Сегодня должен был начаться первый курс спецпредмета. Новых мехов было достаточно, и они могли выбирать специализацию, но особенности строения вынуждали Блэкспарроу оказаться в Военной Академии. Говорят, искра сама выбирает своё воплощение. Зачем же Кибертрону, пережившему войну, с мехами, где каждый умеет держать оружие в манипуляторах, понадобилось наращивать мощь? Не за тем ли, что их ждал новый виток гражданской войны? Или угроза извне? Блэкки хотел бы знать ответы на эти вопросы. Но зато у него был ответ на иной.
— Я те г’ворю, это бу’ит 'чредной авт’бот! — яростно отплевываясь разгрызенными пополам шестернями, как попкорном, рычал Скуллкрашер. Эта привычка вечно что-нибудь жевать раздражала всех, но никто не рисковал высказаться об этом вслух. — И никогда ни одного десептошлака не допустят до преподавания!
Блэкспарроу скривил губы. Скуллкрашера недолюбливали все. Этот любитель почесать глосу о денты за чужой актив был ему особенно неприятен. Можно было приписать свою неприязнь к его странному биологичному альтмоду, но Блэкки был выше этого. Не альтмод решает суть существа, а его внутренне наполнение. Вот тут-то разведчик был чётко уверен, что этому меху поставили глюкнутый проц с низкой производительностью. Оставался вопрос, как же он оказался здесь, на одном с ним курсе?
— Ты так уверен в этом, что не боишься поспорить со мной?
Злить крупного и неуравновешенного эмоционально меха было опасно, но Блэкки это делал с завидным постоянством. Отчего Скуллкрашер реагировал моментально. Свирепый взгляд, но при этом и самодовольная улыбка — что отметил на фейсплейте сокурсника разведчик.
— Да на все сто!
— Пари? — подначивал собеседника Блэкки. Играть с опасным, словно дикий зверокон, мехом было интересно. Тот постоянно попадался на уловки, притом от слов легко переходя к делу.
— Давай! А выигрыш сконнектим всем курсом. — Скуллкрашер завистливо обвёл горящей оптикой точёный корпус джета и предвкушающее улыбнулся. Во взгляде так и читалось давнее желание подмять под себя этого юркого красавца, который был раздражающим фактором в активе. — Давно пора сбить нарезку.
— Я бы так не рисковал в твоём случае. Мало кто согласится облапать такой корпус, — и Блэкспарроу ядовито улыбнулся.
Ожидаемо было видеть окончательно рассвирепевшего Скуллкрашера. Особенности собственного корпуса оказались самой болезненной темой, и потому он незамедлительно поднялся, пытаясь дотянуться до юркого летуна. Но тот уже подпрыгнул, ускользнув от когтистой руки, и на дожигателях замер под потолком.
— Только спустись, и я тя разложу! — прорычал Скуллкрашер. От ярости он не знал, куда выпустить энергию, и впустую потрясал кулаками. Но это не возымело должного эффекта, а скорее наоборот: где-то в аудитории послышались сдавленные смешки. Оптика из красной становилась багровой. Скуллкрашер неуклюже вертел головой и пытался найти смельчака, отважившегося посмеяться над ним.
— Запомни, я ставлю на десептикона. А ты хоть и приз, но мне не интересен. Так что готовь лучше шаниксы, — уже спускаясь, потребовал Блэкспарроу.
