Дата: 23.04.13
Положа руку на сердце: Марк не собирался ехать на ночь глядя в проявочную. Его режим дня имел строгий режим и был расписан по часам. Когда спать, есть, работать и отдыхать – все в нем было учтено до мелочей. Именно поэтому он был не просто фотографом, а мастером своего дела. Никаких лишних движений, одно лишь вдохновение в строго отведенных для него рамках времени. Тем не менее, нарушить график все же пришлось. Звоночек на телефон от сигнализации бункера, оповещавшей хозяина о незапланированных гостях, застал Марка на выходе из своей аудитории. Он как раз закончил проверку домашних заданий студентов и собирался остаток ночи уделить здоровому сну в преподавательском крыле общежития. Увы, но судьба решила иначе. «Чертов мальчишка, – поморщился Марк, убирая телефон обратно в карман. – Какого хера он забыл там?» – Уже уходите, профессор? Марк благосклонно кивнул мисс Грант, заприметившей его на выходе из кампуса. Та, как и сам Джефферсон, сегодня осталась допоздна, чтобы разгрести накопившиеся дела. Но если Марк просто любил работать ближе к ночи, то у мисс Грант попросту не оставалось выбора. Пусть Блэквелл с недавних лет и начал большую часть внимания уделять сфере искусств, но и научные кафедры никуда не исчезли. А у этой пухленькой дамочки, спешащей ему наперерез, наиболее обширный охват студентов со всех курсов. Она вела всех, от первокурсников до выпускников, в то время как Марк работал только с узким кругом, оставшимся на дополнительные два года обучения. «Интересно, как она умудряется в своем возрасте справляться с таким объемом работы, да еще и в одиночку?» – подумал Марк, вынужденно останавливаясь, дабы не показаться невежливым. Чтобы втемяшить в головы здешних баранов хоть какие-то знания, он уже убедился на личном опыте, нужно было иметь воистину ангельское терпение! Этот вопрос Марк и задал, благоразумно опустив часть, связанную с возрастом. – Ну что вы, – рассмеялась Мишель Грант, с удовольствием включаясь в разговор. – Мне это в радость! Может потом кто-то из них изобретет двигатель, который позволит нам выбраться за пределы Солнечной системы! – Было бы чудесно, – Марк чуть наклонил голову и с вежливой улыбкой извинился. – Вы не возражаете, если мы отложим нашу беседу до завтрашнего утра? – Возражаю, – мисс Грант кокетливо поправила прическу. – Но разве кто-то в силах остановить такого представительного мужчину? «Уж точно не ты, бургер ходячий», – хмыкнул про себя Марк, внешне ничем не выдав своего веселья. Профессор обозначил уголками губ вежливую улыбку и взялся за дверную ручку, показывая, что «аудиенция» закончена. – Доброй ночи, мисс Грант. – Доброй, – заметно разочарованно отозвалась женщина. – Вы куда-то спешите? Марк сделал вид, что не расслышал, отмеряя дорожку к парковке длинными метровыми шагами. Дура и без того отняла у него слишком много времени. В проявочной оборудования на миллионы, и если мальчишка Прескоттов что-то поломает… Не то, чтобы Марку было жалко. Деньги все равно не его. Но сам факт, что Нейтан роется в его святая святых, вызывал противный зубной скрежет и непреодолимое желание свернуть любопытному куренку шею. Вот знает же, что ему запрещено быть там вне их занятий! И все равно лезет. Если бы не его папаша, оплачивающий все мыслимые-немыслимые расходы сына, то давно бы уже вбил ума в полудурка. Не кастетом, так кулаком. Хотя отец Марка не гнушался пользоваться и тем, и другим, зато результат! Вон какой теперь Марк. Не просто лучший, но один из величайших художников. Тот, кто раздвигает границы и рушит запреты. И Нейтан может стать таким же, если его правильно направить… «А, может, и вправду стоит, – прикидывал про себя