Двумя часами ранее.
Тодороки и Яойорозу бежали вверх по лестнице, спеша оповестить преподавателей о злодее, проникнувшем на территорию Академии. Заметь их сейчас дежурный, хулиганов непременно отчитали бы за забег в элитном геройском учреждении. Однако такового на горизонте пока не виднелось, а значит, подросткам ничто не могло помешать. Ну, кроме разъярённой толпы почитательниц Тодороки, которые вышли на его след сразу, как только тот вернулся в здание.
— Тодороки-кун!
— Остановись, Тодороки-кун! — вопили они, преследуя возлюбленного, словно зомби из «Войны миров Z».
Шото и Момо спасала лишь хорошая физическая подготовка, которая позволяла им бежать чуточку быстрее своих недругов. Стоило ребятам всего разок оступиться, и их мгновенно снесла бы волна влюблённого роя.
— Яойорозу, не отставай! — подгонял Тодороки, видя, что выносливость девушки начинает сдавать. — Мы почти на месте!
Они мчались в учительскую, двери которой уже виднелись на противоположной стороне коридора. Осталось всего-то преодолеть финишную прямую.
Просто. Даже слишком. Нельзя этого так оставлять.
По вековым законам клише где-то на этом этапе один из ключевых персонажей должен запнуться и упасть, а главный герой затормозить, с минуту (а лучше с две) переосмысливать жизнь и лишь в последний момент ринуться спасать распластавшегося товарища. Что ж, давайте и мы не будем отклоняться от общепринятых норм.
Внезапно кто-то из массовки додумался воспользоваться причудой и запустил зелёной слизью в ноги убегающим. Как раз на неё и наступила Момо, что спровоцировало незамедлительное падение. Вот это поворот! И кто бы мог подумать, что всё обернётся именно так?
Ну, Тодороки уж точно не ожидал, потому и остановился на полпути. Прежний сын Старателя основывался бы лишь на холодном расчёте и предпочёл бы бросить напарника в угоду конечной цели. Но после битвы с Мидорией на спортивном фестивале Шото вспомнил, кем хотел стать на самом деле. Героем. И потому, осознавая, что ревущая толпа попросту затопчет девушку, кинулся на помощь.
Просчитав, что преследователи нагонят Яойорозу быстрее него, Тодороки перекрыл им путь, воздвигнув в коридоре ледяную стену. Не такую мощную, как та гора на фестивале, но и не настолько слабую, как наледь на луже (ну, знаете, которая ещё так приятно похрустывает, когда на неё наступаешь). В общем, нормальную такую стену.
Шото не хотел использовать этот приём в помещении, опасаясь выговора, но раз уж пришлось, то ничего не попишешь. Он не мог допустить, чтобы уважаемую Яойорозу втоптали в грязь.
— Это ненадолго их задержит, — сообщил парень, услужливо подавая руку.
— Спасибо, Тодороки-сан, — поднялась та и спешно вытерла о пол заляпанную ступню. — Поспешим.
По ту сторону перегородки послышался гул и треск льда. Неугомонные фанатки пытались проложить себе дорогу, но герои уже ретировались в безопасную зону, то бишь в святую святых Академии UA —
учительскую.
— Извините за вторжение! — шумно ворвалась Яойорозу.
Тодороки вошёл следом и плотно прикрыл за собой дверь.
В кабинете было на удивление немноголюдно. За прогибающимися от папок столами сидело всего два человека: Сотриголова и мужчина-которого-они-никогда-не-встречали, то бишь Всемогущий в своей неузнаваемой сдувшейся форме. Когда ученики вбежали в комнату, последний едва не наложил кирпичей для захоронения своего секретного секрета, благо те его не узнали.
— Это ещё что за балаган? — рассердился Айзава, отрываясь от документов. — Даю десять секунд на объяснения. И если я посчитаю ваши аргументы неубедительными, вылетите из Академии так же быстро, как сюда вломились.
— Просим прощения, Айзава-сенсей, но мы по делу, — после угрозы преподавателя энергии у девушки поубавилось. — На территорию проник злодей!
— Злодей? Быть не может. Система безопасности засекла бы его ещё у ворот, — не поверил тот.
