Глава 5
9 декабря 2021 г. в 18:28
Хиджиката очень долго пытался понять, зачем нужно разговаривать с ребёнком, если он ещё не родился. Соджи настойчиво убеждал его, что так нужно, что ребёнок всё слышит, а потому разговоры необходимы. Тошидзо же утверждал, что будет очень глупо выглядеть, если он начнёт говорить с животом.
Разгорелся спор, победителем в котором, разумеется, вышел Окита. Кто ребёнка под сердцем носит, тот и прав. И Хиджикате ничего не оставалось, только смириться.
— Давайте, господин Хиджиката, смелее. Сначала непривычно, а потом сами не заметите, как это войдёт в привычку, — улыбнулся Соджи, поглаживая свой увеличившийся в разы живот. Опустив взгляд, он произнёс: — Ничего страшного, малыш, твой отец никогда не любил всякие нежности. Но я-то его приручил, — и засмеялся.
Тошидзо передразнил возлюбленного и протянул руку, чтобы коснуться живота.
— Приручил ты свою свинью, Соджи, — сказал он, — а я сам тебе поддался.
— Поддался дрессировке, — продолжал смеяться юноша. — Всё верно говорите.
Вдруг он замолк. Лицо приняло какое-то изумлённое выражение.
Соджи приложил ладонь к животу.
— Он… шевельнулся.
Поросёнок Сайдзо, лежавший на коленях хозяина и гревшийся у его живота, от неожиданного пинка изнутри подскочил, будто ошпаренный, и недовольно хрюкнул.
— Не ругайся, — Окита погладил питомца, — малыш не специально.
Сайдзо потоптался на месте и улёгся сбоку, прижавшись на этот раз к бедру Соджи. Юноша улыбнулся и почесал поросёнка за ушком.
— Господин Хиджиката, — он снова обратился к возлюбленному, — вы так ничего и не сказали, — пауза. — И не сделали, — ещё одна пауза, уже подлиннее. — Скажите честно… я вам не нравлюсь в таком виде?
Тошидзо передёрнуло.
— Началось… — выдохнул он и подсел ближе к юноше. — О чём ты, Соджи? Конечно же, ты мне нравишься. В любом виде.
На глазах Окиты навернулись слёзы.
— Правда?..
— Что мне ещё нужно сделать, чтобы ты поверил?
— Поговорите с ребёнком. Это необходимо.
Ситуация безвыходная. Тошидзо мог легко выпутаться из любой западни, но противостоять беременному возлюбленному никак не мог. Не столько он боялся внезапных истерик, за всё время мужчина успел привыкнуть к ним окончательно, сколько он просто не умел противостоять глазам, блестевшим от слёз, и такому жалобному взгляду, который легко растопит самое суровое сердце.
— Раз уж ты так хочешь, я могу почитать ему свои стихи, — предложил Хиджиката, признавая поражение в очередной раз.
— Ни в коем случае! — Резко запротестовал Соджи. — Мы ведь не хотим привить ребёнку неправильное чувство прекрасного.
И вновь Тошидзо смирился. Наверное, для него не было ничего ужаснее, чем оскорбление его стихов, исходившее только от Соджи, но главным сейчас было сохранение полного спокойствия.
— Лучше давайте сходим в Симабару! — Предложил Окита. — Послушаем музыку, раз уж вы не настроены на разговор сегодня.
Хиджиката кивнул.
— Идём.
Шестой и седьмой месяцы беременности выдались весьма тяжёлыми… для Хиджикаты. У него началась жёсткая бессонница, а под глазами залегли синяки.
А всё потому, что Соджи на этом сроке раздражать начал даже чай. Зато вдруг проснулась любовь к стихам Тошидзо.
— Вы новый стих написали? Можно почитать? — Соджи каждый раз дёргал мужчину за рукав в ожидании новой порции «прекрасного». Каждый раз он, к огромному удивлению Хиджикаты, восхищался новым творением и просил ещё подобного.
— Лучше бы ты и дальше смеялся, — говорил Тошидзо и нервно закуривал.
Вскоре так и произошло. Соджи перестал восхищаться вновь принялся высмеивать бессмысленные, по его мнению, хайку.
— Когда ты пишешь, ты не обращаешь внимание на меня. А когда ты не обращаешь внимание на меня, мне грустно. и тогда я хочу есть, — Окита обиженно сложил руки на груди, — поэтому пойди и принеси мне рыбки. Быстро.
Хиджиката даже дымом поперхнулся.
— Живую, — добавил Соджи. — Живую рыбу принеси.
И когда уже все возможные средства для спасения не срабатывали, на помощь приходили любимые Окитой сладости. Правда, юноша нашёл себе новое развлечение — кормить конфетами своего благоверного. Даже если он против.
Одним словом — Тошидзо жертвовал абсолютно всем ради любви и семьи. В первую очередь — собственным сном, потому что перепады настроения Соджи требовали доказательства любви посреди ночи.
— Тоши, а ты меня любишь? — Шёпотом спрашивал юноша.
— Люблю, — сонно отвечал Тошидзо.
— Точно-точно любишь?
— Точно-точно.
Окита минуту полежал молча, а потом выдал:
— Нет, не любишь.
Тогда-то Хиджиката просыпался окончательно:
— Это почему ты так решил?
— Потому что ты не повернулся ко мне лицом, чтобы сказать, что любишь! — Расстраивался Соджи и ложился спать спиной к мужчине.
А вот самому Тошидзо сон больше не шёл.
— Господин Хиджиката, я вам правда нравлюсь сейчас? — Этот вопрос повторялся из раза в раз с той поры, как в голове Соджи поселилась мысль, что в нынешнем своём виде он стал неприятен возлюбленному. И из раза в раз Тошидзо убеждал его в обратном. но слова перестали быть убедительным доказательством, настроение и тело требовали действий.
Хиджиката не отрицал того, насколько сильно ему нравился Соджи в его положении. А Соджи с точностью подмечал момент, чтобы лишний раз подразнить.
Сидя перед мужчиной в полуобороте, одной рукой юноша обнимал себя за плечи, вторую же — держал у рта, будто донельзя смущённая девица. Взгляд его был устремлён в пол, щёки покрылись румянцем — вид у него был такой, словно он готов расплакаться.
На подобные манипуляции Тошидзо давно научился не реагировать, но и Соджи не так прост.
Он повёл плечом; юката сползла вниз, оголяя белоснежную кожу.
— Вы даже не посмотрите на меня… — Пробормотал юноша максимально расстроенным тоном.
Но Хиджиката смотрел.
Смотрел и не мог отвести глаз от прекрасного вида.
Губы Окиты тронула улыбка, когда Хиджиката подсел совсем близко и потянул за слабо завязанный пояс юкаты, снимая его окончательно. Юноша обхватил ладонями лицо возлюбленного и посмотрел в горевшие серые глаза.
— Чего же вы ждёте? — Шепнул он. — Я весь ваш, господин Хиджиката.
Тошидзо отвёл в сторону волосы Соджи, открывая себе вид на его шею, губами коснулся нежной кожи. Окита закинул голову назад и довольно заулыбался.