Он всё ещё сохранял расстояние, разделявшее его и звероподобного меха, но невозмутимость эм-поля злила соперника ещё сильнее. Во взгляде так и читалось: «Неужели этот летун не боится?!» Тогда Скуллкрашер поспешил сократить дистанцию. Его огромный тяжеловесный корпус болотного цвета с багровыми вставками и тёмно-коричневыми прожилками должен был внушать опасение всем, кто оказался слишком близко. Тут же несколько мехов решили ретироваться. И правильно, потому что Скуллкрашер активировал встроенное оружие — оскалившийся острыми зубами меч. Это было уже прямое нарушение правил поведения в Академии. Блэкки видел, что ситуация выходит из-под контроля, но менее уверенным от этого не стал. И хотя при прямом столкновении шансов выстоять у него было мало — всё же звероформер обладал большей силой и массой — Блэкспарроу надеялся на свою ловкость и скорость. Уже просчитывал, куда и как бить, чтобы уложить противника, и при этом старался не оказаться на линии огня. Он знал, что Скуллкрашер не остановится, что будет давить до конца в слепой ярости, словно это могло решить все его проблемы. Он видел мелкие сколы на броне, так и не заполированные с одной из последних стычек, сбитые «костяшки» на пальцах, отчего мелкая моторика шла с запозданием и еле слышным, но противным скрежетом. Места для маневров было мало, но в его распоряжении всегда оставалось небо…
Блэкспарроу активировался после подписания пакта «О мире». И потому предпочитал не делать поспешных выводов об обладателях разных инсигний, присматриваясь к её носителю и прислушиваясь лишь к собственному голосу рассудка. Для него не имело значения прошлое мехов, которые жили в новых условиях, порой остро несправедливых. Он предпочитал пользоваться предоставляемыми возможностями, беря знания и опыт от участников разных фракций, будь то автобот или десептикон. Ему было интересно наблюдать за взаимодействием некогда непримиримых сторон. А ещё он с неменьшим интересом присматривался к таким же как и он, появившимся после войны. Многие имели предвзятое мнение, Скуллкрашер был ярким представителем примитивного мышления, где всё поделено на чёрное и белое. И тем не менее тот же звероформер действовал противореча принципам «хорошего парня», реагируя на всё излишне агрессивно и безапелляционно. И часто полагался только на грубую силу. Блэкки не раз задавался вопросом, как же этот беспроцессорный дрон оказался с ним на одной координатной плоскости.
Аудитория наполнялась звуками: перешёптывались мехи, скрипели сиденья под беспокойно движущейся массой, перекладывались датапады — всё напоминало растревоженный улей инсектиконов. Сидящий на первом ряду ярко-оранжевый спорткар явно нервничал: закреплённые за спиной колёса пришли в движение, мех активно жестикулировал и что-то втолковывал своему соседу. Тёмно-синий с золотистыми полосами на крыльях джет внимательно его слушал. Он сидел нахмурившись и о чём-то думал. Блэкспарроу знал, что Дредвингу тяжело было принять происходящее вокруг. Его честная искра искала справедливости, но он с опасением смотрел на бывших военных преступников, к которым общество причисляло десептиконов. Оба они чувствовали, что в этом кроется проблема нового мира, но могли ли они изменить это? Масла в огонь подливал его друг Галоген. Но часто действия и слова яркого меха расходились. И Блэкки удивлялся этому странному союзу двух кибертронцев, диаметрально противоположных в мировоззрении. Блэкспарроу не раз наблюдал на фейсплейте Дредвинга какую-то мучительную тоску, неясную и тревожащую порой и его самого.
В момент, когда Скуллкрашер был необычайно близок к Блэкки, в аудиторию вошёл Бамблби.
— Всем доброго цикла! — звонко поприветствовал куратор, дожидаясь, когда присутствующие рассядутся по местам.
С досадой Скуллкрашер резко расщёлкнул клинок и убрал оружие. Он внимательно и многообещающе посмотрел на Блэкки, но тот лишь приподнял уголки губ, а визор блеснул золотом. Ему тоже пришлось спуститься. Но садиться рядом с противником не хотел, потому приземлился чуть в отдалении. Остальные не заставили себя ждать. Большинство с уважением и почтением относились к Бамблби. Тот же сделал вид, что ничего критичного не случилось, хотя не отметить возникшую проблему не мог. Блэкспарроу не раз замечал восхищенные взгляды окружающих по отношению к скауту автоботов. Впрочем, было за что уважать этого меха: уже в начале своей активации он оказался в самой гуще событий. Блэкки не был уверен, что сумел бы показать результаты лучше или выжить в той мясорубке, через которую прошёл жёлтый автобот. А ведь у Бамблби был наземный альтмод, в отличие от Блэкки. А ещё он умело пользовался заложенными в него Создателем программами: находчивость, позитивное отношение к жизни, умение выстроить контакт с другими и завидная хватка вместе с умением обернуть ситуацию в свою пользу. Первоклассные качества для разведчика! Но лидера он в нём так и не видел — слишком открытое общение со всеми.
— Я имею честь представить нового преподавателя. Прошу отнестись к нему с уважением и вниманием. Напоминаю каждому, что нет больше фракционных различий, мы единая раса. И кем бы мы ни были в прошлом, каждый из нас в праве сегодня выбирать дорогу по своему усмотрению.
