Прощание славянки

Прошло несколько секунд, двигатель завелся с воинственным рыком, суденышко тронулось, заложило на Енисейской шири вираж и направилось к берегу. То ли ввиду неожиданного поворота событий, то ли просто по неопытности, но рулевой вовремя не погасил скорость, и плоскодонное судно с отвратительным скрежещуще-чавкающим звуком заехало носом на прибрежную гальку. Бен заблаговременно укрылся в зарослях. Еще сегодня утром он прикидывал, как преодолеть Ермаковскую излучину и идти дальше к Туруханску, надеясь встретить на пути охотников или рыбаков. Всю последнюю неделю Бен настраивал себя на то, что спасения придется ждать днями, а то и неделями, терять и вновь обретать надежду, и оказался совершенно не готовым увидеть судно вот так вдруг. Не раз он представлял себе, как будет всматриваться в хмурую даль, ища спасения со стороны большой воды — могучего Енисея. Каково же было всеобщее удивление, когда суденышко появилось словно из ниоткуда, чуть ли не из прибрежных кустов! Стало ясно — то, что они накануне приняли за глубоко врезающуюся в берег заводь, на деле оказалось основательно заросшей протокой, вполне проходимой для лодки или судна с мелкой осадкой. При ближайшем рассмотрении судно оказалось старой, потрепанной жизнью мотозавозней [1]. Ржавое, все какое-то мятое, много лет не чищеное, не крашеное, с палубой, огражденной лишь хилыми леерами, оно, тем не менее, сулило надежду на спасение. Новые владельцы судна демонтировали грузовую стрелу, некогда находившуюся в носовой части палубы, оставив лишь лебедку и соорудив на освободившемся месте самодельный грузовой отсек. Это было металлическое, небрежно сваренное сооружение с двумя низкими дверцами, по своей архитектуре имевшее выраженное сходство с туалетом типа сортир на какой-нибудь заштатной железнодорожной станции. Оставалось лишь намалевать буквы «Ж» и «М» на приземистых дверцах. Единственным существенным отличием была его небольшая высота — сооружение не должно было перекрывать рулевому обзор. Ближе к корме, на палубе, выстроилась батарея вместительных стальных бочек. Горючее — догадались путники. Безлюдный берег Енисея не располагал к доверительному общению. Кругом глушь, тьмутаракань, кричи — не докричишься. Лида и Катя, подняв руки, подошли к кромке воды. Им пришлось простоять так минуты три, прежде чем дверца рубки отворилась. На палубу вышел… Нет, вовсе не заматеревший речник с обветренным лицом, а неожиданно молодой человек с льняными волосами. Юноше вряд ли могло быть больше двадцати пяти лет, он имел приятное, но несколько капризное лицо. «Что-то уж слишком приятное», — отметила про себя Лида. Короткая, ершистая русая бородка смотрелась на его полудетском лице с распахнутыми глазами и пухлыми губами, мягко говоря, немного неуместно, делая его пародийно похожим на морского волка из детского мультика. Одет юноша был в высшей степени небрежно — в разноразмерные вещи, явно с чужого плеча, но нисколько этим не смущался, а держался уверенно, по-хозяйски. Молодой человек молчал, лишь в изумлении таращился на горе-путешественниц. Затем сделал еле заметный жест, и из-за рулевой рубки беззвучно появился второй, ранее незамеченный человек со смуглой, обожженной до цвета кирпича кожей и темными жесткими волосами. Этот второй являл собой полную противоположность красивому блондину. Он был явно постарше, но, судя по повадке, занимал здесь подчиненное положение. Внешность имел вопиюще неславянскую, но не лишенную приятности черт. Одежда обнаруживала в нем человека бедного и неприхотливого, привыкшего до износа таскать на себе, что Бог послал. Серые, потерявшие вид вещи выглядели по отдельности совершенно обыкновенно, но, собранные все вместе, выдавали в молодом человеке иммигранта, относительно недавно приехавшего в страну из Центральной Азии. Общую серость разбавляла единственная новая вещь — высокие глянцевые резиновые сапоги фиолетового цвета, да не просто фиолетового, а вопиющего оттенка «вырви глаз», приобретенные, должно быть, специально для работы на реке. На сыне степей они смотрелись довольно дико. Все четверо застыли