Макото: Рождённый под знаменем Честности

      Зима в этом году выдалась настолько холодной, что Хиджикату не грели ни чай, ни футон. На улицу он практически не выходил, а потому отдал всего себя Соджи, для которого зима стала тем ещё наказанием. Даже в снежки не поиграешь. И вовсе не в холоде было дело.       Да-а, ложные схватки в тот раз изрядно перепугали всё додзё. Следующие несколько дней Тошидзо провёл настороже, вдруг повторится. Ну, или случится самое страшное — настоящие схватки и роды. Даже сам Соджи сидел как на иголках в ожидании неизбежного. Но ребёнок, видимо, так рано решил не появляться, и все выдохнули с облегчением.       Вот и ещё один месяц протекал тихо и скучно.       Конец года был не за горами, поэтому додзё немного оживилось, ведь Кондо предложил проводить старый год и встретить новый в узком, так сказать, семейном кругу с закусками и выпивкой.       Соджи протянул руку.       — Господин Хиджиката, помогите подняться.       Тошидзо отпустил волосы, которые уже почти собрал в хвост, и с лентой в зубах подскочил к Оките. Тот зацепился за мужчину и с кряхтением поднялся.       — Сразу чувствуется, что в нём ваша кровь, — улыбнулся Соджи, погладив живот. — Он даже ещё не родился, но уже любит мучить людей.       — Иногда, знаешь ли, лучше не мучить и сразу добить, — бросил Тошидзо и тут же осёкся. Подобные слова говорить при Оките было нельзя. Он и так жутко боялся умереть, а Хиджиката только масла в огонь подливает.       Соджи тяжело сглотнул и нервно сжал рукав юкаты Тошидзо.       — Господин Хиджиката, пообещайте мне… Если я умру…       — Не говори глупостей! — Резко перебил мужчина. — Перестань думать об этом!       — Легко вам говорить, когда вы не в моём положении! — Огрызнулся Соджи.       Хиджиката погладил его по плечам.       — Всё, всё, тише. Скоро мы соберёмся все вместе, тогда и расслабишься немного.       Юноша согласно кивнул и улыбнулся.       Встречали праздник и впрямь скромно, но большего и не нужно было.       Подвыпив, Кондо хвастался, что скоро станет отцом, Сано с Шимпачи едва не дрались за кусок мяса, который кто-то у кого-то стащил прямо из тарелки. В конечном итоге, многострадальный кусок достался Хэйскэ, который ловко перехватил его перед носом Харады. Соджи звонко смеялся, наблюдая за перепалкой, и только Хиджиката молча выпивал, мысленно ругаясь на этих балбесов.       И пусть за окном разыгралась метель, воцарившуюся в додзё атмосферу ничто не могло нарушить.       Ну, или почти ничто…       Соджи молча отложил хаси. Его лицо вдруг побледнело.       — Что-то мне нехорошо… — Дрожащим голосом пробормотал он.       Хиджиката лишь пожал плечами.       — Еда вся свежая, с чего бы тебе травиться?       И в этот момент Оките жутко захотелось со всей силы стукнуть этого человека по голове, но нараставшая в животе боль помешала.       — Твой ребёнок вот-вот родится, дурак, не сиди на месте! — Проговорил юноша и вскрикнул.       Дважды повторять не нужно было. Тошидзо мгновенно подорвался с места и поспешил за лекарем, оставив Соджи под присмотром Кондо.       Исами не растерялся. Быстро распорядившись, чтобы ученики приготовили всё, что было нужно, он сидел рядом с названным младшим братом и молился на скорее возвращение Тошидзо.       Соджи никогда в жизни не испытывал такой боли. Он был готов поклясться, что оторвёт Тошидзо голову, если тот не поспешит. Метель на улице разыгралась не на шутку. Сильный ветер валил с ног, снег застилал путь, ничего не видно, и в такую погоду ждать помощи оставалось ещё долго, однако Хиджиката вскоре явился, таща за собой лекаря.       