— Но это так! — настаивала Момо. — У него была мутация в виде крыльев. Наверное, он просто перелетел через ограду и...
— В таком случае сработала бы сигнализация, — прервал учитель. — По всей площади барьера UA расположены датчики движения, враг никак не смог бы пересечь их незаметно.
— У нас ведь уже был похожий случай, — напомнил Всемогущий. — Возможно ли, что Лига Злодеев взялась за старое?
— Это не они, — вступил в спор Тодороки и в качестве доказательства предъявил подобранную стрелу. — Нападавший был всего один и тут же удрал, когда я дал отпор. Совсем непохоже на их почерк. И если вы ещё сомневаетесь в словах Яойорозу, посмотрите камеры видеонаблюдения с заднего двора. Они должны были заснять нарушителя.
Проверка, впрочем, не потребовалась. Лицо Айзавы непривычно вытянулось, когда Шото показал стрелу. Владелец этой вещи явно был ему знаком.
— А тот злодей, — прищурился учитель, — он часом не выглядел как переношенный младенец?
— Младенец? — пытался припомнить юноша. — Если вы о том, был ли на нём подгузник, то да.
— Подгузник и стрелы? — задумался Всемогущий. — Неужто это...
— Ага. — Сотриголова сложил бумаги в стопку и встал с места. — Без сомнений.
— Так вы его знаете? — спросила Момо.
— К сожалению, — раздражённо выдохнул Айзава, доставая из кармана мобильный. — Молодцы, что предупредили нас, он весьма проблемная личность. Дальше им займутся профи. Вы свободны.
Тодороки и Яойорозу перекинулись недоумёнными взглядами. Похоже, ученикам никто не собирался ничего объяснять. Ну, тем лучше. Своё задание они выполнили, посему можно смело идти по домам.
— Я оставлю это здесь, — сказал Шото и положил стрелу на свободный стол.
Айзава лишь мотнул головой, переговариваясь с кем-то по телефону и параллельно надевая жёлтые очки. Времени он даром не терял, держа на счету каждую секунду.
Подросткам ничего не оставалось, кроме как положиться на сенсеев и не путаться под ногами. Однако, прекрасно помня, какой ужас подстерегает по ту сторону двери, они потеряли всякое желание выходить из кабинета.
И как быть? Трюк с маскировкой вряд ли сработает снова, а лёд, хоть и приморозит народ к полу, создаст у выхода непроходимый застой. Ну, в распоряжении имеется ещё огненная причуда, но использовать её на гражданских как минимум неэтично. В подобные моменты невольно завидуешь Айзаве-сенсею, который одним своим рассерженным видом может остановить гражданскую войну.
— Может, они не знают, что мы здесь? — с надеждой домыслила Яойорозу.
— Вряд ли. Но не узнаем, пока не проверим.
Шото потянулся к дверной ручке, и Момо заметила свежую царапину на его пальце.
— Тодороки, ты ранен?
Парень взглянул на образовавшиеся бугорки крови и с удивлением подтвердил её слова:
— Похоже на то.
— Нельзя этого так оставлять. Дай мне минутку.
Яойорозу раскрыла ладонь, на которой из разноцветных частиц стал постепенно появляться маленький предмет. Шото зачарованно наблюдал за её действиями и вдруг поймал себя на мысли, что не может, а вернее
не хочет отводить от неё взгляд. Но с чего бы вдруг? И откуда это приятно тянущее чувство в животе?
Да, вы всё поняли верно. Тодороки случайно порезался об острый наконечник, и доза любовного сока попала ему в кровь. Примечательно, что, если бы Момо не остановила его перед выходом, он бы влюбился в случайную фанатку из толпы. Однако благодаря своей чуткости и отзывчивости именно она стала первой, кого парень увидел после пореза.
Конечно, в отличие от нас, сюжет Шото не читал, а потому нахлынувшие ни с того ни с сего чувства поставили его в тупик.
— Вот, возьми.
Девушка протянула ему сотворённый причудой пластырь. И не абы какой, а со своими инициалами по краям. Милота какая.
— Спасибо, — сказал Тодороки, заклеивая царапину. — А теперь пойдём.