Марк, ведя машину сначала по шоссе через город, а потом свернув на сельскую тропку у пригородского сектора. – Пацану явно не хватает хорошей трепки» Увидев полчаса спустя припаркованную у склада красную тачку Прескотта-младшего, Марк не сдержал короткого смешка. Точно, он здесь. Совсем отбился от рук, сопляк… «И, раз отцу плевать на его воспитание, я сам им займусь». Марк припарковался рядом и начал спускаться в бункер с четким намерением вбить в Нейтана уважение к приказам взрослых. Однако, то что случилось дальше, не мог предугадать даже его блестящий ум. Услышав из проявочной чьи-то хрипы, Марк сначала замер в недоумении. Первая мысль была, разумеется, ниже пояса. Девку привел, сученыш! Спалил место! Но потом, прислушавшись, понял, что все не так просто, и рванул на звук. – Что тут, блять, происходит?.. – успел рыкнуть Джефферсон, но готовящиеся ругательства так и не вырвались на волю. Ему хватило одного взгляда на дергающуюся в припадке девушку, а за ней заламывающегося пальцы Прескотта, чтобы разобраться в ситуации. Ярость захлестнула, заставила схватить сопливого недоумка за шиворот и рявкнуть ему в лицо: – Что ты ей ввел, идиот? Из какой ампулы? Голова Нейтана болталась, как у ватной куклы, вот-вот слетит с плеч. – С белой… с белым колпачком. – Кретин! Нейтан завалился на пол, влекомый инерцией от удара в скулу, пока сам Марк кинулся к шкафчику с медикаментами. Еще есть шанс. Нужен Налоксон, срочно. Иначе девчонке конец, а он не может допустить еще одной бессмысленной смерти в своей проявочной. Последствия прошлой все еще аукаются на работах. – Пошел вон! – приказал Марк, и Нейтан, почти белый от шока, непонимающе уставился на него. – Но как же Рэйчел… – Вон!!! Выкормыша Прескоттов снесло звуковой волной. Мальчишка не мог сопротивляться влиянию Джефферсона и в обычном состоянии, а теперь, когда тот вышел из себя, и подавно. Марк начал медленно вводить дозу препарата в шею девушки, краем уха слушая дробный и постепенно затихающий звук шагов. Отлично. Теперь, когда он остался один, можно больше не притворяться. Несомненно, Нейтан Прескотт кретин. Но и кретин полезный! Сам того не понимая, мальчишка предоставил возможность Марку заглянуть за грань дозволенного. В начале его карьеры никто из моделей не избежал уготованной им участи. Но после смерти Саманты Майерс, Марк принял меры, чтобы предотвращать подобные несчастные случаи в будущем. Ему не хотелось снова испытывать то гадкое ощущение беспомощности, когда лучшая работа утекает, как песок сквозь пальцы. И во теперь ему выдался уникальный шанс! Узнать, что будет После. Рэйчел Эмбер уже одной ногой по ту сторону. Интересно, что она скажет, когда откроет глаза? Как поведет себя? Очень интригующе! Проверив ровное дыхание Рэйчел и удовлетворенно хмыкнув, Марк оставил ее на полу и пошел закрывать дверь в бункер. Пять минут в запасе, пока не подействует Налоксон, хватит, чтобы избавиться от посторонних ушей. В предстоящем разговоре ему не нужны лишние свидетели. Нейтан ждал его на лестнице, не находящий себе места от паники. Увидев Джефферсона, он умоляюще поджал губы. Щека в месте, куда ударил Марк, заметно покраснела и начала отекать. – Она жива? Я же не… – Иди. Я позабочусь обо всем, – убедительно произнес Марк, покровительно кладя руку ему на плечо. И без того широкие зрачки Нейтана заполнили собой почти всю радужку. Парень начал задыхаться, уже не сдерживаемые слезы потекли без остановки. – Нет… нет… пожалуйста… я люблю ее… – Рэйчел Эмбер больше не твоя забота, – Марк настойчиво подтолкнул его по ступенькам наверх. Невольное признание развеселило его, но не настолько, чтобы дрогнуть и потерять самообладание. – Иди и