***
Гости разошлись, Карлхайнц откланялся. Остались только Сакамаки, и воздух в зале сразу стал затхлым и плотным от общего напряжения. Кира испугалась, молча проследила за тем, как Лука пересаживается к Шу, а Хигари к Юме, и вздрогнула, стоило Коу зашептать ей на ушко: — Кошечка, пойдём отсюда, у меня есть интересная идея, — Коу положил руку Кире на коленку и попытался прикусить мочку её уха, но девушка мягко увернулась от него. — Давай не будем делать вид, что друг другу хоть как-то симпатичны? — Кира прошептала в ответ, закатила глаза на то, как Коу фыркнул, и мысленно поблагодарила его за то, что он внял. Кира не могла сказать, что он ей омерзителен, но не могла сказать и обратного. Её отношение к Муками балансировало на тонкой ниточке лёгкого презрения и простого нежелания быть потревоженной кем-либо. Кире было плохо, жутко. Она не знала, что происходит, не знала, куда себя деть, и не знала, на кого опереться. Земля уходила из-под ног от того, как резко Кагимото ощутила одиночество. Как будто здесь нет Луки и Неко. Как будто здесь никого нет. Она давно не чувствовала, как это, когда настолько плохо, что тошнит и трясёт, а сейчас ей хотелось блевать и плакать, от безнадёжности, от страха, от ответственности — от всего. Она чувствовала, как та привычная для неё потребность позаботиться обо всех вокруг начинает убивать её. Потому что она никогда не разбирала вопросы такого характера. Последняя проблема, которую она могла придумать — заточение в золотой клетке с акулами. Последнее, что она могла представить — замужество в семнадцать. Последнее, о чём ей хотелось думать — о том, что происходит вокруг. — Кира, — её передёрнуло так сильно, что хрустнуло плечо, — нужно отойти. Как же не хотелось. Она уже провела сегодня несколько неприятных бесед, и ещё одна подобная была за пределом всех собранных в миниатюрный кулачок сил, была выше всех граней, и, казалось, способна была потопить Кагимото. Тем не менее, Кира через силу встала и пошла за Юмой. Стоило дверям зала закрыться, как он выпалил: — Почему она с ним?! — Я не знаю… — Кагимото закрыла глаза, потому что почувствовала, как слёзы предательски наворачиваются на глаза. — Я не её совесть, не её логика — я её подруга, пойми, я не знаю, что у неё в голове! — одна крупная слеза сорвалась с ресниц. Она не хотела разговаривать о ней. Она первый раз в жизни до дрожи хотела поговорить о себе. — Я не могу знать всё, не могу помогать всем, и за два дня вашего детского несуразного конфликта, в котором она упёрлась обоими рогами, а ты не можешь сам понять, чего хочешь — я устала! Я тоже хочу сесть и кому-нибудь поплакать! Потому что я не знаю, не знаю, не знаю, что здесь происходит! Она зажмурилась сильнее и закусила губу — плохо, плохо, очень плохо. Не вовремя, не тому, не туда… «Не туда это то, куда повернула моя чёртова жизнь…» — и она снова почувствовала, как предательски выгорает всё внутри. Она открыла глаза, увидела сквозь мутную пелену, как Юма непонимающе на неё смотрит, и подумала, что хочет в кровать. Кира открыла двери и почти сделала шаг в зал, но замерла. Последние крохи самообладания, как бусины, разлетелись по полу и закатились в самые тёмные углы. Внутри что-то надорвалось, промелькнула мысль: «Последняя, о ком она беспокоится — ты.» — Пошло оно… Я уже совсем ничего не понимаю… Совсем ничего… — Лука, как ошпаренная, чуть не отпрыгнула от щеки Шу, и это последнее, что Кира захотела сегодня увидеть. Она развернулась и почти вихрем унеслась наверх. Ещё одна крупная слеза сорвалась на пол под тихий, измученный стон только тогда, когда Кира уже стояла у развилки на втором этаже.***