— Пойдём? Но ведь там...
— Всё в порядке, я кое-что придумал. Просто доверься мне.
И он, не дожидаясь ответа Момо, отважно распахнул врата в преисподнюю. Как и предполагалось, штурмовой отряд валентиновских войск пробил ледяную оборону и уже сидел в засаде, подстерегая цель в паре шагов от учительской. Поразительно, что им хватило благоразумия отойти на приличное расстояние от кабинета, дабы не нарваться на неприятности от преподавательского состава.
— Тодороки-кун! — воскликнули те, возобновляя гул в коридоре.
Толпа сиюминутно сомкнулась плотным кольцом вокруг объекта обожания, не давая и шанса на побег. Впрочем, этого не требовалось, ведь Шото не собирался больше убегать. Он закрыл дверь за спиной и сделал глубокий вдох, готовясь встретиться с ежегодным ивентом лицом к лицу. Но для начала нужно успокоить девушек, которые налетели на него, будто бабульки на свободное место в маршрутке.
Юноша поднял вверх левую руку и вызвал столб огня для привлечения внимания. Толпа понемногу стихла, то ли заворожившись видом пламени, то ли испугавшись, что Тодороки превратит их в реконструкцию Жанны д’Арк.
— Послушайте, — обратился он. — Прежде всего, хочу поблагодарить всех, кто пришёл сюда с намерением выразить мне симпатию. Я глубоко уважаю вас за это, ведь считаю, что так открыто изливать свои чувства могут только очень сильные и смелые люди.
Среди скопления послышались одобрительные возгласы. Им было приятно услышать комплимент от самого Тодороки-куна.
— Однако даже при всём моём уважении я не могу ответить вам взаимностью. Простите, — почтительно поклонился юноша.
«Он отказал им? — опешила Момо. —
Но как же слова о том, что он боится их расстроить? Неужели разговор с Айзавой-сенсеем как-то придал ему решимости?»
— И как это понимать?! — возмутилась толпа.
— Почему ты не можешь встречаться со мной?!
— По-твоему, я недостойна даже вручить тебе шоколад?!
Шото предвидел эти вопросы и всё тем же мирным голосом сообщил:
— Нет, всё не так. Правда в том, что я... — Тодороки обхватил Яойорозу за талию и притянул к себе, — уже нашёл свою единственную.
Пол затрещал от посыпавшихся градом челюстей. Челюсть Момо тоже затерялась где-то среди них, но затем та смекнула, что это и есть план Шото. Он решил таким образом всех отвергнуть, при этом не ранив их самооценку и не очернив свою репутацию. Двух птиц одним камнем.
— Погодите-ка... Раз это так, то почему вы убегали? — заподозрили неладное фанатки.
— Вот именно! Где доказательства, что вы не сговорились втихую, лишь бы избавиться от нас?
— Да! Нам нужны пруфы!
Тодороки не спешил отвечать. Он не рассчитывал на то, что девушки начнут докапываться до сути. Придётся как-то продемонстрировать, что они с Яойорозу состоят в отношениях. Но неужели игра и вправду стоит свеч? Может, лучше дать отпор и заморозить их, чем вгонять Момо в ещё более неловкую ситуацию? В конце концов, это его проблема, не её.
— Хорошо, будут вам доказательства, — внезапно заявила Яойорозу.
Под всеобщее внимание она сунула руку в сумку и достала тот самый хонмей, который собиралась подарить Шото.
«Сейчас не время колебаться, — думала она. —
Старания Тодороки будут напрасны, если я не поддержу его!»
— Тодороки-кун, это тебе. — Момо без колебаний протянула ему коробку в форме алого сердца, перевязанную белой лентой. — С праздником!
Парень удивился, насколько это возможно с его покерфейсной физиономией, но подарок принял.
— Шоколад... — ахнула толпа.
— Так это правда...
И пока почитательницы проходили через пять стадий принятия неизбежного, Тодороки схватил Яойорозу и потащил её прочь от эпицентра возрастающего отчаяния. Больше никто не вставал у него на пути: девушки смиренно расступались, пребывая в состоянии неподдельного шока.