Блэкки казалось, что Бамблби особенно внимательно смотрит на него и Скуллкрашера, но этот мимолетный взгляд голубой оптики задержался лишь на долю клика. Вот только верилось в произнесённые слова с трудом. Особенно наблюдательному джету. Где-то послышались недовольное перешёптывание: это Галоген с ещё большим усердием стремился доказать ужас и неправильность данного положения, рядом его поддержала ещё парочка мехов, но не Дредвинг. Скуллкрашер резко повернулся к Блэкки, словно намекал, что не отступится от своего, но джет никак не прореагировал на этот недружелюбный жест. Тут же в мгновение наступила тишина: в проёме двери, между двумя разошедшимися автоматическими створками появилась фигура массивного меха с фиолетовыми вставками на броне и маской, полностью закрывающей узкий фейсплейт. Блэкки услышал отчаянный рык Скуллкрашера — проиграл и теперь злился.
— Знакомьтесь, это Саундвейв — связист и разведчик…
— Мегатрона, — хмуро прозвучало продолжение среди учащихся.
— Да, Мегатрона. Лидера десептиконов, если вы это хотели сказать. Прошу заметить, что Саундвейв реабилитирован и заслуженно получил право преподавать. А его опыт и умения по ведению разведывательных операций вам необходимо перенять, если хотите завершить своё образование, — уже более жёстко закончил Бамблби.
Сам же Саундвейв молча прошёл к кафедре, словно его не волновало, что о нём говорили. Ни одно движение не выдавало его чувств и мыслей. Блэкспарроу внимательно смотрел за мехом, о котором слышал много, но видел впервые. И за Бамблби. Особенно за его реакцией. Вот уж кто так и не позабыл и не примирился со своим соперником и противником на поле разведывательной деятельности. Но и ему приходилось считаться с новыми реалиями и провозглашенным миром на планете. Они все встали на одну сторону игрового поля.
— Так же я напоминаю вам, что в течение одного цикла вы должны выбрать наставника, который дальше будет курировать ваш прогресс.
Стоило Бамблби закончить речь, как связист одним поклоном поблагодарил и начал занятие, разворачивая схемы и графики на холопроекторе, словно не было недовольства среди учащихся. Вот только Блэкки не мог оторвать взгляда от Саундвейва. Он был словно заворожён мехом с глубоким, но холодным и безэмоциональным голосом. Юный мех ощущал, как этот голос поникает в самую искру, как искра отзывается и вибрирует в такт словам, как возрастает возбуждение…
Когда занятие закончилось, Саундвейв, не огладываясь, вышел из помещения, оставляя Блэкспарроу в задумчивости. Если он хотел добиться большего в своём активе, то стоило идти нестандартными путями, и потому выбор пал на Саундвейва в качестве наставника. Вот только как уговорить его? Помимо того, что второй офицер Мегатрона вёл основной предмет, он был явно неординарной и необычной личностью. И это подцепляло Блэкки пуще всего. Не зря же его побаивались не только автоботы, но и десептиконы.
По завершению очередного занятия, Блэкспарроу подошёл к Саундвейву, собиравшемуся покинуть лекторий.
— Профессор Саундвейв! — окликнул он преподавателя. Тот обернулся и молча стал дожидаться дальнейших действий. Вот только выходившие из аудитории мехи шарахнулись прочь. Блэкки еле заметно ухмыльнулся. Но вновь подобрался и уже серьезно заявил: — Я прошу вас стать моим наставником.
Блэкспарроу надеялся, что ему не откажут, потому что никто не рискнул совершить подобное. Саундвейв всё ещё молчал, но при этом внимательно рассматривал стоящего перед ним меха. Блэкки почувствовал себя неуютно, в голове стало слишком тяжело, отчего он непроизвольно стиснул денты, чтобы не выдать свою боль, так резко ворвавшуюся в процессор.
— Отказано, — безэмоционально ответил ему десептикон. Развернулся и стремительно вышел прочь.
Боль так же неожиданно отступила, как и возникла. Блэкспарроу заметил удивленный взгляд Дредвинга, наблюдавшего за сценой, но осуждения там не было. А вот в оптике Галогена отразился страх. Что ж, Саундвейв оказался не такой уж и простой задачей.
Тогда Блэкки ещё более рьяно вгрызся в учёбу. Его стремление вызывало непонимание, раздражение и уважение. Впрочем, ему самому было лить отработкой на чужое мнение — он видел перед собой цель и стремился к ней. И хотя ему удалось привлечь внимание Саундвейва, но этого явно было недостаточно. Что же могло перевесить чашу весов?