Лука поняла, что сделала глупость. Что должна была держать себя в руках и не поддаваться желанию заставить Хигари сдохнуть от созерцания того, что ей совсем-совсем не плохо. Что ей так искусно хорошо, что сестра может этим «хорошо» трижды подавиться. А думать нужно было совсем не об этом. Ороку не пошла за Кирой сразу. Просто знала, чувствовала, что сразу не надо. Но прошло минут десять, и Лука, пожелав всем спокойной ночи, двинулась к Кагимото. Кира сидела на кровати спиной к двери, Лука тихо окликнула её и, стоило девушке повернуться, как Ороку увидела совсем непривычную Киру — заплаканную, беззащитную. Лука подошла к кровати, осторожно коснулась рукой одеяла, как будто спрашивая, можно ли ей вообще быть здесь, и села рядом, одними губами произнеся «извини». Увидела, как Кагимото дрожит, как к ней подступают слёзы, и притянула подругу к себе, давая уткнуться себе в грудь раньше, чем та начала задыхаться и выть. Лука обнимала её и тихо-тихо шептала: «Всё станет лучше. Всё обязательно станет лучше.» А Кагимото мотала головой и задыхалась только сильнее. Ороку боялась представлять, как Кире больно, боялась представлять её мысли о сегодняшнем дне, но мечтала забрать часть этого себе. Хоть малейшую, хоть как-то помочь. С пять минут Кира отчаянно рыдала взахлёб, ещё с полчаса просто всхлипывала и скулила, а потом, наконец, заснула. Лука укутала подругу в одеяло, поцеловала лоб и горько-горько улыбнулась. — Я не заслуживаю тебя, солнце. А ты не заслуживаешь всего этого, — тихо прошептала она, проведя Кире по руке. — Но мы это обязательно выдержим. Я очень постараюсь помочь. Лука поправила одеяло и вышла, тихонько закрывая дверь, и врезалась в Коу. — Эй, тише, эме-неко, нельзя же не смотреть, куда идёшь! — воскликнул было Муками, но Лука приложила палец ко рту и тихонько шикнула. — Давай в сторонку, она только уснула, — сказала Ороку и жестом отозвала Коу в сторону. — У меня есть к тебе просьба, — юноша улыбнулся, немного хищно, будто ждал начала жестокого, но очень интересного боя, и Лука поняла, что «бесплатно» ей это не обойдётся. — Она сильная, очень. Но, пожалуйста, не испытывай её, слышишь? Я не знаю, как тебя просить. Хочешь, могу умолять, могу встать на колени, что угодно могу, только скажи и не делай ей больнее. — Хм, даже не знаю, эме-неко… — Муками демонстративно надулся, словно раздумья над словами Ороку давались ему тяжело. — Твоих унижений я видеть не хочу, но «за так» даже не подумаю стараться. — Что хочешь. Условия? — Дай Хигари поприставать к Юме. — Что?.. — Ха-ха, эме-неко, я же не глухой. Думаешь, ты одна слышала, о чём блондиночка разговаривала с Кирой? — Коу усмехнулся и это была совсем не та усмешка, что раньше — она стала азартнее. — Тебе ведь мерзко, когда трогают что-то, что должно быть твоим? Тогда я хочу, чтобы ты смотрела, как это происходит. Хотя бы пока вы с Юмой не решите, что успело произойти между вами, — Муками подозрительно прищурился и по его глазу прошлась красная поволока. Лука поёжилась, по телу пробежала дрожь, и она почувствовала себя маленькой девочкой, которую отчитывают за проказы, но ни на шаг не отступила. — Я думала, ты будешь меня пытать, — Лука настороженно прищурилась. — Поверь, это будет та ещё пытка. И она будет очень интересной… для меня, — Коу снова улыбнулся и оставил Луку одну. Он тихо открыл и закрыл дверь в комнату, и уже за это Ороку мысленно сказала «спасибо». Лука вздохнула и, прикрыв глаза, упёрлась лбом в стену. Думать о том, что происходит, — нет, спасибо. Она даже сама не знала, что делает. Как всегда она, блин, не знала, а кто, кто на этот раз