насчет моих вещей? – Мы заберем все, что ты захочешь. Я буду в городе уже к вечеру, так что не затягивай. Поговори с ректором, а потом жди меня на парковке. Я не дам тебя в обиду, обещаю! – Хорошо. – Я люблю тебя! – И я тебя, мам. Саманта нажала «отбой» и заползла на кровать. Ее начало неумолимо клонить в сон, но девушка сопротивлялась ему, не желая снова погружаться в пучину сновидений. Там ее почти наверняка поджидали жуткие кошмары с отцом в главной роли. В туманном полузабытье, навеянным действием препаратов, Саманта пролежала где-то с час. Потом, оставшуюся половину дня, часов до четырех, собирала вещи. Их было немного. На кровати уместились всего две большие сумки с одеждой и личными вещами. Ей, в отличии от других девчонок, не требовалось много личных вещей. Не считая книг, которые точно придется оставить тут. Пусть соседки разбирают после ее отъезда, Сэм не жалко. Может так хоть будут вспоминать о ней, читая очередной роман. Закончив со сборами, Саманта вышла в коридор и постучалась в комнату к Стэф, собираясь предупредить ее о своем внеплановом отъезде. Увы, но подруги не было на месте. Что, впрочем, неудивительно. Кто еще, кроме Саманты, захочет проводить солнечный выходной в общаге? Наверно, оно и к лучшему. Прощание все равно бы получилось невыносимым. Наспех написав Стэф пару слов в смс и, не дожидаясь ответа, Саманта спустилась вниз, вышла из общаги и побрела в сторону кампуса, как велела мама. Ей было все равно, что будет дальше. С уходом депрессии, подавленной таблетками, навалилась ставшая привычная за последние месяцы апатия. Встречавшихся по дороге одноклассников, и тех, что приветстовали ее, и тех, что нет, Саманта провожала безразличными взглядами. Единственным исключением стал дворник Сэмюэль, с котором девушка поздоровалась на садовой дорожке у кампуса. Мужчина ответил ей всепоглощающей улыбкой и одной из своих мудреных философских фразочек, смысл которой совершенно затерялся в туманном бреду успокоительных. Саманта и в обычном состоянии не особо его понимала, а сейчас и подавно. В таком состоянии она дошла почти до самого кабинета ректора. Там ей заступил дорогу смутно знакомый мужчина в красивом деловом костюме. Кажется, это был кто-то из новых профессоров, приехавших в Блэквелл с введенимем дополнительных специальностей. Саманта заприметила его еще у входа, но не ожидала, что он так резко встанет поперек пути. Она покачнулась и упала бы, не ухвати профессор ее за плечо. – Простите, мисс, – он извинился и участливо спросил. – С вами все в порядке? – Да, простите, – в свою очередь повинилась Саманта, по чистой привычке извиняясь за то, в чем не была виновата. – Вы позволите? Я очень спешу. – Разумеется, – профессор уступил ей дорогу и с улыбкой подметил, когда она постучалась в двери холла перед кабинетом Уэллса. – Первый раз вижу, чтобы студенты так спешили пообщаться с ректором! Будь Саманта не под успокоительными, то наверняка бы залилась слезами или того хуже – впала бы в истерику. В последнее время ее очень просто вывести из равновесия любыми, даже самими безобидными словами. Но сейчас на пути слез встала нерушимая стена из «полезных» химикатов, и потому отвечала девушка с прежней равнодушной обреченностью, слыша себя как будто со стороны. – Мама сказала поторопиться. Мы с ней уезжаем вечером. На лице мужчины отразилась целая гамма эмоций, но Саманта уже забыла о нем, услышав с той стороны двери приглашающий оклик секретарши. Бочком прошмыгнув в секратарскую, она сразу обратилась пухленькой женщина за столиком при входе. – Здравстуйте. Я – Саманта Майерс. Мне сказали, ректор Уэллс хотел меня видеть. Секретарша закатила глаза, что-то вспоминая, затем удовлетворенно кивнула и нажала кнопку вызова на телефоне. – Мистер Уэллс. Студентка, которую вы вызывали – Саманта Майерс, только что подошла. Мне пригласить ее? – Да, пожалуйста, – в ответ раздался глубокий и звучный голос Уэллса. Секретарша кивнула и улыбнулась Саманте, указывая на дверь в кабинет ректора. – Иди, деточка, не бойся. Простите, профессор Джефферсон, а вы по какому вопросу? – Не волнуйся, Конни, – сказал мужчина, наземетно для Саманты вошедший вслед за ней. – Я просто сопровождающий, хочу убедиться, что все в порядке. Я подожду здесь, если вы не возражаете. Саманта недоуменно покосилась на него. Даже сквозь пелену препаратов она удивилась искренней тревоге, прозвучавшей в голосе профессора. – Мисс Майерс. Проходите, прошу, – темнокожий мужчина в бежевом костюме встретил ее почти на входе. Вежливо поздоровавшись с профессором Джефферсоном, ректор прикрыл за ней дверь и подвел за плечи к одному из стульев для посетителей. Сам