забудь обо всем, что случилось. Ты весь день провел в Блэквелле, ни с кем не разговаривал и ничего не видел. Я свяжусь с тобой завтра. Этого было вполне достаточно. Нейтан еще пытался что-то лепетать, потом начал заикаться, но Марк уже не слушал. Когда дверь в бункер захлопнулась, и замки встали на места, у него оставалась в запасе минута. Вполне достаточно. Он вернулся к Рэйчел, успев как раз к развязке. Девушка выгнулась дугой, резко судорожно вздохнула носом и часто заморгала, открывая глаза. – Тише, детка. Все хорошо. Марк опустился рядом на корточки и, грубо схватив модель за подбородок двумя пальцами, заставил ее посмотреть себе в глаза. Это был долгий взгляд настоящего профессионала. Ему нужно было запомнить каждую деталь и мелочь: как она дышит, как двигаются лицевые мышцы, насколько отличается взгляд До и После. Все, что будет полезно для его будущих работ. Молчаливый поединок продолжался несколько долгих минут тишины. Девчонка дергалась и стонала, но так и не смогла произнести ни слова. Сначала в ее глазах появилась радость узнавания. Но потом, когда Марк так и не предпринял попыток ее развязать, сменилась обидой и недоумением. Модель начала всхлипывать и шмыгать покрасневшим носиком. Из глаз покатились жемчужные слезы, красиво бликующие в свете все еще включенных софитов. Но он так и не увидел, что хотел. Разочарованно оттолкнув обмякшее тело, Марк поднялся на ноги и устало расправил плечи. Ему стало смешно и грустно одновременно. Как после просмотра провального финала прекрасного фильма. – Самые яркие, – неторопливо заговорил он. – Вы всегда перегораете так быстро и бестолково! Стоит лишь немного надавить, и от вас уже ничего не остается. Жаль я увидел это так поздно. Может быть, пойми я раньше, моя Саманта была бы жива… Марк прервался. Горло перехватило от застарелой горечи воспоминаний. «Саманта, милая. Все это ради тебя. Прости, что эта сука порочит твою память». Его бывшая модель застонала, не способная говорить внятно из-за влияния опиатов, понемногу ослабляемых действием Налоксона. Но Марку не нужно было, чтобы она отвечала. Только чтобы слушала. – Посмотри на себя, – его тон был одно сплошное презрение. – Всего одна передозировка, и что от тебя осталось? Пшик, пустое место. Ты уже не Рэйчел, – Марк резко двинул ногой, заставив ее согнуться в поясе и закашляться от резкой боли. – Она сдохла, как и многие до нее. Осталось узнать, была ли ее смерть напрасной. Марк поднял фотоаппарат Прескотта, о котором тот преступно забыл, и, быстро пролистав последние фото, скривился. Ожидаемо, те ни на что не годились. Нейтан, пытаясь подражать ему, осквернил саму суть великой идеи. Самонадеянный щенок! Столько вложено в него: труда, усилий, времени… Все насмарку! Только теперь Марк начал осознавать, как было глупо верить, что Нейтан сможет однажды подхватить выпадающее знамя из его рук. Чушь. Вся ответственность за судьбу подлинного искусства всегда будет лежать только на Марке. И глупо было давать себе надежду на обратное. – Какая жалость, – Марк присел на край дивана и, отложив фотоаппарат, задумчиво посмотрел на пустую оболочку, дергающуюся на полу. Обида в ее глазах уже иссякля, сменившись бессильным гневом. – Рэйчел была особенной. Меняла сотни личин, и не одна не была похожа на предыдущую. А ты… ты даже не ее тень. Джефферсон с сомнением покосился на один из шкафчиков, где лежал пистолет. – Возможно, милосерднее всего было бы избавить ее тело от мучений прямо сейчас. Лежащее на полу существо затряслось, замычало, предпринимая жалкие попытки отползти на спине. С полминуты понаблюдав за этим отвратительным зрелищем, Марк прихлопнул ладонями по коленям и решительно произнес: – Нет! Быстрая смерть недостойна памяти Рэйчел Эмбер. Ее последнее фото заслуживает более драматичного антуража.***
