***
В особняке Муками уже рассаживалась толпа гостей. Лука не думала, что их будет настолько много: без малого двадцать человек один за другим входили в роскошный обеденный зал и проходились по ним с Кирой сальными, мерзкими взглядами. Надо было признать — она безмерно тушевалась. В последний момент — момент, когда первый мужчина в строгом костюме вошёл в помещение, ей начало казаться, что она выглядит нелепо, что все видят каждый её шрам, что вся она, стоя здесь, портит абсолютно всё. Ей было так душно и липко во всей этой неизвестности, что она вцепилась в первое, что попалось — руку Юмы. — Наконец мы доехали, ужас! Могли поселиться не в такие дебри? — из прихожей послышались новые голоса, и Лука уже испугалась, что пришла новая порция этих мерзких деловых партнёров Карлхайнца, но стоило рыжей голове Сакамаки Райто появиться в дверях, как она выдохнула с таким удивительным для себя самой облегчением, что даже хватка на руке Юмы немного ослабла. «Всё будет хорошо, милая, держись. Всё будет хорошо, — мысленно твердила Ороку. — Ты справишься, один вечер, потерпи.» — Успокойся, ты сейчас оторвёшь мне руку, — еле заметно прошептал Юма. Лука дёрнулась, моментально убрала руку и уставилась в тарелку. Она даже не понимала, что держалась за него, а сейчас, с осознанием этого, ей хотелось подвывать и плакать. Руки попросил внимания, и Лука подняла на него взгляд. — Итак, я попрошу вас ещё немного подождать. Карлхайнц, к сожалению, слегка задерживается, — он был так же сух, как обычно, но что-то показывало, что даже ему свойственно сейчас волноваться. «Конечно, не каждый же день ты получаешь в невесты кота в мешке», — Лука мысленно усмехнулась, а потом резко подумала о том, что не только им с Кирой нелегко. И эта мысль сразу засела в голове.***
Карлхайнц был максимально наряден. Всё, от туфель до уложенных волос и запонок, буквально сверкало. Он и сам сиял, радостно пожимая руки всем своим партнёрам и коллегам, а две девушки мялись в дверях. Лука не могла их хорошо разглядеть, как ни старалась: зрение не позволяло, но по лицу Киры девушка поняла — что-то здесь определённо не так. — В чём дело? — тихо спросила она у подруги, но та только помотала головой, нахмурилась, и с таким нервным видом уставилась в тарелку, будто мысленно отрицала увиденного только что чёрта. А Карлхайнц заговорил: — Мы все с вами знаем, зачем собрались, — он улыбался, но улыбка его походила на торжествующий оскал. — Итак, коллеги, партнёры, друзья, близкие! Позвольте сообщить вам, что мои безмерно любимые приёмные сыновья наконец-то нашли своё счастье! — Его речь звучала настолько наигранно и слащаво, что походила на тост напившегося шурина троюродной сестры на чьей-то свадьбе. «Ну да, все разом, ври больше», — злобно подумала Лука. Лука знала, что по сценарию ей нужно встать, всем поклониться, когда Карлхайнц назовёт её имя, и тихонечко сесть обратно, будто о том, кто такие две новые девушки, она знает всё. — Рад представить Вам невесту моего старшего сына — Такуго Неко, — Лука вцепилась в запястье Киры раньше, чем та смогла хотя бы посмотреть на подругу. Кагимото только пожала плечами в ответ. — Невесту моего второго сына — Кагимото Кира. — Луке пришлось отпустить руку подруги и дать ей встать. Затем она встала сама, улыбнулась, будто ей этот цирк важнее всего, поклонилась, и, всё с той же улыбкой глядя на присутствующих, села. — Ну, и невеста моего младшего сына, Ороку Хигари. Громко. Быстро. Страшно. Темно… Лука, как в последний предмет на Земле, впилась пальцами в сиденье стула, почувствовала, как подкатывает приступ паники, отчаянно попыталась не задохнуться и не показать, как ей резко ударили в голову страх, ненависть, и почти зажившая, вновь вскрытая обида. «Она не может быть здесь… Её не должно быть здесь…» — Что с тобой? — еле слышно спросил Юма, коснувшись её руки под столом. — Голова кружится… — Ороку еле шептала, не могла даже взгляд сконцентрировать, заметалась туда-сюда мысленно, как подбитая, и поняла, что ещё чуть-чуть, и от неё ничего на этом месте не останется. Она пару раз заглянула Юме в глаза, осознала, что выглядит