Прощание славянки

Вскоре беглецы покинули пределы местности, которую хотя бы условно можно было назвать цивилизованной. — Итак… — рассуждал Бен на ходу. — Итак, сейчас для нас главное — выйти на старую дорогу, заброшенную Трансполярную магистраль. Иногда ее называют Мертвой дорогой, но для нас она — дорога жизни. Я знаю место, где располагалась конечная железнодорожная станция… — Ты что-то путаешь, — возразила ему Лида. — Насколько помню, в Городе не было никакой станции. — Разве я сказал «станция»? Я сказал «место». Итак… Я знаю конечную точку и примерное направление, в котором уходил железнодорожный путь. Мы пойдем наперерез и рано или поздно наткнемся на дорогу. Если потребуется, будем ходить зигзагами… — А что потом? — поинтересовалась Катя. — Учитывая все обстоятельства: предполагаемое состояние дороги, погоду и наши скромные возможности, нам предстоит идти по ней дней шесть-семь. Примерно сотню километров дорога идет практически прямо на юг, пока не уходит на левый берег Енисея. — А потом? — Потом нам придется сделать выбор: найти возможность двигаться дальше, вернуться по своим следам и сдаться властям Метрополии или погибнуть. Таким образом, Бен предложил двинуться на юг правым берегом реки, держась старой заброшенной железной дороги. Никто не посмел ему возразить. Расчет был прост: сколь бы активно топь не поглощала территории окрестных лесов, ей не так уж легко справиться с железнодорожной насыпью из утрамбованного щебня. Путники уповали на эту дорогу как на единственный путь к спасению. По ней можно было бы протопать добрую сотню километров, пока дорога не оборвется, чтобы вновь объявиться на недостижимом для них левом берегу реки. А там… Этого не знал никто. Лидия ни с кем не делилась своими соображениями, но была уверена, что этот план придуман Беном не вдруг, не вчера. Много дней… да что там, много лет Бен вынашивал его в подземельях Метрополии. — Раз дорога существует, мы ее найдем, — приободрилась Катерина. — Будем смотреть по сторонам, к тому же у нас есть бинокль. — А ты хотя бы представляешь, что следует искать? — Старую железную дорогу. Нет? — И да, и нет. Во-первых, на ней нет рельсов, даже не ищите. — Как? — на два голоса воскликнули девушки. — Еще в двадцатом веке их сняли и вывезли в Норильск. Чермет, — пояснил Бен, как нечто само собой разумеющееся. — Нам нужно искать насыпь с полусгнившими деревянными шпалами. Обращайте внимание на мелочи — вдоль дороги может валяться какой-нибудь инструмент или старые детали. Главное, помните — дорогу строили без малого столетие назад. — И… — в нетерпении подстегнула его Лида. — Даже в нашем климате этого достаточно, чтобы вырасти взрослому дереву. Дорога не стоит и не ждет нас, чистенькая и прямая как стрела. Ее нужно искать: среди бугров пучения, зарослей кустарника, деревьев… — А ты… вы совсем ничего не помните? — осторожно поинтересовалась Катерина. — Вы ведь бывали здесь, верно? — Я бывал здесь более двадцати лет назад. Значительную часть времени был пьяный. Я не помню, ясно? Но я постараюсь ее найти, — закончил Бен уже спокойнее. Внезапно Катя запнулась и с тихим матом осела на землю, поджав ушибленную ногу. И зацепилась она не за корягу какую-нибудь, а за настоящую, хоть и проржавевшую рельсовую накладку. Бен поднял железяку, осмотрел клеймо. — Похоже, мы у цели. Эта деталь с той дороги. Да и место, судя по всему, то самое. Они прошли еще вперед, но дороги так и не увидели. Надежда, что только зажглась, постепенно угасала. Катерина еле заметно хромала. Бен упрямо вел девушек в ему одному ведомом направлении, пока не остановился с озадаченным видом. — Мы явно зашли дальше, чем требуется. Не иначе, как мы пересекли дорогу, сами того не заметив. Да… по-хорошему не получилось. — Но ведь у нас еще остались шансы? — робко спросила Лидия. — Пойдем дальше этими… как их… зигзагами. — Эх… Святая простота. Ты хоть представляешь, каково нам будет двигаться зигзагами? Каждый поворот, каждый лишний участок будет высасывать из нас силы. Давайте хоть посидим… Отдохнем перед броском. Расположились на короткий отдых у старого поваленного дерева. От расстройства даже есть не хотелось. — А что, если нам искать… линию? — спросила Лида, усаживаясь на поваленный ствол. — Какую линию? — не понял