Если брать во внимание, что все десептиконы так или иначе ограничены в правах, то должно быть что-то, чего явно не хватает Саундвейву. По идее кураторство над Блэкспарроу должно было дать десептикону шанс изменить эти условия, но он почему-то сопротивлялся. Сам же Блэкки только выигрывал от сотрудничества с опытнейшим разведчиком и связистом. Вот только отведённое время подходило к концу, и потому стоило раскрыть все карты, которых, увы, оказалось не так уж и много. Информация о Саундвейве была противоречивой, но сходилась в одном — это опаснейший противник. Замкнутый, до конца верный идеалам фиолетовозначных, занимавший высокое положение среди десептиконов… Слабых мест просто не было!
И вот он опять стоял перед мехом, возвышавшимся над ним и смотревшим сквозь непрозрачную маску с кафедры. Блэкки ощущал, как поджались сервоприводы, как его пробивает дрожь предвкушения. Если не сейчас, то больше у него не будет шанса. Он видел, как на него бросил взгляд Дрэдвинг, когда выходил из аудитории. Как остальные перешёптывались за спиной, называя Блэкки поехавшим процессором, как никто не верил в удачный исход. Как ехидно улыбался Скуллкрашер, словно наконец-то увидел неконтролируемое падение джета. Но это были чужие эмоции, не его!
— Предложение наставничества?
— Да, именно так.
— Отказ. — Саундвейв повернулся к выходу.
— Это неразумно!
Саундвейв остановился, но не обернулся.
— Я могу скрыть свою сигнатуру.
Саундвейв слегка склонил голову. Неужели заинтересованность?!
— Имею особый стелс-генератор, потому полностью незаметен на радарах и иных устройствах.
Всё ещё тишина в ответ. «Шлак, что же ему надо?!» И тут Блэкспарроу осенила такая простая мысль, что он непроизвольно улыбнулся.
— Успешная работа со мной в качестве наставника не только даст вам уверенное положение в обществе, которого вы всё равно не имеете, хоть и заслуживаете, но поможет вернуть кассет-конов. А я всячески поспособствую этому.
Саундвейв не повернулся к нему, но Блэкки почувствовал лёгкую рябь в эмоциональных контурах поля десептикона, заметил сжатые кулаки, дрогнувшие плечи. Но вдруг связист и разведчик Мегатрона откажется? Вдруг не примет его предложение? Что тогда? Неужели Блэкспарроу проиграет? Эта мысль током ударила по всему корпусу, почти заставляя вздрогнуть, но он стоял не шелохнувшись.
— Я принимаю твоё предложение, — через плечо бросил десептикон. Затем он неторопливо повернулся. Маска скрывала эмоции и взгляд Саундвейва, но Блэкки ощущал, как его внимательно рассматривают, словно препарируют, срывают броню, изучают. — Ты будешь подчиняться мне во всём безоговорочно. Любое неповиновение равносильно дезактиву, — безэмоционально произнёс Саундвейв.
Искра болезненно сжалась под бронёй, словно отказали все навигационные системы, Блэкки собрался и произнёс:
— Я согласен.
Саундвейв вышел из аудитории, ничего не говоря. А Блэкки стоял ошарашенный. Он вновь одержал победу. Но какой ценой? Отдал свою свободу! Что же, за амбиции надо платить. В словах Саундвейва не приходилось сомневаться, это он чувствовал всей искрой — любой проступок или неповиновение обернётся худшим кошмаром в его активе. И всё же он надеялся, что получит больше, значительно больше, чем рассчитывал в самом начале.
Когда двери разошлись перед ним, он гордо обвел взглядом стоящих меха, зацепил погрустневшую оптику Дрэдвинга, улыбнулся ему в ответ, и помчался прочь из здания. Ему хотелось упасть в бездонное небо, раствориться в нём, испытать последние мгновения личной свободы, отдаться полностью полёту и чувству безграничного пространства. Высота пьянила не хуже хайгрейда, одурманивая разум, а осознание победы, и уже не важно каким путем добытой, сводило с ума. Он оказался выше всех!