беззащитным зверьком, что не хочет от него помощи и что каждый взгляд на него только сильнее раздирает, но больше ждать спасения неоткуда. — Посиди несколько минут, а я спрошу, можно ли нам выйти, — Лука еле-еле кивнула, тщетно попыталась проигнорировать, что слышала в голосе Юмы беспокойство, и постаралась хотя бы ровнее дышать. Она чувствовала, как Кира держит её руку, и старалась убедить себя, что в безопасности, что ей этого хватит. — Пошли, — она чудом удержала себя, чтобы не сорваться с места, взяла Юму под руку, подняла голову и вышла из зала, всем видом показывая, что её не раздирает на кусочки. Стоило Муками закрыть двери в зал, как Лука упала на колени и закрыла лицо руками. Она слышала, как Юма подходит к ней, присаживается напротив, и чувствовала, как он прижимает её к себе. — Всё хорошо, — прошептал он, и ей хотелось, так хотелось ему верить, так хотелось обнять его в ответ и сидеть так, пока всё это не закончится. — Нет… Нет, не хорошо… Ничего не хорошо, понимаешь?.. — Пойдём, тебе нужно умыться, — Муками поднял её с пола и повёл в ванную на их этаже.***
Лука умывалась с полным пониманием: ей уже плевать, какой там макияж она испортила, ей не хочется возвращаться, ей хочется остаться на месте и никогда не видеть её. Никогда. — Поговоришь со мной? — Юма отстранился от дверного косяка и подошёл ближе. — Что?.. — Станет легче, знаешь. Я вот с Кирой разговаривал вчера, даже немного отлегло, — он усмехнулся, а Луке резко захотелось прояснить пару моментов. — Это она тебя надоумила?.. — Ороку повернулась к нему, но отвела взгляд. — В плане, на розы, на то, чтобы ты вообще вчера пришёл. — Да. Ты поставила?.. — Да. — Прости. — Неважно… — Лука опустила голову и явно зажалась. — Я не могу заставить тебя, ну… — Она не могла договорить. Сама мысль, что она скажет, что он не любит её, вставала поперёк горла, горела обжигающим, раскалённым, красным. Она не могла признать этого поражения. Не вслух. Не ему. — Лука, я… — Всё хорошо… — она пожала плечами. — Правда. — Нет. И она прекрасно понимала, что это ей вряд ли станет. — А эти девушки?.. — что-то кольнуло. «Почему он вообще говорит про них? Какое ему есть дело до них? Она крашеная блондинка. А если ему нравятся крашеные блондинки? Нет, нельзя, не она.» — Подруга и… — слово не выходило. Не хотелось вспоминать, что она у неё есть, какая она, и что было между ними когда-то. — Сестра? — Юма сказал это сам. Лука мысленно сказала ему за это спасибо. — Да… к сожалению. — Не спрашивать? — Муками смотрел на неё так, будто пытался разгадать, о чём Лука думает, и Ороку надеялась, что он и близко не угадает её мыслей.***
Лука попросила Юму принести тушь, подкрасила ресницы, будто не рыдала вовсе, и с гордо поднятой головой вернулась в зал на всё так же предательски трясущихся ногах. «Да, но нет, но да», — подумала Ороку, почти залпом опустошила стакан воды и приступила к еде. Есть она сегодня будет много. Вечер был очень длинным, и полчаса, что пробежала стрелка, не соотносились с той бесконечностью в голове Луки. Она слышала гул, который пару раз растворялся, когда называли её имя. Она улыбалась, поправляла волосы и мило тараторила «да-да». Потому что знала, что делать. — Кто-нибудь курит? — Луке ударило в голову. Вряд ли шампанское. — Да. Ороку поймала удивлённый взгляд Киры, в котором читалось «ну ты же бросила», слегка качнула в ответ головой и ушла вслед за Шу на террасу.***
На улице было хорошо, ровно так, как она любила. Легкий прохладный ветер взъерошил Луке волосы, и она, на секунду забывшись, улыбнулась. — Я так и думал, — бросил Шу, падая в кресло, — что ты пойдёшь со мной. — Надеюсь, это был не дурацкий предлог уйти оттуда, потому что я правда хочу покурить и мне очень лень идти сейчас за своими, — Ороку опёрлась спиной на перила рядом с Шу. Ей не хотелось думать. Ни о том, как он укусил её, ни о том, что было потом, ни о том, что случится сейчас, потому что всё это так быстро изнуряло, не давая даже просто вздохнуть. Хоть убей он её здесь и сейчас — неважно. Вчера или завтра она бы подумала обо всём этом, не пошла бы, не сделала бы, не