Бен. — Ну… Смотреть не себе под ноги, а как бы вообще… Как с птичьего полета. Мы, конечно, с птичьего полета не сможем… Нет… Я думаю, нужно просто смотреть вокруг, вглядываться в горизонт. Ведь дорога не может резко поворачивать? — Нет, только по большому радиусу. — И не может вихлять? — Нет. Конечно, мерзлый грунт сильно ведет, иногда на несколько метров. — Это все мелочи, детали. Не нужно зацикливаться на деталях. Нам нужно найти на местности плавную, ровную линию, это и будет дорога. — Много ты увидишь из-за кустов и деревьев! Жди! — вздохнула Катерина. — По мне, так мы сможем найти эту треклятую дорогу, только случайно на нее наткнувшись. Они посидели еще немного, потом поднялись и побрели, куда указывал Бен. Периодически он разворачивался и менял направление. С каждым пройденным участком они неуклонно удалялись от Города, а расстояние преодолевали в четыре, а то и в пять раз большее. Тени деревьев удлинялись. В подступающих сумерках в души пробиралось уныние. Местность явно понижалась. Беглецы остановились на ночлег на краю плоской мшистой поляны, за которой простиралась казавшаяся бескрайней болотистая равнина. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы надежды беглецов увяли — найти старую дорогу под слоем бурой воды можно было разве что случайно. Умяв банку консервов на троих, они забрались в спальные мешки, но сон, несмотря на усталость, долго не приходил. — От этого глобального потепления как бы нам не околеть, — пробурчал Бен. Внезапно Катя разразилась долгим, сдавленным хихиканьем, до того жутким, что Лида с Беном струхнули. Поход только начался. Неужели психика Кати не выдержала? Но все разрешилось благополучно: — В жизни не забуду — меня с этим похоронят… — давилась смехом Катерина — …как ты появилась в дверном проеме с гранатой в руке, одетая в алое пламя. Рожа морковного цвета и такой же бритый череп… Дальше лежали молча в тишине, каждый наедине со своими мыслями. Старались не произносить лишних слов, чтобы не сорваться в истерику, не отдать свои души панике. Нового плана на завтрашний день у беглецов не было. ***** Утро встретило их туманом и липким холодом. Чертыхаясь, троица выбралась из спальных мешков. Теперь, при свете дня, стало возможным рассмотреть местность подробнее. К счастью, равнина не была абсолютно плоской, по ней в беспорядке были рассыпаны невысокие холмы, макушки которых возвышались над водой. На них ютились уцелевшие хилые березки, и по этим крохотным купам деревьев в золотисто-буром наряде угадывалось расположение холмов до самого края окоема. В низинах подтопленные деревья по большей части погибли и торчали из воды словно серые скелеты, зато там в изобилии росли высокие болотные травы. Но все это пейзажная лирика. Когда туман поредел, стало видно, что ночной морозец сковал льдом болото на мелководье, и в лучах утреннего солнца ясно проступала линия — почти непрерывная блестящая ледяная дорожка, берущая начало у края равнины, метрах в восьмидесяти от места стоянки, и устремляющаяся к горизонту. Это и был путь к спасению — тонкий слой воды над железнодорожной насыпью замерз, сковав ледяным пленом высокую болотную траву и стебли кустарника. Еще дальше путники рассмотрели в бинокль нечто, чего не заметили вчера в тусклом свете осенних сумерек — на изрядном удалении ледяная дорожка упиралась в возвышающийся над водой пологий холм, на котором скорее угадывались, чем виднелись полуистлевшие шпалы. Первым делом девушки бросились к воде с надеждой обмыть грязные, в мелких ссадинах руки и ополоснуть лицо. Пробив тонкий лед, услышали окрик: — Стойте! Не мочите кожу на морозе! — предостерег их Бен. — Мигом обветритесь и пойдете цыпками. — Но я привыкла к чистоте! — с достоинством возразила Катерина. — Самое время отвыкать. Если кто тоскует по шампуням и дезодорантам, тому лучше вернуться в Метрополию. Бен приказал девушкам приготовить завтрак, а сам собрался на разведку. Но тут выяснилось, что ни Лида, ни Катя не способны развести костер. Матюгнувшись и помянув недобрым словом современную молодежь, Бен сам взялся за дело. Идти в разведку выпало Лиде. Наломав побольше длинных, крепких веток, она приступила к делу. — Отправляюсь в путь по хрупкому льду над гиблой трясиной! — шутливо помахала она рукой и сделала