No one else will touch you.

Исак просыпается от громкого: «Где моя рыба?!». Тяжёлый и разочарованный выдох вырывается из уст подростка. Всё то же самое. Начинается с начала. Тело слегка бьёт ознобом и Исак, закутавшись в одеяле, подходит к приоткрытому окну. Свежий воздух врывается в комнату, принося аромат чего-то сладкого и нежного. Зимний ветер приятно ласкает спутавшиеся локоны Вальтерсена и щекочет, будто тонкими холодными пальчиками, оголённую шею. Отходить от источника наслаждения вовсе не хочется, но если Исак простоит здесь ещё, окоченеет ещё сильнее точно. Закрывает форточку и оглядывает стоящую в полумраке комнату. Ничего нового и необычного. Всё как прежде. Сколько уже можно мечтать перед сном о хорошей жизни? Если её не было с рождения, то и не будет до смерти. Ты обречён. Выходить из «укрытия» совсем не хочется, но школа не ждёт. Ещё один безмолвный и холодный день. И сейчас вовсе не про время года. У Исака есть всего один друг, который уже неделю не ходит по причине болезни. А без него начинается самое плохое. Так было уже однажды, когда Магнус уезжал на соревнования. Издёвки, закрыли в туалете, унизили перед всеми. Да ещё и этот дефект речи делает его не таким как все. Исак заикается с пяти лет, когда отец накинулся на него с ножом. От страха мальчик не мог произнести и слова, а в последствии просто не мог до конца его закончить. Этот сильный удар сказался на мальчике. Ребенок стал замкнутыми, неуверенным в себе и до Магнуса боялся буквально каждого человека. Семь лет назад. — Привет. Почему ты один? — какой-то светлый мальчик приятный на внешность подошёл к Исаку и одарил его улыбкой. Вальтерсен тупо пялился на незнакомца, пытаясь взять себя в руки. Сердце его забилось чаще, ладони начали потеть. Он не привык общаться с людьми. — Я Магнус, а тебя как зовут? — бухнулся на лавочку рядом с мальчиком новый знакомый и поковырял носом ботинка в земле. — Ис-с-с-ак, — с огромным трудом произнес Вальтерсен. Он ненавидел себя за свой недостаток. Мальчик закрыл лицо в ладонях и громко выдохнул. А тот, будто и не заметив заикания, произнес: — Я вижу, у тебя нет друзей. Хочешь, я буду твоим другом? С того дня всё и началось. Магнус пытался как-то развеселить несчастного и стеснительного мальчика. И в какой-то мере это получилось. Но лишь для себя. С другими Вальтерсен оставался таким же боязливым. Никогда не говорил лишних слов в любой компании, в которую его приведет Магнус с целью познакомиться. И каждый раз, каждый гребанный раз, кто-то обязательно спросит то, чего Исак слышать совершенно не хочет. Он не глухой, ясно? Не калека какой-то! Он не немой! — Почему он молчит? — Стесняется. — Чего? — Исак заикается. Он немного не такой, как вы все. И каждый раз слыша: «Исак заикается» хочется спрыгнуть с крыши, повеситься, сделать всё, что угодно. Лишь бы не попадаться никому на глаза. Он ненавидит это всё. Закрывается в пустой комнате, пряча лицо в руках, и проклинает всю свою жизнь. Бьётся головой о кафель до ужасной боли. Бьёт кулаками по полу до крови, размазывает её по лицу вместе со слезами. Исак ненавидит свою жизнь. Лёгкие наполнены осколками, что при каждом вдохе впиваются в молодую плоть, создавая новые и новые раны. Режут по старым. Кровь, в которой содержится так много токсина, выливается в полость тела, отравляя каждый уголок организма, самого подростка. Дышать трудно и больно. Кашель с тяжёлой отдышкой разрывает грудь. В глаза темнеет, тело немеет, всё как в тумане. — Что ты тут делаешь?! — В комнату врывается Магнус, от которого уже пахнет алкоголем. Доля паники протекает по телу мальчика. Ещё бы. Шестнадцать лет он живёт с этим запахом, что он только не видел. — Я н-н-ничего. Оно с-с-сам-само отрав-от-отравляется, — произносит Исак, смахия окровавленной рукой капельку пота со лба и продолжает бездумно смотреть на стену. — Совсем с ума сошел? Давай я тебя домой отведу, давай, вставай, чувак, — трясет за плечи, приводя в чувства. А того будто током ударяют, и Исак вскакивает на ноги, удерживаясь за край раковины, дабы не упасть от резкого помутнения в глазах. — Ттт-т-только не д-ддо-домой. — Ты чего? Почему?! — Мм-мен-м-меня убьют, — нижняя губа подрагивает. Ему точно дома будут не рады. — Исак, я не знаю, что случилось, но… Ты поссорился с предками? — Я могу ос-ста-ст-статься у теб-теб-тебя? — Окей, без проблем, хочешь воды? Чаю? Или пойдем ко мне домой? — Придерживает подростка за талию, глядя обеспокоенным взглядом. — К тебе. От этих воспоминаний по телу проходит холодок и озноб долбит сильнее. Дрожащей рукой берет ручку двери и тихонько открывает. Дверь со скрипом отворяется. Половицы под весом скрипят и звук, получаемый ими, раздается по всему дому.Пожалуйста, нет. Исак жмурит глаза и ступает дальше. Сердце бешено бьётся и стучит в висках. Подросток уже боится попадаться на глаза этим чудовищам. Иначе их не назовёшь. До туалета ещё немного, но судьба решила поступить иначе и помучить Вальтерсена ещё. — Стоять! — Полупьяный голос разрезает тишину, прерываемую лишь скрипом пола. — Чт-чт-что ещё? П-по-п-почему я долж-ж-ен ос-с-станавлив-в-ваться? — закрывает глаза на каждом ступоре и всё больше ненавидит себя и свою жизнь. — Потому что я твой отец, сосунок! — Отцы не бь-бьют! — Чтоо? Ты ещё оговариваться будешь?! Остаёшься без завтрака, понял? — Стучит по столу кулаком, отчего посуда трещит и одна несчастная тарелка падает на пол. Отец громко ругается, а мать всё таким же уничтожающим и холодным взглядом смотрит на сына. Утро начинается ужасно. Страшно представить, что будет после. Исак сбегает в комнату, одеваясь со слезами, смахивая их рукавом свитера, хватает рюкзак и мчится, застёгивая на бегу дешевенькую куртку.

Я хочу умереть.