Бабочки под стеклом

Крест, венчающий крышу католического собора, кажется черным на фоне жемчужно-серого неба; на голых костлявых ветках, похожих на старушечьи пальцы, сидят нахохлившиеся вороны; кованый забор состоит из частокола черных копий, окружающих церковь и прилегающее к нему кладбище. Малиновое стекло в витраже темнеет каплями застывшей запекшейся крови, зеленое - словно пролитый абсент, а желтое мерцает как кошачьи глаза. Рейн смотрит на собор через окно машины, Зигмунд смотрит на нее, согревая в ладони ее пальцы. Они одни - шофер вышел покурить; подняв воротник пальто, от переминается с ноги на ногу у фонарного столба, ярко пунцовея ушами. В холодном воздухе вьется сигаретный дым, по южной стене собора вьется плющ; темную глянцевую зелень лишь слегка окропило осенним золотом. Зигмунд отпускает руку Рейн и кладет ладонь ей на колено; дампир придвигается ближе, прижимаясь бедром к бедру немца, и откидывает голову ему на плечо. Воротник пальто, опушенный мехом соболя, щекочет щеку. - Если бы мы поженились, - негромко произносит Зигмунд, - нас бы обвенчали в этом соборе. В присутствие фюрера и всех сливок СС. Дочери фрау Геббельс разбрасывали бы розовые лепестки, а тебя к алтарю бы повел сам гегенгруппен фюрер. - А Минс и Бутчересс были бы подружками невесты? - фыркает Рейн, лаская ладонью скулу Кригера. Машина припаркована в ста метрах от церкви, а у дампира уже кружится голова и слегка тошнит. - Уверена, фройлян Менгеле придет в полный восторг. - Для фройлян Батори будет неплохо хотя бы ненадолго покинуть свою лабораторию, - немец язвительно усмехается, - признаться, я уже и забыл, как она выглядит без маски. Рейн в мнимом изумлении приподнимает брови. - Маска? Я думала, это часть ее лица, - дампир замечает, что шофер уже успел докурить и давит окурок каблуком. - К ней сложно подобрать что-то более подходящее, чем окровавленный фартук. - Видите, как вам повезло, фройлян, - бархатисто смеется Зигмунд, - вам идет абсолютно все.