Что ж, идея Шото сработала. Отныне у него не будет трудностей с признаниями, ведь все «элитные самочки» в курсе, что его тычинка не для них цвела. Теперь он сможет вернуться в серую обыденность, где нет места влюблённостям, отношениям и душевным мукам.
Ага, как бы не так.
Жизнь и в реальности штука непредсказуемая, а уж в фанфике подавно, так что героям ещё рано расслаблять накаченные булки. Совсем скоро им аукнется их выходка, а якобы решённые проблемы вернутся бумерангом подобно обратному ускорению Ииды. Но всему своё время. А пока понаблюдаем за дальнейшим развитием событий.
***
И вновь мы переносимся во времени, но уже на несколько часов вперёд.
Купидона, которого по запаху стрелы выследил Гончий Пёс, отдали в ближайшее отделение полиции за противоправное использование причуды. Харука с внутричерепным кровоизлиянием была в срочном порядке доставлена к Исцеляющей Девочке. Кацуки же чудом избежал уголовной ответственности: на предварительном расследовании, где его продержали до позднего вечера, парня признали потерпевшим, повесив всех собак на Купидона. Это был не первый инцидент, когда горе-герой устраивал бесчинства.
Впрочем, пусть Бакуго и удалось миновать неприятностей с законом, Айзава не стал закрывать глаза на его выходку. Сразу из отделения он под строгим надзором преподавателя был доставлен в кабинет директора Недзу, где пришлось в очередной раз пересказывать минувшие события.
Гибрид мыши/чупакабры/медведя (нужное подчеркнуть) внимательно выслушал Кацуки и только затем начал задавать вопросы:
— И всё же как нарушителю удалось пересечь наш барьер?
Сотриголова вышел вперёд и устало скинул на стол пропускной студента из факультета общего образования.
— У него изъяли это. Судя по всему, он украл билет у ученика, чтобы датчики на него не среагировали. И думать не хочу о том, где он его прятал...
— Весьма изобретательно, — отметил директор. — Нужно как можно скорее улучшить систему защиты, пока этой лазейкой не воспользовался кто-нибудь ещё.
— Я сообщу отделу поддержки, пускай займутся этим.
— Да, отлично. — Наконец, Недзу переключился на непутёвого ученика, хмуро прожигающего взглядом стены. — Бакуго...
Услышав свою фамилию, Кацуки напрягся вплоть до кончиков волос. Вот и всё. Сейчас его исключат. Мечта всей жизни загублена из-за доставучей девки и пузача, который съедает двадцать одну пельмешку вместо двадцати привычных.
Однако сегодня судьба оказалась к нему благосклонна.
— ...можешь идти.
— Я не виноват, это всё... — начал протестовать он, но вдруг понял: — Стоп, так вы не исключите меня?
— Ну что ты, — улыбнулся зверёк. — В сегодняшнем происшествии ответственность лежит на Академии. Если бы мы защищали наших учеников как следует, ты бы не был втянут в эту авантюру. Конечно, твои действия тоже нельзя назвать правильными, поэтому ты понесёшь соответствующее наказание на усмотрение Айзавы-сенсея.
Кацуки исподлобья глянул на Сотриголову, ожидая, когда тот озвучит суровый приговор, но уставший препод лишь махнул рукой.
— Потом придумаю. Свободен.
Парень не стал испытывать его терпение и молча удалился из кабинета, оставив учителей для приватной дискуссии.
— А теперь... — Капибара-альбинос сложил лапы а-ля Гэндо из «Евангелиона» и стал выглядеть в разы устрашающе. — Не мог бы ты мне поведать, почему Купидон решил напасть на студентов именно нашей Академии? Ты ведь уже был с ним знаком, Айзава?
— Был. Пересеклись однажды на экзамене на временную лицензию. Тогда он обстрелял немалое количество участников, чтобы использовать их как марионеток для победы. И так уж получилось, что он встал у меня на пути. Я стёр его причуду, а после все, кого он подчинил, ополчились против него. Из-за полученных травм он не смог пройти экзамен и провалился.
— И... это всё?
