Макото: Рождённый под знаменем Честности

      — Тоши! Что с Шинсэнгуми?!       Хиджиката даже вздрогнул от крика Кондо. Остатки войска только-только добрались до осакского замка, и Тошидзо будто нарочно медленно снимал форму и приводил себя в подобающий вид, лишь бы как можно позже взглянуть Кондо в глаза.       Кондо рассчитывал на него, а он с позором проиграл.       Командир опустил голову.       — Прости.       Исами стиснул друга в объятиях.       — Это неважно! Я так рад, что ты добрался сюда живым!       Хиджиката улыбнулся, уткнувшись ему в плечо. Однако, сообразив, что они здесь не одни, поспешил отстраниться.       — Смотрю, ты тоже успел оправиться, — похвалил мужчина и похлопал товарища по плечу.       — Ха, будто у меня был выбор! Под зорким взглядом твоего стража волей-неволей пришлось встать на ноги!       Стоило Кондо упомянуть Окиту, как сёдзи распахнулись и, опередив женщину, что придерживала совсем ослабевшего Соджи, в комнату вбежал Канэёси.       — Отец вернулся! — Радостно закричал он, бросившись обнимать родителя.       Хиджиката прижал сына к груди.       — Да, я вернулся.       За ужином Тошидзо в подробностях докладывал о том, как обстоят дела военные. Увы, приходилось признавать тот факт, что мечи уходят в прошлое. И всё же, это только начало, — считал Хиджиката. Теперь, понимая, с кем предстоит иметь дело, необходимо было объединиться всем командующим под началось сёгуна и разбить врага! Только вот…       — …наш сёгун, господин Токугава Ёсинобу, уехал в Эдо.       Эта новость ошарашила всех сполна.       Сёгун на корабле сбежал в Эдо.       И хотя его представители упорно убеждали, что это вовсе не побег, что сёгун всего лишь отправился туда, чтобы лучше подготовиться к войне, волнение командиров только усиливалось. Более того, был отдан приказ всем солдатам возвращаться в родные места. Со всех сторон посыпались недовольные возгласы и возмущения, сёгуна вспоминали самыми обидными словами, которые вообще существовали. И лишь Кондо выступил в защиту господина Токугавы.       — А ну, тихо! — Выкрикнул он, вскочив с места. — Я больше не потерплю оскорблений в адрес сёгуна!       Командиры тут же смолкли и уставились на смельчака. А Исами продолжал:       — Согласен, решение неожиданное, и многие действительно могут расценивать это как бегство! Но вы не задумывались над причиной такого странного поступка? А причина, между тем, кроется в вашей несостоятельности! Пятнадцать тысяч воинов не смогли одолеть уступавшего им по численности противника!       Присутствующие стыдливо опустили головы.       — Зарубите себе на носу: это не сёгун вас предал, а вы обманули его доверие! Я, командующий Шинсэнгуми Кондо Исами, прошу Вас, — обратился мужчина к представителям Токугавы, — выделите мне триста солдат и ружей! Мы защитим осакский замок!       Но тут своё слово вставила недавняя рана. Резкие движения Кондо потревожили застрявшую пулю, и командир пошатнулся от боли.             — Слова красивые, Кондо! — Сказал представитель. — Но ты пришёл в замок, чтобы лечиться. В таком-то состоянии как ты воевать собрался? С меня довольно. Встреча окончена. Армию распустить! Готовьтесь к отплытию!       — Ну и зачем ты так надрывался? Твоя рана ещё не зажила, — по-дружески упрекнул Хиджиката.       — Рана уже давно не беспокоила меня, — отмахнулся Исами, — это…       — В любом случае, я рад, что ты прервал своё не в меру страстное выступление. Как ни прискорбно, но сейчас отступление в Эдо будет самым лучшим решением. — Тошидзо взглянул другу в глаза. — Там родина нашего Шинсэнгуми!       — Хорошо, — кивнул Исами, — вернёмся, Тоши. Вернёмся туда, где всё началось!