ректор занял второй стул, прямо напротив Саманты. И снова таблетки спасли ее от позора. Будь Саманта сама собой, то точно бы расплакалась от вида умудренного годами лица, так и подмывавшего рассказать ему все. А затем выплакаться в жилетку, выплескивая накопившееся эмоции. Ректор Уэллс очень напомнил ей собственного дедушку, походя на него всем, кроме цвета кожи. Но Саманта под успокоительными и без них – два совершенно разных человека. Теперь она просто поерзала, поудобнее устраиваясь на стуле, и стала слушать, что ей говорят. – Мисс Ма… Саманта. Меня очень встревожил звонок от твоей матери. Срываться вот так, посреди учебного года... да еще и когда до конца экзаменов остался всего месяц. Что случилось, дочка? – Мама не сказала вам? – Саманта подавила зевок и изучающе посмотрела в глаза ректора. Странно, но даже их цвет – карий, был точь-в-точь, как у дедушки. – Ничего конкретного, – ректор Уэллс встревожено нахмурился. – Только, что это вынужденное решение, и чтобы я придержал твое место до конца весеннего семестра, если вы надумаете вернуться. – Хорошо, – невпопад откликнулась Саманта, делая зарубку в памяти. Мама сказала «скоро». Как только вернется предавший ее голос, надо бы не забыть высказать ей все, что Сэм думает насчет такой наглой лжи. – С тобой все впорядке? – Уэллс наклонился вперед. – Может, стоит вызвать мисс Баренчи? Ты выглядишь бледной. – Все хорошо, – соврала Саманта, даже не пытаясь сделать лицо попроще. Умудренный годами ректор в любом случае видел ее насквозь. – И ты не имеешь ничего против того, чтобы покинуть Блэквелл посреди учебного процесса? – Конечно, я против, сэр. Но у нас нет выбора. – Что ты имеешь в виду? Дочка, ты можешь сказать мне. Если тебя кто-то заставляет, я могу… Саманта отрицательно покачала головой, и ректор разочарованно откинулся назад. Если он и не поверил ей, то не показал виду. – Что ж, – ректор Уэллс первым поднялся на ноги и по-отечески сжал ее плечо. – Тогда я не смею вас задерживать, мисс Майерс. Нам жаль расставаться с такой перспективной студенткой, но, надеюсь, вы с матерью передумайте. На этот случай за тобой сохраняется право восстановиться в следующем учебном году, если ты того пожелаешь. Не забудь освободить шкафчик перед уходом и… Удачи, Саманта. Помни – двери Блэквелла всегда открыты для тебя.***
Марк и сам не понял, что его так взволновало в словах Саманты. Родители часто забирали на выходные детей из школы, в этом не было ничего особенного… Но ее поведение, странный взгляд «сквозь явь в будущее», присущий людям, которые страдают от гнета навалившихся проблем… Словом, Марк предпочел довериться инстинктам и не прогадал. Когда Саманта вышла из кабинета Уэллса, он вел ничего не значащую беседу с раскрасневшейся и вовсю конетничающий секретаршей Конни. Марку достало всего одного взгляда на мрачного Уэллса за спиной Сэм, чтобы правильно оценить обстановку. – Все в порядке? Вопрос был задан с такой амплитудой, чтобы охватить сразу и Саманту, и ректора, в зависимости от того, кто будет готов ответить. Как и ожидал Марк, его тихая и невинная модель промолчала, отведя взгляд и быстро пройдя к выходу, что еще раз убедило его в своих подозрениях. А вот Уэллс напротив, поманил его пальцем, приглашая зайти к нему в офис. – У мисс Майерс какие-то проблемы? – спросил Марк, едва старик закрыл за ним дверь. – О, так вы знаете ее? – Случайная встреча на Хэллоуине. Она показалась мне очень одаренной и… крайне застенчивой молодей леди. – Да, так и есть, – ректор Уэллс тяжело вздохнул, на миг дернулся к столу, но передумал и остался на месте. Марк незаметно проследил его взгляд и приметил прикрытый статуэткой с бронзовой птицей бокал, наполненный янтарным виски. Ему стало смешно. Можно было догадаться и раньше, что ректор – любитель закидывать за воротник. – …но увы, Саманта покидает нас. – Что? – Марк закашлялся и с трудом совладал с севшим голосом. – Почему? До экзаменов остался всего месяц, не понимаю… – Я сказал точно то же самое ее матери, – Уэллс скривился, словно разом съел половину кислейшего из лимонов. – Но она не пожелала слушать доводов разума. Пришлось предоставить мисс Майерс академический отпуск до весны, если она пожелает вернуться. – Когда она съезжает? – Насколько я знаю, сегодня. Кто бы мог понять, скольких усилий стоило Марку сохранить спокойное выражение на лице после этих слов! «Уезжает. Сегодня! Нет… Я не допущу этого! Только не сейчас, когда цель так близка. Она не может так поступить со мной!» – Что ж, очень жаль, – мертвенным тоном сказал Марк после краткой паузы. – Простите, что отвлек вас, ректор. Я могу быть еще чем-нибудь полезен? – Хм. По