— Да, всё. С тех пор мы не виделись. Я и запомнил его только из-за... неповторимого стиля в одежде. Лет пятнадцать уже прошло. Признаться, я удивлён, как долго он выжидал ради мести.
— Получается, студенты просто попали ему под горячую руку, — вздохнул директор. — Хорошо, что вы его выследили. Кто знает, что он ещё мог бы натворить.
— В его поимке также есть заслуга Тодороки и Яойорозу, — упомянул Айзава. — Они принесли одну из его стрел, благодаря чему Гончий Пёс смог взять след.
— Что и ожидалось от учеников по рекомендации, — довольно покивал Недзу. — А что насчёт той раненой девочки?
— Получила серьёзные увечья из-за чрезмерного использования причуды, но сейчас её состояние стабильно.
— Бакуго упоминал, что её способность — телекинез, верно? Слышал, героев с похожей силой охотно набирают для спасательных операций после катастрофы. Весьма полезная причуда.
— Только если пользоваться ею для мирных целей. А пострадавшая едва не вогнала себя в могилу вместе с теми двумя.
— Причуда — палка о двух концах, при желании любую силу можно обратить во зло, — справедливо заметил директор. — Стоит учитывать, что она не отдавала отчёт своим поступкам из-за влияния сока Купидона.
— Верно, но... Перед задержанием я успел увидеть её в действии. И знаете, мой многолетний опыт сражения со злодеями так и говорит: эта девушка
может стать одной из них.
— Вот как... — удручился Недзу. — Твоё чутьё редко подводит, Айзава. Беря в расчёт текущее происшествие, не удивлюсь, если ребёнок как минимум разочаруется в героях. В наше неспокойное время соблазн встать на тёмную сторону как никогда велик...
— Последняя атака Лиги Злодеев сильно всколыхнула общество, — дополнил Сотриголова. — Уверен, совсем скоро появятся сторонники их движения.
— Я придерживаюсь того же мнения. В таком случае, если мы, как учителя, можем помешать хоть одной душе присоединиться к ним, бездействовать нельзя.
— И... что вы предлагаете делать?
Директор откинулся на спинку стула, предавшись размышлениям. А ведь действительно — что? Как ненавязчиво навязать подростку своё мировоззрение, наставить на правильный путь и при этом не вызвать обратную реакцию?
Тут взгляд Недзу упал на красочный бюллетень на демонстрационной доске, гласивший: «Подготовительные курсы Академии UA». Решение моментально посетило голову сверхумной белой мыши:
— Свою работу, я полагаю.
***
Бакуго шагал по пустому едва освещённому коридору и шагал в отнюдь не доброжелательном настроении. Если раньше он просто недолюбливал День святого Валентина, то отныне уж точно будет презирать его всей душой. Причин достаточно: сцепился с кудрявым недоумком, проторчал в ментовке четыре часа, получил уйму пропущенных от матери и чуть не схлопотал отчисление. Ей богу, лучше бы пошёл в кафе вместе с бестолковыми одноклассниками.
Но что самое противное — это далеко не конец бед: в скором времени ему предстоит отрабатывать проступок у Айзавы-сенсея. Зная садистский характер учителя, тот явно придумает что-нибудь изощрённое, дабы провинившийся до конца дней своих помнил, что не стоит косячить в его смену.
Вымотавшись физически и эмоционально, Бакуго плёлся к выходу из учебного заведения, где на парковке битый час ожидали сердитые родители. Кажется, дома кому-то всыплют по первое число.
Маршрут парня пролегал мимо медкабинета, в котором должна восстанавливаться Харука. Ему вдруг стало любопытно, как долго она будет не в состоянии мозолить ему глаза. А может, Кацуки несказанно повезло, и сталкерша наконец-то сдохла?
«Не, вряд ли, — подумал тот. —
С её упёртостью она саму Смерть на том свете задолбает, лишь бы вернуться портить мне кровь».
Остановившись у палаты, Бакуго протянул руку для условного стука, но дверь неожиданно распахнулась изнутри. И на пороге... стояла
она. Шокированные взгляды встретились, узнав знакомые очертания, а тела застыли, оставив при себе всего несколько сантиметров личного пространства. От неё, хрупкой и бледной, отчётливо пахло медикаментами, аромат которых неприятно кружил голову. Время будто замедлилось, намеренно растягивая секунды волшебного момента.
