No one else will touch you.

Исак стоял возле небольшого столика и ожидал появления Найшейма. — Вы кого-то ждете? Вам что-то подсказать? — Женщина средних лет вежливо обратилась к Исаку. — Эвен. — Вам нужен мистер Найшейм? Его рабочий день заканчивается через пару минут. Вы подождите. Он сейчас будет. Исак кивает головой и поправляет куртку, нервно оглядываясь на окружающих. После вчерашнего концерта не особо хочется видеть тех, кто присутствовал. — Исак, — Эвен выходит из комнаты, натягивая шапку, и встречает мальчика полуобнимом за плечи, — готов? Вальтерсен смущенно мыкает и потирает вздернутый нос. Февральские морозы начинают потихоньку затихать, и вскоре на смену им придет теплая весна. А пока кутайся получше в шарф и натягивай посильнее шапку. Машина Эвена припаркована сзади здания. Всю дорогу парни шли молча. Честно сказать, погода сегодня была просто прекрасной и одаривала людей светлыми солнечными лучами. В салоне Эвена, как всегда, пахло очень приятно. Он был убран и, казалось, каждый его уголок блестел, словно начищали его пару часов без остановки. — Как чувствуешь себя? Немного лучше? — Голос Эвена звучал так хрустально и волшебно, что Исак невольно промедлил с ответом, слушая его отголоски в ушах. — Исак? — Я чув-в-в-ствую с-себя т-так же, — он понуро опустил голову и пошебуршил край потертой куртки. Он действительно чувствовал себя разбитым до нельзя. Он потерял единственного лучшего друга. Да и вообще, друга, которого имел. Исак тяжело вздохнул и отвернул голову к окну, сдерживая рвущиеся наружу слезы. Эвен, учуяв его состояние, правой рукой потрепал мальчика по плечу и коротко вздохнул. Он слишком его понимал. Понимал, какую боль испытывает он от потери родного человека. В свое время ему никто не помог, но он поможет Исаку справиться с ней. Что бы не случилось. Он будет рядом, пока мальчик не придет в себя. И пусть на это потребуется полгода, год, два, но он будет рядом с ним и не бросит в беде, пока не удостоверится, что тот полностью оправился от потери. — Такое ч-ч-чувство прот-т-тивное, — наконец вымолвил Вальтерсен и повернулся к Найшейму. Тот одарил его коротким взглядом понимания, — был ч-человек, а теперь его н-н-нет. И ты н-ни-чего не м-можешь сд-д-делать. Эвен ничего не говорит, но он чувствует всем телом состояние парнишки. Оно буквально само всасывается в него, заставляя скривить рот и сжать зубы. Кажется, Эвен вернулся в свои пятнадцать лет.

***

Квартира Эвена слегка ввела в шок Исака и он минуту пялился, не желая проходить дальше. Для него это была огромная роскошь. Черный однотонный пол и белые, как первый, только-только упавший на землю, снег. Все это прекрасно сочеталось с картинами, висевшими по бокам. Исака привлекла одна, по его мнению уж очень качественная, картина. Он вышел из остолбенения и, разувшись, подошёл к ней. Парень провел тонкими пальцами по золочёной раме картины и вгляделся. — Нравится? Это картина «Крик» норвежского художника. Если честно, она нравится мне больше всех. Как состояние души, не правда ли? Найшейм поровнялся с Исаком и вместе с ним вновь вглядывался в холст. Сейчас Вальтерсен выглядел так иначе, чем раньше. Его глаза были сосредоточены на одном, а тонкие губы были полностью расслаблены, что придавало им в профиле небольшой выпуклости и сочности. А нос был как-то по-детски вздернут, что в общих чертах Исак уже не казался шестнадцатилетним подростком. Сейчас и тринадцать дать трудно. Заметив пристальный взгляд, мальчишка стеснительно посмотрел на Найшейма, быстро моргнув и тут же отведя глаза в сторону. Изумрудные глаза выглядели измученными и уставшими, а веки были опухшими. Будь такое в обычный день, Эвен заволновался бы. Но сейчас причина понятна. Не спать ночью, стоять у окна и иногда всплакивать от потери человека — нормально. А в голове Исака была лишь одна мысль — картина. Она лишь освежила память и дала новый повод для стаи мурашек по телу и новой дрожи. Он видел ее, когда с Магнусом был в картиной галерее. Люди не толпились, не кричали и вели себя действительно вежливо. Исаку сразу понравилось это место. — Как красиво. Ой, иди сюда. Смотри Леонардо да Винчи, «Вакх», странно, что не Мона Лиза, — Магнус по-доброму усмехнулся и твердо пошел вперёд, бодро разглядывая картины. Исак же шел несмело. Он не привык проводить время в таких местах. Он привык лишь слышать, как ругаются отец и мать, как звенит стекло бутылок и на утро на весь дом чувствуется запах перегара. — Вау! Смотри, это же «Крик»! Обожаю эту картину. Душевная такая — …ишь меня? Исааак? — Он трепал мальчика по плечам, но тот тупо пялился в одну точку и даже не моргал. Он будто застыл. Все вокруг перемешалось в одну сплошную точку. Лишь картина и голос умершего друга. Внутри покалывало то самое чувство, то самое противное чувство. Исак продолжал смотреть, не отводя глаза, Эвен тряс его, вглядывался в лицо, а по щеке Исака текла одинокая, такая больная и тоскливая слеза.