первый шаг. Утренний лед под ее весом с треском провалился, но ничего страшного не произошло — вода доходила ей лишь до щиколоток. Прощупывая путь длинными палками, Лида медленно продвигалась вперед. Мертвые плети болотных трав местами вмерзли в лед, образуя причудливые узоры. «Как случилось, что такая мерзостная жижа покрыта столь нереальной красоты льдом?» — размышляла Лидия, не отвлекаясь от дела. Почти каждый человек среднего роста знает, как мучительно ходить по шпалам. Приходится или мелко семенить, приспосабливаясь к шагу шпал, или ступать, где придется, что чревато падениями и травмами. Шагать же через шпалу обычно не позволяет рост. Здесь было все то же самое, только хуже: ничего не видно, все дно заилено и деформировано под водой. Уже исследованные участки Лида помечала вешками, что есть силы вгоняя их в болотистую почву. Иногда глубина увеличивалась, дно уходило из-под ног, и тогда приходилось искать обходные пути через мелководье и редкие островки суши, но лучше уж иметь дело с отдельными труднопроходимыми участками, чем с бескрайним непроходимым болотом. Когда она вернулась в лагерь, Бен наварил котелок лапши и вскипятил чайник. — Угощайтесь, девочки, а я уже поел, — встретил он Катю и Лиду. С того дня так и повелось: поутру путники завтракали горячей пищей, а в обед и перед сном довольствовались сухим пайком. В этом был простой практический расчет — они не чувствовали себя в безопасности, ежечасно опасаясь погони. А в вечерних сумерках огонек костра был бы виден за многие километры. Пока Лида с Катей завтракали, Бен направился к началу ледяной дорожки и бродил по берегу, ковыряя в земле суковатой палкой, служившей ему посохом. Внезапно он досадливо вскрикнул, опустился на колени и начал ковырять землю охотничьим ножом. — Вот, полюбуйтесь! — указал он подбежавшим девушкам. Им тоже пришлось встать на колени, чтобы среди влажной земли рассмотреть остатки подгнившей древесины. Он продолжал скоблить, и вскоре путники увидели старую деревянную шпалу. По-видимому, это место не раз подвергалось затоплению, вода принесла ил, и он стал почвой для мхов и трав, надежно скрывших следы деятельности человека. Природа возвращала себе эту землю, отвоеванную человеком ценой многих жертв и огромных усилий почти столетие назад. — Да… Мы могли бы бродить здесь еще долго и ничего не заметить. От насыпи-то ничего не осталось. Это было не совсем так. Если знать, куда смотреть, можно было различить цепочку неровных возвышенных участков, образующую подобие пунктира. Все контуры были размыты, прикрыты, словно камуфляжной сеткой, живой паутиной из трав и стеблей кустарника. — Да… Сначала тебе Красная Мгла подсобила, теперь — этот заморозок, — обернулся Бен к Лидии. — Любит тебя, видно, тундровый бог. Веди нас. Шли гуськом, медленно и аккуратно. Шедший последним Бен выдергивал ставшие ненужными вешки — облегчать задачу преследователям они не собирались. Но еще больше, чем погони след в след, беглецы страшились опасности, подстерегающей их со стороны реки. Благо, дорога почти никогда не подходила вплотную к берегу, оставаясь отделенной от него заросшей полосой суши. Однако, к концу первого дня пути они впервые услышали приближающийся справа шум мотора. Дружно, как по команде, присели на корточки, вымочив в болотной воде полы курток, и укрылись среди болотных трав. Так и есть — дикари организовали погоню на моторной лодке. Но на этот раз обошлось: даже вздумай маугли обследовать берег, у них не было ни единого шанса — полуденное солнце растопило лед, и дорога, которой следовали беглецы, снова стала невидимой для людских глаз. — Дай-ка свою «Катюшу», — шепнул Бен. Он взвел пистолет и начал выцеливать преследователей прямо сквозь зависшую над землей влажную дымку и полуоблетевший кустарник. Так, в неподвижной сосредоточенности, прошло несколько минут. Лидия не сомневалась, стоит маугли высадиться на берег, и Бен возьмет невидимых преследователей на прицел, а стоит тем повернуть в их сторону, как раздадутся выстрелы. Но ничего подобно не произошло. Постепенно все стихло. ***** Так и шли они день за днем, скорее медленно, чем быстро. Благодаря знаниям Бена, ловкости и выносливости девушек все встречающиеся на их пути преграды оказались преодолены. К концу третьего