Однако ничто не может длиться вечно. Кацуки собрался с духом и наконец спросил:
— Исцеляющая Девочка, можно войти?
Та мило улыбнулась, растягивая старческие морщинки по лицу, и ответила:
— Нет.
— Эм... В смысле «нет»?
— Рабочий день окончен. К тому же, та, кого ты ищешь, уже давно ушла.
— Ушла? Как это?
— Вот так это. Я её быстренько подлатала и отпустила. Тебе тоже пора бы идти, ворота вот-вот закроются. Или тебе нужна медпомощь?
— Ну… раз так, то… чёрт с ней. До свидания, — буркнул Бакуго и удалился.
— Доброй ночи, милок, — попрощалась бабуля, провожая взглядом удаляющуюся фигуру.
Дождавшись, когда юноша скроется за поворотом, медсестра довольно отметила:
— Впервые вижу, чтобы этот ученик волновался за кого-то, кроме себя. Кажется, где-то глубоко внутри него бьётся доброе сердце... Ну всё, он ушёл.
Последние слова адресовались человеку, прячущемуся в палате. Шторка, огораживающая больничную койку, дрогнула, и за ней показалось обеспокоенное лицо Харуки.
— Спасибо большое, — тихо поблагодарила та. — Я у вас в долгу.
— Пустяки, мне несложно. Уж не знаю, почему ты от него скрываешься, но причина наверняка есть. До тех пор, пока ты мой пациент, я буду на твоей стороне.
Рики признательно кивнула и вновь юркнула за штору, чтобы женщина не увидела покатившиеся по щекам слёзы. Впрочем, до ушей медсестры всё равно дошли приглушённые всхлипы, на что та лишь сочувственно вздохнула.
— Эх, молодёжь... Мне бы ваши проблемы. Что ж, отдыхай, набирайся сил. Утром я приду для ещё одного сеанса, чтобы окончательно поставить тебя на ноги.
— Хорошо, — дрожащим голосом отозвалась девушка. — До завтра.
Исцеляющая Девочка раздосадовано покачала головой, погасила свет и покинула палату, оставив Харуку наедине со своими переживаниями. Когда удаляющиеся шаги в коридоре стихли, Рики уткнулась носом в подушку и закричала в неё, дав волю эмоциям.
«Дура, дура, дура! — гневалась на себя она. —
Я ведь была так близка к тому, чтобы получить расположение Кацуки-сана, а теперь все старания насмарку!»
В мыслях пробежались позорные эпизоды минувшего дня.
«Боже, что же я натворила?! Из-за меня Купидон нацелился на Кацуки-сана! Вдобавок я испортила подарок его друзей, помешала битве и, что самое ужасное, взяла и по... поце... — Рики раскраснелась до кончиков ушей.
— А-А-А, не могу, какая же я дура!!!»
Харука прижала к груди подушку, но даже сквозь неё было слышно бешено колотящееся сердце влюблённой сталкерши. С одной стороны, она безумно рада долгожданному поцелую от Бакуго (пускай и без обоюдного согласия), но с другой, ей мучительно стыдно перед ним.
«Он ведь... и без того ненавидел меня лишь за то, что я существую, так чего же ожидать теперь? Наверное, он просто сотрёт меня в порошок, как только я появлюсь в радиусе досягаемости. Да, так и будет. Ну вот чем я заслужила это всё? Какая кошка мне дорогу перебежала? Такое чувство, будто сама Вселенная против того, чтобы мы были вместе».
Рики вытерла слёзы и шмыгнула носом, пытаясь успокоиться. Что толку реветь о том, чего не в силах изменить? Лучше обдумать, что делать дальше. Сперва следует купить шоколад взамен раздавленному. А лучше самой сделать. Возможно, это и не искупит её проступок в полной мере, но хотя бы немного уменьшит груз вины, который камнем давит на её совесть.
