***
Отдых отдыхом, но и дела не ждали. Воины Шинсэнгуми трудились не покладая рук: те, кто ещё не освоил стрельбу, обучались у Тацуноскэ, остальным же выпала честь подгонять новую форму под размер каждого желающего, коих оказалось совсем немного. Большинство всё же придерживалось традиций и мнения, что западная одежда — жутко некомфортная. Вариант принудительного переодевания Хиджиката даже не рассматривал. И тогда решил показать всем пример. Собранные в одном месте самураи не понимали, к чему эти сборы, ведь их всех срочно созвали без объяснения причины. Однако не прошло и пяти минут, как перед ними предстали трое: командиры Хиджиката и Ямагучи и младший Ичимура. Узнать их сразу было трудно, но западная форма определённо была к лицу каждому. Чего стоила только новая причёска Хиджикаты, ради которой, правда, пришлось распрощаться с вечно взлохмаченным высоким хвостом. Самураи тут же зашевелились. Со всех сторон слышались восторженные возгласы и желания заполучить обновку. Задумка Хиджикаты сработала на славу. В истории Шинсэнгуми началась новая глава… — Нет! Я ни за что её ни надену! Кондо оказался непробиваемым, упирался до последнего. И хотя Тошидзо ни к чему его не принуждал, кто знает, какими методами он заставил переодеться всё войско… — А вот я бы примерил, — улыбнулся Окита. — Выглядит красиво. — И ты туда же, Соджи! — И я! И я хочу! — Не остался в стороне Канэёси. — Рад это слышать, — улыбнулся Хиджиката. Он протянул Оките аккуратно сложенные вещи. — Вот твоя новая форма, Соджи. Первый командир так и оторопел. — Это… для меня?.. Вы уверены? — А чего ты ожидал? Конечно, для тебя! — Хиджиката посмотрел на сына, который упорно дёргал его за рукав, и потрепал Канэ по волосам. — И для тебя тоже есть. На лице Соджи засияла совсем детская улыбка, и Хиджиката прекрасно понимал, насколько важны для него подобные мелочи. И, разумеется, не собирался ни в чём отказывать любимому человеку. — Вскоре мы выдвинемся к замку Кофу, — сказал Кондо, — и тебя, Соджи, планируем взять с собой. Но есть одно условие… Окита замер в ожидании. — …ты должен дойти туда сам, на своих двоих.***
Новым заданием Шинсэнгуми стал захват замка Кофу. Отряд, на время рейда получивший название Коётин, насчитывал около двухсот солдат, включая оправившихся после ранений и новобранцев. Они вышли из Эдо с твёрдым намерением остановить наступление на город армии нового правительства. Отряд двигался не спеша. Идущие солдаты всеми силами старались делать вид, что не обращают внимания на замыкавшего шествие первого командира. В глубине души каждый из них хотел бы наплевать на приказ и помочь, однако Окита упорно отказывался от предложений помощи, уверяя, что он в силах преодолеть этот путь самостоятельно. Не желая оставлять родителя в сложившейся ситуации, Канэёси наотрез отказался поехать в паланкине вместе с Кондо и отважно шёл рядом со всеми. Ну, и что с того, что его отец — сам Хиджиката Тошидзо? Подачек в связи с происхождением мальчик не жаловал. У Соджи уже всё плыло перед глазами. Он еле передвигал ноги, опираясь на палку, но сдаваться не собирался ни в начале пути, ни в конце. На него надеются. В него верят. И он не в праве подвести! Командир поднял голову и взглянул на спину Хиджикаты, возглавлявшего войско. «Если господин Кондо был моим хранителем, то господин Хиджиката — моим наставником. Возьми в руки меч. Тренируйся до седьмого пота. Никогда не плачь на людях. Всю оставшуюся жизнь я руководствовался этими его словами. И наконец настал день, когда мой проклятый меч впервые осчастливил меня.» То была первая победа Соджи в додзё. Сокрушительная победа. В тот момент ни у кого не было сомнений в его врождённом таланте. «Он не сказал ни слова, но даже его спина, казалось, выражала гордость тем, чего я добился.» — Эй, Шимпачи, — шёпотом окликнул Харада, — Соджи отстаёт. Нельзя его понести? — Нельзя, — бесстрастно ответил Нагакура, — командующий приказал ему не помогать. — Да что за бред?! Как он сможет в таком состоянии дойти до Кофу?! — Пойми, Сано, всё не так просто. На самом деле все понимают, что он не дойдёт до Кофу. Харада стиснул зубы, сдерживая порыв. — Тогда зачем всё это?.. Окита пошатнулся, но устоял. С каждым шагом дышать становилось всё тяжелее. «Это своего рода церемония, чтобы все в отряде, включая самого меня, смирились с тем, что мечника Окиты Соджи больше нет.» Первым достижением было то, что Соджи дошёл до гостиного двора Найто-Синдзюку, в котором отряд остановился на ночь. Первый командир искренне радовался, что в очередной раз сумел оправдать надежды наставников, однако никому больше было не до радости. «Завтра он наверняка опять скажет, что пойдёт сам,» — подумал Хиджиката и позвал третьего командира. — Ямагучи! У меня к тебе просьба. «В детстве меня учили, что в мече