правде говоря, я хотел обсудить с вами лекционную программу на следующий семестр… – Я поступлю так, как вы посчитаете нужным! – Простите? – Уэллс чуть отодвинулся назад, напуганный почти что угрожающим тоном Джефферсона. – Но вы даже не знаете… – Я доверяю вам, – уже спокойнее добавил Марк, сосредоточив всю волю в правом кулаке, так и норовящем двинуть в нос старому пьянице. – Вы руководите Блэквеллом так, как считаете нужным. Если мне нужно что-то убрать или добавить к лекционному материалу, то я сделаю, как вы прикажете. – Кхм… Да. Это я и хотел услышать. Уэллс растерялся, и его рука автоматически дернулась в сторону бокала, чем и не применул воспользоваться Марк, красноречиво опустив взгляд. Теперь он уже явно дал понять, что разгадал маленькую «слабость» ректора. Это решило все. – Не смею больше задерживать вас, профессор Джефферсон, – засуетился старый пьяница, как бы невзначая заслоняя спиной предательскую тару. – Всегда рад помочь, – Марк слегка склонил голову в почтении и вышел из кабинета. На Конни, разочарованно бросившую ему в спину: «Всего доброго, профессор Джефферсон», он не обратил ровным счетом ни малейшего внимания и сразу направился к выходу. Всего устремления и действия Марка теперь были направлены лишь в одну сторону. «Саманта…» Все случилось так быстро и внезапно! У него не было плана на подобный случай. Изначально Марк хотел заманить Майерс на Вортекс и уже там, под прикрытием толпы людей, провернуть свой давний и уже отработанный трюк с похищением. В толпе сделать это не так уж трудно, но что делать теперь, он не представлял. Саманта должна была стать венцом его карьеры фотографа! Квентисенцией всего, ради чего Марк упорно и не погладая сил работал столько лет. Она просто не имеет права вот так бросить его! Паника и ярость на чаше весов окончательно перевесили голос разума. Марк почти не осознавал, как добрел до своей машины на парковке и залез в тайник под сиденьем, где лежали герметично упакованные ампулы с сильнодействующими транквилизаторами и шприцами. Он не знал, что хочет предпринять и как провернуть то, что необходимо. Уэллс сказал, она уедет сегодня. Когда, блять, «сегодня»? Сейчас, вечером, ночью? Сколько у него осталось времени? И как, мать его, ему провернуть похищение на виду у всего Блэквелла? Нет, об этом надо будет думать после. Сначала надо найти ее, а уже потом… В полном эмоциональном раздрае Марк дошел до кампуса и уже там понял, что совершенно не знает, где искать Саманту. – Эй, – Марк заметил у входа в кампус дворника, возящегося с системой полива на газоне, и быстро подошел к нему. – Ты не видел, куда тут недавно проходила девушка? Каштановые волосы, ростом примерно такая, – он показал до уровня своей груди. – Немаркая одежда серых оттенков, джинсы… – Внешность – лишь оболочка для душевного пристанища, – ответил несомненно чокнутый дворник, с добрым прищуром смотря на ошарашенного таким отпором мужчину. – И путь одной не всегда равен пути другой. – Что? – у сбитого с толку Марка отвисла челюсть. – Туда, – также нелогично пояснил дворник, кивнув в сторону общежития Прескоттов. – Юница прошла туда. Или, правильнее сказать, пролетела, влекомая ветром перемен… «Что за придурок! – подумал Марк, поспешно уходя в указанном направлении. – Понаберут аутистов в персонал, а потом удивляются, что стены расписаны граффити и прочей херней, оскорбляющей взор творца». Стараясь идти не слишком быстро, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания одиноче-студентов, развалившихся на травке перед кампусом, Марк почти добрался до общежития, крепко сжимая в руках футляр со шприцами. И вдруг увидел Ее, выходящую во двор. Марк торопливо нырнул за крыльцо преподавательского крыла общажития и уже оттуда со злостью смотрел, как за его богиней выходят еще двое, помогавшие тащить багаж: яркая девчонка в модной молодежной шапке и тощий, как жердь, чернокожий парень в очках. «Отлично, блять… Просто прекрасно!» Этих двоих он уже видел рядом с Самантой и знал, что просто так от них не отделаешься. Не без лишнего шума точно. Торопливо отступив назад, Марк скрылся за ограждением прежде, чем его успели заметить. А затем проследил за всеми тремя до пустой стоянки кампуса, где они и остались ждать, сотрясая воздух пустой болтовней. Марк скрипнул зубами, чуть ли не в голос взвыв от распиравшей его досады. Уже рассматривая от безысходности самые безумные варианты, он внезапно зацепился взглядом за кромку лесов за территорией Академии. Готовый план созрел в то же мгновение. Нельзя, чтобы кто-то встал на пути между Марком и его мечтой! И не важно, на какие крайние меры ради этого придется пойти.