дня пути все слегка приободрились: дорога исправно вела их на юг, да и дикари больше не появлялись. Болото осталось позади, и дорога углубилась в чащу угнетенного северного леса. Путники двигались по полузаросшей просеке, иногда натыкаясь на березки, торчащие прямо между истлевших шпал. Продвигаться вперед стало сложнее, зато никаких тебе проблем с ориентированием. На ночлег устроились на сухой поляне — чуть в стороне от просеки, среди хрупких березок. Лида впервые отвлеклась от тяжких мыслей, отогнала от себя воспоминания и о Красной Мгле, и о приятеле детства Сереге, не погнушавшимся чужими сапогами. И как только страх немного отпустил, окружающий мир предстал перед ней совсем в другом свете. Да, эта земля пережила катастрофу, но не погибла. Топи и сейчас были домом для болотных птиц, и первые дни пути они отовсюду слышали птичьи голоса и хлопанье крыльев. Уцелевшие деревья казались трогательно беззащитными былинками, затерявшимися на бескрайних пространствах Севера. — Бен, вы ведь знаете эти места? — оторвал ее от раздумий голос Катерины. — Вы здесь бывали. Иначе как бы вы смогли вывести нас к дороге… — Что тебе ответить… И да, и нет. Да, потому что я бывал здесь, и не один раз. Но это было во времена моей молодости, до того, как все вокруг изменилось, и изменился я сам. То, что творится здесь сейчас, я знаю не слишком хорошо, вижу ровно то же, что и вы. В свое время я узнал про эти места многое, и это обошлось мне дорого. Был я молод, недурен собой, хотя сейчас в это трудно поверить. — Ну что ты, я же тебя помню, — возразила Лидия. — Я был романтиком, но это была романтика самого дешевого разлива. Гитара, палатка, песни у костра — и самому приятно, и на девушек требуемое впечатление производит… В городке нашем с развлечениями, сама знаешь, было не густо, и все короткое лето мы посвящали походам. То коротким, на выходные, то основательным — на весь отпуск. А у нас, северян, отпуска тогда были немаленькие… «Водка, лодка и молодка…» И в один из таких вот многодневных походов добрались-таки мы до заброшенной дороги. — Ты никогда об этом не рассказывал, — мягко укорила его Лида. — Мала ты еще была, чтобы все тебе рассказывать, жила как маленькая птичка. Думал, потом. Но не сложилось. А я всегда любопытный был, сопоставил: что видел, о чем читал, да что старожилы рассказывали. Так понемногу мне и открылась история Дороги. Я такое узнал, после чего было невозможно жить по-прежнему, да и сам я уж прежним не был. ***** Четвертый день пути начался непримечательно, разве что ветер разогнал бродившие по небу облака. Но под сенью деревьев все еще сохранялась прохлада. Они прошли часа три, не больше, когда лес впереди постепенно стал делаться светлее. Ускорив шаг, путники двинулись навстречу переменам, и вот уж свет стал ярче, он уже не струился жиденькими ручейками среди древесных ветвей, а прорывался в чащу яркими снопами. А уж потом к свету добавился еще и ослепительный блеск. Сделав еще несколько шагов, они вышли на опушку. Лес обрывался, за ним лежала неширокая, поросшая жесткими сибирскими травами поляна, плавно переходящая в каменистый речной берег. Девушки подошли к воде. В этот час их мало волновала красота этой затерянной в диком краю речки, струящейся по равнине красивыми изгибами, им не было дела до яркого осеннего неба, отражающегося в чистой воде. Насыпь Мёртвой дороги привела их к мосту, но мост был разрушен. Не сговариваясь, Лида и Катя обернулись к Бену. Он не удержался от смеха — уж до того девушки напомнили ему прожорливых маленьких птенцов, тянущих раззявленные клювики к родителю. — Сухариха, — лаконично пояснил он. — Река Сухариха. — Ты знал, что она тут будет? — мрачно спросила Катерина. — Догадывался. Ибо эта река протекает в здешних местах предположительно с конца Ледникового периода. — И завел нас сюда! На погибель? — Извините, что разочаровал, барышни, но погибели пока не ожидается. Не сегодня. За этим аттракционом обращайтесь к вашим приятелям с Колонии. Бен удовлетворенно подметил, как Катерина пошла красными пятнами. Он хмыкнул, выпростался из лямок и опустил на землю свой рюкзак, который был куда как больше прочих. Вскоре из рюкзака был извлечен тугой, увесистый резиновый сверток и несколько металлических штуковин. На