заключены одновременно мои сила и слабость. Со временем мне всё больше нравилось тренироваться. С первого же раза я освоил правильную позу. На мой вопрос «Что же тут сложного?» мне ответили: «У тебя талант, поэтому для тебя всё просто.» К тому моменту, как я свыкся с этим объяснением, я уже не представлял себе жизни без меча. Несмотря даже на то, что он сделал меня убийцей.» Окита споткнулся и едва не упал, если бы Канэёси не придержал его. — Спасибо, — улыбнулся он, — что бы я делал без тебя? — Был бы я высоким и сильным, я бы понёс тебя на спине, — вздохнул Канэ. — Я скажу отцу, чтобы не мучил тебя больше. Это неправильно! — Не нужно, родной, я справлюсь, — Соджи сжал ладонь сына в своей. — Не отставай от остальных, беги к Тэцуноскэ. — Но ты же… — Я в порядке, правда. Канэёси опустил голову. «Я в порядке,» — эту фразу его любимый родитель повторял изо дня в день, когда захлёбывался кровью. «Мне уже гораздо лучше,» — но лучше не становилось. Канэ ничего не оставалось, кроме как послушаться. «Получая приказ, я убивал не задумываясь. Конечно, на душе потом было гадко, но я быстро научился отстраняться от воспоминаний. Потому что… меня все хвалили! Я был всем нужен. В то время я был счастлив. Я верил, что именно ради этого появился на свет. Чем больше я убивал, тем больше меня боялись. И тем ближе господа Кондо и Хиджиката становились к исполнению своей мечты о сильно Шинсэнгуми. К тому времени, как меня начали величать «отпрыском демона», убийства стали для меня…» Канэёси поравнялся с Тэцуноскэ и, идя рядом с ним, продолжал оглядываться назад. Ичимура похлопал мальчика по плечу. — Нам ещё очень долго идти. Ты уверен, что выдержишь? — Вот именно, путь долгий, так почему?! — Впервые в жизни Канэ сорвался. — Почему отец вынес такое решение?! Тэцуноскэ покачал головой. — Хотел бы я знать. И когда Окита в очередной раз оступился, Канэёси резко остановился. — Мне всё равно на приказ! Тэцуноскэ, ты должен помочь папе! Не успел Ичимура и рта раскрыть, как Канэ обратил на него полный ярости взгляд. Тот самый взгляд, которым смотрит Хиджиката. — Можешь считать, что это мой тебе приказ! Изумлённый Соджи отмахнулся от руки помощи. Как и всегда. На словах он не хотел, чтобы у Тэцу потом были крупные неприятности, а на деле же — боялся показаться слабым. За солнечной улыбкой первого командира скрывался человек, нуждавшийся в поддержке. Человек, нуждавшийся в том, чтобы о нём заботились, чтобы о нём волновались, чтобы его берегли. Чтобы оплакивали, когда его не станет. Окита упал и подняться уже не смог. «Я больше не могу сражаться, значит, я теперь никому не нужен?..» Глядя в спины отдалявшимся солдатам, первый командир разрыдался, словно оставленный родителями ребёнок. — Подождите… Не бросайте меня! — Наконец-то ты это сказал. Голос Хиджикаты заставил Окиту вздрогнуть. Почему он тут? Кто же в таком случае сейчас ведёт армию?.. Тошидзо смотрел сердито. В такие моменты сам Соджи его боялся. — Ты что, хочешь умереть? — Господин… Хиджиката… И мужчина окончательно сорвался с цепей. Именно потому, что он любил Соджи, сейчас он был готов высказать в лицо всё, что копилось всё это время. — Знаешь, что болен, но всё равно жилы рвёшь! Почему сразу не признался, что не сможешь?! Почему держишь в себе, пока совсем плохо не станет?! Идиот! Окита сглотнул вставший в горле ком. — Потому что… вы велели мне не плакать, вот я и не плакал! Велели следовать за вами, велели убивать… Я всё делал, всё исполнял! Но почему вы сейчас… — командир совсем приник к земле в приступе кашля, — смотрите на меня с жалостью?.. Гнев Хиджикаты мгновенно сошёл на нет. Сейчас он видел перед собой не Окиту Соджи, сильнейшего мечника Шинсэнгуми, непобедимого воина и беспощадного убийцу, а Соджиро, брошенного всеми мальчика, который боится самого себя. — Скажите, господин Хиджиката… что ещё мне нужно сделать, чтобы… я снова стал вам нужен?!.. Рука Хиджикаты быстро, но осторожно притянула Соджи, и в ту же секунду командир оказался в объятиях. Тошидзо прижимал возлюбленного к себе и корил себя за срыв. Он и впрямь был слеп и глух, за порой фальшивой улыбкой не замечал терзаний Соджи. Его Соджи. Соджи, подарившему ему сына. Пристроив руки на спине мужчины, Окита ощутил дрожь в его теле. — Дыши, Соджи! Пожалуйста, дыши! — Слёзы покатились по щекам Хиджикаты. Он зарылся пальцами в волосы Окиты и прислонился щекой к макушке. — Это всё, о чём я прошу. — Господин Хиджиката… — Соджи сгрёб пальцами ткань одежды мужчины, — нет, Тоши… я буду жить. Я буду жить и ждать твоего возвращения. Поэтому ты тоже… обязательно выживи… Тошидзо взглянул в глаза любимому, глаза, в которых всегда горел огонь, которые всегда улыбались, в которых сейчас блестели слёзы, и поцеловал Соджи. Второго марта эры Кэйон Окита Соджи покинул Шинсэнгуми.