Бабочки под стеклом

Лед кубиками падает в стакан, бурбон льется, играя янтарем, а в высоком бокале - кровь на пополам с вином: красное полусладкое и первая отрицательная - весьма изысканный коктейль. Зигмунд сначала подает бокал даме, только потом берет свой стакан. Пальцы, как деревянные, не гнутся и плохо слушаются, немеют губы, а язык будто примерз к нёбу: Кригер взволнован и очарован, чувство незнакомое, но странно приятное, единственное, что его злит, так это эхо насмешливого хохота Симона. Брата здесь нет, но он все знает и все чувствует вместе с близнецом, включая и огненную волну, понесшуюся по телу от мимолетного прикосновения к пальцам женщины. - А ты галантный кавалер не только на поле боя, - она сидит в кожаном кресле, закинув ногу на ногу. Зигмунд предпочел бы увидеть ее без оружия... и без одежды, раз уж на то пошло, но и одно согласие выпить с ним дорогого стоит. - Я умею обращаться с дамами, - заявляет он с оттенком самодовольства; бурбон обжигает рот, дампир прежде, чем сделать глоток, с подозрением обнюхивает бокал. Это задевает, колет засевшей под ногтем занозой, но Кригер сдерживает свое недовольство, хотя Симон настойчиво советует ему проявить твердость. Рейн делает глоток и довольно прикрывает глаза, а потом встречается взглядом с Зигмундом; прозрачно-голубые, они напоминают отражение утреннего неба в озерной глади. Дампир смотрит на него поверх бокала, не улыбается, но ее голос слегка теплеет: - Только не распускай руки, - Рейн рассматривает свое отражение в лезвии кинжала, - а то оставлю тебя без того немногого, что у тебя есть. - И в мыслях не было, фройлян, - заверяет ее Зигмунд с самым честным видом, а Симон в его голове покатывается со смеху и обзывает его лгуном.