Рэйчел пыталась развязаться, но безуспешно. Ублюдский Нейтан Прескотт так крепко стянул запястья скотчем, что она уже почти не чувствовала онемевших пальцев. С ногами та же проблема, но она не теряла надежды найти какой-то уступ под сиденьем и потихоньку перетереть об него путы. А до той поры ей не оставалось иного выбора, как слушать весь тот больной бред, что нес ее пленитель, ведущий машину. И с каждым его словом в сжавшейся душе Рэйчел что-то трещало, ломалось и исчезало. Марк говорил ужасные вещи... – Саманта Майерс была особенной. Уверен, ты и твои подружки вдоволь поиздевались над ней в школе. Я должен поблагодарить вас за это. Благодаря вашим нападкам в ней открылась та глубина, которой не было и уже никогда не будет в Рэйчел Эмбер. «Больной… ебаный… психопат!!!» – замычала Рэйчел сквозь кляп. Ее колотило с макушки до пят, от обиды, гнева и еще кучи смешанных чувств. Но больше всего от осознания вины и собственной непроходимой тупости! Пока Марк вытаскивал ее из бункера, он признался вскользь, что ее похищение целиком и полностью инициатива Нейтана. И что сам Марк бы никогда не тронул Рэйчел. Она, мол, недостойна его усилий... И не его вина, что Нейтан облажался на первом же самостоятельном задании. Джефферсон предупреждал, что фотограф обязан контролировать себя, и только во время фотосъемки позволять эмоциям вносить свою лепту в процесс творения. Нейтан не послушал, и вот что вышло... Но куда больше услышанного Рэйчел шокировало то, что говорил Марк в данный момент. Господи Боже! Значит, ее не первую накачали наркотой, были и другие! Бедная Саманта! Выходит, она все таки не сбежала после устроенного ей пожара, как все думали. Включая саму Рэйчел... – Она была всем, понимаешь? – продолжал распинаться Джефферсон. – Вершина моей карьеры! Лучшая модель из всех, что я знаю и знал. Но бедняжка умерла по моей вине... И тоже от передозировки, как несчастная Рэйчел Эмбер. Я не знал тогда, как ее спасти, и теперь жестоко расплачиваюсь за свою недальновидность. Тобой. И всеми, кто пришел Саманте на замену. Да, я знаю. Плата высока, но Великое искусство требует жертвоприношения. Если бы ты обладала хоть крупицей чувственности Саманты, то поняла бы! Рэйчел уже плакала, не сдерживаясь. Никогда прежде ей не было так хреново. Осознание того, во что она вляпалась, накрывало с головой, мешало дышать и трезво мыслить. Как он мог?! Она же… Марк… Неужели, и то что было между ними тоже ложь? За что он так с ней?? – Вижу, тебя удивляет, почему я не свалил всю вину на Нейтана и не вернулся героем дня вместе с тобой. Понимаешь ли... когда мальчишка расколется на допросе, копы придут за мной. А я не могу бросить все сейчас! По крайней мере не раньше, чем найду замену Саманте Майерс. Машина скакнула на кочках в последний раз и затихла. – Мы на месте. Скоро все закончится. Рэйчел вытерла мокрое лицо об кожаную обивку кресла и пару раз глубоко вздохнула, унимая рыдания. Вот ее шанс! Либо сейчас, либо уже никогда. Она уже поняла, с каким психом связалась, и что угрозами тот не ограничивается. Марк Джефферсон убил Саманту Майерс. И еще бог знает сколько до нее. Но Рэйчел не станет следующей. Ни за что! Дождавшись, пока этот чокнутый маньяк вытащит ее наружу и разрежет ленту на ногах, Рэйчел дернула коленом и ударила его в пах. Вернее, попыталась ударить... Марк без малейших усилий увернулся и влепил Рэйчел хлесткую пощечину, отчего кляп на губах сорвался и повис на одном липком участке. Вырвавшийся на свободу крик вспугнул стайку птах на ветвях и затерялся где-то в лесной