***
Отмывшись и зализав раны, парни снова переместились на кухню. Юра до сих пор был пунцовым от действий Отабека, когда последний обрабатывал мазью его задницу, тихо извиняясь. В отместку, Плисецкий схватил олимпийку казахской сборной, натягивая на свои плечи. И так и пошёл на кухню, в боксерах и болтающейся на плечах куртке Алтына. Увидев Юру в таком виде, Отабек тяжело вздохнул, отворачиваясь к плите, на которой жарил тосты с яйцом. — Специально, да? Юра мстительно улыбнулся, взобравшись на стул, катая в ладонях зелёное яблоко. Мазь и правда здорово помогла, саднящие ощущения почти пропали, что позволяло вполне спокойно ходить и сидеть. Окинув взглядом по-прежнему обнажённую спину и зацепившись за джинсы, обтягивающие зад парня, Плисецкий выдохнул: — Скажем так, провокаторы из нас отличные. И, кстати, я не пошутил про ту девку. Отабек поставил перед ним тарелку с тостами и чашку с крепким чаем, ответив: — Ну, если найдёшь её среди других таек, скажи, что некрасиво обворовывать клиента. Не выдержав, Юра рассмеялся, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки: — Ты победитель по жизни! Переспать с тайкой и оказаться обворованным: удалось! Встретить в детстве парня, влюбиться в него и подружиться спустя пять лет: удалось! Узнать, что твой любовник — киллер и не убить его: удалось! На последнем пункте не выдержал сам Отабек, распластываясь по столу с диким хохотом. — Вот поэтому ты невыносим! Юра поднял лицо, улыбаясь: — Потому что я мудак? Отабек сжал в руке его ладонь: — Потому что ты находишь смешное там, где его нихрена нет.***
Уже на подъезде к дому, стало понятно, что всё обошлось почти благополучно. Юри, окинув взглядом зажжённый на кухне свет, Отабека в одних джинсах и Юру в олимпийке казахской сборной, тихо хмыкнул: — Надо же, и правда не взорвали… хотя, стекло на кухне всё же разбили. Припарковавшись, Юри хотел было уж выйти из машины, когда Виктор бережно взял его за руку, ласково поцеловав ладонь: — Мы ведь с тобой отличная команда, да, Юри? Кацуки, прикрыв глаза, мягко сжал длинные пальцы мужа: — А ты в этом сомневаешься, Виктор? Шеи коснулась тёплая ладонь, привлекая ближе. Уткнувшись лбом в плечо Виктора, Юри пробубнил: — Я кретин, да? Ласково усмехнувшись в волосы, Никифоров тихо ответил: — Мы оба кретины, когда речь заходит о тех, кого мы сильно любим. Больше не подставляйся. Я без тебя жизни не мыслю. Юри глубоко вздохнул, покрепче прижимаясь к мужу. Он не стал говорить, что и сам не может и дня без взгляда родных глаз цвета самого чистого голубого льда и мерного дыхания в шею по утрам. Глаза начали слипаться, адреналин отступил, стоило оказаться в тёплых крепких объятиях. Полностью перебравшись на колени к Виктору, он опустил голову ему на плечо, прикрыв глаза. Это был их маленький ритуал, после особенно трудного задания, когда хотелось только одного: ощущать под ладонью стук родного сердца и слушать мерное дыхание друг друга, осознавая, что оба выжили, оба вернулись назад.***
Заметив подъехавших к дому Юри и Виктора, Юра и Отабек переключили разговор на них. Откусив от тоста, Юра спросил: — Как думаешь, они так же через это прошли? Ну, то есть, тоже пытались убить друг друга? Отабек пожал плечами: — Проще у них спросить, когда придут. Хотя, кажется они там уснули. Юра бросил взгляд через плечо. Машина стояла боком, и было отчётливо видно тихо сопящего на груди Никифорова Юри. Отвернувшись, Юра улыбнулся: — И ведь не скажешь, что там сидят два матёрых наёмника, способных завязать тебя в узел. А тебя Кацудон тренировал? Отабек коротко кивнул: — Да, и чаще всего был моим напарником. Потом как-то исчез, но связи мы не теряли. Я из-за него только и начал заниматься фигурным катанием. Плисецкий хмыкнул: — А его туда Никифоров затащил. Ну, блин, и смех, и грех: половина мужчин фигуристов-одиночников — наёмники. Алтын криво усмехнулся, не вдаваясь в подробности того, что почти так оно и есть. В конце-концов, это была не его тайна. Взгляд казаха уткнулся в ворот собственной олимпийки, где прекрасно был виден его укус. — Прости, это уж точно было лишним. Рука Юры метнулась к шее, а сам он слегка покраснел: — Просто буду знать, что во время оргазма совать тебе в рот пальцы — хреновая идея. Тёмные глаза пересеклись с ярко-зелёными. Потянув Юру за руку, Отабек шепнул: — Иди ко мне… Юра покорно обошёл стол, усаживаясь на колени Отабека, оказываясь с ним нос к носу, осторожно целуя синяк на скуле: — Честно говоря, мы с тобой стоим друг друга. Я бы сказал, даже дополняем. Алтын аккуратно обнял любовника, откидываясь на спинку стула, прижимая Плисецкого к себе. Под ладонью мерно стучало Юрино сердце, почти убаюкивая своим ритмом. И было легко от мысли, что им друг рядом с другом спокойно. Что больше не нужно лгать или скрывать что-то. — Я люблю тебя. Поэтому и не выстрелил. Едва слышный шёпот в шею пробил ознобом, заставляя зарыться носом в светлые, всё ещё не просохшие до конца пряди. — Я люблю тебя, Бека… Тонкие пальцы крепко сжали плечи. В ответ его притянули к мускулистому телу, обвивая спину сильными руками. Больше никакой лжи, никаких сомнений, никакой фальши. В голове Отабека промелькнула мысль, что ради этого стоило дожить до восемнадцати лет, и стоит жить дальше, назло всем.