Макото: Рождённый под знаменем Честности

      После столь внезапного порыва страсти посреди дня Окита что-то подозрительно притих и уже не так часто донимал Хиджикату своими капризами. Кондо даже испугался: а не заболел ли его названный младший братец?       Зато вот Хиджикате, наоборот, лучше жить стало, и никакого подвоха в резкой перемене он, разумеется, не видел. Однако это было лишь затишьем перед страшной бурей.       Прошло ещё немного времени, и беспричинное нытьё Соджи вернулось. Да не просто вернулось, а стало ещё хуже. Смены настроений у юноши происходили так часто, что Хиджиката порой боялся сделать лишний неверный шаг, чтобы случайно не нарваться на слёзы.       Вот так в один из таких дней мальчик из компании друзей Соджи осознал, что и взрослые дяденьки могут плакать, когда Окита расстроился из-за порвавшейся лямки на сандалиях. И так расстроился, будто его жизнь уже никогда не станет прежней.       Босой, с красным носом и глазами он вернулся в додзё, где сразу же наткнулся на Хиджикату.       К своему несчастью, Тошидзо отдыхал после тренировки и, увидев Соджи, тут же вскочил.       — Что на этот раз?       Окита лишь шмыгнул носом.       — Споткнулся, пока бегал, и разбил колено?       Соджи вместо ответа бросил ему под ноги сандалии. Хиджиката посмотрел на него, затем на обувь, затем опять на него. И не знал, чего ему сказать.       — Соджи! — Наконец сорвался он. — Хватит уже ныть по каждому поводу! Ты ведь не ребёнок, в конце концов!       — Да, не ребёнок! — Закричал в ответ Окита. — Так мне теперь и эмоции показывать нельзя?!       — В последнее время ты их слишком бурно показываешь.       Соджи опустил голову и сжал кулаки. Ему было действительно обидно.       — Ну, конечно, давайте теперь меня обвинять в том, что у меня нормальные человеческие эмоции… — Его голос дрожал, и пока он по-настоящему не разрыдался, Хиджиката прижал его к себе.       — Ну, хватит, успокойся, — тихо сказал он.       В тёплых, родных объятиях Соджи и впрямь успокоился. Уткнувшись носом в складки чёрной юкаты, он обнял мужчину в ответ.       — Я правда причиняю столько неудобств?       — Раньше ты не заводился из-за такого пустяка, как порванная обувь. Что с тобой?       — Это была очень удобная обувь…       Тошидзо вздохнул. Его ладонь опустилась на макушку юноши.       — Её можно починить.       Эти слова подействовали на Соджи, будто лекарство. Он сразу заулыбался и поднял на мужчину взгляд.       — Тогда вы и почините! А я посмотрю.       Но вот самого Тошидзо это не повеселило. Окита, не привыкший к отказам, обиделся ещё сильнее.       — Дурак вы, господин Хиджиката! — Выпалил он и, забрав обувь, убежал прочь.       Хиджиката же твёрдо убедился в том, что пора бы юношу показать лекарю.       Всю дорогу Окита упирался как мог. Ну не хотел он к лекарю, не был он болен! Однако Хиджиката был непреклонен. Надо, и всё! Следом даже Кондо увязался, настолько переживал, что не мог сидеть на месте, и Соджи пришлось смириться с неизбежным.       Как бы грозно ни выглядел Тошидзо, а коленки у него тряслись в ожидании Окиты. Неизвестно какой диагноз ему там поставят, одна мысль была ужаснее другой, а время, как назло, текло очень медленно.       — У вас будет ребёнок.       Слова, с которых всё и началось. Услышав их, Соджи мгновенно преисполнился лёгкостью и счастьем. О, как он этого ждал! Он заулыбался и обернулся.       Сёдзи были открыты. В проёме стояли изумлённые Кондо и Хиджиката. Страх за здоровье Соджи настолько сильно терзал их, что до конца осмотра и разрешения лекаря войти, не дотерпели оба. И очень вовремя.       Сияя от радости, Соджи взглянул на Тошидзо, ожидая такой же реакции и от него, однако…       Казалось, почти без эмоций мужчина смотрел в одну точку и молчал. Новость настолько внезапно свалилась ему на голову, что ни радости, ни злости не было на его лице.       Окита, как обрадовался, так мгновенно и поник. Неужели Тоши не счастлив?.. Вслух юноша ничего не сказал, только отвернулся. Обида и огорчение сдавливали его сердце. Если ему ребёнок не нужен, то он, Соджи, сам воспитает своё дитя!       Так решил Окита, вернувшись в свою комнату.       До самого вечера он не показывался. Не приходил и Тошидзо. Видимо, ему и впрямь не нужен был ребёнок.       