глуши. – Рэйчел была бы польщена твоим сопротивлением, – одобрил Марк, придерживая ее за связанные руки и заставляя смертницу встать на ноги. – Я и есть Рэйчел, психопат ты е..! – закричала она срывающимся голосом, но еще одна пощечина, вдвое сильнее прежней, выбила из нее последнюю волю к сопротивлению. – Не смей оскорблять ее память, тварь! Ты и ногтя Рэйчел Эмбер не стоишь. А теперь шагай. Они шли, должно быть, не меньше получаса. Нещадно ноющие от притока крови ноги молили об отдыхе. Рэйчел игнорировала боль и, захлебываясь слезами, молила о пощаде. Утренний холод, царящий в редком леске, куда ее тащил мучитель, пробирал до костей. И еще запахи. Сырость и гниль. Они усиливались по мере того, как они подходили к небольшому возвышению на опушке. Вот куда он привел ее! На болото. Паника во все горло вопила и требовала ее немедленно бежать, но Марк держал крепко. Как ни печально, все что оставалось Рэйчел – это шагать и плакать, мысленно прося прощения у всех, у кого не успела. Рыдания запертой птицей рвались в груди, раздирали закрюченными когтями легкие и горло. – Пожалуйста, Марк... отпусти меня... Направленный пинком Джефферсона гриб, растущий на самом краю опушки, с громким плюхом канул в болотную жижу. На месте падения расползлось бледное грязное воды, почти сразу начавшее исчезать за наплывом взболомученной ряски и тины. – Яркая жизнь и, как итог, безызвестная смерть в бесконечном мраке, – философски протянул ее бывший возлюбленный. Марк непрерывно подталкивал ее к краю обрыва, за которым раскинулось бесконечное поросшее сорной травой поле с тинистыми водными заводями. – Иронично, не так ли? – Не хочу! Нет!.. Рэйчел захлебнулась криком, но он не помог ей удержаться на ногах, когда ее резко толкнули под зад коленом. Пленница кубарем покатилась вниз по склону, скотч на руках зацепился за что-то и, наконец, треснул. Рэйчел попыталась ухватиться хоть за что-то и затормозить падение. Не вышло... Она упала прямо в ту самую лужу, куда улетел посланный Джефферсоном гриб, и сразу с головой ушла под воду. Потом замолотила руками и, вынырнув, жадно хватанула ртом воздух. – На помощь! – Видишь? Ты сама доказываешь, что я прав. Рэйчел Эмбер никогда бы не стала звать на помощь, это не в ее стиле, – донеслось с верхней части склона. Ее на секунду ослепило вспышкой фотоаппарата, после чего чуть разочарованный голос добавил. – Кривовато вышло, в портфолио не пойдет… И да, можешь не стараться. Ты чувствуешь уже? Налоксон прекращает действовать. Увы, Нейтан переборщил с наркотой, и я ничего не мог сделать, даже если бы попытался. Рэйчел Эмбер умерла... Вода снова сомкнулась над ее головой, заливаясь в нос, уши, рот. Хотя водой-то ее назвать можно было с большой натяжкой. Эта затхлая жижа имела такой противный привкус, что Рэйчел захотелось тотчас выблевать все внутренности. Девушка бешено заработала руками и ногами, всплывая на поверхность, но ее умоляющий крик никто не услышал. На том месте, где стоял Марк Джефферсон, одиноко шелестели заросли болотной травы с белыми соцветиями. – Помогите!!! Эхо голоса утопащей унесло ветром. Ее попросту бросили на верную и мучительную смерть. Рэйчел отчаянно задергалась, пытаясь удержаться на плаву, но проклятое тело и вправду начало сдавать. Мышцы от плеч и до кончиков пальцев на стопах начали наливаться мертвенной тяжестью. Тяжелая вода снова начала смыкаться над ней, и Рэйчел начала задыхаться, понимая, что все кончено... И, прежде чем свет окончательно померк, она увидела над собой свою Тень. * Что было после, Выжившая не могла вспомнить, хоть убей! Просто в какой-то момент закашлялась, исторгая из себя потоки омерзительной болотной воды. А, открыв