глазах изумленных девушек он расправил резиновое полотно, подсоединил маленький насос, и через несколько минут на берегу уже красовалась надувная лодка. Увидев, что к чему, Лида повертела в руках металлическое устройство, без особого труда выдвинула на всю длину телескопическую рукоятку и развернула в рабочее положение веерообразную лопасть из легких металлических пластин. Весло было готово к работе. — Как же ты тащил такую тяжесть? — спросила Лидия с укором. — Я тебя умоляю! Сейчас не двадцатый век. На наше счастье, уже давно разработана легкая и прочная сверхтонкая резина. Весь фокус в том, что это, собственно говоря, уже и не резина. На том берегу можешь сама убедиться — она легкая. — И ты все это время скрывал, что у нас… что у тебя есть лодка? — возмущалась Катерина. — Мы давно могли бы уйти на западный берег. Конечно, это и сейчас не поздно сделать: мы можем сплавиться по этой реке Сушке… — Сухарихе. — …до места ее впадения в Енисей и двинуться на запад. — И тем самым обречь себя на верную гибель. Пусть дорога на Уренгой несколько короче, но тем путем нам не пройти. — Да какая разница! Что здесь, что там болота да покореженная старая насыпь. — Так, да не так. Мы не знаем, в каком состоянии сейчас мосты на участке между Ермаково и Уренгоем. А главное, не забывайте… Впрочем, вы, наверное, этого и не знаете: между реками Таз и Пур есть участок и вовсе непроходимого бездорожья, где нет даже расползшейся насыпи. Однажды потеряв ориентир, мы будем блуждать по тамошним болотам, пока не погибнем. А болота эти здешним не чета, они не замерзают даже при сорокоградусных морозах. То ли торфяники подпитывают их своим теплом, то ли сама преисподняя. Возможно, мы погибнем и двигаясь на юг, но тут хотя бы попытаться можно. Вот так вот… По Сухарихе мы никуда не поплывем. Переправимся на южный берег, и только. Нам не то что на западный берег Енисея хода нет, нам и на восточном появляться рискованно. Пытаться переплыть на нашей лодченке Енисей, все равно, что прыгать в открытый гроб! А будешь доставать меня, Катерина, лодку ножом проткну! Насколько мне известно, насыпь идет на юг еще километров десять, дальше лишь старая полузаросшая просека. Переправимся и пойдем этим путем, а дальше — по обстановке. — А в тот раз, когда мы перебирались через маленькую речку, ты что про лодку промолчал? Лень доставать было? — поинтересовалась Лидия. — Из-за нее, — Бен махнул рукой в сторону Катерины. — Она бы житья не дала из-за лодки, всю печень бы выклевала. Аккуратно спустили лодку на воду. Сначала Бен перевез на южный берег безразмерные рюкзаки, затем вернулся за девушками. Переправиться оказалось несложно: ниже моста река описывала красивую дугу, и течение само подтолкнуло лодку к противоположному берегу, осталось лишь чуть-чуть подработать веслами. Опасаясь дальнейших пререканий, Бен вывентил пробку и быстро выпустил из лодки воздух. ***** Пользуясь солнечной и ветреной погодой, Бен расстелил лодку на камнях для просушки. Чтобы убить время — а просушить лодку нужно было с обеих сторон — Лида пошла прогуляться вдоль берега. Она поймала себя на мысли, что раньше и не представляла, какая это красота — небольшая сибирская речка. Енисей велик и могуч, но временами чересчур уж мрачен. А Сухариха, вобрав в себя небо и солнце, весело текла дальше и горя не знала… Так ли уж и не знала?! Лидия оглянулась. А ведь мост разрушен! Не недостроен, как ей поначалу показалась, а именно разрушен. Стальные фермы отсутствуют, остались только опоры. Да и сами быки разбиты, расколоты… Кто и зачем раскурочил мост, конечно, неведомо, а вот строили его узники 503-й стройки — это знал в Городе каждый. И этот мост был результатом коллективных усилий инженеров, рабочих, речников, строителей… Вот так вот… Люди строят, имеют цель, дорога идет дальше, продираясь сквозь тундру и лес, километр за километром, а потом — стоп! — начинаем ликвидацию. А они сами-то?! Идут. Думают, что идут к цели… Но внятная цель есть лишь у Кати Жуковой — она идет домой. А что ждет в конце пути саму Лидию? А Бена? А ведь может статься, что и они не дойдут, а останутся вот так же валяться в лесу или на речном берегу, пока косточки не побелеют… Лидия встряхнулась, отгоняя тяжкие мысли, умылась в реке и вернулась к своим.