Закладывая очередной невероятный вираж на пределе возможностей корпуса, он упал в кромешную тьму…
***
Блэкспарроу впился взглядом с чёрную маску, в которой отражался его фейсплейт, искажённый болезненной гримасой. Казалось, что он вновь преодолевал притяжение планеты, испытывал запредельные перегрузки, словно вновь сдавал экзамен на лётном поле. Да, он всегда получал высший балл, несмотря на то, что строение корпуса сильно отличалось от сикерского. Но он выжимал по полной из своих систем, добиваясь невозможного. А потом приходилось ложиться на ремстол для замены ряда расходных деталей, не рассчитанных на такие нагрузки. Блэкки был уверен, что оно того стоило. Чувство преодоления ограничений заводило его, и он наслаждался полётом на пределе. Как и сейчас.
Сейчас Блэкспарроу ощущал себя вымотанным не меньше. За каждый витком, что он погружался в собственные воспоминания под пристальным вниманием наставника, он испытывал страшное ощущение потери контроля. Но рядом шумел кулерами Саундвейв — и ему приходилось выкладываться по полной. Блэкки старательно закрывался от ментального подключения, а десептикон вскрывал его, проникая точно так же, как лезвие хирургического лазера проникает под обшивку корпуса. Не существовало полной блокировки от этого вида подключения, но даже то, чего добился молодой кибертронец, вызывало уважение Саундвейва.
Блэкки била дрожь от пережитых воспоминаний, вытянутых из его процессора, препарируемых, вывернутых наизнанку. Ему приходилось цепляться за всё: мелочи, за незначительные детали, и за всё то, что он помнил однозначно. Но каждый раз, как заканчивался «урок», он опасался, что всё происходившее с ним в прошлом — ложь. Саундвейв настойчиво прорабатывал с ним сложнейшую часть воздействия на сознание — он извращал, преобразовал, искажал воспоминания, вынуждая усомниться в работе собственного процессора. Блэкспарроу приходилось бороться с этим и одновременно доверять своему наставнику. Находить ложные элементы в воспоминаниях было сложно, потому что происходящее воспринималось реальностью.
Ментальные подключения были болезненными, и хотя Саундвейв не говорил о том, испытывал ли сам неприятные ощущения, Блэкки догадывался, что и ему достаётся нехило. Он отмечал мерцающую подсветку на корпусе, сияющую ярче, чем обычно, шумную работу системы воздушного охлаждения. И всё же они продолжали занятия.
Его корпус был раскрыт и зафиксирован: Саундвейв уверял, что под воздействием ментального подключения Блэкспарроу мог нанести себе травмы. Полная фиксация мешала принять удобное положение, сесть свободнее, расслабиться, это оттягивало на себя часть процессорных мощностей. Сцепленные за спиной манипуляторы, запрокинутая голова в крепкой хватке тонких фиолетовых пальцев — невозможность двигаться ощущалась дискомфортом. Сидеть связанным было неприятно. Но Блэкки подчинялся: таковы были условия их договора, о котором не знал никто.
Саундвейв не разрывал визуальный контакт. Ему не было нужды просить снять визор — он и так насквозь видел сидящего перед ним меха. Блэкспарроу смотрел открыто, но созерцал перед собой лишь непроницаемую маску, такую же безэмоциональную, холодную, отчуждённую, как и Саундвейв, но обманчивую. В очередной раз выныривая на поверхность реальности, он попадался в капкан собственного фейсплейта, отразившегося в зеркале маски. И опять терял ощущение правдоподобности происходящего. И именно в этот момент болевые ощущения становились тем якорем, возвращавшим ему опору.
Энергон давно с бешеной скоростью метался по топливопроводам, поджаривая и так уже саднящие от перегрева системы. Охлаждение плохо справлялось с нагрузкой, работая на износ. Кулеры хрипло задыхались в бессилии, а впрыскиваемый в системы хладагент моментально испарялся. Одновременно с этим Блэкки хотелось прижаться, прикоснуться к десептикону, желая сбросить лишнее напряжение. Подтёки контакт-геля красочно расползались по внутренней стороне бёдер. Эти занятия приводили его искру в смятение, но давали значительно больше. Эмоциональные блоки были выкручены на максимум — можно было выпасть в перезагрузку лишь только от мыслей! Но Саундвейв не давал и этого шанса, заставляя ученика вновь и вновь прогонять прошлое через себя, искать то, что было искажено, преобразовано, что было ложью в собственном сознании. И открывающаяся правда, истинное видение вещей наполняли экстатическим удовольствием обоих. Словно десептикон подпитывался от эмоций, восполняя отсутствие связи с симбиотами. Этот союз, где Блэкспарроу порой ощущал себя сложно устроенной игрушкой в руках опытного меха и был сродни паразитическому, обоим заменял полноценные отношения с другими мехами. Стоило ли разрывать подобную порочную связь? Они ни разу не перешли грань. Но зато тонкая игла тянущей тоски в искре притуплялась, и каждого на время отпускало чувство глухого одиночества…
Блэспарроу предстояло ещё одно подключение, потому он заблокировался, перебрасывая на эту задачу почти все мощности. И хотя боль выбивала из него остатки сил и самообладания, он не отключал системы внешнего слежения. По началу с этим сложно было бороться, разумно распределять нагрузку, но он осознал важность такой тренировки. Ему было необходимо отделять реальность от симуляции. Только это не позволяло до конца поддаться чужому влиянию и провалить задание. И воля крепла внутри.