направит её на правильный путь? Кира, которая сдает? Неко, на которую страшно смотреть с первой секунды? Упаси, кто-нибудь из Муками? Шу? Кто? Кто ей поможет, если она даже не умеет себя контролировать? Если раньше каждый шаг согласовывался с друзьями, то сейчас она могла согласовывать всё только с собой. С единственным человеком, который всю жизнь настолько боялся провалиться, что каждый раз проваливался с треском и грохотом. Ороку стояла так минут пять и, с тяжёлым вздохом оторвавшись от стены, решила пойти спать. Как не хотелось заесть это — она не разрешала. Стало бы хуже. Куда уж хуже? Лука впервые чувствовала себя такой слабой. Раньше ощущение силы не покидало, потому что со всех сторон были готовы поймать, подтолкнуть, протянуть руку. И это давало иллюзию самостоятельности. А сейчас она потеряла почти все точки опоры, а те, что остались, были готовы рухнуть сами. Все слабости, все детали, все пробелы её жизни вскрылись, слетели все пластыри, порвались все швы, и со всех перекрытых чужой помощью ям кусками отрывался асфальт. Столько «ай», «ой» и «не знаю» сразу возникло вокруг. И Лука билась головой об осознание — от всей её, что только-только была, осталась только испещрённая язвами кожа. Ороку прошла пол коридора и увидела её — очередную причину разложения. И та её, к сожалению, тоже заметила. — Папа был прав, когда сказал, что отправляет меня в хорошее место — дорогая вкусная еда, красивые мальчики, возможность над тобой посмеяться, — в голосе Хигари даже не было издёвки. Она была такой тошнотворно искренней. Такой по-страшному искренней. — Хорошо, — Лука хотела отмахнуться от этого разговора так быстро, как только возможно. — Хорошо? Ха, а если я скажу, что мне понравился этот твой… Юма? — она выгнула бровь и пристально посмотрела на сестру. Луке хотелось заплакать, а потом придушить эту чёртову Хигари на месте без доли сожаления, как та когда-то без сожаления рушила её жизнь. И она бы, наверное, это и сделала, но вспомнила, что ей нужно это потерпеть. В конце концов, влюбилась за неделю — умудрилась остыть обратно. — Я скажу «хорошо», — Лука пожала плечами и хотела было уже уйти, но Хигари встала у неё на пути. — Что-то ещё? — и она знала, да, много чего ещё. — Ты всё такая же жалкая? Конечно, как без этого, это ведь всё, что ты умеешь — показывать свою никчёмность, — Хигари фыркнула и откинула длинные светлые волосы на спину. — Я-то думала, ты поменялась, хотя бы научилась прятать это, не мало времени ведь прошло. А сейчас вижу, что всё так же — ты то же убожество, каким была с рождения. — Чего ты хочешь добиться этой песней, Хигари? — Лука чувствовала, как внутри рвутся канаты, держащие на цепи последнюю выдержку. — Ого, ты научилась не рыдать, как мямля, у меня на глазах? — девушка усмехнулась и снова откинула волосы назад. — Я хочу всё того же, — и она резко стала серьёзной. — Того же? Всё ждёшь, пока я выпилюсь и искуплю в твоих глазах смерть мамы? — младшая Ороку незаметно для себя повысила голос. Потому что хотелось кричать. — Да. — В последнее время мне кажется, что уже скоро ты это получишь. Лука обогнула Хигари и пошла дальше к своему крылу. Просто чтобы сесть в ванной и снова поплакать. Чтобы дать себе почувствовать снова собственную жалость.***
