Макото: Рождённый под знаменем Честности

      Лето третьего года периода Кэйо Тодо Хэйскэ проводил один. Имея рядом хороших друзей, он всё же ощущал себя одиноким.       Вот уже год прошёл с момента смерти Яманами, а Хэйскэ по-прежнему не мог его отпустить. Наверное, он был единственным, кто регулярно посещал могилу второго заместителя главнокомандующего — место, ставшее для Хэйскэ практически родным. Приходя туда, он мог часами сидеть молча или рассказывать, что произошло интересного за последнее время.       — Вы не представляете, как я скучаю, — с грустной улыбкой произнёс восьмой командир. — Без вас в Шинсэнгуми совсем не так… радостно.       Иногда, вспоминая дни, проведённые в обществе Саннана, Хэйскэ плакал. Только он один продолжал лить слёзы по Яманами, а после ему казалось, что на душе становилось легче, и с привычным весёлым настроем Хэйскэ возвращался в штаб.       В Шинсэнгуми всё оставалось как прежде. Изменилось только то, что источником шума был уж не Тэцуноскэ. Не глядя под ноги, Тодо обо что-то споткнулся, но удержал равновесие и отступил в сторону.       — Канэ? — Удивился он, посмотрев вниз. — Ты чего?       Канэёси лежал посреди двора, раскинув в стороны руки и ноги, и смотрел в небо. То и дело все мимо проходящие спотыкались о мальчика, но никто не посмел даже слова против сказать — боялись гнева заместителя главнокомандующего.       Хэйскэ присел на корточки, продолжая наблюдать за столь странной детской игрой. С Канэёси они были хорошими друзьями, этот мальчик отвлекал восьмого командира от грустных мыслей.       — Что ты делаешь?       Ответ ребёнка поразил:       — Мучаюсь.       Тодо вытаращил глаза.       — Мучаешься? От чего же?       — Скорее мучаешь всех, кто натыкается на тебя, — как гром с неба раздался голос Хиджикаты, — вставай давай, хватит баловаться.       — А… господин Хиджиката! — Хэйскэ учтиво поклонился.       — Хоть ты сделай с этим что-нибудь, я тебя прошу, — Тошидзо с усталым видом потёр висок и удалился.       Тодо посмеялся и протянул руку Канэёси.       — Ну же, вставай, пойдём поиграем.       Мальчик тут же вскочил.       — Я хочу посмотреть на вашу с господином Нагакурой тренировку! — Заявил он с горящими глазами. И пусть Хэйскэ совсем не был настроен на поединок, отказать маленькому другу не мог. Что ж, видимо, придётся получить парочку синяков от Шимпачи.       — Кто бы мог подумать, что Канэ так подружится с Хэйскэ, — хихикнул Окита. Пользуясь шансом, пока сын занят своими делами, первый командир позволил себе расслабленно посидеть на энгаве с веером в руке. — А вы что на это скажете?       Хиджиката отпил чай.       — Не думаю, что эти оболтусы научат его чему-то хорошему.       — Ой, будто вы можете научить его хорошему.       Окита засмеялся и получил лёгкий хлопок книгой по голове.       — Я, по крайней мере, не учил его валяться на земле, как это делает Харада, когда пытается добраться до постели после гулянки. А Канэёси уже готовится стелить себе постель в общей комнате, потому что там «спать веселее», — пробурчал Тошидзо. — Что-то я сомневаюсь, мог ли у меня родиться такой дурак.       — Вы уверены, что не мог? По-моему, он на вас похож больше, чем на меня, — усмехнулся Соджи, но в душе обиделся на такие слова благоверного. Это же надо было додуматься сказать такое! Хорошо, что Канэ этого не услышал. Он хоть и ребёнок, но уже научился давать по ногам отцу, когда тот говорит что-то обидное в сторону Соджи. В конечном итоге в любом споре правда всегда была за Окитой.       Хиджиката в ответ что-то проворчал и спрятался за книгой. Соджи с улыбкой покачал головой. Их сыну стукнуло уже четыре года, а Тошидзо с каждым годом, казалось, терял и без того слабые навыки хорошего отца. Однажды он пошёл забирать Канэёси с улицы и пропал на час. А всё из-за того, что не мог в кучке детей отыскать собственного сына. Перед Окитой он объяснился тем, что все дети на одно лицо пока маленькие. Конечно, после подобных казусов Соджи скорее доверит ребёнка Хэйскэ или Шимпачи, нежели родному отцу.       Окита откинул волосы назад и повёл плечом, скидывая юкату.       — Ну и жара.       Манипуляция была успешно проигнорирована, и первому командиру не оставалось ничего, кроме как сделать вид, что так и было задумано, и ни на что он не рассчитывал.       Иногда Соджи вспоминал Яманами. Особенно, когда смотрел на свои руки, лишившие начальника штаба жизни. Одно дело — пачкать руки кровью врагов, её было легко смыть. Но кровь товарища не смывалась. Её пятна останутся на всю жизнь, точно так же, как тяжкий груз убийства близкого человека. Соджи понимал, что не должен чувствовать вину, ведь он подарил Яманами вовсе не смерть, а желанное освобождение от земных тягот, однако отсутствие Кэйскэ тяготило ещё больше. Окита вздохнул и натянул рукава, чтобы спрятать руки. Мысли о грустном легко разгонялись весёлыми воспоминаниями. А для Соджи не было воспоминаний смешнее, чем провальные попытки Хиджикаты воспитывать ребёнка. Пожалуй, после упорных стараний Тошидзо научить сына плавать, наблюдать за ними нужно было вдвое тщательнее.       Вот какой нормальный отец решит кинуть в воду совершенно не умеющего плавать ребёнка и с полной уверенностью ждать, пока он сам выплывет! Соджи тогда по-настоящему разозлился на Хиджикату и пообещал столкнуть его самого с моста, если вдруг подобное повторится. Но долго ругань не продлилась. Канэёси не любил, когда родители «громко говорили», поэтому каждый раз начинал хныкать, и мужчины тут же затыкались.       — Господин Хиджиката, в вашем распоряжении целый отряд, — заключил тогда Окита, — так что не нужно отрываться на нашем сыне. Если вы не в духе, потренируйте новобранцев лучше.       Тошидзо, как и всегда, лишь ворчал для приличия.       Соджи взглянул на возлюбленного и подсел ближе. Хиджиката, упорно делая вид, что ему всё равно, прижал его к себе за плечи, и Окита удобно устроился головой на крепком плече мужчины.       — Вы опять насквозь пропахли табаком.       — А ты опять позволял детям наносить себе макияж, а потом ходил в таком виде по штабу, будем продолжать делиться достижениями?       — Лучше уж макияж, знаете ли, по крайней мере, от моего вида Канэ не прячется в шкаф в страхе, что это Уван за ним пришёл, — Окита посмеялся.       Тошидзо подумал, что не помешает найти и проучить тех храбрецов, что посмели пугать его сына страшилками, но для начала…       Он схватился за шикарные волосы Соджи и намотал их на кулак, чтобы первый командир наверняка не смог убежать. Тотчас Окита осознал, что ему скорее всего будет очень больно, набрал воздуха в лёгкие и что есть мочи выкрикнул:       — Сайдзо!!!       Долго ждать не пришлось. Верный хозяину поросёнок тут же примчался на помощь, и Хиджикате пришлось отступить. По правде говоря, он уже давно пустил бы эту свинью на фарш, однако в таком случае Соджи из него самого нарезку сделает.       Обречённо вздохнув, униженный свиньёй Тошидзо снова уткнулся в книгу.