в недоуменном молчании. — Здравствуйте. Бог в помощь, — несмело произнесла Лида. — Это же Каберне! — выпалил вдруг азиат. И, показывая пальцем на Катерину, уже спокойнее повторил: — Смотри, Никита, это Катерина Каберне! Из журнала. — О! Золотая молодежь! Мое почтение! Мадемуазель де Каберне собственной персоной! Но где же ваши волосы? — ухмыльнулся молодой хозяин и отвесил девушкам поклон, помахивая воображаемой шляпой. В голове у Лиды все смешалось. Так, блондина зовут Никитой, хоть какая-то ясность. Но при чем тут Каберне? Ведь Катя говорила, что она Жукова?.. Хотелось так много узнать, но расспрашивать напрямую она побоялась — могут ведь и послать. — Не слушай его! — почему-то завелась Катерина. — Это просто тупая нищебродская зависть. Все потому, что наша семья богата. Сама подумай, чтобы купить катер, организовать экспедицию и добраться до ваших выселок, — понадобились немаленькие деньги! — Ее несравненный папочка дон-месье-синьор де Каберне в свое время облапошил всех, скупая земли по дешевке, когда отчаявшиеся люди хватались за любую копейку. — Мои родители просто умнее остальных, — парировала Катерина, — и я не считаю нужным за это извиняться! Мой папа первый в Сибири начал выращивать виноград в промышленных масштабах. Сначала в Хакасии, а затем и на Алтае. Теперь там целые плантации виноградной лозы. И вина наши лучшие в стране. Есть классические сорта: Мерло, Каберне… — повествование Кати было прервано издевательским смехом, но она и бровью не повела, — …а есть и новые, каких больше нигде не сыщешь. Отец давно мечтает отправлять их на экспорт — если бы мы только нашли дорогу к морю… — Погоди, — ухмыльнулся Никита. — Вот что, оказывается, привело тебя в эти края… Ты мечтала, что, вернувшись, с тихой гордостью сообщишь отцу, что нашла выход к Севморпути? Катерина залилась пунцовым румянцем досады. Только увидев таких непохожих людей рядом, Лида поняла разницу. Катерина, надо отдать ей должное, даже в ватнике и чужих сапогах не по размеру держалась как наследная принцесса. А ребята явно были попроще: дешевая, поношенная одежда, подержанное снаряжение, да и сами без ненужного гонора. А судно… Это жалкое ржавое корытце не шло ни в какое сравнение с красавцем «Бореем». Но «Борей» получил пробоину и погиб, а это суденышко было их шансом на спасение. — Так ты что, обманула родителей? — изумился азиат. — Тайком уехала? — Тебя объявили пропавшей, и папочка Жуков обещает огромную награду за любые сведения о твоем местонахождении, — сообщил Никита. — Похоже, Назар, мы с тобой скоро разбогатеем. — Я никому не позволю наживаться на… — Катя не нашла подходящих слов. — Я сама вернусь домой! Лидия с ужасом смотрела, как Катерина собственными руками убивает их шанс на спасение. Молчать дальше было нельзя. — Я Лидия Метёлкина, а это действительно Катерина… — Лида запнулась, не зная, какую фамилию правильнее назвать. — Мы идем на юг. — Вот так, запросто, идете прямо на юг? — Никита рассмеялся. — Прямо так пешочком и идете? — Мы будем рады попутчикам. Может быть, вы возьмете нас с собой? — осторожно спросила Лида. — Ну, вообще-то нам надо на север, вниз по течению, так что с вами нам точно не по пути. И вид у вас уж больно подозрительный, — скептически заметил Никита. — Неужто забыли что в этих краях? — Я нахожусь там, где считаю нужным, — гордо ответила Катя. — Но так и быть, скажу: я организовала исследовательскую экспедицию в низовье Енисея и теперь возвращаюсь. — Чего искала-то? Неужели путь к морю? — вступил в разговор Назар, но его никто не слушал. — У нас тоже своего рода экспедиция, — принялся рассказывать Никита. — Только в нижнее течение реки мы соваться не собираемся, еще километров тридцать на север, и хорош. И экспедиция наша не исследовательская, а просто хозяйственная. Найдем, что нам нужно, заберем, и обратно. — Так вы старьевщики! — презрительно фыркнула Катя и отвернулась. — На мерзкой ржавой посудине! Нужно было сразу догадаться. И хорошо, что отвернулась, а то Назар и Никита одарили ее такими взглядами… Да и Лида смотрела не особо ласково. — Это законный бизнес, и нечего нос