***

      Мост Изуми над рекой Канда. Медицинское училище бакуфу.       — Э-эх, что ни говорите, а в Эдо хорошо! Родной воздух лечит! — Кондо вдохнул полной грудью, довольный, как ребёнок. — Слышишь меня, Соджи? Вдыхай в два раза больше, чем в Киото, и твой грудной демон мигом улетит прочь!       Окита, поливавший любимый цветок, с которым не расставался ещё с момента пребывания в Осаке, хихикнул:       — Это будет не так просто сделать.       Общую радость не разделял только Хиджиката. Уже который час он неподвижно стоял посреди комнаты, пока молодой человек в европейской одежде снимал с него мерки.       — Хватит руками махать, как мельница! Забыл о ране?       — Да ну тебя, Тоши! Я устал повторять, что мне уже не больно!       — Ну, конечно!       — Знаете, учитывая, как он каждый день с мечом в осакском замке тренировался… — вставил Соджи и засмеялся, довольный реакцией обоих мужчин.       Прибытие в Эдо всем пошло на пользу. Здесь, вдали от боевых действий, уставшие солдаты наконец смогли расслабиться и поспать как следует. Вторая же половина воинов во главе с Нагакурой и Харадой отправилась в набег по любимым заведениям.       Здесь же Хиджиката принял важное решение о «перестройке» отряда на лад противника. И хотя он был уверен, что ни один самурай добровольно не наденет заморскую форму, всё-таки решил рискнуть. Хотел он того или нет, но постепенно приходилось принимать перемены в мире.       — Ты следующий, — сказал Тошидзо, обратив на Кондо хищный взгляд.       — Спасибо, обойдусь! — Сразу замахал руками главнокомандующий. — Мне всё равно не пойдёт! Да и не люблю я её… эту западную форму в облипку… Она же везде жать будет!       Однако у Хиджикаты были свои планы. Он вцепился в больное плечо друга с грозным видом.       — Значит так, я буду его держать, а ты снимай мерку!       Приглашённый человек испуганно закивал.       — С-слушаюсь!..       Глядя на эту «страшную пытку», Соджи засмеялся, пока звонкий смех, всегда радовавший слух и сердце Хиджикаты, резко не перешёл в кашель. Так случалось постоянно, и Соджи свыкся. Но не Хиджиката. Поэтому он всегда держал при себе порцию лекарства, которое Соджи благополучно выливал, если надзирателя не было рядом.       — Ох… с вами обоими я скоро сам слягу, — выдал Тошидзо, чтобы немного разрядить обстановку.       Кондо засмеялся.       — Чтобы ты да слёг! Тогда точно наступит конец света! Хотя… помнится мне один раз… Тогда, перед отъездом в Киото…       — Нашёл, о чём вспоминать!       — Что вспоминать?! О чём? — Вклинился в разговор Канэёси, как всегда вовремя.       Мальчику понравилось в Эдо, и Хиджиката предпочёл бы провести время с сыном и показать ему город, а не принимать участие в очередном совете, но выбирать не приходилось.       — Ни о чём! — Тошидзо кашлянул в кулак. — Почему ты всё ещё здесь?       Канэ вздохнул, усевшись на пол.       — Мне скучно играть одному. Тэцуноскэ всё обещает, обещает, но всё равно не приходит. Что с ним?       Вокруг повисло тяготящее молчание. Тэцуноскэ в последнее время и впрямь сам не свой был.       Совсем недавно Шинсэнгуми потерял Ямадзаки Сусуму. Это стало ударом для всего отряда, но особенно сильно отразилось на Тэцуноскэ.       — Не тревожь его, я поиграю с тобой, — Хиджиката взял сына на руки, — у меня ещё есть свободное время.       — Он так изменился, — произнёс Окита, когда Тошидзо покинул комнату, — какие-то пару лет назад он был уверен, что его сын самураем станет, а сейчас старается оградить его от всего этого. Всё-таки он боится, — заметив встревоженный взгляд Кондо, Соджи улыбнулся. — Прошу, не обращайте внимания на мои слова.       Прислонившись к дереву в ожидании, пока сынишка спрячется, Хиджиката тяжело вздохнул. Наигранное спокойствие выдавала трясущаяся рука мужчины. Он сжал кулак в попытке унять дрожь, но тщетно. Отчётливо, словно вернувшись на много лет назад, Тошидзо слышал собственный голос:       «Я хочу стать самураем!»       «Не хочу быть крестьянином!»       «Ну почему я не родился в семье самурая?!»       «Хочу жить! Хочу стать самураем!»       «Я на всё согласен! Больше мне ничего не надо!»       «Не хочу умирать…

Пусть кто-нибудь умрёт вместо меня!»