сказала, но сейчас, не отойдя от того, как больно ей сделал этот чёртов мир, она не хотела думать. Она хотела страдать. Шу вытянул из пачки две сигареты, протянул одну Луке и прикурил. Ороку вдохнула дым в первый раз за последние три месяца и вспомнила то замутнённое чувство, которое ей давали сигареты. И не только они… — На счёт того случая, — начал было Шу. — Забей, — оборвала Лука и сделала ещё одну затяжку, — не хочу об этом. — А о чём хочешь? — О том, почему я во всём этом дерьме, а не с бокалом вина в Провансе, — Усмехнулась Ороку. — А если серьёзно, то ни о чём. Вообще. — Хорошо, что ни о чём. А то я уже собирался заметить, какие у людей приземлённые желания. Шу был очень спокоен, и Луке нравилось это. Казалось, перед ней тот апогей безразличия, который вытерпит всё — от потери наушника до смерти своей любимой. Ей тоже так хотелось. В этом спокойствии даже не было подвоха. Не чувствовалось, что ему что-то от неё нужно, что он хочет напасть, помочь. И это было то, чего Ороку так хотела. Полное и абсолютно искреннее ничего. Они выкурили по сигарете, но ни один не собирался уходить. Лука запрокинула голову и подумала, как было бы хорошо сейчас лежать звёздочкой на полу комнаты в общежитии, разглядывая потолок, потом проскользнуть в мужской корпус к друзьям, увидеть в их комнате Киру и Неко, усесться смотреть вместе глупый фильм, а потом заснуть с ногами на кровати и головой на животе Такуго. Как было бы хорошо знать, что будет завтра. Хотя бы знать, что будет после того, как она моргнёт всего один чёртов раз. — Тебе нравится Юма? — Да. — А ты ему? — Не начинай. Снова молчание. Длинное, но совсем не страшное, такое, как будто молчат два лучших друга, которым не нужно говорить, чтобы слышать. Послышалось, как тихо хлопнула дверь большого зала и голоса оттуда на секунду стали громче. Кто-то вышел, и не один. Ороку слегка выглянула из-за дверного косяка и почувствовала, как сердце проваливается куда-то, а нервы берут своё и подгоняют тошноту: Хигари стояла к ней спиной, но даже от этого становилось плохо. Она говорила громко, как будто старалась, чтобы услышали чужие уши, хитро озиралась и выдавливала какую-то заговорщицкую улыбку. — Слушай, Хигари, объясняй, зачем ты вытащила меня сюда, — Кира явно злилась, и Лука понимала это сполна. — У меня нет желания лишний раз пересекаться с тобой даже взглядом, раз уж мы теперь и без того живём в одном доме. — Да не злись, я просто хотела узнать, что тут у вас и как, — Хигари обиженно фыркнула — Для этого у нас есть Руки. Подойдёшь к нему, — Кагимото говорила отрывисто, еле скрывая желчь, и уже собиралась уходить, как Хигари схватила её за руку. «Я тебе бы эту руку вывернула», — пронеслась колючая мысль в голове Луки. — Ну ты же понимаешь, что я хочу узнать, — Хигари улыбнулась так, будто лучше всех знала, что у других в голове. — Мне интересны ма-альчики. — Она усмехнулась и снова огляделась. — Особенно этот, самый высокий… Юма? Луку передёрнуло. «Даже не думай, нет, даже не думай», — еле слышно процедила сквозь зубы она и даже не поняла сразу, что Шу положил руку ей на плечо. — Можешь и не надеяться, Хигари. В конце концов, ты достаточно напакостила три года назад. Так что советую тебе быть менее резвой, — Кира ушла, не дав старшей Ороку сказать и слова. Та постояла на месте ещё пару секунд и тоже ушла обратно в зал. — Тварь… — Пробубнила Лука, сжимая кулаки. — Какая же тварь… — А если он сам выберет её? — спросил вдруг Шу, переведя на Ороку взгляд. — Мог, блин, дальше молчать? — злобно бросила она и плюхнулась в кресло. — Мог, ты бы и сама себе это сказала. — А, ну да, ты же так хорошо меня знаешь! — воскликнула Лука и театрально взмахивает руками. — Когда дело касается этого, девушки все одинаковые, — Шу уселся напротив. — Просто до каких-то мне есть дело, а до каких-то нет. — Тогда, будь добр, отнеси ко вторым. Лука встала и направилась к залу, но резко остановилась на полпути: ей не хочется ни туда, ни обратно. Сзади подошёл Шу, приобнял её за плечи и чётко, но тихо произнёс: — Поздновато. Ты вкусная. А я люблю защищать вкусных. Всё же, это было не ничего.