Вновь учитель и ученик схватились в неравной битве. Блэкки ждал, когда развеется привычная тьма подключения — это обычно занимало долю клика, но она вдруг стала замещать собой всё пространство, разрастаясь и расширяясь. Постепенно отключались датчики визуализации, аудио и тактильные. И глубинный страх конечности собственного существования заполонил сознание. И словно не было жара перегретых систем — всё заволокло парализующим холодом. Вместо привычных видений прошлого, он падал в бездонный космос, открывающийся ему мрачной своей стороной. Перед ним развезла голодное чрево чёрная дыра, стремящаяся поглотить и пожрать неосторожного космического путника.
Блэкки вскрикнул от запредельных болезненных ощущений и выпал в системную блокировку.
***
Приходил в себя Блэкспарроу долго. Он никак не мог понять, где находится. Постепенно системы восстанавливали работу, аналитические датчики внешней среды подключались, возвращая в реальность. Чью реальность? Реальность ли? Блэкки мотнул шлемом, и где-то в глубине отдалось острой болью. Он активировал зрительные сенсоры. Сквозь золотую пелену визора (датчики не успели откалиброваться) увидел склонившегося над ним Саундвейва. Аудиодатчики поначалу воспринимали только шипение, постепенно различая информацию:
-…требуется восстановление.
Блэкспарроу попытался встать, но Саундвейв ему не дал, положил манипулятор на грудную броню. Он и сам понимал, что это стремление было продиктовано лишь базовой подпрограммой самосохранения «Беги или умри!» Хотелось двигаться — в корпусе засели остатки леденящего холода. Надо было их согнать. Стоило запустить систему самодиагностики. Что-то пошло сегодня не так.
— Что со мной было? Как давно я без сознания? — Блэкки пытался осознать произошедшее. Он хотел спросить о том, а видел ли всё это Саундвейв, но не стал.
— Критическое перенапряжение систем. Принудительное отключение.
Спокойствие, с которым говорил Саундвейв, вселяло надежду. И всё же Блэкки уловил в эмпатике десептикона новое — интерес. И взволнованность.
— Я провалил сегодняшнее занятие? — тревога не отпускала Блэкки, но он постарался скрыть истину за привычным желанием быть лучшим.
— Нет. Превышен болевой порог. Через полджоора возможно полное возвращение в рабочее состояние.
Блэкки облегчённо пригасил оптику. Значит он скоро может вернуться в свой кабинет и заняться делами. И только сейчас Блэкспарроу осознал, что лежит на полу, без пут, охватывающих его руки и ноги. Обычно он приходил в себя в том же положении, в котором уходил в воспоминания: зафиксированный, обездвиженный. Значит всё было серьёзнее, чем хотел показать Саундвейв. Блэкки плохо помнил, что ему предстало за гранью осознанного, но с этим важно было разобраться. Пусть Саундвейв молчит, возможно, и он не знает, что произошло.
— Рекомендация: в течение ротации пройти техосмотр. Координаты медика.