воротить, — холодно сказал Никита. — Кстати, мы, пожалуй, готовы вам помочь. Но решайте сами. Не нравимся мы или наше плавсредство, так пожалуйста — топайте себе и дальше по бережку. Только бы сейчас все не испортить! Лида даже дышать боялась. — Плавсредство у вас очень даже ничего, — примирительно сказала она, — с умом выбрано. Не то, что у некоторых. А чем промышляете? — Всем, — неопределенно махнул рукой Никита. — Когда все посыпалось, люди бежали, побросав свое добро. Многое, конечно, пришло в негодность, но кое-что осталось. Попадаются и совсем уж диковинные вещи — мой приятель, например, два года назад чуть севернее Туруханска нашел целый контейнер старых огнетушителей. Начинка, конечно, вся разложилась, но металлические корпуса пошли на переплавку. Что только не встречается… Сейчас можно разжиться и металлоломом, и арматурой, и старой утварью, а если повезет, то и медным кабелем. А в пошлом году мой брат нашел ниже по течению в неприметной протоке целое кладбище старых лихтеров [2]. Похоже, их туда течением затянуло, а выплыть — дудки! Типа природной ловушки. При этих словах Назар весь напрягся и дернул друга за рукав. — Не парься! — лишь усмехнулся в ответ Никита. — Сии барышни на старье не позарятся, верно? А вот мы спокойненько прицепим их одного к другому да и уволочем за собой как на веревочке. Хорошие деньги возьмем. То есть хорошие, конечно, по нашим с Назаром меркам. — Да… — мрачно протянул Назар, — за это корыто последние деньги отдадены. — Отданы, — поправила Катя. — Я все понимаю, но лучше вам туда пока не соваться. Опасно. Мы разворошили… В общем, за нами гнались, — попыталась предостеречь Лида. — Кто? Аборигены, что ли? — Конечно, нет, — отмахнулась Лида. — За нами гонятся дикари. Раньше они были людьми, а теперь вроде как одичали, стали хуже последних скотов… — Маугли, взращенные в тундре дикими зверями и птицами? — Вроде того — мы нарвались на целый выводок таких маугли, еле ноги унесли. Разозлили мы их крепко, и теперь они по реке рыскают, нас ищут. Будет случай — и вас не пощадят. — Тааак…. — произнес нараспев Никита. — Интересненько. Думаю, будет честно, если вы нам все расскажете. Ведь если эти… дикари преследуют вас, то, стоит вам подняться на борт, в опасности окажемся и мы. Выкладывайте! Для начала расскажите, что вы искали в этой вашей исследовательской экспедиции. Лида исподволь наблюдала за Никитой и Назаром. Пусть рассказ о речных разбойниках и произвел на обоих впечатление, но уж очень неодинаковое. Никита встревожен, конечно, но больше заинтригован. Для него все это — часть приключения. Молодой еще, жизнью, видать, не битый. Вот Назар — он другой. И не сказать, что намного старше, на вид ему тридцать или слегка за тридцать. И не то, чтобы он сильно испугался… Но Лидия была уверена — Назар знает, каково иметь дело с бандитами. — Все, что я искала, я уже нашла, — произнесла Катерина, довольно улыбаясь. — И отчитываться буду только перед Республиканским Географическим Обществом. Я нашла это первая! — Что — все? — не отступался Никита. — Не скажу! Но все права на открытие теперь мои! Вот она подтвердит! — Катерина ткнула пальцем Лиде чуть не в лицо. — Ребята, вам, правда, туда не надо, — преодолевая неловкость, вызванную бестактными словами Кати, тихо произнесла Лида. — Из всего отряда Екатерины Жуковой в живых осталась лишь сама Екатерина Жукова. И она права, она уже нашла… кое-что. Нового вы ничего не найдете, а ради ржавых лихтеров жизнями рисковать не стоит. — Вы вот… Знаете что, гражданки-заговорщицы, — красивое лицо Никиты исказилось гневом. — По-моему, вы просто играете втемную, держа нас за дураков. И я уже не уверен, что мне по-прежнему хочется вам помогать. — Она нашла меня, — ровным голосом произнес вышедший из кустов Бен. — Вот тебе ответ на некоторые загадки. Доволен? Никита застыл на мгновение в неподвижности, а второй парень начал пятиться, вытянув вперед руки, но запнулся и приземлился на пятую точку. Через пару секунд они дружно отшатнулись и молча, словно лишившись дара речи, бросились наутек. Но, на свою беду, они как будто позабыли, что