На следующий день Лука не вышла на завтрак, не открывала дверь в комнату и не издавала ни единого звука, пока не пришло время собираться в школу. Она так же молча села в машину рядом с Кирой и Неко, посмотрела на них и просто кивнула. Те слегка кивнули в ответ, и на этом, пожалуй, всё сошлось к изначальному нулю. — Вчера через пару часов после ужина сильно пахло кровью, — Руки отвлёкся от книги — это была уже третья за всё то время, что Лука здесь. — Да, я тоже заметил, — протянул Коу. — Азуса, это ты баловался? — Нет… Нельзя же… — он как-то грустно посмотрел на Хигари, и та заметно поёжилась — видно, жених ей не понравился. — Тогда откуда так несло, а? — нахмурился Юма. Лука нервно перебирала пальцами. «Нужно было додуматься, что они заметят. Дура, дура, дура!» — Если не кто-то из вас — вопрос закрыт. Но напоминаю, что злоупотреблять нельзя. — Руки, ты такой скучный! — воскликнул Коу, но сразу осекся, поймав недовольный взгляд брата. — Ладно-ладно. Скучный, но не сильно. Руки устало вздохнул и продолжил читать. Лука выдохнула. Кажется, её вчерашний срыв останется нераскрытым, и она не огребёт за это. Лимузин остановился у школы, и Лука посмотрела на Киру. Та вздохнула, покачала головой и толкнула дверь машины. Спорить с кем-то было совсем не тем, чего хотелось, но первое же, что услышали вышедшие — нападки Куроми Моши. — Всё ещё не съехали? — процедила она. — Ещё и поплодились, я смотрю. Лука увидела, как резко растерялась Неко, у которой взгляд заметался с неё на Киру. — Куроми, хочешь тайну? — спросила Кагимото с такой явной усталостью, что у Луки ушло куда-то вниз сердце. Это было так непохоже на неё, на её Киру… — Ха, и какую же это?! — взбеленилась Моши. — Вот эта блондиночка — единственная, кто заинтересована хоть одним из них, — Лука закатила глаза. — Так что делите здесь кого хотите и как хотите. Отказ подписать или слов хватит? Моши раздулась, как рыба-ёж, и попыталась придумать, что бы такого сказать. — Да ты!.. Как ты вообще?!.. — заходилась она. — Я? Я хочу домой. Где нет обожаемых тобой Муками и этой сраной школы. И если вы раздерёте их на куски в попытках урвать себе — флаг вам в руки и моё уважение. На этом Лука решила удалиться — способность не то что язвить — сохранять спокойный вид — буквально улетучилась за этот диалог. — Ну и что это было? — спросил облокотившийся о дверной косяк Шу. — Последние слова отпора, которые я смогу выдавить в её чертов адрес. — И с каких пор я начал подобным интересоваться? — Сакамики цокнул и поплёлся за Ороку, которая старалась как можно быстрее выйти из его поля зрения. — Не знаю, с каких. Я тебя вообще не знаю, — Ороку было ускорилась, но тут же впечаталась в Шу, который её обогнал. — Что тебе нужно? — мрачно буркнула она. — Что-то не так, — констатировал он. — Рассказывай. — Оставь меня… — простонала Лука. — Пожалуйста, просто оставь меня в покое. Ты, твои братья, Муками. Думаешь, я буду тут всем подряд рассказывать, что со мной не так? Да вы последние на Земле!.. — Интересно, а как скоро ты заметишь, что мы — твои единственные варианты? — Шу усмехнулся и Луку передёрнуло. — Когда все вокруг вымрут, — Ороку снова попыталась его обойти, но Сакамаки перехватил её и буквально переставил. Он осмотрел её сверху-вниз и обратно. — Холодно, — тихо сказала Ороку, словно поняв, о чём Шу подумал. — Врёшь, — Сакамаки почти не менялся в лице, но Лука следила за каждым движением мышц на его лице и буквально перенимала его раздражение. — Закатывай рукава. — Зачем? — Лука попятилась и спрятала руки за спину, недоверчиво глядя на Шу исподлобья. — Будешь сопротивляться? — Сакамаки продолжал прожигать Луку почти отсутствующим взглядом, но это «почти» выдавало какое-то нездоровое неравнодушие. И под натиском этого «почти» Ороку сдалась. Она поджала губы и аккуратно закатала сначала правый рукав, потом левый и, отвернувшись, протянула Шу свои перебинтованные руки. Лука почувствовала, как он распускает бинты, полностью снимает их, а потом