На личном канале возникло предупреждение о подключении. Блэкки активировал его. Саундвейв скинул номер медика и координаты рабочего офиса. Без пояснений, но и этого хватало. Блэкспарроу самому было интересно, не было ли каких-то программных сбоев. Стоило проверить и этот вариант. Конечно, желательно предварительно узнать побольше об этом медике, но Саундвейв удерживал его на месте, слегка придавливая к полу. И тепло от ладони, лежавшей на грудном отсеке, распространялось волнами. Хотелось положить свою сверху, возможно открыться больше, чем обычно, сломать невидимый барьер, но Блэкспарроу не стал. Он и сам ощущал, что это лишь его желания, которым не дано реализоваться. Но неожиданное чувство заботы со стороны Саундвейва было крайне привлекательным... А сейчас в корпусе словно не было энергии. Двигаться не хотелось совершенно. Уровень заправки был значительно ниже обычного, но в целом не критичный. В его кабинете была пара кубов синтетического топлива, так, на всякий случай. Надо было пройти небольшое расстояние между двумя зданиями и подняться на один из этажей, где располагался вход для мехов, обладающих летающими альтформами. И подзарядиться бы не помешало. Только здесь негде. За время незапланированного отдыха стоило привести в порядок эмоции и успокоить всполошённую искру, что беспокойно металась в груди. Блэкки отключил оптику и отдался ощущению полного бездействия и тишины. Он с сожалением почувствовал, как Саундвейв убрал манипулятор, поднялся и отступил к своему месту у консоли управления архивными даными. Десептикон никогда не сидел без дела, таким его Блэкспарроу ни разу не видел. Наверняка работает над проектом расшифровки «Пророчества о Великом». Было интересно, как скоро сумеет разобраться с этим Саундвейв. Что именно пытался отыскать в старинном тексте гениальный разведчик и связист? Для чего он так рьяно пытается разобраться в далёком прошлом? Если попросить копию, даст ли?
Когда обозначенное время истекло, Блэкки вышел онлайн, поднялся и, видя Саундвейва полностью погружённым в работу, послал сообщение с благодарностью за встречу и уделённое время. Не стоит отвлекать, когда он занят. А вот долги лучше вернуть. Успешное наставничество над Блэкспарроу принесло свои плоды — Саундвейв получил доступ к архивам, где проводил всё свободное от второй работы время. Это было то, чем он занимался долгое время на Немезисе. Тогда ему приходилось расшифровывать координаты расположения артефактов на Земле, а здесь и сейчас систематизировать огромную базу данных обеих фракций. И Блэкки видел, что Саундвейв получает огромное удовольствие от работы с информацией. Оставалось ещё одно небольшое дело, но как к нему подступиться, было пока неясно. Но Блэкки не отчаивался — он был усердным мехом.
Почтительно поклонившись, Блэкспарроу попрощался и отправился к выходу из Архива. У него тоже были обязанности и работа, которую необходимо исполнять. И свой подчинённый. Воспоминания о Кроссхейрзе странным образом переплелись с сегодняшним ощущением бездонной пропасти космоса, но были ещё смутны и не осознаны.
Выйдя из здания, Блэкспарроу был ослеплён ярким светом солнца, а потому не заметил фигуру в тени. Грузная тень отделилась от стены и встала перед молодым кибертронцем, преграждая путь и загораживая свет. Настроив датчики, Блэкки понял, что перед ним никто иной, как Кроссхейрз.
— Я ждал тебя, — без приветствия заявил диверсант.
Встреча была несвоевременной. Блокируя эмоциональный контур, Блэкспарроу постарался не выдавать своего разочарования и раздражения. Диверсант не должен знать об очередном рандеву со связистом Мегатрона. Но тогда почему он стоял здесь и нагло ухмылялся в фейсплейт своему начальнику? Блэкки окинул взглядом Кроссхейрза, смотревшего на него с вызовом, почувствовал его уверенность и решил, что лучше выслушать, прежде чем делать выводы. Но показывать свою истощённость не стоит. Как и эмоции. Поля были выведены на нейтральное значение.
— Здравствуй, Кроссхейрз. Я готов тебя выслушать.
— Есть предложение. Я завершил всё расчеты, внёс все необходимые поправки, учёл твои замечания, — тут он ехидно улыбнулся, стараясь поддеть Блэкки, и продолжил, — можно устроить соревнование и протестировать новую винтовку. А у меня появится шанс лицезреть твои боевые навыки. — В голубых оптосенсорах играла юникроновская искра азарта.
— Это вызов? Я принимаю. Дистанция? — Блэкки понимал, что слишком легко ведётся на уловку, но отступать было поздно. И ему было интересно посмотреть на знаменитую меткость автоботского стрелка — Кроссхейрз никогда не промахивался.
— Два километра.
— Принято. Полджоора, два пристрелочных и один зачётный, — на губах проступила знакомая улыбка, которую Кроссхейрз видел обычно в отражателе на своём фейсплейте.
— Идёт!