глаза, осознала себя лежащей на берегу по пояс зеленой тине. Левая рука крепко сжимала узловатый корень какого-то растения или куста, растущего у самой кромки воды. А все тело с ног до головы покрывала мелкая болотная ряска. Кое-как она вытащила себя на берег, помогая локтями и волоча по вязкой грязи непослушные ватные ноги. И, лишь оказавшись достаточно далеко от водной кромки, перевернулась на спину и обессиленно уставилась на небо сквозь просветы в лесной кроне. Судя по светлому небу, день только занимался. Свежий пьянящий воздух щедро наполнял легкие. Выжившая жадно дышала, наслаждаясь каждой секундой свободы. «Я жива…» Слезы потекли по щекам, а следом за ними подступили рыдания. Выжившая согнулась в поясе и затряслась в паническом припадке. Потом также внезапно засмеялась и замолотила кулаками по мокрой упругой земле, в кровь рассекая кожу о мелкие камни на размытом дождями склоне. «Я жива!» Захлебываясь приступами булькающего смеха, Выжившая прижала к колени груди, пока тот не перерос в тихий плач. Она не знала, сколько пролежала там, но когда смогла снова осмысленно взглянуть на небо, то солнце стояло в зените и больно слепило глаза. – Я жива, – надтреснутым голосом повторила Выжившая, и снова горячие слезы потекли из глаз. Да, жива. Но что толку с той жизни? Она сломлена, Джефферсон был прав. От той, какой она была, мало что осталось. Рэйчел Эмбер унизили, растоптали, смешали с грязью. И не кто-то чужой! «Те, кому она верила. И кого любила всем сердцем». Лишь к наступлению ночи Выжившая начала затихать, медленно успокаиваясь и начиная осознавать настоящую себя. Марк был прав, говоря, что Рэйчел Эмбер погибла. Та девушка была слепа и наивна. А еще слаба. Настолько, что не замечала опасности, пока та не напала и не вцепилась ей в глотку. Но та, кем она стала теперь – совершенно иной человек. Смерть, как оказалось, очень качественно прочищает мозги. Эта заново рожденная девушка наслаждалась возможностью просто жить и, одновременно, изо всех сил старалась забыть последние часы. Да, она стала другой. Но все еще помнила, как страшно быть той, которую некогда звали Рэйчел Эмбер.***
Они пришли, незримые для всех, кроме себя самих. Множество призрачных бесформенных фигур, стоящих чуть поодаль, чтобы не выдать Тени свое присутствие. Пока враг не чует угрозы, сосуд в безопасности. И это поможет им свершить задуманное. Живые, сами того не зная, сослужили им хорошую службу. Вдали от Белого древа, силы сторон уравнялись. Души сумели сдержать мощь Тени, пока та спасала сосуд. А теперь могут позволить себе вмешаться без риска потерять сущность. Пора уже покончить с этим кошмаром... Внезапно одна из юных, все еще ищущих возмездия, воспротивилась. Ее требования и мольбы тронули Старших. Но не остановили. «Сосуд должен покинуть священные земли, – шептали они, – надо разорвать связь, пока Тень не может помешать. Не мешай нам». «Нельзя. Она не выдержит» Молодая душа воплотилась, принимая близкий себе образ, и заступила дорогу. «Пусть уходит. Сосуд никогда не вернется, разве вы не видите? Смотрите, что с ней сотворили». «Ты не знаешь, – отголоски наполнили лес, прозвучали шелестом в листве на деревьях. – Не можешь знать! Мы рискуем всем». Лань пугливо пряднула ушами, но не отступила, закрывая собой тело девушки, захлебывающейся плачем на краю болотной бездны. «Если она вернется…» – снова зашептали голоса, но душа твердо стояла на своем. «Нет». Старшие замолчали, устав спорить. Молодая. Наивная. Но в чем-то правая, пусть и неосознанно. Не им решать, чье время пришло. Пусть Тень и спасла сосуд от гибели, но он все еще хрупок, уязвим. А вдали от священных земель и вовсе не протянет долго.