испытывающе смотрит на неё. — Я случайно, — пробурчала Ороку, пытаясь убрать руки. — Хватит мне врать, я не собираюсь тебя ругать, — Шу аккуратно обхватил её кисти. — Ладно… не случайно, — Лука резко выдохнула. — Но, знаешь, у меня был мотив. Тем более, это всего лишь царапины, — Шу продолжал смотреть на Луку в упор, и она судорожно пыталась придумать, что ещё может сказать в своё оправдание. Почему-то она вообще считала нужным оправдываться. Повисло молчание, такое вязкое, что Ороку даже не попыталась начать обратно бинтовать руки. Они просто стояли в пустом коридоре, в полной тишине, и Луке даже показалось, что эта тишина понятна не только ей, но и им обоим. Но это чувство улетучилось, стоило послышаться возгласу: — Сучечка, ты-то мне и нужна! Луку передёрнуло, она резко убрала руки за спину и недовольно посмотрела на Райто. — Да-да, потом друг на друга пялиться будете. Я, конечно, не против взглянуть на исход… — Райто сделал многозначительную паузу, хихикнул и подмигнул брату, но, резко став серьезным, продолжил. — У меня тут есть один важный разговорчик! — он взял Луку за руку и оттащил подальше от Шу. — В чём, мать твою, дело?! — Ороку нервно дёрнулась и начала небрежно перематывать руку. — У твоей сестрёнки кто-нибудь есть? — Райто хитро улыбнулся. — Не то чтобы это меня когда-то останавливало. Просто хочется знать, насколько сложной будет задача, — он сладенько усмехнулся и наклонился чуть вперёд с нагловатой улыбкой. — Да, у неё есть жених, приставленный к ней твоим папашей, — Лука снова нервно дёрнулась от одной мысли о том, что Хигари точно не собирается налаживать контакт с Азусой. — А теперь я пойду. — Ну нет, сучечка, ты должна мне помочь! — протянул Райто и преградил Ороку путь. — Да чтоб вас всех! — взбеленилась Лука, думая, что за первые пятнадцать минут школьного дня к ней могли бы лезть и поменьше. — Я не буду тебе помогать. Хотя бы потому, что вы с ней наверняка отлично сойдётесь! И нет, мне не стыдно, что я лишу её такого удовольствия. Лука обогнула Райто, слегка задев его плечом. Казалось, если ещё кто-то напомнит ей о Хигари — она взорвётся от бессовестного превышения лимита. Стоило только девушке на секунду подумать о сестре, как внутри закипала отборная желчь, так и жаждавшая выплеснуться наружу, разъесть всё на своём пути и оставить пустырь. Зато без Хигари. Главное, чтоб без Хигари. — Ну нет, ты не уйдёшь так просто! — Райто оказался прямо перед Лукой. — Давай же, сучечка, мы же можем договориться, — он сделал шаг вперед, вынуждая Ороку пошатнуться и отступить. — Нет, не можем, — отрезала Лука, но Райто сделал ещё шаг, и она каждой клеточкой почувствовала, что злит его. — Можем, сучечка, — Сакамаки расплылся в улыбке ещё сильнее. — Только ты не можешь понять, что хочешь попросить взамен. Лука нервно сглотнула и отвернулась. Она знала, что хочет попросить, но не могла выдавить это из себя. Даже для себя боялась признать это, а уж ему — нет, точно нет. — А-а… кажется, я знаю, чего ты хочешь! — Райто снова усмехнулся и тут же посмотрел Луке в глаза. Он смотрел на Ороку как-то по-хитрому, по-заговорщицки, будто правда знал, чего ей хочется, а главное знал, где и как это достать. — И… чего же я хочу? — немного замешкавшись в начале предложения, Ороку всё равно позволила себе посмотреть на Сакамаки с вызовом. — Когда себе расскажешь — приходи, — Райто улыбнулся, развернулся на пятках и уже собирался уходить, но снова посмотрел на Луку вполоборота и хитро подмигнул. «Если у него есть то, что мне нужно… — Лука осеклась, вспоминая, как мучительно всё было в прошлый раз. — А, впрочем, кто запретит?».