Соджи едва не плакал из-за такого предательства. Он уже вслух самому себе обругал Хиджикату самыми обидными словами и сейчас просто молча сидел на полу, сдерживая слёзы.       Кондо был зол не на шутку.       Отсутствие реакции обернулось Хиджикате чуть ли не целым скандалом. Конечно, Тошидзо уже привык к тому, что его друг кого угодно готов в клочья порвать за Соджи, но он и подумать не мог, что его самого это тоже касается. Наверное, впервые признав свою вину, мужчина пошёл извиняться перед возлюбленным.       Соджи так и не взглянул на него. Он стоял спиной к вошедшему и молчал. Хиджиката так же молча протянул ему букетик полевых цветов, собранных в спешке. Недолго думая, Окита выхватил букет и швырнул им в горе-ухажёра.       — Вот как вы себя теперь ведёте, да? — Вспылил он. — Это потому что господин Кондо сказал меня пожалеть?! Так вот знайте: я не нуждаюсь в вашей жалости! — Отчеканил каждое слово юноша и снова отвернулся. Видеть Хиджикату он не желал.       Тошидзо, не любивший долгие разборки, схватил Окиту за руку, резко притянул к себе и поцеловал. Конечно, за подобную грубость ему потом вдвойне прилетит, но на что ни пойдёшь ради прощения. Соджи недовольно промычал, упираясь ослабевшими руками в широкую грудь мужчины, пытаясь оттолкнуть, но держали его уж слишком крепко, а потому пришлось сдаться. Руки плавно переместились на плечи. Юноша ответил на поцелуй. Слеза скатилась по его щеке, тело слегка подрагивало. Он вдруг почувствовал такую слабость, что упал бы, если б не руки Хиджикаты, подхватившие его. Окита посмотрел в глаза возлюбленному и тяжело сглотнул.       — Да что с вами не так… — Пробормотал он. — Если отказываетесь от ребёнка, так и скажите, не мучайте ни себя, ни меня.       — Не отказываюсь, — резко отрезал Тошидзо. — Как ты только мог подумать об этом?       — А что я должен был подумать, исходя из вашей реакции?! Точнее, её отсутствия.       — Я слишком растерялся, — Хиджиката виновато отвёл взгляд, — не знал, что сказать.       Окита покачал головой, вздыхая. По-прежнему хмуро глядя на мужчину, он спросил:       — Так что же вы думаете на самом деле?       — На самом деле? — Тошидзо поцеловал юношу в бровь. — Я счастлив.       Соджи приободрился.       — Правда?       — Пусть у меня язык отсохнет, если я вру.       — Хорошо, верю, — юноша вытер оставшиеся слёзы и тихо засмеялся. Всё складывалось лучше, чем он себе представлял.       Обычно всё происходило наоборот: в конце каждого тяжёлого дня Соджи тщательно разминал плечи Тошидзо перед сном. Его это ничуть не напрягало, даже нравилось. Кто знает, когда мужчина окажется в хорошем настроении? А уж его хорошим настроением Соджи умело пользовался. Однако в этот вечер массаж делали ему.       Окита удовлетворённо улыбался, осознавая, насколько же приятно иногда оказаться на месте возлюбленного. Он прислонился спиной к его груди и пробормотал:       — Удивительно, как всё могло произойти именно так… — Юноша накрыл ладонями руки Тошидзо, обнявшие его за плечи. — Но, знаете, я часто задумывался об этом.       — Неужели? — Улыбнулся Хиджиката.       — Молился, — Соджи посмотрел на него, — и мои мольбы были услышаны, — кончиком пальца он провёл по носу мужчины, — а то от вас не дождёшься, ко всему подталкивать нужно, — и засмеялся.       — Уж прости, — Хиджиката осторожно уложил возлюбленного на футон. Окита погладил его по щеке, глядя с особой нежностью.       Подумать только, как сильно теперь изменится их жизнь.       Им предстояло многому научиться, чтобы стать достойными родителями своему чаду.       Конечно же, Соджи ни капли не сомневался, что у них всё получится.       Хиджиката наклонился ниже и оставил на живот юноши поцелуй, снова заставив того засмеяться и упереться обеими руками в его голову, чтобы отстранить. Щекотно же!       Тошидзо и подумать не смел о том, что причина странного недомогания Соджи окажется такой приятной. Окита прав: он ведь никогда не задумывался о семье, но судьба решила по-своему.       Мужчина лёг рядом и крепко-крепко прижал Соджи к себе.       В воцарившейся тишине нежно прозвучало:       — Я люблю тебя, Соджи.       С той же нежностью послышался тихий ответ:       — Я тоже вас люблю.