находятся на палубе. Обогнув с разных сторон рубку, ребята добежали до кормы и, запнувшись за леера, бултыхнулись в воду. Вода несколько смягчила падение, и они, вскочив, припустили прочь по мелководью. ***** — Да сколько же еще ждать? — недовольно ворчал Бен, глядя, как девушки уплетают банку шпрот на двоих. — Трусы несчастные. Путники уже успели перетащить к судну всю свою поклажу и устроить привал. Никита с Назаром так и не объявились. — Может, нам стоит их поискать? — неуверенно предположила Лидия. — Не думаю, — веско ответил Бен. — Больно прыткие. Где их сейчас найдешь? А увидят, что я пытаюсь их достать, так, чего доброго, сгоряча сиганут в какую-нибудь трясину. Подождем. Деваться им некуда. Замерзнут, проголодаются да и вернутся. Сидели, ждали, молча смотрели на воду. Так прошел не один час. Вдруг Бен весь напрягся. — Выходите, — сказал он строгим голосом. — Я знаю, что вы затаились в кустах. Послушай меня, южанин, выходи, сапоги выдают тебя с головой! Лида оглянулась — и правда, между стволов мелькнуло пятно вопиющего фиолетового цвета, совершенно неуместного в палитре красок осенней сибирской природы. Через минуту на свет Божий вышли мокрые и напуганные хозяева мотозавозни. — Не бойтесь, подходите, он добрый, — крикнула Катерина, как будто речь шла о большой незлобивой собаке. — Видите, мы не тронули ваше добро, мы не разбойники, — спокойно продолжал Бен. — Просто путники, нуждающиеся в вашей помощи. Назар и Никита подошли к судну, но дар речи, похоже, пока не обрели. Бен медленно приблизился к ним. — Бен. Как я понимаю, ты здесь капитан, — Бен кивнул Никите, — а ты старпом. Вы молодцы, вижу, с умом подготовились, — с уважением продолжал он. — Для обследования обмелевших проток ваша мотозавозня в самый раз подходит. А не страшно на эдакой плоскодонке на Енисейской шири? — Нормалек, — Никита первым обрел членораздельность и робко смотрел на Бена. — Она устойчивая и в управлении, что надо. Но если честно, нам и выбирать-то было не из чего — остальное было просто не по деньгам. ***** Впервые за много дней… за всю свою жизнь Лидия задумалась, как же все это ужасно. Все последнее время она привыкла бороться с внешними обстоятельствами: нападение маугли, Красная Мгла, непосильные тяготы дороги… Но теперь она ощутила, что бывают вещи и пострашнее… Напряжение в разговоре, во взглядах, в жестах… Никто не может ни встать, ни сесть, ни пройтись нормально. Трясущиеся руки. Страх. Брезгливость и отвращение, которые испытывают Назар и Никита. Они милосердно пытаются это скрывать, и все делается еще ужаснее. Каково Бену терпеть все это?! Непреодолимые внутренние обстоятельства… Душа, лишившаяся привычного человеческого тела и заточенная в живой уродливый скафандр. Может быть, соразмерные страдания испытывают лишь люди, услышавшие фатальный диагноз — остальной мир объективно остается неизменен, но для них меняется все. — Давайте обследуем окрестности, — предложила Лидия. — Хвороста наберем для костра, может, грибов найдем. Все с радостью согласились. Далеко договорились не забредать, перекликаться, и не позднее чем через час вернуться. Еще с утра солнышко бодро золотило и без того переливающийся желтым, красным и зеленым прибрежный лес, но вот оно спряталось, и весь окружающий мир погрузился в тихую грусть осени. Под ногами похрустывали ветки и шуршала листва, небо стало низким и свинцово-серым. Матерчатый мешок Лидии быстро наполнялся влажными, душистыми грибами. Какой уж там час, еще минут пятнадцать, и пора будет возвращаться с добычей к месту стоянки. Тишину леса разорвал сдавленный вскрик. Лидия побежала на зов, и, судя по хрусту ломаемых ветвей, туда же устремились остальные. На крохотной полянке Бен и Никита трясли за плечи побледневшего Назара. — Что? Где? Что случилось? — Там… дальше в лесу. Огромный! — Кого ты встретил? Медведя? — Нет, он белый… Я потянулся за ягодой, поднял глаза… Батюшки! Здоровенный! — Белый медведь? — недоумевал Никита. — Ерунда, они в здешних краях не встречаются, — возразил Бен. — Там белый корабль в лесу, — наконец-то смог сформулировать отдышавшийся Назар.