«Точно, начну с этого. Нет смысла убегать, я не сделала ничего противоестественного. И вообще, тогда я была не в себе, а значит, поцелуй не считается. Как только восстановлю силы, непременно приготовлю шоколад, а потом возьму и... отдам... его... Кацуки-сану... — решимость Харуки растаяла на глазах.
— Ох, нет, не могу, я ещё не готова!»
Девушка укрылась одеялом, словно прячась от своих страхов.
«Блин, ну почему всё так сложно? Почему я не могу просто стереть ему память? И себе заодно. Так у меня по-прежнему был бы шанс стать учеником Кацуки-сана...»
Неизвестно, как долго девушка занималась бы самобичеванием, если бы о себе не дали знать проведённые ранее процедуры Исцеляющей Девочки. Чудодейственное лечение забрало у неё слишком много жизненной энергии. Поэтому Харука, не в силах больше бороться с тяжёлыми веками, крепко уснула, положив конец богатому на события дню.
Однако далеко не всем спалось так же сладко в тот вечер.
Яойорозу перекатывалась с бока на бок на широкой винтажной кровати, безуспешно гоняя прочь мысли о Тодороки. Воспоминания о моменте, когда он столь нежно обнял её и объявил о своих чувствах, вызывали у неё мурашки. Да, то была ложь во благо, но Момо отдала бы что угодно, лишь бы эта ложь стала правдой.
После происшествия с фанатками она таки вручила Шото хонмей, но тот не понял намёка, решив, что изначально шоколад предназначался кому-то другому и что Яойорозу использовала его, чтобы спасти положение. А всё потому, что коробка не была подписана.
«Неужели он и вправду притворялся? — с грустью думала девушка.
— Он всего лишь следовал плану и отыгрывал роль? Но почему-то... Всего на секунду мне показалось, что он говорил искренне... Или же я просто выдаю желаемое за действительное».
Занятно, что за несколько километров от дома Яойорозу похититель её хрупкого сердечка терзался тем же вопросом. Тодороки не давало покоя то, как он сегодня повёл себя по отношению к Момо. Лёжа на футоне, тот размышлял:
«Что на меня нашло? Как будто подменили. Да и ещё это странное чувство... После того, как Яойорозу дала мне пластырь, на душе стало так... приятно. Я, конечно, ей благодарен, но чтобы настолько... Это ненормально. Может, я занёс что-то вместе с порезом? Какую-нибудь отраву или наркотик, например. Это бы объяснило аритмию и волнение в животе. Сейчас всё уже прошло, но лучше на всякий случай показаться врачу».
Взгляд парня упал на нетронутую коробку в форме сердца, оставленную на тумбочке. Тодороки не особо любил сладкое: мешочек конфет, подаренный одноклассницами, он благополучно разделил между братом и сестрой, а презент от Яойорозу прихватил лишь потому, что та наотрез отказалась забирать его обратно.
— Будет подозрительно, если кто-то узнает, что ты вернул шоколад в тот же день, так что оставь себе, — аргументировала Момо, и Шото счёл её довод резонным.
«Это ведь хонмей, верно? — подметил он.
— А ведь тот, кому она хотела его вручить, теперь остался без подарка. Не стоило её втягивать. Я должен как-то загладить свою ошибку. Не думаю, что одних слов будет достаточно... Стоит попросить совета у того, кто больше разбирается в подобном. Но это завтра. А сейчас...»
Где-то он читал, что глюкоза благотворно воздействует на гормон, влияющий на сонливость. Правда, при употреблении сладкого перед сном человек рискует получить не столько сонливость, сколько ожирение, однако нашему ежедневно тренирующемуся парню эта угроза не страшна.
Он же не автор, который целыми днями ест и спит вместо того, чтобы писать проду.
Попробовав упомянутым способом избавиться от бессонницы, Тодороки поднялся с футона и взял коробку, оформление которой уж очень походило на цвет его волос. Бережно потянув за конец белой ленты, он приподнял крышку и встретился с приятным ароматом первоклассных какао-бобов. Шото не мог не отметить внушительный ассортимент конфет: каждая уникальна по форме, размеру и, скорее всего, вкусу. Если бы ни едва заметные погрешности в конструкции, можно было бы подумать, что их изготовили на заказ.