Сёдзи захлопнулись прямо перед его носом, и мужчина в недоумении захлопал глазами, стоя снаружи. Несомненно, лекарь свою работу знает, но и беспокойство за Соджи не позволяло расслабиться.       Хиджиката взглянул на Кондо и кивнул, мысленно прося его уйти. Исами понял всё без слов.       Какое-то время за стенкой слышались лишь разговоры, но бдительности Хиджиката не ослаблял. Поэтому, когда до его ушей донёсся вопль, он ворвался в комнату и кинулся к возлюбленному.       Лекарь, мужчина средних лет, недовольно кашлянул в кулак и поправил на носу очки в круглой оправе.       — Что вы себе позволяете? Я попрошу вас выйти.       — Не выйду, — огрызнулся Тошидзо, сев рядом с Соджи.       — Господин Хиджиката, — дрожащим голосом пробормотал Окита, — прошу вас… выйдите… Негоже вам это видеть.       Но упрямый Тошидзо взял Соджи за руку и уверенно кивнул:       — Я не могу оставить тебя одного.       Соджи хотел было возразить, но вскрикнул от очередного приступа боли.       Ему было очень страшно.       Со всей силы сжав в ответ ладонь Хиджикаты, юноша взглянул на него.       — Если… если я умру… Обещайте, что не оставите нашего ребёнка…       — Соджи, не говори такие вещи! — Хиджиката всеми силами старался сохранять самообладание, но его собственный страх побеждал. — Всё будет хорошо, слышишь меня?       — Не уходите…       — Не уйду. Я рядом.       Эти несколько часов казались нескончаемым адом.       Пожалуй, именно в ту ночь Хиджиката увидел настоящие страдания. Он опустил взгляд на Соджи. Тот по-прежнему стальной хваткой цеплялся за его ладонь. В широко распахнутых синих глазах читался неописуемый ужас.       — Почему… почему он не плачет… — Еле слышно пробормотал Окита, глядя куда-то в пустоту.       Родившийся ребёнок и правда не кричал. Понадобилось время, чтобы вернуть малыша к жизни, и вскоре воцарившуюся тишину нарушил первый плач новорождённого. Заплакал и сам Соджи, когда ощутил на груди тепло сына. Услышав родное сердцебиение, мальчик затих. Соджи осторожно прижимал его к себе и мысленно благодарил богов. Уставший, выдохшийся, но счастливый, юноша посмотрел на Хиджикату и улыбнулся:       — Хотите подержать своего сына?       Тошидзо сглотнул застрявший в горле ком и кивнул. Сейчас он и сам был готов разрыдаться от счастья. Наблюдая за мучениями Соджи и способный лишь держать его за руку и поддерживать, мужчина несколько раз умер и вновь воскрес, когда ребёнок появился на свет.       Руки его тряслись, и Соджи даже забеспокоился, как бы он не выронил случайно мальчика. Но Тошидзо держал его уверенно и аккуратно. Он смотрел на сына и удивлялся, что такое крошечное и беззащитное существо могло причинить столько боли.       Наклонившись к Соджи, Хиджиката поцеловал его в лоб, а затем шёпотом спросил:       — А все дети сначала такие… страшненькие?       Окита возмущённо уставился на мужчину:       — Заткнись, Тоши. И отдай мне сына.       И, вновь прижав к себе своё маленькое сокровище, Соджи умиротворённо улыбнулся.       — Твой отец, конечно, немножко дурак, но хороший, — хихикнул он, поглаживая мальчика.       Возражать Хиджиката и не думал.       Соджи так и уснул с ребёнком в обнимку.       Хиджиката же сидел на энгаве и курил. Удивительно, но погода вдруг улеглась, будто тоже переживала за Соджи.       Сообщать Кондо радостную весть Тошидзо не торопился. И хоть он был на седьмом небе от счастья, всё же кое-что беспокоило его.       Перед уходом лекарь сообщил ему о состоянии ребёнка.       Мальчик родился слабым и наверняка будет неустойчив к болезням. Повезло, что вообще сумел выжить.       Тошидзо выдохнул дым и обхватил голову руками.