Бабочки под стеклом

Шипение клокочет в глотке вампирши, влажный язык, куда более длинный и острый, чем у человека, вьется в черно-бордовой впадине рта. Скальпель - непривычное оружие для Зигмунда, и действует он не слишком аккуратно. Кровь брызжет, пачкая ванную и рубашку немца, плотная кожа вампира плохо режется, а волокнистая и склизкая плоть чавкает и хлюпает. Зигмунд понимает, что с костями могут быть проблемы, и нужно что-то посерьезнее скальпеля, чтобы разворотить грудную клетку, где за решеткой ребер колотится сердце, черное и блестящее, как гнилая слива. - Знаете, фройлян, - Зигмунд швыряет скальпель в раковину и, поддернув штаны, опускается на колени, заглядывая под ванну; возможно, здесь есть какие-нибудь инструменты. - Говорят, сердце змеи живет даже после смерти самой гадины. Будет весьма любопытно это проверить. Симон, все еще обиженный, что брат пошел к Делинде без него, угрюмо отмалчивается, и Зигмунд усмехается: младший братишка пропустит все веселье. У Рейн еще много родственников, и он обещает, что следующую ее сестру они обязательно навестят вместе, когда вдруг ладонь ошпаривает болью, а в сознании звенит эхо беспокойства Симона. Немец опускает глаза, встречаясь взглядом с пылающим алым взглядом Делинды. Тело ее все еще не слушается, но ей хватило сил сомкнуть челюсти, и рука Кригера оказалась в капкане зубов вампирши. Зигмунд даже не морщится. Схватив Делинду за язык, он резко выдергивает его из хищной пасти, точно сорняк.