«Она сама всё это сделала? Наверное, ей пришлось хорошенько потрудиться ради такого результата. Мне точно можно их съесть?»
Запрета на данное действие не последовало, потому Шото взял первую понравившуюся конфету и положил её в рот.
«Вкусно... Впрочем, меньшего от Яойорозу я и не ожидал. Досадно, что её партнёр не сможет оценить это по достоинству».
На сей максимально ироничной ноте мы оставляем улучшенную версию Зуко поедать сладости и переносимся к последнему интересующему нас лицу.
Бакуго никак не давали покоя слова Купидона, сказанные им во время перевозки в полицейский участок. Тогда, сидя в служебной машине, озлобленный на весь мир Кацуки прямым текстом объявил о финале их схватки:
— Ну как, долетался, ангелочек хренов? Конец твоей карьере. Победа за мной!
На что герой неожиданно спокойно ответил:
— Ничто ещё не кончено, мальчик мой. Оружие, которое я использовал, с древнейших времён сражает даже таких великих воинов, как ты.
— Чё ты там мелешь? Твоё оружие давно изъяли, прими уже поражение. И с какого перепугу я вдруг стал твоим мальчиком, дерьма кусок?! Ещё раз меня так назовёшь — башню проломлю!
Однако тот, словно не слыша его, продолжил:
— Моё оружие — это не лук и не стрелы, а яд замедленного действия. Неизвестно, когда он поразит тебя, но вскоре ты прочувствуешь его каждой клеточкой своего тела.
— Так ты ещё и травануть меня исподтишка вздумал?! Ну всё, готовь рожу, петух общипанный!
— Да не буквально же! — сорвался мужчина. — Я говорю о любви, оболтус ты эдакий!
— Любви? — усмехнулся Кацуки. — Дядь, да ты, походу, знатно приложился, раз несёшь такую чушь.
Купидон улыбнулся, но совсем не так, как прежде. Не лицемерно, не с издевкой, а... как-то по-мудрому, что ли. Примерно так улыбаются родители, когда их дитятко с измазанными от торта щеками на полном серьёзе заявляет, что он его не ел.
— Уж поверь моему опыту. Ты выиграл битву, но проиграл войну. Процесс уже запущен. И на такой случай даже у меня нет противоядия.
В тот момент Бакуго открыто высмеял его, но теперь, лежа в постели и сверля взглядом потолок, осознал, что не может не думать о горшкоголовой. Точнее, о том, как сильно она его бесит.
Казалось бы, сегодняшний случай должен легко забыться, словно одно сплошное недоразумение, но что-то пошло не так. Кацуки не желал мириться с тем, что его первый поцелуй так нагло и подло украли. И не просто украли, а ещё и устроили настоящий бедлам в его душе, перевернув вверх ногами всё, что надёжно стояло годами. Харука ненамеренно сделала трещину в чувствах Бакуго, которые тот давно закрыл за сотней замков и намертво залил бетоном. Из этой трещины подобно густому мёду потекли эмоции, несвойственные натуре Кацуки, что, к слову, совершенно не радовало такового. И на фоне развивающейся вакханалии в сознании парня неустанно вертелась единственная разумная мысль:
«Да какого хрена?!»
Итак, подводя итоги, нельзя не отметить, что Купидон постарался на славу. Ему удалось, скажем так, посадить семена любви в сердцах персонажей. Правда, ценой свободы, чистой репутации и ровного ряда зубов, но что поделать — издержки профессии. Отныне он может уйти на заслуженный покой за решётку правосудия, оставив подросткам право самим вершить свою судьбу.
Взрастят они эти семена с заботой или же дадут им погибнуть под палящим зноем безразличия? Смогут ли претерпеть неожиданные повороты сюжетной линии, рождённой под клавишами безумного творца?
Пфф, да конечно смогут. Я тут пытаюсь навести интригу, но вы ведь и сами не понаслышке знаете, что повидали герои фэндомов в подобных историях. Им не привыкать разгребать фантазии больного автора, так что всё у них будет хорошо.
Или не будет.
Или будет, но не всё.
В общем, сами узнаете. Ну а мы идём дальше.
